Уважаемый Алексей Павлович Крынин!
Я с Вами согласен: если нет желония- оставим это.

Алексей Павлович Крынин:
Вы - открытый человек, Алексей Павлович и это хорошо, значит, Вам нечего опасаться и стыдиться.
Я рад, что есть веточки, где Вы отдыхаете. Заходите и к нам, на веточку Двоечников, там есть не только лётчики, между прочим.
Общение здесь, вселяет надежду в НАС - пятидесятников, шестидесятников, семидесятников, что мы - не одни, мы - бывшая огромная страна, под названием СССР.
Правда, не все решаются вступать в разговор по разным причинам, но это их право. Думаю, они "придут" когда-нибудь, "созрев" и проникшись доверием к НАМ - огромной аудитории.
Кто хочет поделиться своими воспоминаниями и мыслями, тот делает это, а мы, потихоньку начинаем хоть и медленно, "приходить в себя" от "перестроечной встряски", старея правда, но только телом, не душой.

Здоровья и успехов ВСЕМ НАМ, как говорит наш старейшина, Ветеран ГА - Михаил Иванович !

2 Стиляга

Уважаемый Стиляга.

Считаю, что сделать шаг навстречу друг другу намного лучше, чем пытаться выяснить, кто был больше виноват в том, в чём мы с Вами вообще виноватыми быть не можем. Вы этот шаг сделали, поэтому я благодарен Вам за стремление к миру, к согласию, а не конфронтации, характерной для многих веток на форуме Avia.ru, когда дело доходит до взаимных оскорблений и чуть ли не до мордобоя.

Любые разногласия при желании можно всегда разрешить в цивилизованной форме. Нам с Вами это удалось.

Будьте здоровы, и пусть во всех делах Вам способствует успех.
-----




2 Viktor

Уважаемый Viktor.

Спасибо за понимание и спасибо за приглашение.

Я читаю форум Avia.ru с 2002 года, в том числе и Ваши ветки 'Если устали от слов', 'Взаимоотношения членов экипажа в кабине', 'Двоечники' и др. влюбленные:'. Но при их посещении в разговоры не вступаю, слушаю, что умные люди говорят, мотаю на ус.

Теперь, когда мы познакомились немного ближе, Вы понимаете, что круг моих интересов не ограничивается авиационной радиоэлектроникой. У меня много друзей среди авиационных специалистов самых разных специальностей, поэтому мне интересно получать информацию из первых рук.

Казалось бы, получив один раз 'по морде', я должен был раз и навсегда залезть в свою конуру и не высовываться больше оттуда. Ан, нет. Ничего не могу с собой поделать, вот уже шестой год каждую ночь до двух-трёх часов, а иногда и до утра 'блукаю' по авиационным сайтам, не знаю, что я там потерял.

В годы существования СССР меня всегда удивляло вот что. Направляют меня, например, в командировку из Уфы в Красноярск, в училище гражданской авиации. Самолёт взлетает с ВПП Уфимского аэропорта, и я вижу в пяти-шести километрах от места своей постоянной работы многочисленные деревни, в которых я никогда не был, никого не знаю, и до конца моей жизни не побываю, хотя они все совершенно рядом, вот они, на велосипеде могу в любое время туда съездить.

Лечу над необъятной страной несколько часов, самолёт приземляется за тысячи километров в Красноярске. Выхожу, у трапа вижу своего однокашника, с которым вместе учился в институте. Прохожу ещё несколько шагов, встречаю Бориса Алексеевича Комонова, начальника Красноярского управления гражданской авиации, который совсем недавно был заместителем начальника Приволжского управления, и мы недели две назад встречались с ним в Куйбышеве.

Работаю в Алма-Ате, Борис Алексеевич прилетает ко мне в гости, я даю ему машину, чтобы показать Алма-Ату. Я прилетаю в Душанбе, встречаю Сашу Гордова, с которым учились вместе. Лечу в Ленинград, в очереди в столовой в Академии гражданской авиации встречаю Славика Лазарева, который уже Вячеслав Михайлович, работает преподавателем в Академии.

Прилетаю в Ригу, там на каждом шагу знакомые и в аэропорту, и в институте, и в городе.

Лечу на конференцию в Минск, захожу в столовую, встречаю главного инженера Уфимского аэропорта Евгения Владимировича Санчука и главного инженера АТБ Сергея Яковлевича Ахраменко, сидим с ними вместе, обедаем за одним столом, как будто мы в Уфе.

Проводится совещание инженерно-авиационной службы в Алма-Ате, прилетает заместитель Министра гражданской авиации Виктор Васильевич Горлов, с которым мы вместе работали в Уфе. Обедаем за одним столом с Сергеем Яковлевичем Ахраменко из Уфы и Анатолием Михайловичем Карповым, главным инженером Приволжского управления гражданской авиации, который когда-то был главным инженером АТБ в Уфе.

Прилетаю в Китай, вижу нашего представителя Серика Жакановича Буранбаева, который всем нам говорит:

- Господи, вы не можете представить, как я рад видеть здесь все ваши противные морды!

И мы сентиментально обнимаемся, взрослые мужики, бывавшие в сотнях всяких переделок.

Можно долго еще приводить примеры, не буду продолжать, Вы меня прекрасно понимаете. Все эти, казалось бы, случайные встречи, были совсем не случайными. Мир для нас был тесен! Мы не терялись в этом бесконечном мире, а знали, где найти друг друга.

То единство, о котором Вы, уважаемый Viktor, говорите, существовало тогда не в виртуальном пространстве, а было самой настоящей действительностью. Куда бы ты ни прилетел, везде встречались знакомые люди, тут же появлялись новые знакомства, возникали новые связи.

Тогда не было Интернета, и мы не могли обменяться хотя бы парой слов после этих встреч, но всё равно возникало ощущение общности близких людей, связанных одним делом. Сейчас, когда возможности общения в Интернете позволяют во много раз ускорить сближение всех тех, кого раскидала судьба, разорвав старые связи, можно надеяться, что постепенно мы сумеем возродить это полузабытое ощущение единства, надёжности, стабильности.

Присоединяюсь к Вашему пожеланию ВСЕМ НАМ.
-----



Здравствуйте, уважаемые 'деды', общий привет всем и моё почтение.

Привет вам от преподавателей и методистов Рыльского авиационного технического колледжа гражданской авиации. Вечером мы отмечали день учителя, поэтому вразумительно рассказать вам что-нибудь из своего прошлого я не смогу. Прошу предоставить мне небольшой технический перерыв по уважительным причинам, давайте послушаем на нашем сегодняшнем 'чаепитии' кого-нибудь другого, что-то я уже подустал.

А я вам, уважаемые 'деды', представляю краткий отчет не с виртуальной, а с реальной посиделки самых настоящих дедов.

Компания у нас тут, в Рыльске немолодая. Нашему старейшине Владимиру Ивановичу Карионову 72 года, Валентину Леонидовичу Кириченко - 65, мне - 59, Николаю Николаевичу Чуйченко, который только что вернулся с Байконура, где проводил курсы повышения квалификации с инженерами и техниками аэропорта 'Юбилейный', - 54. Все сертифицированные деды.

И только председатель цикловой комиссии радиотехнических средств организации воздушного движения Андрей Викторович Смалий чуть моложе. Хотя по габаритам и массе он намного внушительней каждого из нас, но пока ещё не дед. Его дочка в этом году окончила школу и поступила в институт, так что вот-вот и его будем торжественно принимать в юные деды. Он, конечно, этого события совсем не торопит и не ждёт, но мы-то знаем, дело молодое. Для каждого из нас присвоение звания деда было неожиданным.

Андрей Викторович, единственный из нас, является продолжателем династии. Его отец Виктор Антонович и мать Ада Дмитриевна работали преподавателями в нашем колледже, сейчас они на пенсии. В колледже работает и его сестра Марина Викторовна Зинькова, но она входит в состав цикловой комиссии электросвязи, у неё своя компания, а у нас тут только мужики.

К сожалению, не дожил до начала учебного года ещё один наш ветеран Геннадий Павлович Паньшин, проработавший преподавателем более 40 лет, не выдержало сердце. Замены ему нет, рабочий стол так и стоит незанятым, запланированную ему педнагрузку на этот семестр передать некому, поэтому перераспределили между всеми преподавателями цикловой комиссии понемногу.

Преподаватели наши - люди бывалые, с большим опытом. Хотя и знают наших преподавателей во всех аэропортах бывшего Советского Союза, где работают их ученики, и каждый год мы 'ставим на крыло' большое количество новых специалистов, но у нас у всех складывается такое впечатление, что проблемы нашего колледжа никого не волнуют.

Фактически сейчас всё держится на стариках, а перспективы мы никакой не видим. Все мы не вечные, каждый год кого-нибудь не досчитываемся, но что будет дальше, не знаем. Кто будет учить молодую авиационную поросль после нас, никто сказать не может. Вот таким было наше сегодняшнее 'веселье', вот об этом мы и говорили за 'рюмкой чая'. Никто нам обсуждения этой темы не навязывал, она возникла сама собой.

Поговорили, поспорили, вспомнили былые времена, поздравили друг друга с днём учителя ещё раз 'на посошок' и разошлись по домам. Завтра у преподавателей рабочий день, у всех по три пары, так что веселиться до упаду никак нельзя.

Говорят, в других учебных заведениях Рыльска всем преподавателям в честь дня учителя выдали по окладу. Наши остались при своих интересах, хорошо хоть сентябрьскую зарплату не задержали, выдали за час до 'чаепития', было на что стол накрыть.

Вот такие дела без всяких преувеличений и преуменьшений, как есть.

Мои коллеги всегда с интересом читают материалы нашей ветки, которые я приношу им из дома, и с удовольствием присоединились бы к нашим посиделкам, сами рассказали что-нибудь интересное из своей богатой событиями жизни, да лишены они возможности использовать инновационные технологии в домашнем хозяйстве. Еле-еле концы с концами сводят, поэтому пока не до компьютеров и не до Интернета. Хоть бы живыми остаться, и на том спасибо.

По их поручению желаю всем 'дедам' здоровья и долгих лет активной и плодотворной жизни.

До встречи.

2Алексей Павлович Крынин:
Ок !
:)

Короткий рассказ о применении вертолётов в "народном хозяйстве" :)
(Если многие читали эти рассказы, скажите, чтобы я зря никого не отвлекал от дел)

...Жмём мы с Вовкой домой, в Уральск под заход, по принципу молодого телёнка - чем выше хвост, тем больше скорость.
Вовка "за рулём" - я на сиденье сзади - лежу, смотрю в блистер на белоснежную равнину под нами.
Настроение у обоих хорошее: у Вовки уже не болит живот, потому как он хорошо себя чувствует; я показал, как можно зимой, на Ми-2, в чистом поле, на ветру, в туалет в тепле по 'большому сходить', да и проверяющий, т.е. я-же сваливает домой, значит, не будет никто 'парить' мозги.
У меня хорошее, потому что еду домой - конец длинной, зимней командировке.
Скоро Каменку проходить будем. Солнышко, коснувшись диском горизонта, подсвечивает нам сзади и "усатая тень" на снегу, мчится домой, далеко впереди нас, туда, где ждёт вкусный, командировочный ужин, сварганенный техником и поваром, в одном лице - Андрюшкой.

Неожиданно, взгляд упал на тёмную точку, похожую на жучка в белом поле, движущуюся от трассы, куда-то на север, к 'железке', т.е. железной дороге. Показываю Вовке - 'неужто человек' ?
Он тоже глаза таращит, до захода меньше часа, а ближайшая деревенька, километрах в 12-13 виднеется, неужели туда, в ночь и в одиночку ?

Говорю Вовке: непорядок, надо подбросить !
Ему долго говорить не надо - шаг вниз и к точке.
А это девчушка, лет 16-18. Видели-бы вы, её глаза !
Думаете испугалась? Нифига !
Мы сели и орём:
- ты куда! - а она показывает в сторону той деревеньки.
- Туда !
Машем - садись !
- села !

Взмыли мы и понеслись, хвост - 'ещё выше', высадили на окраине и домой, в Уральск, у неё свои дела, у нас свои, ужин стынет, да и диспетчер оборался, заход солнышка на носу, однако !
...Не представляю, что ей скажут родные, когда она им расскажет =:о)

2 Viktor

Вот это я понимаю, настоящая взаимовыручка!
-----



Общий привет и здоровья всем 'дедам.

Прошлый раз я рассказал вам о музыке, сегодня - очередь театра. Оказалось, что и это направление в искусстве способно оказать существенную помощь авиации в решении её народнохозяйственных задач.
-----



Авиация и театр в единой упряжке

После визита М.С.Горбачёва в Китай получили мы в июне 1989 года срочное задание связать наши две супердержавы международной линией Алма-Ата - Урумчи. Много было всяких препятствий, все их удалось преодолеть, 11 июля первый рейс состоялся. Но в связи с отсутствием в Алма-Атинском ОАО своих подготовленных экипажей, выполнил этот рейс и продолжал летать дальше по маршруту Алма- Ата - Урумчи один раз в неделю экипаж Грузинского управления гражданской авиации под управлением командира корабля Элгуджа Евгеньевича Мгедлешвили.

А наши экипажи в это время усиленно готовились к выполнению международных полётов в Ленинградской Академии гражданской авиации. И вот как-то получаю информацию о том, что подготовка может сорваться. Допустить этого было невозможно, поэтому пришлось срочно оформлять командировку и лететь в Ленинград.

В Академии выяснилось, что наши экипажи на грани отчисления из-за конфликта, возникшего с преподавателем английского языка. Вот это сюрприз! Стал я искать этого преподавателя, а когда нашёл и познакомился, им оказалась совсем молоденькая девчонка, чуть постарше моей дочери. С большой обидой рассказала она мне о причине конфликта, которая, честно говоря, не стоила выеденного яйца.

Господи, да как же объяснить ей, что из-за этой мелочи ставится под угрозу связь между великими народами Советского Союза и Китая? Я был в своём форменном костюме командира Алма-Атинского ОАО со всеми регалиями, представился ей, как положено, согласно уставу, заглянул в её чистые глазки и не стал ничего говорить, а сразу пригласил в театр. А что мне больше оставалось? Ведь не вести же девчонку на лекцию о международном положении!

Она подозрительно посмотрела на мою рыжую бороду, рассмеялась, но согласилась. Так, разговорчики в строю! Седина в моей бороде тогда ещё только-только намечалась, поэтому ни о каком бесе в ребро речи быть не должно. Китайский рейс надо было спасать, а не шутки шутить.

Заручившись согласием преподавателя английского языка, я встретился со своим экипажем и дал ему задание обеспечить проведение культпохода на самом высоком уровне. Тут же был разработан и утвержден план ответственного мероприятия, и через некоторое время ребята принесли мне два билета на спектакль. На кафедре английского языка я встретился со своей новой знакомой и назначил ей первое свидание.

Она пришла на условленное место без всяких опозданий, прошлись мы с ней по ленинградским улицам и достигли цели, определённой планом культпохода. Зашли в театр, прошли в зал, стали занимать места, и случайно оказалось, что прямо рядом с нами в том же ряду уже сидели алма-атинские пилоты. Мы радостно поздоровались с ними, заняли свои места, и я стал извлекать из глубин своей памяти всё, что было там об искусстве, и озвучивать своей соседке извлечённую информацию.

Мои подчинённые активно подключились к беседе с другой стороны, я постепенно стал подавать реплики всё реже и реже, а потом и совсем замолчал, поскольку видел, что и без меня обсуждение продолжалось с возрастающим накалом. Вскоре начался спектакль. Как помню, на сцене были какие-то куклы, но ни смысла спектакля, ни содержания продолжавшихся глубокомысленных приглушённых разговоров экипажа и преподавателя английского языка о роли искусства в гражданской авиации в моей памяти не осталось. Да это и не важно. Главное, что контакты были восстановлены.

В первый же перерыв мы все вместе вышли в фойе и в связи с тем, что происходящее на сцене никого из нас не захватило, приняли коллективное решение поискать в городе на Неве более интересные развлечения.

Надо ли говорить, что роль штурмана добровольно взяла на себя наша очаровательная спутница, а опустошать кошельки предстояло виновникам экскурсии? Сам я на следующем перекрестке извинился перед ней и, сославшись на необходимость полноценного отдыха перед подготовкой к обратному вылету в Алма-Ату, а также на строгость наших авиационных уставов и правил, оставил экипаж без проверяющего.

Как мне показалось, никто из его состава, в том числе и моя новая знакомая, не были опечалены моим внезапным решением покинуть по производственной необходимости дружную компанию, когда всё только начиналось. Я за спиной у преподавателя многозначительно погрозил своему экипажу кулаком и удалился.

Через некоторое время наш первый подготовленный для международных полётов экипаж успешно летал по маршруту Алма-Ата - Урумчи, а грузинский возвратился домой. Никаких претензий к нашим экипажам по поводу знания английского языка я никогда и ни от кого не получал.

Искусство - великая сила!

'Ермак и Шахерезада или - немного эротики':

...Витя, так я снасти-то ложу, Вить, ложу, а, Вить ?!
- Да ложи, ложи, в смысле клади свои снасти, говорю Жеке, своему авиатехнику, в нетерпении переминающемуся с ноги на ногу.
- Ну, ладно - уговорил, говорит Женька.
- Дай запуститься-то, да посмотри всё - на весь день ухожу-ить.
Жека давно осаждает меня - то охотой, теперь вот, потеряв надежду на сайгачатинку, требует отвезти его на насиженное место - на рыбалку.
Пока значит, я буду бороздить просторы вселенной, по пескам, Жека будет на ужин, рыбку ловить.
ВитькА- авиамеханика, по прозвищу 'белый офицер' (почему именно так, не знаю), я оставил на точке в Найман-суеке, где была ПЧС-ная лаборатория с кучей молоденьких девчонок на практике, чем доставил обеим сторонам огромное удовольствие, во всяком случае - пока.
Они его тут же, пригласили в баньку, проверяя на смелость, а он не только пошёл, но и воспользовался, к удовольствию хозяек и теперь, как хан, в гареме. Когда прихожу в Найман-суек на заправку, Витьку, жмурящегося как майский кот, выползающего заправить и обслужить, сопровождает свита из ревниво наблюдающих друг-за дружкой, девчонок. Ну и хорошо, все - при деле !
Витька в небе, Витька в лаборатории и Жека на рыбалке.

Высаживаю Женьку на Или, в красивом месте - заводь, ветвистый карагач и открытая для посадки, полянка.
А сам, понёсся на восток, завезу ребятам провиант, горючку, газеты, воду и потом, рвану дальше, на северо-восток, в Найман-суек, потом, долив керосинки ещё дальше, на точки ПЧС. Первая затерялась в песках и чтобы не промахнуться, набираю триста метров, сверху всё - как на ладони, вот дорога, сквозь пески, на Уш-тобе, сейчас, кончатся заросли саксаула и надо отвернуть вправо, на юго-восток, там, за огромными барханами, спрятался домик , где раньше жил скотовод, туда-то мне и нужно.
Как ни тужился - промазал и выскочив с бархана, понял, что это не тот. Они как братья похожи друг на друга, чуть ветерок снесёт в сторону, мажешь. Только развернувшись, на 180 град, быстро засекаю нужное место - шлёп на грЕбень, чуть съехав вперед и закопав педалями пузо в бархан, чтобы не сползти вниз, выкручиваю скорее коррекцию - песок, как просеянный сквозь сито, мелкий, противный, лезет во все дыры, а уж про движки бедные, я и не говорю.
Ребята резво разгружают, и махнув отрицательно-приветственно, на приглашение попить чайку, толчком ухожу от песчаной завесы - в небушко, - мне ещё бежать и бежать сегодня.

Впереди, в мареве, проявилась тонкая, тёмная полоска -это речка Каратал, там лаборатория, заправка. Вздыбив кучу пыли, присел возле ящика с фильтро-заправочным агрегатом и пистолетом - не вижу Витьки, пойду, схожу, посмотрю как он там - живой-нет, может, пора ему отсюда ноги уносить.
Загребая сандалиями горячую пыль, в лёгкой, застираной до невозможности рубашке без погон и таких же, хб технических брюк, непонятного цвета, плыву к лаборатории. Чтобы спрямить, пошёл через огород, который предприимчивые 'чумари', развели и кушают свои огурчики - помидорчики, с грядки. В огороде - визг до небес, выползаю из-за угла и нос к носу сталкиваюсь с красивой метиской, с чёрно-фиолетовыми, раскосыми глазами и блестящими как ствол пистолета, воронеными волосами. Фигурка, обтянутая тоненьким трико, притягивает глаз и засмотревшись, не сразу усекаю намерения визжащей стаи, во главе с Витькой. Только по торжествующе-злорадному блеску глаз красотки, понимаю, что пора делать рывок и, ведро воды, предназначенное мне, выливается на вставшую мне поперёк пути, Шахерезаду в трико.
Оглядываюсь, ещё рывок, навстречу и под другое ведро и, дай Бог ноги, но, от одной - двух, уйти можно, а когда вся команда, во главе с моим-же механцом, поставила себе задачу вымочить пилота - уйти сложно, так что, под торжествующий вопль, шлёпаю намокшими сандалиями и всем остальным, дальше, к спасительной калитке, за которой, можно укрыться в доме. В поле зрения попадает тарахтящий насос, качающий в бак, воду для полива - ну вот и всё, ребя, - пора вам сливать отстой - мощная струя из выдернутого с бака шланга, моментально меняет диспозицию. То-то же !

Пью чай, после шикарного борща и прижмурившись, жду доклада Витька о готовности, о количестве загруженного барахла, в полуха слушая задачу от начлаба, Евгения - куда, кому, чего, сколько.

И вот уже пронёсся внизу, заросший тальником берег речки, мелькнуло смуглое лицо, поднятое кверху, потом, белый, как снег, кочующий бархан, идём в наборе, на северо-восток. Ставлю Маяк на радиокомпасе, и доложив 'Коготку'- МДП, всё, шо ему надо, плыву в мареве, уже испепеляющей полуденной жары.
Часовой с копейками рывок и захожу на посадку, на первую точку, пройдя над головами машущих людей.
А народ на точках, рад-радёшенек вертолёту, у всех есть какие то дела: кому-то рыбку загнать в сеть, кому - подкинуть на тропу охоты, кто тащит письмо, отдать лично - тому то, короче - вертолёт нужен всем, даже просили на чужой огород свозить. До чего народ, шустрый на подъём - уважаю !

Смотался туда-назад мухой, вроде и под четыреста км, на круг, а незаметно пролетело время. Ещё бы не воняло в кабине - ну это, уже из области невероятного.
...'Падаю' на речную косу, недалеко от лаборатории в Найман-суеке и благодарный Витёк, споро намылив, драит ласточку, пока я скинув всё, шо на мне было, нежусь в прохладных водах Каратала. Наплескавшись, стою обсыхая на лезвии солнышка, прорвавшегося сквозь густые заросли, вокруг - ни души, только мы с Витькой, да ласточка, а её я не стесняюсь.

Когда-то, мы вдвоем с братом ездили в Новотроицк, на машине и на обратном пути, решили искупаться в канале с прохладной водой. Дорога пустынная в оба конца - скинули всё с себя и, ну резвиться в воде, потому - жара невыносимая.
С горки спустился 'камаз' и едет в нашу сторону, мы стоим, в чём мать родила, загораем значит.
А из 'камаза', из-за руля, по пояс высовывается крупная дивчина, с развевающимися волосами и орёт: 'ого-го, пацаны, давай, маладцы и палец большой, вверх показывает !!
Мы опомниться не успели - 'камаз' пронёсся мимо, обдав солярочным выхлопом.......

Так, помылись, ну, поехали наконец на заправку - Витька, задумавшись, набухал мне полные баки, нахрена спрашивается, мне ходу - час, и я - дома, буду кушать уху.
Пока вяло переругиваемся с ним, подплыла найман-суекская красотка, вошла глазами внутрь меня, "вышла", вывернув за пятки наизнанку и пропела: 'возьмёте, командир ? - меня отпустили домой, на пару дней'.
Очнувшись, мямлю: 'да хоть вся лаборатория пусть садится, всё оплачено, но видно, не понравился ответ....'.
Запуск ! - машу Витьку, 'есть запуск' - отвечает. Глядь, от лаборатории летит, аж пыль за спиной завихряется, лаборантка и машет-машет.
Ещё одна пассажирка, решаю, но та подлетев, выпаливает: вам зайти в Акдалу, забрать срочный груз и доставить в Баканас !
Ни хрена себе, попутный груз - это ж, под две с копейками сотни км туда, да сто сорок на арадром ! Не успею, однако, времени светлого не хватит, а ночью, летать, можно и бо-бо получить по одному месту.
- 'Завтра схожу', говорю, передай начальнику -'сегодня - не успеваю'.

...Пассажирка моя, пролежала на диванчике, в красивой позе, пока мы шли домой, периодически попыхивая тонкой сигареткой. Заходящее солнышко, хорошо освещало её и красивые изгибы фигуры, отражались в стеклах приборов.
Сели под заход, вспомнил про Жеку, он там небось, уже круги написывает, дожидаючись.
Говорю пассажирке: 'всё мадам, плиз, приехали, мне, ещё надо слетать, в одно место'. Пожала плечами, молодка, да и пошла, покачивая осиной талией, мол, эх вы !
Да ясное дело, - рождённому ползать - Бог рог не даёт !

Жека мне кулаком машет, вот блин работка, ждать, когда ласточка твоя прилетит. Особенно, когда - задерживается. Доволен Женя, рыбки наловил, покупался, позагорал, отдохнул, одним словом !
Поехали Еуджений ?! - машет, - поехали, - домой !

Назавтра, едва рассвело, мы с Двоечкой колёса оторвали, круг предстоит такой же, да плюс три с гаком сотни км, намотать надо. Надо быстрее шевелить ягодицами, однако. Идём на Ак-далу, это, на северо-запад, в сторону западного побережья оз.Балхаш. Воздух тих и прохладен - машинка идёт, не шелохнётся !
В эфире - тишина, изредка только, 'химики' взбаламутят эфир:' э-ге-гей, а-га-га, начал утренние, или: продолжаю, всё в порядке и, опять тихо.
Ни шороха в эфире. Красота, одним словом !

Вдалеке, на ещё тёмном горизонте, медленно растут, растут и наконец, показываются свечки - это вековые тополя Акдалы. Их в хорошую погоду, видно километров за пятьдесят.
Тр-рр, рву тишину над посёлком - мол, подъём рабочий люд, мы прилетели. Во дворах - редкие дымки, хозяйки готовят утренний чай - обязательная процедура. Присел на барханчик, в пятидесяти метрах от лаборатории - никакого шевеления. Ну что ж, если гора не идёт к Магомету, значит, надо ему об этом сказать. Выключаю свою веялку и, по веками накопленной пыли, иду к лаборатории.

...Во дворе, стоит козёл или коза, очумело глядя на меня, за рога его(её) держит Танька, лаборант - огонь-девка, в другой руке - колун для саксаула. У Таньки, ещё никто из наших, кроме Николая, не выигрывал, ни в карты, ни в бильярд. Самостоятельная девушка, короче.
Не успел козёл мекнуть, как колун бухнул по лбу и тот рухнул, как подкошенный, а следом и я, чуть не рухнул, увидев, фонтаном хлещущую кровь, из мгновенно распластанного горла несчастного животного, уже дающего отчёт, перед своими, козлиными праотцами.
- 'Ну, Танька, ты даёшь', только и выдавил я.
- 'Никому не даю' - сурово отрезала деваха и подставив корыто под горло туши, крикнула: 'эй, вы, ломатые, выползайте уже , разделывайте, а я - улетаю в центральную лабораторию !

Отвёз я Татьяну, срочный груз и рванул опять, на северо-восток, к ВитькУ и т.д. и т.п.

Ухайдоканый донЕльзя, сел на аэродроме, после захода и увидев встречающего, понял, что Жека меня, точно заждался. Прости, Жень!
Поужинали ухой - вкуснятина необыкновенная ! Поев упал наконец, в кровать, в портовской общаге, но, не тут то было - дверь, с шумом распахнулась и Танька утвердительно спросила : 'пацаны, а мы чо, в кино не идём что-ли ?!'.
Типа - я тут приехала - а вы, по углам валяться !

...Подрулили мы к началу сеанса, народ у окошка почтительно расступился, повинуясь Танькиному взгляду, но, 'билетов нет' - действовало и на нас оказывается.
Зато прогуливаясь, нас занесло на неухоженный, обрывистый берег речки и на вопрос из толпы: 'кто купаться ? - Танька махом скинула платье и не раздумывая, нырнула с берега, в ночную, чёрную воду - ну Ермак, да и только !

...... Жека, больше на рыбалку не просился, только причмокивая, говорил иногда: "ах, хорошо" - то ли это он, про сазанчиков, то ли о Таньке....

Viktor!
Вот это ДА!Супер!!
А я то думал романтики в степи не бывает.То ли дело в горах, в Арктике.Теперь вижу, как я ошибался!
И вообще романтика- она в душе, а не на местности!
Всех благ и здоровья!!!

SERDG:
Ты прав, романтика в душе у каждого из нас, независимо от специальности и, национальности.
?:о)
Почему не радуешь НАС своими рассказами, так хорошо начал было ?

А ить её полно, романтики-то. Только настроиться на её волну надо уметь!
Молодец, Виктор! Высший бал!

Ветеран ГА:

Ну вот и НАШ старейшина наконец-то вернулся к нам.
Здравствуйте Михаил Иванович, с возвращеньем ВАС !
Верно, на неё настроиться надо и видеть в происходящем с НАМИ и смешное тоже, хоть и грустного навалом.А если с оптимизмом на жизнь смотреть, то и невзгоды не страшны.
Мне мой коллега как-то подсказал, когда я сидел убитый горем из-за "зарезанного" в прямом смысле заказа.
- Я - ох ёкэлэмэнэ, 40% псу под хвост !
- А он мне говорит: ну чего ты убиваешься, скажи: так всего 40% зарезали, а ещё 60 целеньких ?:о)!
Я засмеялся и, через десяток минут поблагодарил Игорька, а там и решение пришло, как выйти из положения.

Спасибо за отзывы братцы.
Надеюсь, что и ВЫ ОТВЕТИТЕ рассказами ?:о)

2 Viktoru

Слов нет, одни эмоции!!!

Точно, Виктор! Наполовину наполненный стакан лучше наполовину пустого.

Добрый день всем, Виктору - вечер! А вообще то уже и всем добрый вечер. Разминку перед концом рабочего дня.

CERDG:
Ли2:
Ветеран ГА:
Я рад, что ВАМ понравилось.
Это - НАША с ВАМИ жизнь.
?:о)
...Давайте разминаться :)

Виктор, извини, но это уже Литература у тебя пошла "на гора". По-моему, такого еще ни у кого не было. Чуть почетче(имхо) прорисовать пейзажи, добавить диалоги - будет отличный рассказ.
Надо писать, куда уже теперь деваться.
Спасибо и надеемся.

2Кирсарай:
Спасибо :)

...Да, я переношу потихоньку рассказы из общей папки, которую Саша (Кама-27), дай Бог ему здоровья, для нас "вырезал" из общей "болтовни" ветки "Отчаянных пилотов Ми-2" в свою "папку", где и шлифую потихоньку рассказы, написанные на одном дыхании в стремлении донести до слушателя саму соль и иногда очень коротко излагаю события.
Некоторые рассказы - это события за небольшой период, объединённые в один рассказ. И не все они так насыщены за короткий период, как тот, о котором Вы пишете и не так удачны.
И на этой ветке, есть не один из них, правда не обработаны литературно и написаны наспех.
Я переработаю и выложу позже какой-нибудь, на мой взгляд интересный для ВАС ВСЕХ, рассказ.
До встречи и спокойной ночи, деды !
Здоровья ВАМ и ВСЕХ БЛАГ, как здесь говорят!

Добрый вечер, уважаемые "Деды"!

А можно чуток окунуться в молодые годы?
У меня не хватало терпения вести систематические записи, а из отдельных обрывков позвольте немного вспомнить о рутине, в которой Виктор, наверное, смог бы увидеть немалую толику романтики.

СВОБОДНАЯ ОХОТА

(из записок пятидесятилетней давности)

Мой первый производственный год в авиации - 1957-й, - начался с первого весеннего дня - 1 марта. Весной от заявок на авиахимработы отбоя нет. Внесение удобрений, борьба с сусликами, клопом-черепашкой, сорняками. В те времена и не называли этот вид официальным именем. У меня даже в летной книжке техник по учету записала в графе о виде полетов вместо 'авиахимработы' - 'борьбистские полеты'.
Всё лето мы отлетали в Коканде. Начинали с борьбы с вредителями хлопчатника и внекорневой подкормки. Потом опрыскивали хлопковые поля с целью удаления листьев для уборки комбайном. Это - дефолиация. Потом опрыскивали, чтобы ускорить раскрытие коробочек - десикация. Этого нам хватило на все летние месяцы с частью мая и кусочком сентября.
Но вот наш вымытый, заправленный и загруженный под завязку техимуществом, арбузами и дынями самолет тяжело оторвался от жесткого грунта Кокандского аэродрома. Летим в Ташкент. Там - сбор сводного отряда для перелета в Ростов. Из районов Намангана, Ферганы, Коканда экипажи собрались в 'рой' (иначе эту толпу самолетов не назовёшь - не строй, а группа из полутора десятков самолетов в 300-х - 500-х метрах друг от друга) и, натужно рассекая воздух саблевидными винтами, двинулись вдоль Аму-Дарьи домой. В Ташаузе переночевали и побродили по старому городу, в Актюбинске заправились до Саратова.
Наконец - донские степи и теплая встреча в аэропорту. Опустел бак химикатов от арбузов и дынь. Кого-то радостно встретили жены и дети. Мне - в общежитие. И пошла будничная жизнь.
Слетали в Зимовники, Ремонтное и Заветное. Потом - Семикаракоры, Константиновская и Цимлянская. За две недели, как мы вернулись из Коканда, успели отдохнуть от тяжелого и жаркого среднеазиатского лета в сентябрьской донской благодати, а теперь - пора бы и поработать. Дни уходят, налет часов в сентябре - лишь на половину санитарной нормы вместе с перелетом да парой полетов по местным линиям.
Наш командир звена П.Рябуха вернулся от инженеров по спецприменению с таким выражением лица, что мы сразу поняли: работы нет и в ближайшие дни не предвидится. Мой командир, К.Шматков предлагает:
- Командир, пусти нас на поиск. Найдём что-нибудь на севере области.
- Пошли к командиру отряда. Если отпустит без меня, то летите. А я не могу с вами. Вдруг объявится точка для молодняка. Надо будет вести. А ты и сам справишься. Подбор у тебя есть.
Исполняющему обязанности командира отряда Аленину идея 'свободной охоты' понравилась.
- Только возьмите с собой техника по спецприменению. Вдруг у хозяйства не окажется договора на работу. И повнимательней при посадке на площадку, если что-то найдете.
Рисую маршрут на карте по северу Ростовской области. Вряд ли мы будем летать по какому-то плану, но штурману при вылете что-то показать надо. Федя Кислушкин, наш механик, отправлен на стоянку расчехлять с техником Колей Руденко самолет.
Штурманская, синоптики, АДП. Взлетели и взяли курс на Багаевскую - пункт выхода из зоны подхода и начала наших поисков.
Сентябрь - райское время на Дону. Ни тебе тумана, ни ветра. Благодать
Только летай. Но в колхозах нет удобрений под озимые. А те крохи, что есть, стараются внести наземными средствами. Другой работы нет.
Вот и пройдены станицы на Дону, в которые мы недавно привозили пассажиров и почту. Далее - свободный полет от площадки к площадке.
Летим повыше, метрах на трехстах, чтобы белые пятна удобрений были видны издалека. Хутора и станицы, бригады и полевые станы. Убранные поля пшеницы и бескрайние поля кукурузы. А вот и зеленые шары арбузов. Бог ты мой. Даже сверху кажутся крупными. Сколько же их ещё не убрано! И штабель арбузов на краю поля.
- Командир, садись у бахчи. Не найдем удобрений, так хоть арбузами загрузимся, - это Коля Руденко со струбцины между сидениями подал голос.
Но командир наш - еще тот законник. Никаких отклонений от задания.
- Найдем удобрения - будут и арбузы.
- Костя, справа что-то похожее на кучу удобрений, - мне показалось, что серая масса на выгоне у хутора достойна внимания.
Разворачиваемся вправо и снижаемся до ста метров. В мою задачу входит определить визуально количество химиката. У Кости глаз наметан. Но я должен первым дать свою цифру. Я 'еще не волшебник', а только учусь.
- Тон шестьдесят будет. Но уже довольно слежавшаяся селитра. Дожди точно треть, а то и половину смыли.
- Проверим. Смотрите внимательно на площадку, чтобы не напороться на какой-нибудь сельхозинвентарь. Миша, ты куда бы сел?
- Я бы на дорогу сел. Колеи нет. Трава пониже. И бороны на дороге уж точно нет.
- Ну, давай. Бери управление. Выбрал место, сам и садись.
Дорога еще чем хороша - её не потеряешь после осмотра. Только место приземления надо заметить и выбрать направление посадки. Ветра почти нет. Трудно определить направление. Середина дня. Ни одного дымка. Но по улице движется бричка, запряженная парой лошадей. За ней пыль. И пыль не уходит в сторону, а как бы старается следовать за телегой. Ясно, надо после осмотра дороги заходить на посадку разворотом на 180 градусов на запад.
Снижаюсь до 50-ти метров. Внимательно ощупываю каждый квадратный метр дороги и разворачиваюсь на курс, обратный посадочному.
- Костя, я выпущу закрылки на 15 градусов и пройдусь на десяти метрах?
- Давай. Посмотрим внимательней, чтоб на обочине ничего не пропустить. А ты, Коля, давай двигай на крайнее сиденье для центровки и привяжись. И Фёдору со спецпрмененцем скажи, чтобы привязались.
Закрылки 15, скорость 150 км/час. Чувствуется попутный ветерок. Значит, направление посадки выбрано правильно. На десяти метрах еще раз взглядом сканирую дорогу и обочины. Ничего опасного нет. От места, выбранного для приземления перевожу аппарат в набор, убираю закрылки и набираю сотню метров, чуть оттягивая стандартный разворот, чтобы обеспечить расчет на моторе. Десять секунд горизонтального полета - стандартный разворот с креном 30 градусов - и мы на прямой. Чуть прибираю газ, закрылки тридцать, скорость 115, поддерживаю глиссаду мотором. Вот и землица, а мы уже и почти готовы к посадке. Чуть-чуть еще подбираю штурвал к своему тощему животу, левой рукой устанавливаю малый газ метрах в двадцати от точки приземления и еще чуток добираю штурвал. Вот и три точки, а следом и легкий толчок этими тремя точками о землю. Самолет бежит по боковым кромкам дороги, а Костины пальцы ласково оглаживают тормозную гашетку, каждым прикосновением усиливая нажим ровно настолько, чтобы самолет не получил тенденции поднять хвост. У меня на штурвале нет гашетки, поэтому и следует информация от командира:
- Взял управление.
А я ослабил до минимума нажим на педали, не снимая с них ноги. Теперь моя задача - мягко держаться за управление, смотреть внимательно вперед и, в случае чего, предупреждать командира о препятствиях.
Самолет остановился. Теперь он не сдвинется с места, пока мы не осмотрим маршрут руления и место стоянки для ожидания местной власти.
Вышли, осмотрелись и осмотрели. Срулили с дороги. А ждать долго и не пришлось. По нашей 'посадочной полосе', лихо перебирая копытами пыль, упитанная лошадка тащила двуколку, пилотируемую моложавой женщиной, отрекомендовавшейся агрономом отделения и Раей.
Костя, наш командир, отличавшийся статью и другими положительными внешними данными, в т.ч. и мушкой на правой щеке, начал издалека подход к сути нашего прилета. Выяснилось, что селитры завезли сто тонн. Но весной не смогли внести, а под зиму вносить нет смысла. С осенними и весенними водами ее унесет с поля в овраги.
Костю так просто не повернешь восвояси.
- А эти же дожди и снег эту селитру к весне все равно смоют с площадки. А если внести на озимое поле без уклона - все останется на месте. Только лучше растворится в земле и озимые лучше перенесут морозы.
Костю поддержал спецпримененец.
- Весной вы её не разобьете. Сейчас уже слежалась. Да и останутся крохи.
- Я согласна, но нужно переговорить с главным агрономом в Обливской. Я свяжусь с ним и подъеду. А вы пока пообедайте. У нас хорошая столовая.
На обед мы отпустили Федора с заданием принести что-либо и для нас. Костя умостился к Раисе для усиления доводов в пользу спасения селитры от непогоды, Федя и техник по спецприменению пошли на хутор своим ходом. А я начал осматривать заросшую высокой травой площадку.
Через час все вернулись к самолету в хорошем настроении. Работать будем. И ещё с соседнего отделения подвезут суперфосфат.
- А зачем возить, когда есть самолет. Земля то для площадки там найдется. Кругом - скошенные поля. Зачем терять время и гонять транспорт, - вклинился я со своим мнением.
- Слетаем и посмотрим, - согласился со мной командир. А пока - на обед. Сейчас подойдет бригада. Подготовим площадку и проинструктируем загрузчиков и сигнальщиков.
Пообедавший Федор остался у самолета, а мы всем голодным экипажем двинулись к борщу.
К вечеру луг, прилегающий к дороге, стал выглядеть вполне респектабельным аэродромом. В траве нашлись старые углы. Освобожденные от травы и подновленные известью, они и придали лугу авиационный колорит. С помощью Раисы нашли вкопанные 'мертвяки' стоянки. Отправили бензовоз в Цимлянскую за бензином и маслом, проверив пригодность ёмкостей, а техника по спецприменению - в соседний районный центр на поиски следующей кучки химиката. И пошла рутинная работа по организации полетов, каждая деталь которой расписана документами.
За пять дней мы разметали по полям селитру и, с временной площадки, - суперфосфат, оформили акты и снова - на 'свободную охоту', ибо в соседнем районе нам техник ничего не нашел.
Следующую сотню тонн суперфосфата мы нашли севернее Морозовска.
Попутешествовав по Ростовской области до середины октября, мы на Маныче завершили для ростовской авиации историю применения авиации в сельском хозяйстве. В дальнейшем этот вид работы выполнялся самолетами, базирующимися в Шахтах. А ростовчанам остались местные воздушные линии и санавиация с последующим переходом в транспортный отряд.

Всех Вам благ, дорогие "Деды" и крепкого здоровья!
А не дедам - того же вдвойне.

2Ветран ГА:
Разбудили и азарт и романтику Михаил Иванович :)
Люблю и любил "свободную охоту", как и любой из НАС, крутивший рога или ручку, я думаю. Мы ещё не раз вспомним то счастливое время, когда были нужны народу, в нормальном, человеческом смысле этого хорошего слова. И военные и гражданские, вспомним.

Здравствуйте, 'деды'-романтики.

Не буду нагнетать обстановку другими темами. Романтика, так романтика. Я уже рассказывал вам, что мне всю романтику в молодые годы дёшево и сердито обеспечивал садовый участок. Вот одна из садовых историй. Пейте 'чаёк' и слушайте.
-----



Две недели под водой

Близость любой даже самой маленькой речки к садовому участку несёт с собой массу положительного: и порыбачить можно при желании, и покупаться, и просто на берегу посидеть. Но вот весной!

Весной начинались более интересные приключения. Не знаю, как в других местах, но у нас речка Дёма каждую весну поднималась на два метра, и вода стояла месяц. Садоводы-авиаторы, которым романтики всегда не хватает, по выходным собирались у края воды с резиновыми лодками, детьми, собаками, кошками, некоторые даже с жёнами. Накачивали плавсредства и весёлым караваном с шумом и гамом отправлялись в плавание.

По дороге фотографировались на память, и теперь эти фотографии согревают душу, когда Дёма с её разливом - за тысячи километров от нового дома. Фотоаппараты в те годы были очень солидными. Это вам не камера на мобильнике! У меня была зеркалка 'Зенит-Е' весом около килограмма. Не взять её с собой в такое путешествие было невозможно, а при случае всегда можно было использовать не только по прямому назначению, но и для того, чтобы придавить что-нибудь, например, скатерть-самобранку от ветра.

Фотоаппарат был уже не новым, но все свои функции выполнял почти безупречно. За годы эксплуатации перенес несколько ремонтов, падал со штатива, работал в самых разных климатических условиях от дождливой Риги и морозной Уфы до жаркой Алма-Аты, а также других городов и сёл, в которые заносила судьба его хозяина.

Была у него всего лишь одна застарелая неисправность, которую не смогли устранить даже в фотомастерских. На выдержке в 1/30 секунды шторка иногда заедала, но с такой выдержкой я снимал только тогда, когда использовал лампу-вспышку. Заранее знал, что половина фотографий будет испорчена, поэтому в ответственных случаях всегда делал по несколько кадров. Но в этом водном путешествии фотографировать со вспышкой я не собирался, а на всех других выдержках техника работала без замечаний.

Подплывали мы к своим домикам, причаливались, разгружали корабли, и начинались наши весенние заботы. А они у всех были самыми разными. В первый год затопления, когда никакого морского опыта у садоводов-авиаторов ещё не было, у многих снялись с места и уплыли в неизвестном направлении деревянные постройки самого разного назначения. Где их искать, никто сказать не мог. Это потом на горьком опыте мы стали закреплять любое строение с учётом возможного отрыва от поверхности земли во время наводнения, а в первый год подстраховаться с помощью троса или элементарной верёвки никто не догадался.

Хорошо, что у нас в садовом товариществе были свои вертолётчки. Они провели воздушную разведку в районе садовых участков и выяснили, что большое количество нашей недвижимости скопилось у кромки леса, где сплошная стена из деревьев не позволила уплывшей частной собственности продолжать путешествие дальше по Башкирии. Поэтому в следующие выходные мы решили организовать экспедицию по спасению своих строений и по возвращению на свои места прямо по воде, чтобы не разбирать потом летом, не перетаскивать их на участки по одной доске и не строить соответствующие сооружения заново.

Было бы очень легкомысленным направляться в такое плавание только на резиновых лодках. Можно было элементарно напороться на какой-нибудь кол или гвоздь и оказаться в холодной воде со всеми непредсказуемыми последствиями. Поэтому мы соорудили из брёвен, заготовленных для строительства, довольно большой и вместительный плот с приличным водоизмещением, вооружились пятиметровыми шестами и отчалили от родного дома.

Чтобы моя резиновая лодка не получила никаких повреждений в пути, я на всякий случай затянул её на переднюю часть плота (не знаю, как эта часть называется по-морскому, а назвать её носом как-то язык не поворачивается). Мне была нужна полная свобода движений, а фотоаппарат и полевой бинокль, висевшие у меня на шее, раскачивались и мешали работать шестом. Поэтому я снял фотоаппарат и положил его на дно лодки, где он был хорошо защищен от волн и брызг воды, а бинокль пришлось оставить, так как он всё время был нужен для обзора окружающего пространства.

Через несколько минут мы освоили все приёмы плотовождения и направились по заданному маршруту. В экипаже подобрались надёжные и быстро осваивающие новое дело люди. По левому борту - заместитель командира лётного отряда, эксплуатировавшего вертолёты Ми-8 и Ка-26, Слава Тарануха, по правому - я, в то время секретарь парткома Уфимского ОАО (объединённый авиационный отряд), а рулевым на корме - мой сосед по саду штурман Славик Военушкин. До настоящей 'сплаванности', конечно, было далеко, но экипаж уверенно управлял транспортом и вёл его к цели.

Когда вышли за пределы наших участков в 'открытое море', я почувствовал, что порывы ветра стали сильнее, и волна была уже не та, что раньше, но никакой опасности в этом не увидел, продолжал резво орудовать шестом, выполняя команды нашего рулевого:

- Слава, притормози! Палыч, полный вперёд! Так держать!

Пройдя около половины морской мили против ветра, мы уже действовали вполне профессионально и слаженно. Плот, постепенно набирая крейсерскую скорость, приблизил нас к завалу из построек на такое расстояние, что в бинокль можно было уже в этом хаосе различить свои постройки по приметам, известным только хозяевам.

Первым обнаружил свой уплывший туалет типа сортир наш рулевой. Но опознанное строение находилось так далеко от края завала, что пробиться туда оказалось невозможным. Моя постройка аналогичного назначения, выкрашенная в салатный цвет, оказалась с краю, мы взяли её на буксир и тронулись в обратный путь.

Скоростёнка, конечно, уже была не та, хотя на этот раз ветер был попутным, но груз на внешней подвеске вносил свои коррективы. Примерно на середине дистанции сильным порывом ветра резиновую лодку кратковременно поставило 'на попа' и вновь положило на место. Фотоаппарат, в своё время с большим трудом полученный наложенным платежом с Новосибирской базы посылторга, с широкоугольным объективом 'Мир-1', шестилинзовым анастигматом с фокусным расстоянием 37 мм, прямо на моих глазах, описав траекторию, близкую к перевёрнутой параболе, скрылся под водой.

По тормозам! По местным ориентирам засекли координаты происшествия и попытались шестами зацепить ремень футляра фотоаппарата на двухметровой глубине. Куда там! Ветер сразу сносил нас с места поиска, во взбаламученной воде ничего не было видно. По горячим следам спасти ценное и дефицитное оборудование так и не удалось.

Приняли решение о прекращении поиска фотоаппарата и продолжили операцию по спасению недвижимости. В этот день нам пришлось выполнить несколько рейсов, и каждый раз, когда мы проходили над точкой, где по нашим расчётам должен был находиться затонувший фотоаппарат, пытались достать его. Но ничего не получилось. С заходом солнца все работы и поиски были прекращены, так как вертолётчики сразу стали ссылаться на инструкции и запреты, пришлось прямо на плоту разводить костёр и накрывать скатерть-самобранку.

Половину ночи провели в разработке плана мероприятий по освобождению фотоаппарата из подводного плена, потом спали как убитые, но и утром метеоусловия оказались ниже минимума, поэтому спасательную операцию пришлось свернуть. Без фотоаппарата вся работа и пребывание на воде теряли всякий смысл, оставить себе и потомкам на память было нечего, а развлекаться просто так ради адреналина, когда 'Зенит-Е' лежал на дне, никак не получалось, все мысли были только о нём.

Бесплодными оказались и все наши попытки, предпринятые по спасению фотоаппарата на следующие выходные. Хотя и стоял полный штиль, но вода была мутной, поэтому сплошное 'прочёсывание' дна шестами, проведённое в двух взаимно-перпендикулярных направлениях, не принесло результатов. Само собой понятно, что заснять на плёнку все наши манёвры было нечем, поэтому остались они только в глубинах памяти, а в виде фотографий сохранились лишь кадры безмятежной жизни на воде, на которых нет никакой экспрессии и романтики, а мы все улыбаемся, откровенно позируем и бездельничаем.

И только ещё через неделю, когда уровень воды снизился почти на метр, она отстоялась и стала прозрачной, я без труда нашёл свою потерю чисто визуально. Подцепил футляр фотоаппарата за ремень шестом и поднял на поверхность. Двухнедельная спасательная операция завершилась успешно.

Дома открыл фотоаппарат, вытащил из него отснятую плёнку (после проявки выяснилось, что все заснятые до происшествия кадры получились!), промыл аппарат в проточной воде и положил на просушку. После того как он высох, я проверил его работоспособность и выяснил, что сложный оптико-механический прибор работает нормально, и даже шторка затвора на выдержке 1/30 секунды заедать перестала. Между линзами объектива вода не попала, никаких следов на их поверхности не осталось.

Так что двухнедельное пребывание 'Зенита-Е' под водой только улучшило его технические характеристики. После этого приходилось эксплуатировать эту многострадальную камеру в самых разных условиях ещё лет шесть, и она не разу меня не подвела.

Всё хотел написать на ордена Трудового Красного Знамени Красногорский оптико-механический завод об этом непреднамеренном подводном испытании отечественной техники на надёжность, да так и не удосужился. Других дел было много. Вот если бы надо было предъявить рекламацию, я бы точно нашёл время, чтобы насолить людям, а на доброе дело времени так не нашлось.

А потом грянула перестройка, жизнь сбилась с ритма, и с тех пор я уже больше ни разу не взял в руки фотоаппарат и не сделал ни одного снимка, хотя до этого жизни своей без него не представлял и из рук не выпускал.

2Алексей Павлович Крынин:

Приношу извинения, за помещение поста после Вашего рассказа без комментариев - я не глядя "вставил" рассказ и занялся делами.
Не могу не оценить Вашей находчивости, в установлении контакта с преподавателем английского.
Конечно же лучше, все дела решать мирным путём, тем более с женщинами:)
Мы, группа Бурундайских вертолётчиков, в январе 92го ездили в Питер на сокращённый курс английского и остались очень довольны преподавателями, "тащившими буквально за шиворот", особеннно нас, учивших немецкий в школе.
Краткий курс языка в училище, сыграл свою положительную роль - я им занимался с удовольствием и дела пошли на лад.

...Вот и верь после Вашей истории, смешкам, что наша техника, сколько её не роняй, всё равно лучше работать не будет :)

Поэтому, в "поддержку НАШЕЙ" техники расскажу короткую историю на эту тему.
...Мой коллега, в молодые годы, купил себе ВЭФ-12 по моему и таскал его с собой везде, музыку любил однако сильно.
Заявился ко мне с убитым видом: Витька, я приёмник ухайдокал, попробуй чего-нибудь сделать.

Ко мне наши ребята в 70-х, частенько с такими просьбами обращались, т.к. я любил заниматься радио и электроподелками и мелким ремонтом аппаратуры.

Раскрывает сумку и вынимает оттуда изрядно побитые "остатки" приёмника :), говорит: я его уронил, когда по скале от моря поднимался, вот он и бабахнулся вниз, да ещё и в воду упал !
Я только рот разинул, морская вода для радиодеталей вещь нежелательная, я уж не говорю про падение с высоты на камни.
Не буду забивать Вам мозги с подробностями, но приёмник, после того как я промыл его проточной водой, высушил и пропаял сломанные куски платы, заработал сразу, едва я "вставил" питание !
Фантастика !.. не понадобилось даже менять динамик.
Я боялся, что диффузор поведёт, чего не произошло, к счастью.
"Останки" корпуса приятель не стал забирать с "места проишествия", так и эксплуатировал аппарат в "раздетом" виде, продолжая таскать по командировкам, пока не купил по случаю корпус новой модели, куда я ему и вставил "страдальца" позже, честно продолжающего функционировать :)

test

Общий привет всем 'дедам' и кандидатам в 'деды'.

Не будем сверять время, у каждого оно своё, но то, что новые сутки уже начались, это точно, а значит, наша веточка, как и мы сами, продолжает жить дальше.

Сегодня я хочу продолжить тему о садовой романтике. Когда нам её не хватало, мы что-нибудь выдумывали, разыгрывали друг друга, чтобы разнообразить свою жизнь. Вот о таком невинном розыгрыше я и хочу вам рассказать. В своё время мы любили вспомнить об этом, собираясь в компаниях.

Надеюсь, у всех 'чай' и всё остальное к нему уже готово. Тогда начинаем.
-----



Карстовый провал на болоте

В 1980 году, когда я работал в аэропорту Уфа старшим инженером обзорного радиолокатора 'Сатурн', работникам аэропорта предложили создать товарищество для освоения вновь выделенных садовых участков. В те годы обладание квартирой, машиной и дачей считалось непременным условием счастливой жизни любой советской семьи. Двухкомнатная квартира у нас была, два года назад переселились, наконец, из общежития, в котором прожили 6 лет. А вот всего остального пока не было, но мы стремились к лучшему и верили, что всё это у нас раньше или позже будет.

И если на машину надо было скопить большую сумму денег, чего мне так и не удалось сделать за весь мой трудовой стаж до самой пенсии, то садовые участки выделялись совершенно бесплатно. Конечно, на строительство садового домика надо было раскошелиться, но совсем необязательно было строить его из новых материалов. В любой деревне можно было купить почти за бесценок старый дом на слом и сварганить из него довольно приличный садовый домик. Так многие и делали.

Те небольшие взносы, которые нужно было ежегодно платить на всякие общие нужды садового товарищества, были нам вполне по карману, а предстоящее удовольствие от общения с природой полностью затмевало наш разум. Мы были готовы преодолеть любые препятствия ради тех четырёх соток, владельцами которых должны были стать после преодоления некоторых формальностей.

Будущие садоводы-любители или, как мы сами себя называли, 'садисты' собрались в один из выходных дней на свое первое собрание, на котором наш замполит Александр Фёдорович Бобков предложил назвать новое товарищество очень даже романтично: 'Тихие зори'. Так и решили. Но когда после собрания мы провели рекогносцировку на местности, то, не сговариваясь, немного изменили утверждённое собранием название и в неофициальном общении стали называть наши сады 'Тихими топями', что гораздо ближе соответствовало действительности.

Поскольку все более-менее подходящие места в Башкирии к этому времени оказались заняты более расторопными любителями природы, нам осталось довольствоваться заболоченным лесом километрах в пятнадцати от аэропорта, недалеко от деревни Зубово. И если деревья, в конце концов, были спилены и пошли на доброе дело, разными способами удалось раскорчевать оставшиеся пеньки (на моём участке их оказалось 36), то с болотом было справиться сложнее. Никаких общих решений по его осушению предложено не было, поэтому каждый из 400 новоявленных садоводов решал эту проблему самостоятельно, исходя из имевшихся средств, ресурсов, техники, знакомств и связей.

Некоторые, но таких было очень мало, поступали чрезвычайно просто: завозили мощными самосвалами на свой участок столько земли, что его поверхность поднималась метра на два над окружающей местностью, и только потом начинали на этом 'пупке' посадки, строительство и другие мероприятия, которые назывались освоением участка.

При этом они раз и навсегда успешно решали две задачи: во-первых, уходили от болота, во-вторых, защищали свой участок от разлива реки Дёмы, которая поднималась каждую весну как раз на эти самые два метра. И если во все другие времена нужно было пройти 600 метров от границы наших садов, чтобы оказаться на берегу Дёмы, то во время разлива она сама приходила к нам на участки.

Свысока поглядывая со своих высот на тех, кто не смог подняться над заболоченной равниной, они сажали на своих насыпных участках плодовые деревья, малину, крыжовник, в общем, всё то, что на наших участках выжить не могло.

Большая часть садоводов оставляла плодородную болотную землю нетронутой. Садовые домики поднимались над землёй на сваях или же были двухэтажными. Первый этаж из кирпича или бетона отводился под хозяйственные постройки с тем расчётом, что каждую весну он будет заливаться водой. А на втором этаже и выше можно было построить обычный садовый домик из любых материалов. Существовавшие в те годы правила застройки разрешали в затопляемых зонах поднимать пол садового домика на высоту отметки затопления, но не выше 2 метров 20 сантиметров.

Я тоже пошёл по этому пути. За зиму из полуразрушенного здания бывшей прядильной фабрики, находившейся недалеко от нашего дома, извлёк 12 тысяч кирпичей по очень смешной цене, 4 рубля за тысячу. Там же заготовил по цене дров нужное количество досок, брёвен и даже оконных рам, причём некоторые из них доехали до моего участка со стёклами. Если сравнить эти цены со стоимостью новых строительных материалов, то получалось довольно дёшево и сердито, а главное, мечта воплощалась в реальность.

Чтобы можно было представить себе масштабы моей зарплаты и цен в те времена, могу дополнительно привести такие данные. Мой оклад старшего инженера составлял 180 рублей в месяц, булка хлеба стоила 16 копеек, полулитровый пакет молока - 13 копеек, килограмм сахара - 76 копеек, хорошо пообедать в столовой можно было за один рубль. За двухкомнатную квартиру мы платили 16 рублей в месяц, спортивно-туристский велосипед стоил 93 рубля, простой дорожный велосипед - 60 рублей, радиола 'Вега-312-стерео' - 190 рублей.

В конце 2000 года мне посчастливилось опять побывать в Уфе. Я, конечно же, сходил на то место, где когда-то стояла эта полуразваленная прядильная фабрика, источник всех строительных материалов не только для моего, но для многих садовых домиков нашего товарищества, и увидел на этом месте шикарную автостоянку для элитных автомобилей. А рядом, в отреставрированных цехах бывшей ткацкой фабрики, разместился очень крутой торговый центр 'Гостиный двор'.

Сердце моё было переполнено гордостью от того, что место для этой автостоянки в своё время я расчищал от старого кирпича своими руками, чем внёс свой скромный и посильный вклад в создание нового архитектурного облика современной Уфы.

Две машины для перевозки заготовленных за зиму строительных материалов я заказал в аэропорту, возили мы всё это с моими друзьями целый день, причём перевозка обошлась мне намного дороже, чем заплатил я за эти материалы в кассу трикотажной фабрики. С небольшими приключениями завёзли мы всё на участок, сложили и закрепили так, чтобы ничего не уплыло во время наводнения, и стал я ждать лета.

Вода стояла на наших участках всего лишь месяц в году, а остальные 11 месяцев можно было наслаждаться природой без всяких ограничений. Надо сказать, что и в наводнение мы ухитрялись расслабиться и получить удовольствие. У многих из 'садистов' были резиновые лодки, на которых мы каждые выходные приплывали на свои участки с жёнами, с детьми, с собаками и кошками.

В этом была особая прелесть. Чтобы получить то же самое удовольствие, не надо было ездить ни в какие морские круизы, которые для нас всю жизнь оставались несбыточными мечтами. Солнце быстро прогревало стоявшую воду, можно было целый месяц купаться и ловить рыбу прямо на своём участке. Море с доставкой на дом! Найти более увлекательных путешествий за те деньги, которыми мы располагали, для нас в те годы было просто немыслимо.

У нас в 'Тихих топях' всё было своё, и платить за эту экзотику было не нужно. И уж не буду говорить, как были довольны дети! Потом всю неделю взахлёб рассказывали друзьям о своём увлекательном путешествии на резиновой лодке, и на следующие выходные уговорить их остаться дома было невозможно.

Когда вода ушла, я приступил к строительству. Ездил на свою стройку из города на велосипеде. Расстояние от моего дома до садового участка составляло всего лишь 17 километров, поэтому я мог не только доставить туда сам себя без всяких затруднений, но и перевезти на велосипедном прицепе, скажем, пару мешков цемента или чего другого, нужного для строительства.

Выращенный на участке урожай я также перевозил домой на этом прицепе. И если в других садах самой большой проблемой был полив, то у нас этой проблемы не могло быть в принципе. На дне любой ямки глубиной в один штык лопаты появлялась вода, а плодородие веками нетронутой почвы было изумительным, урожай созревал гораздо раньше, чем в других известных нам садах.

То, что в нашем саду не могли расти плодовые деревья, не расстраивало ни тех, кто нам эти сады выделил, ни нас самих. Зато смородины мы собирали столько, что не знали, куда её девать. Листья она начинала распускать, когда кусты были ещё под водой, а потом давала такой урожай, что ветки ложились на землю. Кроме того, в окружавшем наши сады лесу можно было вдоволь полакомиться черёмухой, ежевикой, черникой, а если было нужно, то и в любом количестве заготовить их впрок.

Во время отпуска я всё время проводил на своей ударной стройке, изредка наведываясь домой только в случаях крайней необходимости, когда заканчивались гвозди, хлеб или садились батарейки в радиоприёмнике 'Спидола-232', который был для меня единственным источником информации о событиях в мире.

Однажды я приехал вечером домой, уставший после трудового дня и 17-километрового велосипедного кросса, молча сидел за столом на кухне и поглощал без разбору всё, что подкладывала мне моя жена Надежда Ивановна.

- Что-то ты сегодня какой-то не такой, - сказала она, - ничего не говоришь, уж не случилось ли чего?

- Да ничего не случилось. Всё нормально, просто устал, - ответил я и продолжал молча пить чай.

- Нет, что-то случилось. Я же вижу.

После этих слов меня будто чёрт за язык дёрнул, решил я подтвердить все подозрения жены и дать своей душе праздник!

- Случилось? Конечно, случилось. Знаешь, где у нас яма была выкопана для бассейна?

- Да, знаю. Ну и что?

- А то, что в этом месте земля провалилась, образовалась глубокая воронка диаметром в 25 метров, и всё, что было вокруг, упало в эту воронку. Сам едва ноги унёс.

- Да ты что?! Я недавно читала в газете, что где-то у нас в Башкирии произошёл карстовый провал под железной дорогой, рельсы так и висели в воздухе. И кирпич провалился?

- И кирпич, и доски, и песок, и цемент, и всё перемешалось и зацементировалось!

- И огурцы?

- И огурцы, и помидоры, и даже часть соседнего участка тоже попала.

Я не стал больше нагнетать обстановку, видел по реакции, что и этого вполне хватило, включил телевизор и улёгся на диван. Слова мои попали на подготовленную почву. Жена рассказала о случившемся детям, и они решили немедленно ехать в сад, чтобы всё увидеть своими глазами. Чудом удалось мне отговорить их от этой поездки, на ночь глядя. Ночью Надежда Ивановна никак не могла уснуть, а когда услышала, что и я проснулся, грустно сказала:

- Слушай, Крынин, ну почему же мы с тобой такие несчастливые?

- Да ладно, спи, мать, как-нибудь выкрутимся.

Утром я загрузил свой прицеп всем, что мне было нужно, и поехал продолжать строительство, а Надежда Ивановна отправилась на работу в аэропорт. Работала она тогда в базе ЭРТОС техником-нормировщиком и уже в автобусе рассказала всем о постигшем нас несчастье. В те же дни у кого-то из работников лётного отряда сгорел домик в садах, которые находились на Калмацких озёрах рядом с аэропортом, так что темы для разговоров были.

Приехал я в сад, развёл раствор и погнал кирпичную кладку дальше. Смотрю, к нашему участку движется во главе с моей женой большая делегация от базы ЭРТОС. Все, кто сумел втиснуться в дежурную автомашину, приехали убедиться, что у меня действительно всё провалилось, перемешалось и зацементировалось. Пришли, походили по участку, попробовали огурцы, помидоры, посмотрели мою стройку и спрашивают:

- Палыч, и где у тебя тут что провалилось? Что-то мы ничего не видим.

Так и раскрылся мой обман. Более сильного разочарования на лицах и в высказываниях моих знакомых мне не пришлось потом наблюдать и слышать за всю прошедшую после этого случая жизнь. Правильно говорится, что друзья познаются в беде!

Переключу ВАС деды, с "садовой темы", на командировочную :)

'Пёс Штурман, мы с Двоечкой и геологи':

"Переезжаем" - говорит 'заказчик'.
Ну что ж, поехали, говорю, только куда, интересно ?

..Геологи облюбовали небольшой городок из пяти-шести домиков на берегу исскуственного озерка, образованного естественным уклоном от гор Кентау и невысокой, искусственной дамбой.
Красивое местечко, отличный обзор. Мы находимся у подножья и приличной длины уклон даёт нам возможность смотреть свысока, сверху на долину.
Рядом с нами, в пятистах метров - местный аэропортик старинного, азиатского городка Туркестан.
Аэропортик построили для приёма самолётов с паломниками, так как рядом с городом находится усыпальница Ахмеда Ясеви - их конечная цель.
В праздник Наурыз- 23 марта, символизирующий приход весны по мусульманскому календарю, на пустом перроне ставят накрытые столы, назывемые 'дастархан', со всякой восточной всячиной и угощают всех проходящих проезжающих и пролетающих вкусным, парящим пловом, приготовленным здесь же, в громадном котле -'казане'.

В порту места не нашлось- мы слишком шумная и многочисленная публика. Поэтому, наша новая стоянка - чей-то бывший пионерский лагерь - остатки атрибутики, напоминающей мне красногалстучное детство, кое-где просматриваются, вроде плаката 'Пионер-всем пример', да обломки гипсового горниста на одной ноге !

Привычно обосновываемся - заказчик выделил нам с техником, Юрой К. домик с комнаткой 2.5 х 3 метра, где поставили кровати с пружинными сетками и наводим чистоту.
Протёрли стёкла затянутые пылью, смахнули паутину по углам, я выдраил пол и смастерил из подручных материалов полку, куда сложили то, что необходимо постоянно, а в единственную тумбочку из фанеры, разложили нехитрые командировочные вещи.

Дурной пример заразителен говорят - геологи забредшие к нам посмотреть, как мы обосновались, увидели 'армейский' порядок и чистоту в нашем 'кубрике'и просят погнутый алюминиевый таз, который я подобрал во дворе - он был набит глиной, а тряпка у нас своя, есть обтирочный материал, которому и нашли применение.

...Мы работаем и готовим рабочую площадь к детальному обследованию, делаем 'опорную сеть' для базовых координат замеров - от точки к точке большие подлёты, бывает больше двухсот с лишним км, в одну сторону и тогда, всё внимание - поиску точки - ошибка может вылиться в нехватку керосина на обратный путь.
Работа интересная, напряжённая, требующая полной отдачи сил, как моральных, так и физических.
Геологи очень опытные, неторопливые и степенные.
Витя В., наверно постарше меня будет - выдержанный и уравновешенный человек, которого трудно чем-либо удивить, видимо, за свою жизнь в поле навидался всякого.

Не торопясь, делаем свою работу вчетвером и видимо нормально получается, поскольку вопросов пока не возникает.
Вертолёт стоит в порту а мы, утром, позавтракав и собрав необходимые вещи, идём пешком, переговариваясь и наслаждаясь жизнью, весной, красивым пейзажем, короче говоря всем, что радует наш глаз и чувства.
Однажды, я подписал задание у диспетчера и пошёл к вертолёту, а с другой стороны подъехал Витя - заказчик.
Смотрю, с поля к нам, бежит собачка-невеличка - шустрая, рыжепегая, - прыг в вертолёт и на переднее сиденье, но не на моё, а на Витино, справа от меня.
Села на хвост и улыбается, высунув запыхавшись язык, смотрит вперёд, на нас - ноль внимания. Мы переглянулись, улыбнувшись - однако геологом или лётчиком, была в прошлой жизни, говорим дружно.

...И стали мы работать впятером - Двоечка, барбос по кличке 'штурман' за страсть к переднему сиденью и обзору местности в стекле, Витя с помощником и я.
Садимся на точке, пёс выскакивает первым и начинает вокруг обследование, потом ребята выходят, 'хранитель тел' всё проверил, значит можно говорят.
Прилетаем на базу - 'штурман' исчезает и может не появляться до вылета, короче говоря, как настоящий командировочный, свободный 'аэрофлотовец' !

Сегодня, мы 'ходим' по широкому ущелью, если с хорошим креном крутануться, можно развернуться на 180. Идём снизу вверх, вдоль склона и приткнувшись к нему правым, основным колесом и передним, балансируем, пока ребята выходят и ложатся на землю -уклон сильный и винт 'стрижёт' траву справа, поэтому они ждут когда я отойду.
'Штурман' лежит рядом с ними, положив морду на лапы, ну и умница же барбос!
Отхожу от склона и ткнувшись передним колесом ниже , чтобы мне было видно ребят, жду сигнала забирать.
Винт 'кладёт' горное разнотравье и разноцветье наземь, пёстрое покрывало которого рядом и видны мельчайшие подробности жизни обитателей травы - букашек всех мастей и бабочек всех цветов радуги.

Когда летишь над всей этой красотой высоко - одна панорама и ею можно любоваться отдалённо, а в полуметре от себя - снова красота, только в деталях.
Вот гора, была далёкой и неприступной, мрачно стояла сама по себе и снисходительно наблюдала за всем вокруг свысока, а вот она же - совсем свойская, показывает радушно свои тайны: пещерки и камни, цветы и травы, которых нет внизу, в зное южного солнца - на высоте ведь, намного прохладнее.
Хорошо здесь, в горах - чистый воздух, лекарственные смолы -'мумиё', да просто красота, наконец.

Пошли на очередную дозаправку и обед в аэропорт, смотрю на моих невозмутимых пассажиров и озорная мысль приходит в голову: плавные полёты, зависание, плавное снижение и т.д., привыкли, да ?
А посмотрю я на вас ребята, как вы перенесёте резвую посадку по 'самолётному' в аэропорту !
Подходим к полосе аэропорта и выполнив четвёртый разворот, наклоняю нос вертолёта вместо того чтобы притормаживать скорость, задираяя его немного.
Когда то в Шевченко, меня этой посадке обучил Гена Соловьёв, ныне покойный, царство ему небесное, ещё на Ми-4.
Только на 'четвёрке' надо было после посадки и опускания передних, самоориентирующихся колёс, прижать нос ручкой, притормаживая осторожно, так-как, передние колёсики - самориентирующиеся, легко входили в 'шимми', т.е. начинали вилять из стороны в сторону, как хвост у радостного барбоса, страждущего косточку..

Но у меня не Ми-4, с его жёсткими как палка, амортстойками, а любимый корабль, 'четырёхтрубный, двухпалубный гигант', который прекрасно и мягко ездит по полосе.
Держу скорость 180 и кошу глазом на Витю - само спокойствие - ну-ну, пока высоко, поэтому скорость не ощущается.
Проходим ближний привод, высота 60 м, скорость 180, уже живее бежит земелька под вертолёт, но всё равно не то.
Витя - кремень, не человек !
(Предупреждение: НЕ ПОВТОРЯТЬ ! ОПАСНО ! Можно перевернуть вертолёт !)
Высота 10, 5, скорость 180, уже другое дело, особенно когда полоса 'ринулась' под тебя и тире разметки превратились в сплошную линию.
3 метра, 2, метр, выравнивание, чуть-чуть ручку на себя, совсем миллиметры, а шажок как лёгкое дыхание на микроны вниз и скорость послушно падает - вот уже 120, 100 и полоса ласково и мягко принимает шасси несущегося вертолёта.
...А-аа, наконец-то, есть реакция - Витя вжался в кресло, упёрся ногами и откинулся назад, отстраняясь от несущейся в метре, в нижнем блистере полосы, что собственно и требовалось.
А то, кремень, скала !
Смотрю на него, он на меня -смеётся, проняло !
Ну, то-то.

Посадка, шаг до пола и мгновенно выведенная коррекция влево с левой педалью вперёд, чётко держат направление на пробеге.
(Предупреждение: НЕ ПОВТОРЯТЬ ! ОПАСНО ! Можно перевернуть вертолёт !)
Прижатый тяжестью веса вертолёт, как влитой, мягко несётся по полосе, теряя скорость и, уже можно притормаживать легонько, да скорость и сама гаснет, мы ведь садились нА уклон, в сторону гор.

......Вечера коротаем за разговорами; нигде так хорошо не думается и разговаривается, как в поле.
Все темы перебрали, ну и конечно, не без извечной - мужской, про слабый, но такой сильный, пол.
Я в очередную побывку дома, захватил переносной телевизор и самодельную, складывающуюся антенну, ту самую, 'логопериодическую', только маленькую, выставил мачту за окно и нам добавилось развлечений, особенно, если задождит.
Ждём повторения явления НЛО, мы от рудника полиметаллов совсем близко, но 'кина' всё нет и нет.

Однажды, был выходной и мы со 'штурманом' носились по берегу озерка, как можно 'гарцевать' от избытка сил, когда у тебя всё хорошо и нет проблем, мне вдруг вспомнилось наше, Капчагайское водохранилище и яхты под парусами, рассекающие водную гладь.
Быстро 'мчу' к поварихе - добродушной женщине, как и положено с её комплекцией, прошу: Надь, дай пожалуйста, ненадолго твоё покрывальце, я отдам, честно !
Покрывальце - это здоровенная накидка из тонкого брезента, которым она укутывает свои вещи при переездах.
Она упирается, я жалобно прошу и Надя сдаётся, смеясь - будешь приставать Витька-упаду на тебя и блин будет.
Ты только упади, смеюсь в ответ, а там посмотрим, буду я под тобой в этот момент или нет.

Быстро 'клепаю' плот из всего, что может плавать; оживившееся местное население лагеря, делает ставки - поплывёт - не поплывёт.

И ведь поплыл по ветру, рулями из досок шевелю - картина - не описать ! Варяги наверно, задохнулись бы от гордости за разум человеческий.
Народ уже не лежит по хаткам, а на берегу - болеют, кто за меня, кто-против.

Всё было предсказумо, пока я не решил плыть 'галсами' - тут то моя ладья подвела меня и поставивших на нас.
Она зараза, не зная законов гидродинамики, плыла себе по ветру, не слушая ветрил и рулевого, плыла, как Ей хотелось.
Плыть-то плыла, но озеро - кончилось ! Эх жаль !

...'Штурман' носится по берегу за мной и поддерживает громким лаем. Народ продолжает смотреть 'кино'.
Назад возвращаться сложнее и я упрямо гребу самодельными вёслами, против ветра.
Слышу, Витя милостиво советует, сложив руки рупором: Вить, ты бы парус то, опустил !
Э ! 'Опусти, опусти, он гвоздями прибит, как я тебе его отпущу' - бормочу я и гребу так, что, если бы ко мне подключили электрогенератор, было бы много света.

...Вот так и работаем себе - неспеша и с перекурами, но вскоре, заканчивается сезон и мы собираемся уходить домой, в Алма-ату.
Думаем, кто возьмёт себе 'штурмана' - в поле проще барбоса держать, это не городская квартира, да только тот сам распорядился собой: в день, когда нужно было улетать, просто не появился у вертолёта и всё !
Видно ему свобода милей, а мы, даст Бог вернёмся на следующий сезон.
Обязательно.

Добрый вечер, уважаемые любители чая из рюмки!

С удовольствием прочитал истории Алексея Павловича Крынина и Виктора. Спасибо за рассказы и за поддержку ветки.

Деды ! Ну как вам подарок от правительства в виде повышения цен? Хотел купить сегодня подсолнечного масла рыбку поджарить ( с рыбалки пришёл ). Блин, оно стоит уже дороже водки ( водка 50, масло 70 ).
Нафуй такое масло - лучше водку, а платву и сварить можно. Пусть Путин зальётся маслом по такой цене.
Буду голосовать за коммунистов.

то Анониму
Голосуй не голосуй. Думать надо, а не голосовать.
Извини за резкость.

Здравствуйте, уважемые "деды", с новой вас рабочей неделей.

Помню, в наши времена, когда повышались цены на водку, говорили:

Передайте Ильичу,
Нам и десять по плечу.
-----


Связь времён

Приезды больших московских начальников обычно запоминаются надолго. Бывает это довольно редко, но разговоров потом хватает на годы. Я был уже не молодым специалистом, а закалённым в словесных и разных житейских и производственных баталиях бойцом 'невидимого фронта'. Работа наша всегда была незаметной и скрытой от посторонних. Фильмов, похожих на 'Экипаж', никто о нас не снимал, книг о нас не писали, и мы о подобной славе как-то и не задумывались. Наоборот, всегда шутили, что постороннему человеку, попади он к нам на любой объект, вообще может показаться, что мы здесь ничего не делаем.

Но большой московский начальник, Кожухарь Евгений Леонтьевич, главный инженер ЦУЭРТОС (Центральное управление эксплуатации радиотехнического оборудования и электросвязи), был совсем не посторонним в нашей среде, а даже совсем наоборот. Он стоял на самой вершине громадной пирамиды из инженеров и техников гражданской авиации СССР.

Я тогда работал главным инженером базы ЭРТОС Уфимского ОАО (объединённый авиационный отряд). На правах хозяина радушно встретил своего самого главного московского шефа, и после положенных по этому случаю мероприятий он изъявил желание ознакомиться поближе с объектами радиотехнического обеспечения полётов, посмотреть их своими глазами.

Все объекты в то время во всех больших и малых аэропортах всей необъятной страны боролись за право называться 'образцовыми'. Очередная кампания, спущенная сверху, была в самом разгаре. До этого мы всем миром вводили ТЭП (технико-экономическое планирование), потом СБТ (система бездефектного труда) и вот взялись за доведение объектов до образцового состояния. Это вам не сейчас, когда никто не знает, что делать. А в то время всё новые и новые инициативы шли сверху валом, и мы никогда не скучали.

Везде наводили порядок, по объектам ездили специально созданные комиссии с фотоаппаратами и проверяли, что не так. После этих комиссий инженеры и техники 'молча' устраняли выявленные недостатки, и так общими усилиями верхов и низов удалось навести на всех объектах более-менее приличный порядок.

Потом слали наверх отчёты о выполненной работе со многими графами и строками, содержащими в себе громадное количество цифр. 'Эй, вы, там, наверху' сутками складывали и умножали все эти цифры, поступившие снизу, и все были при деле.

Правда, в те годы в среде тех, кто складывал и умножал полученные от нас цифры, вводя свой поправочный коэффициент, которых в одних случаях был больше единицы, в других - меньше, популярной была такая присказка:

'Ваши цифры хороши,
Наши цифры - выше!
Ваши цифры - с потолка,
Наши цифры - с крыши!'

Но наши высокие начальники никогда не думали о том, что рубят сук, на котором сидят. Они иногда отрывались от своих мягких кресел и приезжали к нам на периферию, чтобы утром, придя из гостиницы и дав нам небольшой 'разгончик', позвонить домой:

- Вовочка, ты уже встал? Заправляй кровать, завтракай и иди в школу. Смотри, не опоздай. Ладно, мне некогда, я потом позвоню.

В определённое время москвич опять начинал волноваться и искать телефон, с которого можно было сделать междугородный звонок. И беда была тому начальнику, к которому он приехал, если такого телефона рядом не было. Вы, конечно, скажете:

- Не верим. Неужели такой высокий начальник не мог позвонить домой по мобильнику?

Отвечаю:

- Не мог. И не потому, что деньги экономил. Всё гораздо проще! Никаких мобильников тогда не было.

Добравшись до нужного аппарата, босс выдавал следующую команду:

- Вовочка, ты уже пришёл из школы? Как успехи? Как Марья Ивановна? Не ругала? Ну, ладно. Пообедай, сходи погуляй и садись за уроки. Ладно, мне некогда, я потом позвоню.

Мы видели, что это такие же люди, как мы, совсем не небожители. Слушая такие простые и житейские разговоры со внуками ласковых и заботливых дедов, быстро проникались к ним доверием и почти любовью, временно переставали бояться их грозного голоса и вида. Но как только трубка опускалась на аппарат, это впечатление почему-то сразу улетучивалось, однако где-то в глубинах памяти всё же оставляло свой едва заметный след.

Мне было не стыдно показать высокопоставленному москвичу результаты наших целенаправленных трудов по доведению объектов до образцового состояния. Сели мы с ним на видавший виды УАЗик и поехали по объектам.

В череде других объектов заехали и на 'Сатурн', на котором в своё время я работал старшим инженером, поэтому со знанием дела мог сам ответить на все вопросы нашего гостя. В общем, он был доволен состоянием дел в нашей базе ЭРТОС, настроение у него было благодушное, и вдруг всё резко изменилось. Стояли мы с ним в этот момент рядом с АПОИ (аппаратура обработки первичной радиолокационной информации) 'Вуокса'.

Евгений Леонтьевич стал строго напротив лицевой панели 'Вуоксы' и, немного наклонив голову вбок, пристально всматривался в мигание красных светодиодов, будто пытаясь расшифровать информацию, которая была заложена в их бесконечно повторявшихся вспышках. Я понял всё без слов. Дело в том, что при транспортировке оборудования по железной дороге где-то оно получило такой удар, что корпус вместо прямоугольной приобрёл форму параллелограмма.

Опытные в таких делах монтажники посоветовали нам не пытаться исправить форму корпуса. Аппаратура работала, всё открывалось и закрывалось, выдвигалось и задвигалось. А со зрительным дискомфортом, который возникал у того, кто смотрел на эту аппаратуру, пришлось смириться. Объект находится в двух километрах от аэропорта, никто там, кроме обслуживающего персонала, никогда не бывает. А сами инженеры и техники всё прекрасно понимали и, глядя на стоявшую с наклоном 'Вуоксу', никакого зрительного и душевного дискомфорта не испытывали.

Но главный инженер ЦУЭРТОС мириться с таким 'бардаком' не хотел и устроил нам на разборе такой 'разгон', что мало не показалось никому. Всю вину за это он возложил на меня, как на главного инженера, задачей которого является доведение всех объектов до звания 'образцовых', а не ссылки на недостатки при транспортировке изделий по железной дороге.

- В общем, состояние объектов неплохое, но нет 'блеска'. Аппаратура 'Вуокса' стоит с наклоном, а главного инженера это совершенно не волнует. Тот, кто хочет, ищет способы, а кто не хочет, - причины, - сказал Евгений Леонтьевич на прощание и улетел в Москву, очень недовольный.

Но никаких последствий ни для меня лично, ни, тем более, для 'Вуоксы' его нелицеприятные оценки так и не имели, какого-то особого 'блеска', которого так добивался от нас чиновник, на объектах так и не появилось.

Не успели мы довести объекты до образцового состояния и создать этот злополучный 'блеск', как навалилась новая напасть, но теперь уже не только на наши объекты, но и на всю страну - перестройка. Мне пришлось в полной мере испытать на своей шкуре все положительные и отрицательные последствия этого периода истории, 10 лет прожить в Алма-Ате, а потом опять вернуться в Россию, в г. Рыльск Курской области. Стал я работать в Рыльском авиационном техническом колледже гражданской авиации.

В конце 2000 года в честь окончания тысячелетия меня направили в командировку в Уфу для проведения курсов повышения квалификации по АПОИ 'Вуокса'. Слушателями при этом были инженеры и техники объектов РСП (радиолокационная система посадки самолётов) и ОРЛ (обзорный радиолокатор), которые когда-то работали под моим непосредственным руководством. Но теперь я выступал перед ними в качестве преподавателя.

Когда я приехал на объект 'Сатурн' и увидел перед собой корпус АПОИ 'Вуокса' в виде параллелограмма, у меня чуть слёзы из глаз не брызнули. Не только техники, с которыми я когда-то вместе работал, но и аппаратура из тех времён вернули меня больше чем на 12 лет назад. Я вспомнил, как стоял перед этой 'Вуоксой' Евгений Леонтьевич Кожухарь с наклонённой вбок головой, и долго не мог вернуться к действительности, так захлестнули меня нахлынувшие волны из прошлого.

Однако пришлось взяться за дело, и сразу выяснилось, что один комплект аппаратуры давно не работает, и никто из моих бывших подчинённых не может его восстановить. Все годы эксплуатации стоявшая под приличным наклоном аппаратура работала очень надёжно. Техники хорошо научились переходить с комплекта на комплект, да менять блоки питания, которые отказывали наиболее часто. Другие неисправности ставили всех в тупик, а инженер Володя Петунин, который хорошо знал 'Вуоксу' и мог устранить самостоятельно любую неисправность, уже был на пенсии. Обратиться к нему за помощью почему-то никто не додумался или не захотел.

Все дни с утра до вечера были заняты учёбой, поэтому начальник узла радионавигации Пётр Петрович Железняков попросил меня приехать на объект в выходной день, чтобы устранить неисправность на 'Вуоксе' в свободное от занятий время.

Когда я стал работать в Уфе после окончания института, он был старшим инженером на 'Сатурне'. Потом мы больше трёх лет работали с ним вместе старшими инженерами на соседних объектах, он на ДПСП (диспетчерский пункт системы посадки), а я - на РСП, поэтому хорошо знали друг друга. Когда я работал главным инженером, Петрович уже был начальником узла радионавигации и находился в моём подчинении. И тогда мы сумели наладить с ним слаженную и результативную работу.

Я согласился, и мы с ним приехали на 'Сатурн' в воскресенье. Я стал искать неисправность, а он попросил меня комментировать все свои действия, чтобы помочь ему самому разобраться в сложившейся ситуации.

На поиск и устранение неисправности мне понадобилось часа два. Я самым подробным образом рассказал Петровичу обо всех обнаруженных дефектах, а также показал способы, с помощью которых эти дефекты можно найти и локализовать, используя контрольную индикацию на лицевой панели 'Вуоксы'.

Для устранения неисправностей не понадобилось никаких дефицитных элементов или плат, всё, что нужно, было найдено в комплекте запасных частей. Аппаратуру сразу дали в работу, чтобы до понедельника убедиться в том, что она работает нормально. Петрович пригласил меня к себе домой на 'рюмку чая', и мы долго сидели с ним в этот день, вспоминая молодость.

На следующее утро я получил информацию о том, что 'Вуокса' сутки проработала без замечаний, и с чистой совестью продолжил занятия. Вечером на объект приехал Володя Петунин, которому кто-то сообщил по телефону, что мне удалось восстановить АПОИ. Мы с Володей когда-то работали вместе на объекте 'Сатурн', хорошо знали друг друга.

В своё время он работал старшим инженером этого объекта, но потом по каким-то причинам попросил освободить его от занимаемой должности и стал работать рядовым инженером. После него старшим инженером 'Сатурна' стал работать я, и он вводил меня в курс дела, фактически стал моим наставником, бескорыстно передавая по наследству все свои знания и секреты, которых в нашей работе было немало.

Лет через десять, когда я жил уже в Алма-Ате, Володя вместе со своей женой приезжали к нам в гости. После этого прошло ещё десять лет, но он всё продолжал считать себя моим должником. Поэтому, не слушая никаких моих возражений, сразу пригласил меня к себе домой. Мы весь вечер вспоминали с ним годы совместной работы, а их было немало. Шестнадцать с половиной лет проработал я в Уфимском аэропорту, очень многое связывало меня с людьми, и было что и кого вспомнить.

Двухнедельное пребывание в аэропорту моей юности так затронуло какие-то потаённые струны в моей душе, что, вернувшись в Рыльск, я несколько дней с непонятным чувством пересматривал старые фотографии, записные книжки, ежедневники и понял, что в них запечатлено и записано самое ценное и самое хорошее, что было в моей жизни. В полной мере ощутил ту связь времён, о которой мы обычно никогда не задумываемся, и осознал, что всё, что со мной происходит сейчас, есть прямое продолжение той предыдущей жизни, и забывать о ней никак нельзя.

До сегодняшнего дня веду переписку по электронной почте со своими уфимскими друзьями, хотя не живу там уже около двадцати лет. Но когда набираю на клавиатуре персонального компьютера письмо в Уфу, чувствую под кончиками пальцев какие-то непонятные вибрации, а в кровь поступает повышенная доза адреналина. Теперь понимаю, что эта связь - самое дорогое в моей жизни и что на новом месте приобрести таких друзей, как в Уфе, при всём моём желании у меня уже не получится.

Доброго времени суток всем.С удовольствием читаю рассказы на этой прекрасной ветке.Наконец-то нашёл время и попробую снова "встать в строй"

Весна-красна

Весна на Чукотке по-своему красива.Вроде бы ещё зима, и мороз за 20, и снег не думал таять, но дыхание её уже чувствуется.
Солнце уже светит во всю, и снег искрится так, что без тёмных очков становишься аки крот(снежная болезнь, однако!).
В конце марта прилетают первые птички-пуночки, похожи очень на снегирей, только белые с серыми пёрышками.
Выползают из своих нор евражки(полярные суслики)и песцы, уже начинающие линять, всё больше толкутся возле посёлков в поисках еды и приключений(в основном с местными собаками).Вобщем всё оживает.Оживает и авиация.Начинается работа:заброс оборудования, провианта на точки, затем геологи, буровики, полевые партии и наша основная вертолётная работа-гравиметрическая съёмка.
В один из таких прекрасных дней вылетаем мы на эту самую съёмку километров 150 на юг от побережья Восточно-Сибирского моря.
Солнце яркое, на небе ни облачка, в общем, условия санаторные!
Всрок прибываем на точку.Тёплая встреча с нашими друзьями геофизиками, чай, обсуждаем план работы, маршрут, и за дело.
Перед началом работы нужно "потрясти" гравиметры.Выглядит это так:
Загружаем эти самые гравиметры, взлетаем и "трясем" их минут 30-40 в полёте, затем посадка на реперную точку, где гравитация уже замерена и известна до того как.Там вводятся поправки, записываются данные.И вот приборы настроены.Вперёд, на маршрут!
Эти 30-40 минут мы называли "свободным полётом".Хулиганили, случалось, но в основном это время использовалось для тренировки(виражи, малые скорости, полет на минимальной высоте).
В один из таких свободных полётов, решили мы "облизать" небольшую сопочку в долине двух рек, текущих между грядами сопок совсем уж солидных.Прошли сверху.Обычный "пупочек" метров 100, заснеженный, пестрит оголёнными камнями.Но что это?
Склон сопки шевелится!Вроде не употребляли вчера.Переглянулись, -поняли, что "показалось" всем.
Разворачиваемся, снижаемся и заходим к подножию сопочки.Ближе.Опять шевелится!Ещё ближе.Мама родная!Зайцы!Сотни зайцев начинают уходить от нас по спирали по склону наверх!Вот это да!!!Конечно, на Чукотке зайцы водятся, но чтобы в таком количестве!?В основном они обитают в лесотундре, что на 80-100км южнее этого места.Интересно, что их привело сюда?
Отваливаем от сопки и начинаем баражировать вокруг, стараясь сильно не беспокоить косых.Летаем себе вокруг, приходим в себя от увиденного.Так!А это что за оранжевое пятно?Чуть дальше ещё одно.Подходим поближе.Не может быть!Лисички-сестрички!Да такие упитанные, что будь здоров!Каждая на своей стороне склона пасёт своё стадо.Рыжая давай удирать от нас вверх по склону, толпа зайцев несётся ей паперерез почти под 90.И вот они встретились.Зайцы учтиво остановились на мгновение, пропустив помеху слева, видимо в природе свои правила, но пробка при этом создалась нешуточная.Больше мы решили их не беспокоить, да и время свободного полёта подходило к концу, пора было двигаться на контрольную точку.
В то время у меня была кинокамера Аврора-215, электрическая.На морозе, к сожалению, не работала почти.Так что брал я её с собой только летом.Жаль.Кадры были бы бесподобные!

Всем доброго здоровья!

Добрый день, деды!

2SERDG: Прочитал и тоже ударился в уныние. Столько было интересного, а так мало осталось запечатленного на пленку. Неудобно было снимать, будучи очень солидным начальником. "Лада" до сих пор на полке в гараже вместе с "Зенитом" и "Любителем". Были бы такие возможности, как сегодня!

А удивительные вещи иногда просто ставили мозг в ступор. Как, мол, такое может быть.
Летом 1974 года я вводился в строй командиром Ан-24 в Ставропольском отряде, будучи слушателем Академии гражданской авиации и кандидатом на должность заместителя командира Ставропольского ОАО по организации летной работы. Прилетели мы как-то в славный украинский город Черкассы. Стоянка там позволяла пройтись по городу или мы там задержались, я уж и не помню, но по рекомендации нашей бортпроводницы я пошел на рынок купить груш. Сама процедура покупки была тоже интересна:
- Почем ваши груши?
- Та повтора рубля. Берите. Хорошие груши. Сладкие. Сочные.
- Полтора рубля килограмм?
- Та ни. Ведро.
- Беру.
И подставляю свою сумку.
- Ни.
- Што "ни".
- Нэ можно так.
- Что нельзя?
- Нэ можно так купувать.
- А как можно?
- Торговаться трэба.
За рубль это ведро груш я и купил.
Но не в этом эпизоде таится причина застрявшей в памяти Черкасчины. Удивительным было то, что тротуары города были покрыты не менее, чем двухсантиметровым слоем божьей коровки. А на берегу водохранилища легкая волна шевелила вал из этих коровок высотой сантиметров десять.
Как могло образоваться такое количество сравнительно редкого насекомого, я не могу объяснить. Похоже на всемирный слет. Это сколько же нужно было тли, чтобы выросло это неисчислимое скопище!?

2 Ветерану ГА
В аналогичную ситуацию попал в Чолпон-Ате на рынке. Не продадут фрукты пока не будешь торговаться.

Добрый день всем!!!

2SERDG:
2Ветеран ГА:
Своими рассказами напомнили мне эпизоды, которые изложены в моих рассказах и выложу позже, если ДЕДЫ не возражают.

До работы в авиации, я послужил в армии и поработал в экспедициях. Предлагаю временно переключиться с "садово-летательной темы" на романтическо-молодёжную тех годов. Если не возражаете конечно:)
Вот один из нескольких рассказов, про нас: молодых ещё ребят.

'В жизни, мы бывает, стучимся в одну дверь, а входим в совершенно другую':

...Я всю жизнь бредил морем, "втравил" морскими рассказами друга - он поступил в военно-морское училище и стал позже подводником, а я не прошёл комиссию по зрению и загремел в армию.
Перед армией, мы с этим другом решили поработать в экспедиции у брата нашего третьего товарища - Юрки.

Нас отправили поездом и сказали: сойдёте на такой-то станции, туда приходит за хлебом экспедиционная машина, она вас и привезёт.
Сойти-то мы с Вовкой сошли, но никакой машины не нашли и спросив у местных, где находится "экспедиция", взвалили на голову, чтобы не напекло наши нехитрые пожитки: спальник, да раскладушка, да кусок мыла со щёткой и пошли с Вовкой, в степь.
Нам сказали: 'перевалите бугор, потом второй, а там, уже рукой подать до экспедиции'.
Часов не было и время мы определяли по солнышку, которое видимо, решило из нас кучку пепла сделать.
Когда, перевалив хрен знает какой по счёту бугор, экспедицию так и не увидели, поняли, что нас если что, могут и не найти, так как никто не знает что мы идём, а когда хватятся, мы уже будем молодо выглядящими мумиями.
Бросили монетку и выпало - возвращаться !

Назад, на станцию, вернулись глубокой ночью и припав к колонке с водой пили до тех пор, пока из 'носа' вода не побежала.
Разложили раскладушки здесь же, рядом с колонкой и без памяти упали, измотанные марш броском километров на сорок.
Утром чуть свет, рванули к магазину и почте, но, узнали, что машина будет только на следующий день. Походив по посёлку, увидели таких же как мы, полубродяг- наёмных строителей, строивших барак для сельчан. Они и приютили на ночь, спасибо им !

На следующее утро, нас мчали на 'газоне' по степи с Вовкой и ехали прилично !
Мы вполне радушно были приняты и с радостью включились в работу геофизической экспедиции, тянущей 'профиль' - то ли радио, то ли электрическую линию, в определённом направлении по сторонам света, с подключенными к кабелю 'сейсмографами' - чувствительным приборам, преобразующим колебания земли в электричество и подающие сигналы на центральную станцию, где сидит оператор и БДИТ, что поделывает земля-матушка !
А она оказывается, прекрасно 'проводит' сквозь себя все колебания, вызванные ею самой или нашими делами - муравьями на теле исполина, мнящими себя покорителями вселенной ! Ну ну ! Кто кого только, покоряет ?!

Партия стояла на берегу 'старицы' - огромной промоины, заполненой водой, длиной метров сто и шириной - пять-шесть, в которой, даже была рыба.
Жили не тужили. Работали, загорали, купались в старице и ловили рыбку.
Посмотрели, как надо пить водочку и сколько может выпить один человек. Фантастика !
У нас такого здоровья с Вовкой не было и не стали мы переводить добро, на сами знаете что.
В один прекрасный вечер, решил я сходить к друзьям, на соседнюю станцию, км в 8-10 от нашей.
Всего их было три и между ними, был общий кабель, к которому присоединены приборы-сейсмографы.
Кабель хорошо видно на земле - он почти в руку толщиной и лучшего ориентира, что бы не сбиться с пути не придумаешь.
Но это ориентир для всех, а я то знаю дорогу ещё 'короче', вот и пошёл 'напрямик', как думал.
Часа через три-четыре неспешного гуляния по холмам и степям, начал тревожиться - что-то не видно станции. Все холмы одинаковые, невысокие - тянул, тянул шею, ничего, кроме степи, не увидел.
Стало темнеть и я шёл наугад, пока не наткнулся на что-то, темнеющее впереди. Это была скирда сена, а не станция, к моему глубокому разочарованию.
Долго искал, как бы забраться наверх, но стоило чему-то зашуршать сзади, как я оказался наверху стога, интересно, кто меня туда подсадил ?
Недолго поворочавшись на колющемся сене, уснул.

Разбудило солнышко, щекочущее глаза, яркое, чистое и вокруг всё сразу Ожило и зашевелилось.
Подул прохладный, утренний ветерок; я спрыгнул со стога, предварительно наметив себе путь и продолжил поиски.
Ужасно хотелось пить. Попробовал полизать росу с травы, но ничего хорошего из этого не получилось, язык распух во рту и мешал дышать.
Когда вечером, снова уткнулся в стог, мне подумалось, что это тот же стог, на котором я ночевал вчера.
На этот раз сумел самостоятельно, без помощи забраться наверх и забылся тяжёлым, полным кошмариков, сном.
Снилось что-то страшное, тянущееся бесконечно и безвыходно, грохочущее.
Проснулся от сильного рокота. Вскочил и увидел, как в стороне от меня, низко летят три вертолёта Ми-4.
Я знал как они называются потому, что на таком-же, мы с отцом не раз и не два, летали в город Усть-каменогорск из нашей глубинки, на границе с Алтайским краем, оттуда дороги для нормального транспорта, просто не было.

Машу им и один, отделившись подлетает, садится. Подбегает мужик в шлемофоне к стогу, крича на бегу: 'пацан, как твоя фамилия !'
Меня смех сквозь слёзы разобрал - значит, ещё не все потеряно.
Во даёт ! Как будто, если бы моя фамилия его не устроила, он меня кинул здесь.
Или рядом ещё есть кто-то, кроме меня.

Прилетели в лагерь, напоили водой, компотом и вообще, сухарик по одному дают пососать, а начальник партии, геофизической конечно, завёл за палатку и дал в глаз, в воспитательных целях наверное, а может, просто говорить лень было .

...И снова мы с Вовкой, тянем лямку, которая кабель, помогая специальной машине 'смотке', при переезде станции на другое место.
Когда сухо, ещё ничего, но после дождя, на солончаке, ой, блин ! !
Тогда я стал представлять себе, каков был труд бурлака - на кабель налипала грязь и он становился скользким, липким и неподъёмным. Но мы были молоды, энергичны и меньше уставали, чем наши коллеги по несчастью - разнорабочие, лет по тридцать-сорок, казавшиеся нам тогда, глубокими стариками.
Я сыпал анекдотами а потемневшие от надрывающей работы мужики, светлели лицами и смеясь, говорили: Витька, ну откуда у тебя силы ещё и трепаться ?

И всё вобщем-то было хорошо, но видимо для полноты ощущений, однажды вечером, налив в ведро бензина на треть, подожгли - (фонарика не было), пошли проверять прибор, метрах в сорока от станции.
Начальник сказал, что тот барахлит, не отвечает на его, начальника, электронные вызовы.
Шли недолго, как вдруг, мой старшой споткнулся, дёрнулся и задрав руку, опрокинул ведро с горящим бензином на меня.

....Я ношусь по степи, падая и поджигая ковыль, а за мной бегают , как за зайцем, стараясь поймать.
Срываю с себя горящую одежду - шапочку, телогрейку, рубашку. Упал, спустил горящие штаны, но снять не смог - узкие брюки - 'дудочки', мода тех лет, не позволили. Концы шнурков на кедах обгорели и я не смог развязать их, чтобы снять. Так и бился, сбивая пламя, пока по мне не начали хлопать тряпкой подоспевшие ребята и, наконец-то потушили. Потом, тушили степь - боялись, что огонь перекинется на станцию.

...Сижу и тихонько вою, а мой верный друг - Вовка, 'дует' на меня куском фанерки. Начальник станции видимо был силён в медицине, потому что решил на мои ожоги до мяса, намазать цинковую мазь, от волдырей.
...И снова меня ловили в степи, а потом мыли мылом, смывая мазь. Начальник осипшим от непрерывного крика в микрофон, вызывая центральную, имевшую самолёт, продолжал бормотать позывные.
Утром, рокотнув, рядом с нами сел самолётик - Як-12, меня взгромоздили в кабину, за спиной у пилота, ногу, обгоревшую сильнее всего, высунули в форточку и, мы полетели.

Сели на краю какого-то посёлка, пилот порулил прямо по улице, к больнице, там, два дюжих молодца, взяли под руки и уволокли в приёмный покой.
Чихнув, зарычал мотор самолёта, потом всё стихло и я оказался среди дедов в палате, весь перемотанный бинтами.
Тогда, недавно прошёл фильм 'Живёт такой парень' и на вопрос моих однопалатчан, что случилось, не задумываясь, я наврал три короба по мотивам фильма.
Но, быстро 'прокололся' - сосед по палате, спросил как-бы невзначай, про двигатель машины, на чём я и 'заплыл'.
Больные мужики - народ добродушный, посмеявшись над пацаном, здорово помогали мне с 'горшком' - это была мука, как и перевязки, когда хотелось орать дурниной, но стесняясь молоденькой сестрицы, терпел, скрипя зубами и подвывал после процедуры, в палате.
Они заставляли меня ежедневно ковылять, превозмогая боль от лопающейся кровавой коросты - 'так быстрей будешь ходить и выздоровеешь', говорили.

...Приехал из больницы через два месяца, встречали хорошо, радушно, а начальник партии завёл за палатку и, ...ну а дальше, вы уже знаете !
Теперь мы с Вовкой пашем, как 'папы карлы' - конец осени, конец сезона - мы добиваем последние километры, тягая ненавистный кабель, очищая его от налипшей грязи и выходим на берег Урала, в район Калмыково, куда через несколько лет, прилечу на вертолёте, теперь уже сам за тяжело больной.

....На следующий сезон, я уехал один, без друзей, в качестве начальника маленького отряда, круглосуточно обслуживающего светоэлектрическую, геофизическую станцию.
Нужно было делать ряд операций, которые для меня - молодого 'радиогубителя', были просто семечками. Отряд конечно громко сказано, но тем не менее, это - повариха, мой помошник Сашка и я. Стать в эти годы начальником, я никак не предполагал, хотя моё начальство бубнило: 'учись Витька, окончишь 'политех'и перед тобой путь открыт'.

Всё в общем-то хорошо, только скучно, это тебе не возле старицы загорать - мы от центрального, в двадцати пяти км, в степи. Вокруг, на 200-300 км - никого.
Однажды, к нам подъехал чабан на приземистой лошадке и попросил отремонтировать приёмник-транзистор. Тот был в рабочем состоянии, только питание 'село', так я ему из отработанных, станционных галетных анодных батарей, 'наклепал' штук десять элементов питания с торчащими проводками. Рассказал и показал, как подключать.
Степняк в благодарность, привёз 'малопульку' и горсть патронов, сказал: 'Битка, мултык стрелат жок, римантыр, я тибя ишо дам патрон'.
Мултык, ружьё значит, подарил.
Поковырялся я с ружьишком несколько часов, не стреляет блин и всё.
Пригляделся, на патрончике след от бойка слишком слабый, заглянул в патронник - эге-е - в пазАх, куда усики патроновыбрасывателя заходят, куриного дерьма тьма-тьмущая!
Выковырял, стреляет, ур-ра ! Вот и развлечение.

Вскоре наступил период, когда нужно было идти в армию и я пошёл, о чём не жалею.Хоть повидал немного земельку нашу советскую, от Ташкента, где были сборы в единый эшелон.До Минска ехали аж десять дней !
Утром - остановка в поле, бежим с котелками к кухне, в хвосте в теплушке, там вкуснейшую гречневую кашу с маслом сливочным дают и компот ! Вечером тоже накормят. Красота !

....Когда был в 'учебке', в армии, в Белоруссии, лёжал в больнице после аппендицита и встретил пилота, который вывез меня, обгоревшего, на самолётике.
Он сказал, узнав меня: 'быть тебе пилотом, Витька, давай дослуживай и поступай в училище, на что я ничего не ответил'.

Уже служа в полку, влюбил в море морскими байками, почёрпнутыми из многочисленных книг, Толика-однополчанина и тот, демобилизовавшись на год раньше, чем я, устроился старшим механиком на юношескую военноморскую базу, стоящую на берегу Даугавы, в центре города Рига, куда позднее взяли и меня, радистом-инструктором.
Даже каюту дали там же.
Мы успели разок выйти в финский залив, по Даугаве на катере-бывшем тральщике, что бы 'нюхнуть' запах настоящего моря.
А Толя ко мне в часть, стоящую на берегу Киш-озера, на этом катере приходил и в увольнение забирал, так такой переполох был - часовой не знал, что делать - корабль подходит, какую команду подавать !
Но я упросил моих будущих начальников отпустить домой в отпуск, после окончания службы, откуда попал, сам того не ожидая, в лётное училище в Кременчуге, в Украине, как теперь говорят.

Как это обычно бывает, подвыпившие ребята, увидели на заборе плакат: 'приём в лётные училища' - 'всё, завтра все идём в лётное поступать' железно решили; - пришёл я один, стою на крыльце, тётечка говорит: 'что стоишь касатик, заходи, вот я и зашёл'.
Писал заявление на самолёт, позже пришлось перейти на вертолёт, так было нужно стране, на тот самый, Ми-4.

И влюбился в небо, ведь оно тоже море, только вверху.
Над станцией, откуда мы с Вовкой шли пешком, в течении лётной жизни не раз пролетал, всякий раз невольно всматриваясь - не видно ли на горизонте двух шестнадцатилетних мальчишек, идущих по степи, в самостоятельную жизнь.
Как будто это было только вчера !
Но, не видно ничего, только бесконечная степь убегает от взгляда к горизонту, да и теряется там.
...другие ребята, такие же как мы, мечтают и живут своей жизнью и у каждого она - единственная и неповторимая !

Доброго всем вечера !

Viktor, замечатально !
Читали бы такие рассказы сегодняшние 16-ти летние ребята, меньше бы было проблем и у них и в стране.

Давно читаю эту ветку. Тихо читаю, не перебивая.
Но хоть раз выразить уважение и благодарность нашим старшим - должен. Спасибо, ветераны (и не совсем ветераны), за содержание Вашей ветки.
Неба чистого и, конечно, отменного здоровья!
Замолкаю снова. :)))

Доброго здоровья ДЕДЫ !

2Владимир К.:
Спасибо Вам - благодарный читатель, как и другим, читающим эти незатейливые рассказы.
Я постараюсь понемногу знакомить с ними, тех, кому они интересны и ещё не читали :)
Заранее прошу прощения у тех, кто уже знаком с ними.

Привет АКСАКАЛЫ!
Выпускник ОАУСС ГА 1969года.Но волею судьбы стал военным.Летал на ТУ-16, ТУ-22М, 1, 2, 3.Подполковник.С
вашего позволения присоединюсь??Поговорим...
На ваш суд:

Легкий зуд фюзейляжа
от работы турбин,
Ускоренье подскажет
ты в полёте один.
Пронесётся мгповенье
и теперь не спеши,
Будит звук самолёта
твои фибры души.
А душа твоя выше
чем проходит полёт
И несёт её бережно
свой самолёт.
********
Мы на земле живём полётом,
Тоскуем, глядя в синеву.
Полёт для нас хорошая работа,
Мы рвём в лохмотья тишину.
********
МАЛЬЧИКИ пилоты, застегнули куртки,
ПАРЕНЬКИ пилоты, бросили окурки
И уселись ПАРНИ в лётные кабины
И взревели грозно мощные турбины.

И взлохматят небо МОЛОДЦЫ пилоты,
И проводит взглядом на земле их кто-то,
А они промчатся, круто вверх взмывая,
Жизнь, пространство, время, крепко обнимая.

Охмелевши небом, как от поцелуя,
В виражах и петлях знаки всем рисуя,
На своих машинах, обливаясь потом
Расправляют крылья МУЖИКИ пилоты.

Счастье быть пилотом, каждый взлёт рискуя,
В небе голубом серебром рисуя,
Знать что есть силёнка расколоть всё небо,
Верить ждёт девчёнка, та с которой небыл.

ДО... .С ув. "СЕДОЙ".

Добрый вечер, деды!

Александр Фролов: :)

"На своих машинах, обливаясь потом
Расправляют крылья МУЖИКИ пилоты."

Очень хорошая находка для характеристики постижения мастерства пилота.

"Мы рвём в лохмотья тишину".

А это очень точно для выражения вынимающего душу звука при взлете истребителя.
А нам этого нельзя. В Европу не пустят. А там и в Египет, Китай и другое закордонье. Поэтому наши питомцы шурша лопатками уносят свои две-три сотни душ на десятикилометровую высоту, стараясь как можно меньше шуметь.

Спасибо.
Доброго Вам здоровья и бодрости.

Доброе слово и кошке приятно.Ветерану от ветерана спасибо.Совсем не важно, кто на чём. ДУХ важен, который из мальчиков делает мужиков.ДУХ НЕБА.
А это другая стихия:
ПОДВОДНИКАМ "КУРСКА"
Мы ещё ничего не знаем,
Чётко службу морскую несем
Во снах своих ещё летаем
И на свидания любимых ждём.....

. . . . .
Форватер чист.Уходим тихо,
Подлодке некчему шуметь.
Уходим, веря, обойдёт нас лихо
И каждый верит кораблю.

Растаял след туманом окаймлённый,
И чаек нет, хотя вода кипит.
Теперь не ждут нас альбионы
И каждый третий после вахты спит.

Под толщею воды солёной,
За толстым бортом корабля
нам снится луг ещё зелёный
И шелестящие травой поля.

Нам снятся жёны молодые
И пахнет по домашнему наш пот,
А мы обычные такие
С названием"подводный флот".

Узнает мир лишь только завтра
Бедой, взорвав, весь белый свет
И"КУРСКОМ"будет эта правда,
А в правде исправлений нет.

Узнает ужасом "безбожным",
Весь мир , как погибаем мы,
Был "КУРСК"смертельно осторожным,
А стал проклятьем тишины.
********

Добрый вечер, ДЕДЫ !
Добрый вечер, Михаил Иванович !

2Александр Фролов:
Присоединяйтесь конечно Александр,
места ВСЕМ хватит :)
А из прозы, может тоже есть чего, для души ?:о)
Любая тема - хоть от первого входа в кабину корабля, в качестве специалиста ВС СССР...

ВСЕ НА ВЫБОРЫ !!!
ГОЛОСУЕМ ЗА ВОЗРОЖДЕНИЕ АВИАЦИИ РОССИИ!
КОММУНИСТЫ ВПЕРЁД!

Не надо агитации.

Крынин! Таршина помнишь? Горлова, Харлова, Арсланова, а больше всего - Утяшева Фуата Шариповича? Уфа - великий авиационный авиаотряд! Там и Шалашов, и покойный Юсупов, и ребята из Кумертау. ЗА КОММУНИСТОВ.

Мой привет и уважение всем 'дедам' и к ним примкнувшим.
-----



2 Александр Фролов

Уважаемый Александр.

Ваши стихи трогают душу. На наших посиделках мы, в основном, слышим одну прозу, хотя и очень интересную. Насколько я помню, только на нашем 'чаепитии из рюмок' в честь Дня Воздушного флота звучали стихи нашего уважаемого Вертолётчика:

'Мы летим на базировку. Мне заданье - не зевать.
Тут во всём нужна сноровка, и летать и разливать:'

А теперь я с удовольствием послушал и Ваши. Вся моя жизнь прошла в аэропорту, на земле, я только обеспечивал полёты, а теперь вот уже десятый год учу молодых специалистов в колледже гражданской авиации, а Вы, уважаемый Александр, своими стихами дали мне возможность почувствовать себя там, в небе, в полёте. Спасибо.

Когда я учился в институте, летом 1970 года мы были на военных сборах на аэродроме дальней авиации 'Мачулищи' под Минском. Никогда не забуду, как провожали мы в продолжительный полёт с дозаправкой в воздухе наш экипаж самолёта Ту-22, как взлетал он с дробными раскатами в пламени форсажа, с каким нетерпеньем ждали мы его домой, с какой радостью встречали на земле.

Надеюсь, Вы ещё не раз позволите нам на наших 'стариковских' посиделках ощутить душой непередаваемое впечатление от полёта, которое звучит в Ваших стихах.
-----



2 Прохожий

Уважаемый Прохожий.

Не сыпьте соль на рану...

Вся молодость там прошла, почти 17 лет в Уфе проработал после института. Всё, что связано с Уфой, я прекрасно помню, до сих пор веду переписку по электронной почте с уфимцами, читаю уфимские сайты в Интернете. Последний раз был там в командировке в конце 2000 года.

Расскажу связанный с этим последним пребыванием случай.

Пошёл я пообедать в столовую, на входе встретился с Сергеем Яковлевичем Ахраменко, который уже отобедал. Поговорили мы с ним, вспомнили прошлое, я пошёл в очередь, а Сергей Яковлевич - в АТБ.

Через некоторое время приходят ребята из АТБ, подошли ко мне и рассказывают, что Сергей Яковлевич, встретившись с ними, спросил:

- А партбилеты у вас с собой?

- Какие партбилеты?

- Ну, как какие? КПСС. А то там на входе Крынин партбилеты проверяет. У кого нету, в столовую не пускает.

К сожалению, из приведённых Вами фамилий самую первую, Таршина, припомнить не могу, за время работы в Уфимском ОАО (с марта 1972 по декабрь 1988 года) мне встречаться с ним не пришлось, всех остальных хорошо помню.

Добрый день, уважаемые аксакалы!

Для справки: Таршин Юрий Петрович, кандидат технических наук, в настоящее время является Генеральным директором авиакомпании "ВИМ-АВИА".

Ох, уж лучше б повременить с этой справкой. Не во благо...

А что не во благо? Плохая справка? Человек, проживший всю жизнь в авиации во благо ей, почему-то не во благо чего? - Да ладно, пусть деды расскажут о том, что они помнят и ценят. В Уфе история авиации интересна и оригинальна. До Фуата Шариповича аэропорт и полоска были в центре города. Садились и улетали по грунту вдоль трамвайной линии, которая сохранилась и сегодня.

Дорогие мои "деды", здравствуйте.

Коли речь пошла об Уфе, расскажу вам сегодня историю с грустинкой. Не всегда же веселиться.



Ямантау

В студенческие годы любили мы после окончания каждодневной институтской суеты собраться вечерком в общежитии или рядом с ним на лавочке и послушать, как поют под гитару наши самодеятельные артисты. Мы иногда просто слушали, а иногда и подпевали им, как могли.

Разумеется, в студенческие годы я и не подозревал, что одна из песен тех лет для меня окажется пророческой. Когда меня назначили на должность старшего инженера объекта 'Сатурн' в аэропорту Уфа, выяснилось, что одним из контрольных ориентиров для настройки ОРЛ (обзорный радиолокатор) и привязки его к местности является гора Ямантау на Урале. В моей памяти сразу возникла уже почти забытая за неполный десяток лет работы после окончания института студенческая песня:

'Ямантау намокла под ливнем,
Ветер как сумасшедший шумит.
Я сижу одичавший и длинный,
Я сижу совершенно один.
Я не ел уже целые сутки,
Я не знаю дороги домой,
Я сижу, а в моём отощавшем желудке
Пусто, словно в Сахаре зимой.

Но я, я не унываю,
Всех в свою компанию зову,
Всё идёт отлично,
Я - турист столичный,
И я ещё вас всех переживу!'

Где находится эта гора Ямантау, я в студенческие годы не знал. А тут вдруг оказалось, что именно она является путеводной звездой для всех самолётов, пролетающих через нашу зону ответственности. Её координаты относительно радиолокационной позиции я запомнил на всю жизнь, как молитву: азимут 104 градуса и удаление 149, 5 километра.

Оказывается, чтобы географическое название стало вызывать отклик в душе, совсем не обязательно побывать в этой точке Земли и намокнуть там под дождём. Если каждый день видишь эту далёкую точку на экране индикатора и убеждаешься в её незыблемости, она также становится одним из твоих жизненных ориентиров наравне с теми местами, где ты родился, рос, учился, работал и жил, суетился, торопился, куда-то бежал, ехал, летел, забывая о старых надёжных ориентирах и стремясь к новым. Да не один, вся семья срывалась с насиженного места и обживала новое. По свидетельствам о рождении моих детей и внуков можно проследить весь путь моей жизни. Сын Александр родился в Риге, дочь Светлана - в Уфе, внуки Саша, Ксюша и Дима - в Алма-Ате.

И только в Рыльске семья ещё не пополнялась, да и планов таких пока нет. Дай Бог здоровья, чтобы тех, кто уже есть, общими силами поднять на ноги. Всякие разрекламированные программы помощи семье, которые сейчас принимаются в России, на моих внуков не распространяются, так как они уже школьники. Почти взрослые, зачем же их поддерживать, сами выживут. Хочешь жить, умей вертеться. Эта житейская мудрость всегда была моим жизненным правилом, а теперь и они постигают простую истину, утверждающую, что жизнь - это движение.

Иногда даже и не верится, что всё это происходило в действительности, и только некоторые особо яркие кадры прошлого удаётся вызвать из своей памяти, а потом, цепляясь за них, восстановить остальное. Сделать это помогают старые записные книжки, фотографии, открытки, карты городов, где удалось побывать, но их сохранилось очень мало.

Кто же думал, что жизнь пролетит так быстро? Мне всё время говорили, что, мол, не суетись, подожди, молодой, успеешь, не надо печалиться, вся жизнь впереди. Откликался на всякие призывы, верил в коммунизм, в перестройку. Как в известной песне, денег не скопил, мои года - моё богатство. Не успел глазом моргнуть, всё уже позади, а впереди - никаких ориентиров, полная безнадёга.

Вот и оглядываюсь назад, анализирую прошлое, размышляю, что делал не так, что не успел сделать в этой жизни и теперь уже никогда не сделаю. И много чего приходит на ум. С высоты прожитых лет хорошо видны все ошибки, которые совершил в своей жизни, да ничего теперь не изменишь. Это только российские историки могут управлять нашим прошлым, как им заблагорассудится. А простые люди такого дара, к сожалению, лишены.

Конечно, теперь больше всего жалею о том, что ни разу не удалось побывать мне на горе Ямантау, так и не видел её никогда своими глазами, под ливень на ней не попадал. Всё хотели мы с ребятами как-нибудь туда махнуть, да так и не собрались. Но песню о Ямантау стал воспринимать совсем по-другому, не так, как в студенческие годы. И гора эта превратилась в моём сознании из неизвестной и промокшей в надёжную и стабильную опору. Именно по ней каждую смену проверялась правильность настройки радиолокатора, за который я отвечал тогда головой.

Прости меня, Ямантау, что так и не доехал я до тебя, вот главная ошибка моей жизни. И спасибо за то, что помогла мне понять и прочувствовать эту неразрывную связь с Землёй, которую ты обеспечивала не только мне, но и всем пролетавшим над тобой экипажам и пассажирам воздушных судов, хотя они об этом даже и не подозревали. Я не только помню твои точные координаты, но и храню в своём сердце то ощущение надёжности и стабильности, которое ты давала.

И так не хватает мне теперь этого ощущения, просто передать не могу. Потерял точку опоры и теперь уже вряд ли найду. А ведь Ямантау так и стоит на своём месте и продолжает давать кому-то надёжный географический и жизненный ориентир, да только не мне.

Вот так.

то Алексей Павлович
Все равно Вы оптимист. И вообще: что-бо не делалось - все к лучшему. Удачи.

С Т Р Е Л Я Л И , , , ,
Алексей Павлович Крынин, пре-благодарен!!!!
В каком колледже преподаёте, не в Омске ли? Хорошо бы в ОЛТУГе.Я там был в 2005 прездом на Алтай.Сердце заныло по доброму. В1966 году было два выпуска, 10й и 11й класс, выпускников было море.!14-15 человек на место.
Но это я узнал гораздо позже.
Март 1949года, Алтайский край, Кулундинские степи.Словом, зима ещё серьёзная, на бескрайних просторах Родины.Бабка повитуха в 5 утра принимает тяжёлые роды .Получилось всё удачно.Взяв, мальчика на руки сказала:"Будет летчик и генерал"
Ошиблась самую малость, да и то верятно потому, что ни того ни другого не видела в своей жизни.
В1960году семья переехала в Иссык Алма-Атинской области, где я и закончил 11 классов, вместе с 10-тыми в 1966 году.
Оказалось, что перед выпускниками никакие двери не открыты и их приходилось окрывать лбом.
В одно лето я успел не поступить в ОВВАУЛ через военкомат, в училище ГА в УЛО А-Аты и Бугурусланское училище.Зато сдал документы в Энгельское и прошёл собеседование в Ленинградское КГБ.
Из Бугуруслана, где мне дали от ворот поворот, как приехавшему из Казахстана, распрощавшись с отцом, на поезде я поехал к дядьке в Ленинск-Кузнецк.В Омске делаю остановку и иду в ОАУСС ГА.
Подхожу к двери приёмной комиссии, а женщина уже снимает табличку"прёмная комиссия"??????????
-А я вот приехал поступать!
-Поздно миленький, набрали с лихвой.
????????Картина не ждали.
И вдуг слышу:"Люд, да воэьми ты у него документы в последний поток".
И вот я уже в спортзале, где кровати в три наката.Медкомиссия иэкзамены начали свой отсев.
Школу окончил прилично и за экзамены не очень переживал.Но как оказалось напрасно.
Первый экзаман:математика письменно.Объявили задание, ничего сложного, повезло, думаю.Вдуг-кулак в спину и шёпот:"браток помоги!", сержант после армии:"забыл всё!"
Катаю шпору, своё задание не успеваю сделать полностью-результат:на выходе три балла. Прозрел.
Второй:сочинение и Русский.Пишу о героях только что прчитанной книги"Иду на грозу".НАЧАЛО ПОМНЮ ИСЕЙЧАС:"по серой бетонке аэродрома серебристый самолет, разогнавшись, уходит в небо.Курс на грозу."
Пишу для большей верности простыми предложениями, дабы не напороть боков.
Получаю:5/4.Сочинение зачитывают, как лучшее перед абитуриентами. Окрылён.Утверждаюсь, завоёвваю доверие братишек.
Следующий экзамен:математика устно.
ЖАРА.Душные аудитории и (немало важное)короткие юбки уже в моде.
Белая рубашка, комсомольский значёк и мокрые консоли.
Вхожу, бодо беру билет, собираюсь присесть, но слышу милый женский голос:"Идите сюда, садитесь, отвечайте!"?????
Без подготовки..., ну думаю, приплыл, малец.Сажусь в торец стола к миловидной женщине, иначинаю отвечать.Волнуюсь страшно, но отвечаю в тему.Мокрые руки мне явно мешают и я убираю их под стол.Опускаю...и о, ужас, на голые колени преподавательницы.Нервный дёрг, удар о столешницу, в глазах туман, голова кругом.
Мне задётся вопрос по лагорифму, нервно вычисляю.Ответ:5.Ну вот это я вам и ставлю и пятёрка обводится кружком.
У дверей меня ждут и не верят в такой успех.
СЧИТАЮ:проходной балл, 12-экзамены+4.6-аттестат, неплохо думаю.
МАНДАТНАЯ КОМИССИЯ:та же рубашка, сомнительной свежнсти, значёк, мокрые консоли, НО вид геройский.Однако приговор меня убил , как слона.Оказывается я не добрал 0, 2 и в училище не поступил.???????
Катомку в руки и на вокзал.Билета на поезд не достаю и возвращаюсь в училище.Денег в кармане, два нуля, а ночевать где-то надо.Спортзал уже пуст, курсанты в робах БУ уже драют полы и зычный голос(Якушева, как потом оказалось)лихо управлял этим процессом.
Иду в приёмную ккомиссию и прошу пристроить меня.
К моему огромному счастью, меня берёт ночевать домой одна из женщин приёмной комиссии(Надежда тихоновна Литвин, вечная ей память!), где я знакомлюсь с её сыновьями и мужем летчиком Литвин Иван ГРИГОРЬЕВИЧЕМ, тоже уже покойным.Утром мне было сказано, чтобы я никуда не уходил и подождал Надежду Тихоновну.
Подождал.Пришла и сказала что меня вызывает нач.отдела кадров училища.Пошёл.В кабинете меня ожидал
Журавлёв(имя и отчество уже забыл).Глядя на меня сквозь толстые линзы очков он меня отчитал за то, что я не сказал на комиссии, что мой отец инвалид ВОВ 2й группы и предложил мне вместо факультета РСУ, факультет радонавигации.
Слово "радионавигация"и пугало и завораживало, но...
деваться уже было некуда, не поступить было стыдно, а возвращатся домой под щитом ещё стыднее.
Моё "да"предопределило записку командиру 7й роты ОкладниковуВ.И, тогда ещё капитану.
3й взвод и я КУРСАНТ ОАУСС ГА, отправка в колхоз, а родители ещё три месяца не будут знать где я: у дядьки нет и никаких вестей.Начиналась настоящяя курсантская жизнь.А старшиной роты был тот служивый, КОТОРЫЙ НА ПИСЬМЕННОЙ матнматике долбил мне кулаком в спину. ......
Но это уже другая тема.

А.П.К. Рассказ ХОРОШ.Читал судовольствием.В ожидании ещё перл.
АЭРОДРОМ.
Распластав средь поля крылья-руки,
Лежит в степи аэродром усталый.
В полётный день он испытал не мало муки
И был для нас помощником не малым.

Мы от него уходим снова в небо,
Стремглав несёмся от привычной красоты,
Потом к нему стремимся ктоб где нибыл,
Чтобы опять с ним быть на "ТЫ".

Нам швы и трещины твои знакомы,
Мы столько раз их принимали на себя,
Живём с тобой по одинаковым законам,
С тобой нам уготовлена одна судьба.

Ведь лётчикам не жить без самолётов,
Как и тебе, дружище, старый мой,
Поэтому вот любишь ты пилотов
И помогаешь им своей спиной.


До клика.С ув. ко ВСЕМ.