Ветеран ГА:

Добрый день, уважаемые деды.
Жара, конечно, не очень хороший стимул для воспоминаний. Но и она может разбудить аналогии в прошлом.

Разбудило:
67год. Шестидневная война. Первая посадка
в Каирском аэропорту с "гуманитарным грузом"
(Миг-21 в фюзеляже Ан-12).
+47 градусов по Цельсию!

Строгая инструкция РП (наш представитель):
от самолета ни на шаг, ждать команду на переруливание!
(видимо не определились они ещё, куда нас поставить)
Надо заметить, что остановились мы напротив центрального здания аэровокзала.

Высыпали мы все (человек 15) на перон,
облегчились у дальней стойки, стоим у самолета
и смотрим жадными глазами на загадочный мир капитализма.
А загадочные капиталисты (в основном туристы)
высыпали на открытую площадку, на крыше аэровокзала,
и уставились на наш самолет.
А посмотреть было на что:
темнозеленый, грязный "сарай" со следами
свежезакрашенных звезд на киле и огромного
бортового двухзначного номера (ВВСная практика)
на фюзеляже, посреди сверкающих на ярком солнце, пассажирских лайнеров со всего света.
Думаю, своим ужасным ревом, наш "лайнер" привлек
их внимание еще при заходе на посадку.
Да и мы сами выглядели не хило:
не буду описывать моих товарищей, замечу только,
что на мне была шерстяная (при +47 градусов)
синяя спортивная курточка, коричневые брюки
и белые тапочки, которые я обновил следами
мазута во время ночной загрузки Миг-21.
(ГВФовскую форму нам стали выдавать позже)

И вот, финал:
через 10 минут поступает команда на переруливание; запускаем движки; отруливаем метров 20; я (ПКК), бросаю взгляд направо и.... вижу огромную лужу, которую мы "соорудили" у стойки шасси после шестичасового перелета.

РП, вечером в гостинице, за рюмкой чая, сказал, что публика была в восторге и многие спешили запечатлеть
нашу лужу на фотокамеры.

PS.
Рябь, гулявшая по этой луже, до сих пор стоит
у меня перед глазами.

Доброе утро, уважаемые деды !
Не дождавшись НАШЕГО старейшины, позволю себе порадоваться новым посетителям.
Приятно видеть, что веточка пополняется столь уважаемыми людьми, да ещё и не боящимися присутствовать "с открытым забралом" на форуме?:)
А также, бывшему представителю ВВС по всей видимости, так редко посещающих эту веточку.
Не стОит НАМ делиться на "своих и не своих", как уже говорилось кем-то здесь: небо у нас одно.
А дед, "он и в Африке и с погонами дед" ?:)
Поправьте, если я неправ.

Надеюсь, Михаил Иванович меня не осудит за смелость:)
и комментарии "поперед батьки", да только у нас уже утро, вот мы и чирикаем, радуясь солнечным дням, чудесной Алматинской осени и новым посетителям ветки:)

Всем хорошего здоровья и настроения !

то Viktor
Кориолис-Петр Афанасьевич (написано в конспекте).
Курсант Г. выполнил 3 попытки сдать зачет по "Термеху" и все неудачные. На 4 заход, вместо Г. иду я, группа уверяет, что Кориолис никого не помнит. Представляюсь как курсант Г. беру билет и сдаю зачет.
Кориолис берет журнал и со словами: Вы так сильно ПОХУДЕЛИ КУРСАНТ ГИРЯ, я вам ставлю три.
Кориолис все понял, дело в том, что разница в весе тела моего и Г. превышала минимум на 15 кг.
После мы сдавали ему еще сопромат и детали машин.

ан-2:
=:)
Вот и ты подтверждаешь, что преподаватели у НАС были -что надо !
Один дед Сухой чего стоил.Он у вас не преподавал ?

Остапа понесло (с):

Летом 1993 г. я перегнал Ан-2 на аэр. Хумберсайд
(с-в Англия).
Хозяин, просит перелететь на частный аэр. Окси Парк
(ю-з Англия).
Связь и навигация за его другом, 60-ти летним
планеристом. Солидный мужик. Полет планируется
"ниже нижнего".
Мы ударили по рукам и я пошел спать после изнурительного, для меня, перелета из Вильнюса
в Хумберсайд.
Короче, я "подписался" на роль автопилота.
К перелету, в штурманском отношении, естно,
не готовился. За исход перелета не волновался
т.к. с посадкой в Хумберсайде мои обязательства
по контракту закончились.

Утром взлетели.
Во время полета сели батарейки в GPS моего, как
выяснилось потом, Сусанина.
Мы блуданули. Я принялся за счисление пути. После истечения расчетного времени стали в круг. Частоту аэр.он забыл. Травяную ВПП не нашел.
Мы чуток еще покрутились и сели в поле (хорошо, что прайвит пропети).
Через пять минут рядом садится вертолет из Окси Парка
Они нас ждали и видели как мы пролетали над ними.
Пилот вертолета быстро все уладил с лэнд овнером и
мы перелетели на азродром. Оказалось, что я ошибся
на 7 км.

PS.
Самые волнительные воспоминания остались от работы с картой в полете, когда я понял, что мой компаньон не
рубит не только в р/связи, но и в навигации.
Карта была покрыта пленкой на которой мой карандаш
не оставлял следов, а масштаб: 5 миль в 1 дюйме.
:-)

то Viktor
У Сухого я не учился, но фамилию помню, а предмет - нет.

То Aн-2
Как не помнишь! А кто тебе ОКАД давал, Валер! Иван Иваныч, царство ему небесное, давал нам (мне) и АШ-82. Я вспоминаю эпизод, когда будучи дежурным по группе, на перерыве, затеяв небольшую кутерьму в кабинете, рванул на выход. Звонка, естественнго, не слышал. И вот картина - открывается дверь, я с ходу втыкаюсь, весь, в огромный живот Иван Иваныча, отлетаю навзничь на спину и ошалевший, лёжа, говорю:" Товарищ преподователь, группа.. ну и т.д" Смотрит сверху на меня, лежачего, (рост у него 180. не меньше, вес под 120, голос (командовал парадной ротой, с его слов)на всё училище слышен. И вот его слова, мягко так :"Толварищ курсант. Моему животу и мне, в частности, ничего не будет. А вот вы можете убиться. Поосторожней." Всё! Он прошёл за стол и, как не в чём не бывало, начал занятие. Человечище!!! Давно это было деды, в 68 годе, а как вчера помнится, хотя и сам дед. А кто помнит Ващенко? Профессор! А его рассказы про хвостовой винт вертолёта и любопытных лошадок? Это же надо было видеть, я не говорю слышать, видеть, как седой профессор, подскакивая на двух ногах, изображал любопытную лошадку, подбегавшую к вращающему хвостовому винту вертолёта и получавшую удар по голове, и падающую, замертво, тут-же... Театр одного актёра. Тишина- мух на окне слышно, - потом громовой хохот и довольное лицо преподователя, - кажись до них дошло. А Дед Трускалов? А баба Люба? А? Вот какие ЛЮДИ нас учили, Так, деды???

Разговор летчика и техника (соседи по гаражам):

- Вахтанг Давыдович, тестер есть?
- Что?
- Тестер есть?
- Тестр нэт. Есть дрэл.

Вахтанг Давыдович Иованварашвили,
добрейшей души человек, был нашим
командиром отряда.

ан-2:
Стас:

Так.Точно Стас говорит, Сухой движок преподавал.
А ещё, его рук творение, я носил больше тридцати лет.
Во рту:о)
- Я сидел на занятих по двигателю у него(переучивался на Ми-1) и "цивкаю" проёмом от выдранного зуба. Увидал меня Иван Иваныч и говорит: сынок, если есть желание, приходи ко мне вечерком, я тебе коронку смастырю.
.....???
- Ну чего ты смотришь, приходи говорю, на полном серьёзе - улыбается дед.
И ведь сладил мне короночку-то, стальная, блестящая и прослужила столько лет - вот так, братцы !
А мы, ему перед экзаменом, прослыша про его богатырское в етом плане здоровье, в графин изпод воды, водочки налили, балбесы :о)
И ведь выкушал почти полграфина(пирожками своими закусывал из сумки под столом), раскраснелся, "отодрал" нас по полной программе - кому-то на экзамене сам втолковывал, чего откуда идёт, с кем-то спорил, но в конце, вытурив из аудитории всех, остатки из графина куда-то удалил, и уходя с экзамена, погрозил нам пальцем ?:)

трактор - колхознику крылья :
?:)
!!!

Повтор:

КАТЬКА-КАТАПУЛЬТА

Семидесятые годы, ЗабВО,
богом забытый гарнизон.
К официантке летной столовой,
возвращаясь из заключения,
заехал погостить младший брат.
Деревенский пацан, двадцати лет,
отсидел за какую-то ерунду.
Скоро сестра познакомила его
со своей подругой - сорокатрехлетней
поварихой.
Катерина обаяла пацана.
Гостевание затянулось.
Сестра, сама холостячка, смотрела
на их забавы сквозь пальцы.
Но, вот, когда он объявил ей, что
собирается жениться, предприняла самые
решительные меры по недопущению
этого, как она сказала, - блядства.
Безуспешно исчерпав все меры
воздействия на своего непутевого
братца, она принялась за Катьку.
Разборка с Катериной закончилась
жестоким мордобоем последней...
Безутешная Катерина, с горя,
приняла стакан спирта и...
выпрыгнула из окна второго этажа.
Узнав о случившемся, пацан...
повесился. Спасти его не удалось.
Катька сломала обе ноги, но выжила.
С тех пор летчики, заглаза, стали
звать ее Катька-катапульта.

Вот такая она грустная фигня.
:-(

/Извините, если что не так!/

Viktor:

трактор - колхознику крылья :
?:)
!!!

День добрый, Виктор!
Не понял.
Вас интересует происхождение ника?

2трактор - колхознику крылья :
Добрый день !
Нет, это - ? я свою причёску демонстрирую, а это :) улыбаюсь и говорю: класс !!!
?:)
или =:)

2трактор - колхознику крылья :
Что поделаешь, в жизни оказывается всё бывает...
Грустно конечно.
=:о(

Нетленки:

Комэска, фронтовик, большой матерщинник,
получив нагоняй от замполита за плохую
воспитательную работу, выводит из
строя "виновников торжества"- двух
лейтенантов.
Вначале, он живоописует, как они в пьяном
виде гонялись, в одних трусах, за дежурной
по офицерскому общежитию.
Потом, объявляет им взыскания.
И в заключение, выдает:...товарищи
офицеры! Мы же культурные люди, .баный рот!

Viktor:

2трактор - колхознику крылья :
Добрый день !
Нет, это - ? я свою причёску демонстрирую, а это :) улыбаюсь и говорю: класс !!!
?:)
или =:)

Спасибо, за моральную поддержку!

трактор - колхознику крылья :
Не за что
?:о)
Добро пожаловать !

ВСем добрый вечер!

А у меня снова проблема. Виндовс отказался сотрудничать. Выясняю причину. В Интернет выхожу через черный ход, т.е. через Майкрософтовский запрос. Как только по его жирафьей шее доходит, что я в интернете - всё культурно вырубается с надписью "Завершение работы". Весело. А подготовленный материал с флэшки перенести пока не могу. Открываются папки, а файлы в Word не идут.

Рад новым "дедам"!

Всем - доброго здоровья!

Много было о воспоминаний о преподавателях. Мои воспоминания об училище уже были. Кое-что еще. Может кому покажется интересным и похожим на свою молодость. Все мы прошли сходный путь.


Начало осени - 1 сентября 1954 г. Во дворе училища полно молодых парней в гражданской одежде. Здесь найдешь всяких: стеснительных и нахальных, боевых и блатных.
Для начала кое-как собрали в кучу ('построили'), чтобы везти рыть картошку. С этого построения начала отрабатываться дисциплина. Начальник штаба училища скомандовал: 'кто умеет рисовать, выйти из строя'. У меня это получалось хорошо и я вышел. Следующая команда: 'Беднов остается, всем по машинам'.
Так на три дня я попал в детсад рисовать картинки на шкафчиках и есть манку, а потом рисовал в училищной мастерской наглядные пособия. Через несколько дней нас вымыли в бане, остригли и одели в форму. Это было ужасно. Все мечтали о форме, но редко кто получил свой размер. Брюки доставали до подмышки, были необъятны по ширине и подпоясывались ниже кармана. Фуражки падали на плечи., ботинки терли под коленками и только китель и шинель были мне по росту. Но постепенно это притерлось, подрезалось, обменялось и курсантская жизнь пошла своим чередом.
Распорядок дня и регулярное, хоть и плохое, питание поправило мой худой фасад, мозг втянулся в учебу и дела пошли хорошо. Все мечтали о живом самолете, но могли видеть только ободранный самолет По-2, стоящий в самолетном классе. Мечтали все одинаково, а учились по-разному. Мы с Виктором Комаровым шли ровно, в основном отлично. Генка Макаров и Володька Рогозев, Боровинский и Иван Солодов с разными успехами шли на хорошо и отлично. Хуже всего дело было у Маняхина. Его вскоре отчислили по неуспеваемости и расхлябанности. Отчислили и посадили двоих за воровство, выгнали двоих за содействие и, в конце-концов, отчислением закончились пьянки Малиновского, аккордиониста, организатора и души оркестра. Кстати, все эти проворовавшиеся и Малиновский - это те, кто как и я, прибыл по разнарядке Северо-Кавказского территориального управления ГВФ, ростовчане.
Так оформилось звено, выпустившееся в 1956 году под командованием командира звена Ларинина. Звено - это летное подразделение. А в УЛО (учебно-летный отдел) - это классное отделение, по армейским меркам - чуть больше взвода, но меньше роты. Сравниваю с армейскими структурами потому, что вся наша жизнь в гражданском летном училище была организована в соответствии с Уставом строевой службы Советской армии. Только в туалет да в самоволку ходили не строем.
Период, отведенный для курса молодого бойца, как положено, ходили стриженые под ноль, увольнения в город допускались только целевые: купить тетради или зубную щетку.
В расписании занятий, кроме предметов по конструкции самолетов и двигателей, приборов и самолетовождения, метеорологии и материаловедения были и военные дисциплины: тактика ВВС, воздушно-стрелковая подготовка.
Самолетовождение преподавал нам Баркаган, да так образно и доходчиво, что это держалось в голове всю мою летную жизнь и в первые годы выручало на многочисленных экзаменах и зачетах. Осенью 1958 года я попал в Северо-Кавказское территориальное управление ГВФ на повышение в классе без всякой подготовки. Так вот эти знания из училища после двух лет обеспечили мне стопроцентный успех.
По жиклерам и путям движения масла в двигателе нас водил Приходько. Вполне адекватный специалист. Но имел он какой-то странный широкозахватный организм. Расхаживая по классу, обязательно наступал кому-нибудь из курсантов на ногу, спрятанную старательно под стол. И ещё одна особенность: он всегда поддавался на провокацию. Курсант, вызванный им к доске для изображения сил действующих в цилиндре при движении поршня, обязательно запинался на боковой силе, мучительно вспоминая, как она называется. После минуты-другой мучительной борьбы курсанта с памятью, глядя в его тоскливые глаза, Приходько громко кричал:
- Да Пе джи это, пе джи! (Pg)
Группа качалась от сдерживаемого смеха. Это развлечение передавалось из поколения в поколение и работало безотказно.
Воздушно-стрелковую подготовку нам преподавал бывший стрелок-радист в звании старшины запаса. Его научный багаж строго соответствовал воинскому званию. Поэтому его гироскопы имели четыре степени свободы вращения: вверх-вниз, влево-вправо.
Тактику ВВС давал нам тоже запасник, но, хоть и в невеликом, но офицерском звании. Предмет вел неплохо, но очень любил создать представление о своей гораздо большей осведомленности, чем то, о чем он говорит нам, заканчивая почти каждую информацию словами 'и кое-что ещё'. Но однажды он, что-то рассказав нам о нашей реактивной технике, не завершил рассказ этими словами. Дополнил его мысль я: 'и кое-что ещё', хоть и негромко, но вполне внятно. Слух у него оказался идеальным. Последовал вопрос:
- Кто сказал?
Неудобно прятаться за чужой спиной. Я поднялся и сказал:
- Я.
Преподаватель не ждал столь скорого завершения расследования и после нескольких секунд задержки выразился:
- Один ноль в вашу пользу. Но я постараюсь отыграться.
К его чести будь сказано, этим и закончился инцидент. На экзамене я получил такую же пятерку, как и по всем другим предметам.
В небе Советского Союза и в мировом воздушном океане в то время уже оставляли инверсионные следы реактивные самолеты. А мы в классе строчили конспекты по конструкции и эксплуатации самолета По-2 деревянно-полотняной конструкции в тетради, прошитые суровой ниткой с грифом секретно. Скандал разразился перед выпуском из училища. Две летные группы, выпускавшиеся на самолете Як-12Р, выбросили эти тетради на помойку. Ну кому в голову придет, что этот секрет какому-то врагу нужен. Однако, нас крепко помытарили секретчики. Но, в конце концов, скандал стих и мы получили свои выпускные документы.
Но, до этого еще много чего интересного было в курсантской жизни. Успехи и разочарования, радость полета и русское народное творчество из уст инструктора. А пока: 'Встать. Выходи строиться'. На занятия и с занятий. В столовую и после еды. Старшиной эскадрильи у нас был Мансур Валиев. Его любимая команда:
- Эскадырля, становись!
А всем нашим строевым воспитанием занимался майор гражданского воздушного флота Сульман. Прекрасной души человек. Правда, со странностями. По прошествии многих лет мне пришло в голову, что эти странности могли быть приемом, позволяющим лишний раз не связываться с курсантскими проделками. А слыл он весьма забывчивым. Особенно на лица. Не помнил, кого только что назначил что-то сделать. А через десяток минут этому же курсанту дает указание сделать это же, добавив:
- Я уже приказывал это курсанту, но он не выполнил мое указание. Я его накажу.
Я у него был в числе уважаемых людей, т.к. красиво писал белой краской на красных повязках статусные слова и выражения: 'Дежурный по УЛО', 'Дневальный' и т.д., а также рисовал карикатуры в стенной газете 'Шприц'.
Всеобщим 'любимцем' училища был комендант Лабусов. Славился острым нюхом на самовольщиков. Мне довелось самому получить подтверждение этого качества у него.
В июле 1955 года сводную группу нашей эскадрильи из Завьяловки, где мы летали, направили в наряд в город, в здание училища. Жара стояла неимоверная. До этого мы летали и нахватались пыли и грязи на аэродроме. Умыто было только 'вокругносие'. Отстояли одну смену, а в перерыве между сменами решили пробежаться до реки Кинель и смыть пот и пыль. Смыли. Но на входе в училище нас встречал Лабусов. Самоволка, получается. Преступление и, как у классика, наказание.
- Вот эту кучу кирпичей перенести к забору и аккуратно сложить. Сделаете - не буду докладывать командованию отряда.
Сделали. Закончив дежурство, вернулись в Завьяловку и получили по пять нарядов вне очереди. Считай, неделю без полетов.
Пошел первый день. Тычем чистиками по росткам травы, пробивающейся сквозь песок на дорожках между палатками.
А в это время на старте идет своя жизнь. Летают самолеты. Уходят из квадрата в полет и приходят обратно вернувшиеся из полета курсанты. Кто-то творит чудеса на посадке, а кто-то на взлете. Всегда это оперативно отражалось в боевом листке. Обычно за смену их выходило по семь-восемь. А тут полный застой. Ни одного. Командир эскадрильи вызывает старшину:
- Где Б-в!? Почему нет боевых листков?
- А он в наряде вне очереди.
- Какой наряд. Немедленно привезти на старт.
- Разрешите послать машину?
- На машине долго. Смена кончится. Пошлем самолет. Заодно и зону отлетают.
Летит мой инструктор с аэродрома подскока в Завьяловку. И прекращается прекрасный отдых. Из Завьяловки - в зону. Из зоны в квадрат. И пошел творческий процесс. Наверстать упущенное не удалось, но пяток номеров вышли 'в свет'. Даже еще успел сделать несколько полетов по кругу с перелетом на базовый аэродром
Весной 1955 года в течение месяца наш выпуск на аэродроме училища находился на военных сборах. Наше звено развлекалось с армейским лейтенантом бросая гранаты, разбирая и собирая стрелковое оружие, зарабатывая звание младшего лейтенанта. А у меня обострился отит, да ещё и с прободением барабанной перепонки. Надежды на продолжение учёбы уже не было. Но мне предложили сходить на пару дней на эти сборы, чтобы отстреляться. Мол, хоть пилотом не станешь, так звание офицерское получишь. Сходил. Отлично отстрелялся из карабина и автомата ППШ. Разослал по Чкаловской области (так называлась тогда Оренбургская область) пули из пистолета Макарова и вернулся в санчасть в унынии. В готовности к списанию.
Но глазной врач предложила отоларингологу свою версию, как полечить мое ухо. И вылечила. Барабанная перепонка зарубцевалась, да так, что до сегодняшнего дня ни один отоларинголог не задал мне вопроса о ней.

Получилось таки через интернетовский Word.

Мда-аа, Михаил Иванович, как давно это было 54 год, ёлы-палы !
Что значит, техника в своих руках - захотели, послали самолёт за курсантом :)

Как и нас в чужой колхоз..на училищном вертолёте :)
Картошку-маркошку, дыни, тыквы собирать.
А в качестве расслабухи для курсантов после работы, в подвалах колхоза - превосходное яблочное вино, по литровой кружке на брата....Вах!

2 Viktor

Уважаемый Viktor.

Вы пишете:
'Не дождавшись НАШЕГО старейшины, позволю себе порадоваться новым посетителям.
Приятно видеть, что веточка пополняется столь уважаемыми людьми, да ещё и не боящимися присутствовать "с открытым забралом" на форуме?:)'

Спасибо за тёплую встречу. Очень признателен.

В дни моей молодости на всякого рода собраниях 'деды' тех лет обычно свои выступления начинали так:

- Я уже пенсионер, мне бояться нечего:

И начинали 'резать' правду-матку в глаза, невзирая на звания и регалии. А мы, молодые специалисты, сидели на задних рядах и поражались их неподражаемой смелости.

Вот и я дожил до того возраста, когда мне бояться нечего, поэтому я везде и всегда выступаю только под своим именем, которое дали мне мои родители. Никаких ников для себя не приемлю.

Думаю, что это уже не смелость, когда бояться нечего. Смелость - это преодоление чувства страха.

Когда я был молодым, Интернета не было, поэтому не знаю, как бы я себя вёл на форумах, если бы они тогда были, но свои выступления в печати и в те годы я также подписывал своим именем, хотя можно было использовать псевдоним. На том и стою.

И в то же время никогда не выясняю, почему тот или иной посетитель форума определил себе тот или иной ник. Это их личное дело, и если они хотят, чтобы я называл их именно так, а не по-другому, я их так и называю.

Ещё одно правило, которое я выполняю неукоснительно: если человек на форуме назвал себя, скажем, так как Вы, Viktor, я так и обращаюсь к нему, никогда не пишу русскими буквами 'Виктор', 'Витёк' или ещё как-нибудь.

Меня коробит, когда вижу, что к человеку, назвавшему себя, скажем 'Весёлый пионер', начинают запанибрата обращаться 'Весельчак', 'Весёлый' или начинают использовать его имя: 'Сань, да брось ты заливать, я-то уж тебя знаю', показывая всем участникам форума своё близкое знакомство с адресатом.

Мне кажется, что имя человека, присвоенный им себе псевдоним или ник - это святые слова, к которым надо относиться с большим уважением. За 'Весёлым пионером' может скрываться очень грустный пожилой человек, который не может найти себе собеседников в окружающем его пространстве и вынужден в поисках общения выйти на форум.

Поэтому выбор себе ника - это непростое дело. Есть, конечно, такая пословица: 'Хоть горшком назови, только в печь не ставь', однако в словаре Даля можно найти такие слова: 'Имя человека или вещи, иносказательно, качество его, а потому слава его или известность, достоинство'. Есть и такая мудрость: 'Как вы шхуну назовёте, так она и поплывёт'. И любой человек ощущает на себе воздействие своего имени, псевдонима, ника, прозвища.

У меня этих проблем нет, так как мои фамилия, имя и отчество даны мне с рождения, и отказываться от них я не собираюсь.

Возможно, я слишком категоричен, с точки зрения современной молодёжи, но на нашей ветке собрались 'деды', думаю, что они меня понимают. Мне, например, гораздо проще и удобней обращаться к пожилому человеку по имени и отчеству, даже, когда я нахожусь не глаза в глаза с ним, а очень далеко от него и общаюсь с ним через экран компьютера. Но если он сам считает, что я должен называть его как-то по-другому, я выполняю его волю.
-----


2 Ветеран ГА

Уважаемый Ветеран ГА.

Вы пишете:

"Рад новым "дедам"!"

Спасибо за гостеприимство.

За нами не заржавеет.
-----



А это для всех 'дедов'

Уважаемые 'деды', здравствуйте.

Вижу, что по результатам тайного голосования я принят в ваши ряды. Спасибо за доверие. Теперь дело за мной. Мысленно вижу обращённые ко мне взоры, с нетерпеньем ожидающие, как же этот стажёр начнёт выполнять свою торжественную клятву, данную при вступлении в юные пионе, .. ох, извините, что-то не то из-под пальцев идёт, я, конечно же, хотел написать: в юные пенсионеры.

Ночь, никто и ничто не отвлекает от воспоминаний. Все, кто мог бы помешать мне, сладко спят. А я, обложившись со всех сторон старыми записными книжками и фирменными аэрофлотовскими ежедневниками прошлых лет, удобно расположился на диване и набираю на своём ноутбуке этот текст.

Телевизор вполголоса что-то рассказывает мне о новых перестановках в правительстве, но я 'не врубаюсь'.

Внук Димка посапывает рядом, вон, положил руку на мой ежедневник за 1990 год. Сейчас вытащу, как раз этот год мне сегодня будет нужен: Только бы не разбудить:

Даже не отреагировал. Набегался за день. Он у меня самый младший, но уже в третьем классе, забот полон рот. Старший Саша - в восьмом, а внучка Ксюша - в седьмом.

Мои ночные бдения никого из домашних уже не удивляют. С тех пор как я купил модем и крепко подсел на Интернет, прошло уже больше пяти лет. Каждую ночь блуждаю по свету, получая свой адреналин. Ищу нужную информацию по своей работе, разыскиваю старых друзей, с которыми потеряны связи, нахожу новых, веду переписку по электронной почте. Обходится мне всё это удовольствие в 1000 рублей за месяц, чуть меньше половины моей пенсии ветерана труда, заработанной тяжким трудом во вредных условиях.

Начал я работать в Интернете в 2002 году, когда у нас в Рыльске даже своего провайдера не было, приходилось дозваниваться через Курск. Но с начала 2006 года дошёл Интернет и до Рыльска, появился у нас свой провайдер, заключил я с ним договор, и теперь стало намного меньше обрывов связи, да и почти в два раза дешевле, чем раньше.

За эти годы первоначально восторженное отношение к Интернету постепенно перешло к чисто утилитарному его использованию. Вижу, что несёт он нам не только добро, но и много зла. Вероятно, это болезни роста, будем надеяться, что через какое-то время сможем избавиться от всего наносного. Возможно, молодёжи это и нравится, но нам, 'дедам', пока приходится терпеть.

Мало, конечно, нас, 'дедов', имеющих возможность воспользоваться прогрессом, но и это общение даёт почувствовать, что есть на свете люди, которых интересно послушать, с которыми интересно поговорить о главном деле в нашей жизни, об авиации и обо всём, что с ней связано. Да и всяких увлечений у каждого немало. Тут тебе и музыка, и песни, и фото, и художественная литература, и много чего другого.

Простите меня, дорогие мои 'деды' за долгое вступление, дорвался до бесплатного, слышу уже: 'Регламент! Регламент!' - но остановиться никак не могу.

Перебирая свою жизнь, стал я думать, о чём же мне рассказать вам сегодня?

Чем можно ещё привлечь внимание собеседников, как не рассказами о своих встречах и контактах с известными людьми? Я уже использовал этот приём в своём первом рассказе. Что и говорить! Даже в тени великого человека постоять и то приятно. А уж если ты когда-то пожал ему руку или услышал от него что-нибудь в свой адрес, можно смело считать, что попал в историю. А если ты каким-то образом повлиял на его судьбу, то потом не грех получить от этого свои законные дивиденды. Если сумеешь.

У меня такой опыт есть. В журнале 'Гражданская авиация' № 4 за апрель 1977 года на стр. 21 под рубрикой 'Слагаемые безопасности полётов' была опубликована моя статья 'На линии курса' об использовании чешского посадочного радиолокатора 'Тесла' РП-3Г. А на обороте этого листа (стр. 22) помещена фотография С.П.Королева с Ю.А.Гагариным.

Прекрасно понимаю, что мою статью хранить никто не будет, да и посадочный радиолокатор РП-3Г ушёл в далёкое прошлое и больше не используется. Но вместе с фотографией С.П.Королёва и Ю.А.Гагарина в архивы многих любителей истории будет помещена и моя статья. И через 100 лет кто-нибудь заглянет на обратную сторону фотографии, чтобы удовлетворить своё любопытство и узнать, а что же там было ещё 100 лет назад. Вот так он и прочитает мою статью.

Теперь видите, какой я хитрый. Чтобы удовлетворить свои амбиции, готов на всё. Даже к покорителям космоса примазался.

Поэтому и сегодня у меня нет никаких сомнений в том, что моим следующим рассказом 'за рюмкой чая' с вами, дорогие мои 'деды', должен быть рассказ о том, как я запускал в космос Талгата Мусабаева. Никуда не торопитесь, пейте 'чаёк', не забывайте закусывать и слушайте, как это было.
-----



Как я запускал в космос Талгата Мусабаева

Когда я работал в Алма-Ате, вызвали меня 16 мая 1990 года в только что сформированную Канцелярию Президента Казахстана Нурсултана Абишевича Назарбаева. Пришёл я туда в строго назначенное время, нашёл нужный мне государственно-правовой отдел, постучался в дверь, зашёл, представился по всей форме. Чиновник Муратхан Бияхметович Жумагулов строго посмотрел на меня и спросил:

- Алексей Павлович, Вы откуда к нам приехали? Из Казани?

- Да нет, из Уфы.

- Так вот смотрите, как приехали, так туда и вернётесь!

- А в чём дело, что произошло?

- Почему Вы нашего казахского космонавта в космос не запускаете?

- Может быть, Вы что-то перепутали? Начальник космодрома 'Байконур' - Алексей Леонтьевич Крыжко, а я - Алексей Павлович Крынин, командир Алма-Атинского ОАО (объединённый авиационный отряд). У меня на эксплуатации нет ни одного космического корабля, только самолёты, я занимаюсь перевозками пассажиров, почты и груза, никаких космонавтов никуда не запускаю.

- Мы здесь ничего не путаем. Ты забыл, где находишься? Как стоишь?! Застегни воротничок! Нам Ершов сказал, что ты Талгата Мусабаева не берёшь на должность второго пилота Ту-134! - повысил голос чиновник.

Мои руки непроизвольно дернулись к наглухо застёгнутой на все пуговицы форменной рубашке, потом поправили галстук, зачем-то похлопали по всем карманам и опустились по швам. Я невольно выпрямился и замер, как по команде 'смирно'. Во, выучка сработала! Сам не ожидал.

Анатолий Александрович Ершов был моим непосредственным руководителем, начальником КУГА (Казахское управление гражданской авиации). Никакого Талгата Мусабаева я не знал, ни на какую должность он ко мне устраиваться не приходил, А.А.Ершов со мной никаких разговоров по этому поводу никогда не вёл.

Я объяснил всё это перепугавшему меня чиновнику. Он успокоился, в обращении со мной опять перешёл на 'Вы' и повёл меня к своему руководителю Каирбеку Шошановичу Сулейменову. Выслушав информацию чиновника о том, что я о Талгате Мусабаеве вообще ничего не знаю, Каирбек Шошанович усадил меня напротив, очень спокойно и доходчиво обрисовал мне обстановку, сложившуюся в освоении космоса, и поставил передо мной такую вводную.

Космодром 'Байконур' находится в Казахстане, а казахские космонавты в космос не летают. Чтобы исправить такую несправедливость, в отряд космонавтов нужно срочно направить Талгата Мусабаева, который работает в Бурундайском ОАО в должности командира самолёта Ан-2. По разным причинам требуется, чтобы он ушёл в отряд космонавтов не с этой должности, а с должности второго пилота самолёта Ту-134. Он прошёл переподготовку в Ульяновском Центре гражданской авиации, все документы есть. Нужно принять его на эту должность в Алма-Атинский ОАО и тут же командировать в отряд космонавтов. Работать в Алма-Атинском ОАО и летать на самолёте Ту-134 он не будет.

Каирбек Шошанович предложил мне ознакомиться со всеми документами, имеющими отношение к Талгату Мусабаеву, которые имеются в государственно-правовом отделе, и без каких-либо проволочек выполнить поставленную задачу.

Мне всё было предельно ясно. Мы распрощались с Каирбеком Шошановичем и вернулись в тот кабинет, из которого пришли. Муратхан Бияхметович усадил меня за стол, достал из большого сейфа и положил передо мной для изучения толстую папку с документами, из которых я узнал для себя много нового.

Оказалось, что Талгат Мусабаев больше шести лет работал замполитом в лётном отряде, входящем в состав Алма-Атинского ОАО, его там хорошо знают. Есть люди, которым он, как человек, не нравится, и теперь они уже несколько лет пишут письма во все инстанции, включая Министерство гражданской авиации и Центральную Ревизионную комиссию ЦК КПСС (Центральный Комитет Коммунистической партии Советского Союза), чтобы не допустить его полёта в космос. Я бегло просмотрел все эти письма, ознакомился с результатами многочисленных проверок, проведённых по ним, и понял, что каким-то серьёзным препятствием для выполнения поставленной передо мной государственной задачи они служить не могут.

Через несколько дней ко мне в кабинет пришел сам Талгат Мусабаев, и мы побеседовали с ним. Оказалось, что мы учились в РКИИГА (Рижский Краснознамённый институт инженеров гражданской авиации) в одно и то же время, только он окончил институт на два года позже меня. У нас одна и та же специальность, одни и те же преподаватели, увлечения и даже общие знакомые.

Во время учёбы в институте он, как и я, занимался гимнастикой, играет на гитаре и знает массу студенческих песен. Я тоже иногда люблю попеть у костра под гитару причём те же самые песни. В общем, мы быстро нашли с ним общий язык. Небольшого роста, улыбчивый, остроумный в общении, с быстрой реакцией, он произвёл на меня хорошее впечатление. Рассказал мне, что летал в аэроклубе и является чемпионом мира по авиационному спорту.

Моё детство прошло рядом с аэродромом ДОСААФ (Добровольное общество содействия армии, авиации и флоту) 'Байсерке', поэтому я с детских лет восхищался как прыжками парашютистов, для которых мы бегали собирать приземлявшиеся далеко от своих хозяев красные шёлковые чехлы от парашютов, так и полётами самолётов Як-18, выполнявших у нас над головами сложнейшие фигуры высшего пилотажа. Мы просто обожали и парашютистов, и лётчиков, ходили за ними по пятам и не верили, что они такие же простые люди, как и мы.

И вот передо мной сидит и рассказывает о себе не просто лётчик, управлявший когда-то таким самолётом, а чемпион мира! Смелый и мужественный человек!

Я спросил его, почему же он не пришёл сразу ко мне, а действует через Канцелярию Президента. Его ответ меня поразил:

- Я давно хотел к Вам зайти, Алексей Павлович, но мне сказали, что там сидит такой зверь, лучше к нему не заходить, всё равно не примет.

Двери моего кабинета были всегда открыты для посетителей, никаких трудностей встретиться со мной ни у кого не было, но и у меня были свои недоброжелатели, которые умело и целенаправленно делали своё дело, распуская обо мне такие слухи, что я только диву давался. В глазах будущего космонавта я был страшнее атомной войны, этот смелый и мужественный человек, ещё ни разу не встретившись со мной, уже боялся меня, и ему легче было обратиться к первому руководителю республики Н.А.Назарбаеву, чем ко мне, командиру Алма-Атинского ОАО. Да, репутация - что надо! Зверь!

Пригласил я к себе в кабинет старшего инженера-инспектора по безопасности полётов Юрия Семёновича Ячменёва, начальника штаба Сергея Михайловича Кривоноса и попросил проверить все документы по переучиванию Талгата Мусабаева на самолёт Ту-134. После тщательной проверки они доложили мне, что никаких препятствий для назначения его на должность второго пилота нет, поэтому моим приказом от 6 июня 1990 года № 54/л Талгат Мусабаев был принят в Алма-Атинский ОАО, а 22 июня направлен в служебную командировку в Байконур.

Буквально через день о том, что Талгат Мусабаев направлен моим приказом в отряд космонавтов, узнали те, кто писал на него письма, мои подчинённые.
Ко мне в кабинет пришел бортмеханик В.П.Стоволосов, имевший такие внушительные габариты, что я даже удивился, как же его самолёт поднимает? Колоссальный запас прочности у нашей авиационной техники известен во всем мире, и сам я изучал в институте соответствующие коэффициенты и формулы, но иногда глаза и ум отказываются верить всем научным выкладкам.

Этот бортмеханик любезно пригласил меня на собрание лётного состава, чтобы я объяснил людям, поверившим мне и избравшим меня своим командиром, как это во времена перестройки, гласности и демократии Талгат Мусабаев собирается лететь в космос вопреки воле трудового коллектива, в котором он когда-то работал замполитом.

Я предложил ему сесть и поинтересовался, не имеет ли он какого-либо отношения к начальнику колонны автобазы Алма-Атинского аэропорта Стоволосову, под руководством которого я работал, будучи на преддипломной практике в Алма-Атинском ОАО в 1971 году, когда учился в институте.

Рассказал, как во время практики меня поставили на должность радиотехника и поручили обслуживать автомобильные радиостанции. Хотя с тех времен прошло почти 20 лет, но я хорошо помнил, как начальник колонны Стоволосов горстями, не считая, выдавал мне и принимал потом от меня транзисторы, каждый из которых стоил от 4 до 10 рублей, и под роспись в журнале выдавал и принимал от меня каждый ключ и другой копеечный инструмент.

Бортмеханик нежно улыбнулся и сказал, что это его отец. Мы поговорили с ним об отце, о семье и на другие отвлеченные житейские темы. Бортмеханик В.П.Стоволосов, добрейшей души человек, оживился, раскрепостился и стал свободно общаться со мной. Да и сам я вспоминал студенческие годы с удовольствием. Контакт был установлен.

После этого я спокойно и доходчиво, точно как это сделал Каирбек Шошанович Сулейменов, объяснил В.П.Стоволосову сложившуюся ситуацию с освоением космоса и с участием в этом Казахстана, на территории которого находится космодром 'Байконур', свою личную роль в этом и поставленную передо мной конкретную государственную задачу. Постарался довести до моего подчинённого, что тормозить космонавтику в Казахстане было совсем не в моих интересах.

На следующий день на собрании в лётном отряде я рассказал, что после работы в должности замполита Талгат Мусабаев налетал более тысячи часов в должности второго пилота самолета Ан-2 в Бурундайском ОАО, стал командиром воздушного судна, переучился в Ульяновске на самолет Ту-134, и никаких препятствий для назначения его на должность второго пилота самолета Ту-134 не существует.

Бортмеханик В.П.Стоволосов на собрании молчал и кивал головой, подтверждая мои высказывания. Когда люди поняли, что я полностью владею ситуацией, и что воздействовать на меня в нужном им направлении они не смогут, то с миром отпустили меня. На этом все дебаты закончились, и больше на эту тему никаких разговоров в Алма-Атинском ОАО не велось.

Не знаю, писали ещё куда-то или не писали его оппоненты, но через некоторое время Талгат Мусабаев уже стоял передо мной в красивой форме, которую получил в отряде космонавтов, и весело докладывал о своих первых тренировках. После этого он окончательно был переведён в отряд космонавтов, и мы с ним больше никогда не встречались.

Вот так и началась космическая карьера Талгата Мусабаева, и теперь, когда я вижу его по телевизору, всегда вспоминаю этот эпизод моей жизни, а когда рассказываю об этом 'за рюмкой чая' моим коллегам по работе в Рыльском авиационном техническом колледже гражданской авиации, по их лицам и репликам понимаю, что они мне не особенно верят.

23 апреля текущего года я получил из города моей юности Риги, из Института транспорта и связи (так теперь называется институт, созданный на базе РКИИГА), приглашение на международный форум. В программе форума сообщалось, что на нём будет присутствовать выпускник РКИИГА 1974 года, космонавт, Герой России и Народный Герой Казахстана, глава Национального космического агентства Казахстана Талгат Мусабаев.

Конечно, мне было бы очень интересно встретиться с Талгатом Мусабаевым в стенах нашего родного института, вспомнить о начале его космической карьеры, но на эту заграничную поездку нужно было выложить такую сумму, которая мне и присниться не может. Национальное космическое агентство Казахстана спонсировать мою поездку в Ригу почему-то не догадалось. Да и с работы вряд ли меня бы отпустили: конец учебного года, дел очень много. Пришлось отказаться от посещения этого форума и довольствоваться только фоторепортажем с него, опубликованным на сайте Института транспорта и связи.

Там сообщалось, что 25 мая состоялась 'Встреча выпускников' 2007'. Естественно, центральной фигурой на этой встрече был Талгат Мусабаев.

Рискну объясниться,
хотя за язык, пока, не тянут.
До 1983 года в ВВС: Як-18; Ил-12, 14; Ан-12;
Ил-76 и Военно-воздушная академия Монино.

Далее: Як-52, 18Т; Ан-2; Цессны; Пайперы и т.д.
Инструкторская работа у нас и за бугром,
перегонка ав.техники за бугор,
демонстрационные полеты и перелеты.
Собственный аэроклуб с регистрацией в ФЛА РФ.

Осел в Прибалтике.
Сейчас, иногда, подлётываю со своими бывшими
учениками на их собственных самолетах.

Считаю, что тема ВА нашими дедами раскрыта
не достаточно.

Не судите строго: литературных претензий
никаких; по русскому в школе была тройка;
мундиры не люблю, отчества в паспорте не
имею и галстуки не ношу принципиально.
:-)
---------
Лен.ВО
Во время полетов, сменные экипажи,
ждут своей очереди на КДП, или в инженерном
домике. Там всегда весело, но теплее у
начальника ТЭЧ.
Нач. ТЭЧ, майор, татарин, худенький, маленького роста, умница, любитель выпить
и поболтать с нами, молодыми лейтенантами.
Иногда мы делаем вид, что слушаем его, только
для того, что бы он не стал задавать вопросы
по авиационной технике.

Но, не в этот раз. Когда он услышал фамилию
Щербакова, произнесенную в разговоре двух
молодых пилотов, он встрепенулся и произнес:

-Когда мы были лейтенантами в Борзе (аэр. дальней
авиации в Заб. ВО) Щербаков, на танцах в деревне
отбил у меня девку.

Уши наши очутились на "макушке":
начальник штаба полка, п/полковник Щербаков,
легендарная личность, суровый командир, рост 190,
вес под 120кг., пользовался у нас непререкаемым авторитетом.

- Так вот, - продолжил он, - выдрал я кол из забора
и стал ждать его за околицей. И, когда они вышли из клуба, я, как дал ему колом по башке...

Тут рассказчик замолчал. Молчал он долго.

- Ну и...? не выдержали мы. Нач. ТЭЧ, обхватил свою голову руками начал раскачиваться в своем кресле и хохотать:
- Как он меня физдил!

Добрый день заглянувшим на "рюмку"

Ну и молодцы же "деды". Я же с самого начала говорил, что не стоит делить дедов на военных и гражданских, летавщих и не летавших.
kama_27, наверное, не успевает вносить коррективы в свой сборник.
Уважаемый Алексей Павлович!
Ваш рассказ "Как я запускал в космос Талгата Мусабаева" достоин более широкой аудитории, чем ветка и форум в целом. Изложение у Вас прекрасное, а такие подробности в великих биографиях только украшают их. Ведь и у Гагарина не все было гладко до перехода в отряд космонавтов. А остается в истории только полированная поверхность. А ведь сколько я слышал от его однокашников рассказов о "просто Ю.Гагарине". Только считаю, что именно его товарищи вправе вносить дополнения в историю. У Вас же - живой и подробный рассказ об одной из сторон становлении известного всему миру человека.
А в Уфе мы могли встречаться. Я там часто летал на Ка-26.

Желаю всем бодрости и доброго здоровья.

Он же - Аноним в крайнем посте.

2 Ветеран ГА

Уважаемый Ветеран ГА.

Вы пишете:
'Уважаемый Алексей Павлович!
Ваш рассказ "Как я запускал в космос Талгата Мусабаева" достоин более широкой аудитории, чем ветка и форум в целом. Изложение у Вас прекрасное, а такие подробности в великих биографиях только украшают их'.

Спасибо за столь лестную для меня оценку. Думал, что выйду на пенсию, займусь творчеством. Где там! С голоду бы не умереть, и то хорошо. Хочешь жить, умей вертеться! Всю жизнь никак не могу разделаться со всеми бесконечными делами, которые полностью поглощают всё моё время. И только по ночам часов до двух-трёх могу немного отвлечься.

Этого рассказа "Как я запускал в космос Талгата Мусабаева" вчера ещё не существовало в природе. Как только я закончил его писать, сразу нажал кнопку 'Отправить!'. Следующего, который будет отправлен на ветку тоже нет. Его ещё нужно написать, а я ещё не знаю, о чём он будет, думаю. Поэтому о каком-то другом способе публикации даже речи быть не может, знаю, что это дело очень хлопотное.

Да и поспать хоть чуть-чуть тоже хочется, так как с утра опять на работу.

Вы пишете:
'А в Уфе мы могли встречаться. Я там часто летал на Ка-26'.

Вполне возможно. Мир тесен. И общие знакомые точно есть, если начать разбираться.

В Уфе я работал с 1972 по 1988 год. Меня там все знают, так как с 1981 по 1986 год я был на освобождённой партийной работе. Сначала был избран заместителем секретаря, а с 1982 года - секретарём парткома Уфимского ОАО. По долгу службы много летал и по оперативным точкам, и по аэропортам МВЛ, которых в то время в Башкирии было 29, из них 5 классифицированных. И все они тогда работали.

Помню, как мы гордились тем, что за всё время существования Уфимского ОАО мы не убили ни одного пассажира, доводили эту информацию до сознания каждого молодого специалиста, прибывшего к нам на работу. Когда пять лет назад случилась трагедия над Боденским озером, я был в командировке в Тюмени председателем зональной комиссии по приёму в средние специальные учебные заведения гражданской авиации, в том числе и в лётные.

Компьютерщики центра подготовки, на базе которого работала наша комиссия, дали мне возможность выходить в Интернет, и я мог отслеживать информацию о катастрофе. КВС Ту-154 Саша Гросс был настоящим профессионалом, да и вообще отличным парнем. Хорошо зная его, я не верил первоначальным сообщениям в Интернете о том, что во всём виноват башкирский экипаж, не выполнивший указания диспетчера из-за плохого знания английского языка.

Всё оказалось с точностью до наоборот. Если бы экипаж не выполнил указания диспетчера, и пассажиры, и все члены экипажа остались бы живы. Но Саша Гросс выполнил свой долг до конца. Таким я его и знал. Дисциплинированный, обязательный, пунктуальный, надёжный.

Будучи в своё время секретарём первичной партийной организации лётного отряда, он ни разу и ни в чём не подвёл меня, ни в большом, ни в малом. До сегодняшнего дня помню его жизнерадостную улыбку и неизменное: 'Привет, Палыч', - когда он приходил ко мне в кабинет получить очередные 'ценные указания'.

В Уфе у меня много друзей, с которыми я до сегодняшнего дня веду переписку по электронной почте.

Сейчас у них не самые лучшие времена. ОАО 'Авиакомпания 'Башкирские авиалинии' признано банкротом, все работники уволены без выплаты выходных пособий, компенсаций и без погашения долга по заработной плате, который составляет сумму в 72 миллиона рублей. Лётный состав вынужден искать себе работу в других местах, а это не так просто.

В парке осталось только пять самолётов, три из которых находятся в залоге, два сданы в аренду, вырабатывают свой ресурс, после чего продать их будет затруднительно. Мне это ясно, как Божий день.

Представить себе банкротом Авиакомпанию БАЛ, убейте меня, не могу. Чтобы довести такое мощное предприятие до банкротства, нужно было неплохо и целенаправленно поработать. Мне кажется, там идут какие-то крупные игры с большими ставками, а коллектив стал заложником.

В Международном аэропорту Уфа тоже проблемы. Уволили генерального директора А.П.Привалова, назначили другого, потом А.П.Привалова восстановили по решению суда, теперь он в больнице, а обязанности генерального директора исполняет Н.П.Одегов. Коллектив на грани забастовки.

А у меня душа болит. Всех их хорошо знаю и помню. Когда я работал секретарём парткома Уфимского ОАО, А.П.Привалов был моим заместителем, а Н.П.Одегов - секретарём комитета комсомола.

Уважаемый Ветеран ГА.

Очень рад встретить на этой ветке форума понимающих людей. Так не хватает этого в нашей непонятной теперешней жизни. Никогда я не думал, что доживём мы до таких времён. Больно смотреть, как разрушается то, что мы с таким трудом создавали.

Так что 'чаёк' наш с Вами не всегда сладкий, только врождённый оптимизм выручает и вера в то, что всё же сумеем мы вырулить на правильный путь ещё при нашей жизни. Жаль, конечно, что нам, 'дедам', разрешают только тешиться своими воспоминаниями, а реально повлиять на те процессы, которые сейчас идут, мы уже не можем.

Внимательно слежу за теми усилиями, которые прикладывают для исправления ситуации бывшие уважаемые в гражданской авиации люди, но действительного снижения вертикальной скорости нашего падения пока не ощущаю. Но даже то, что наши бывшие руководители вышли, наконец, из подполья и включились в работу, уже хорошо.

Успехов во всех делах, и будем надеяться на лучшее.

Эх, уважаемый Алексей Павлович, эта тематика крайне болезненна для многих из нас, кто строил то, что сегодня рассыпается на глазах (и кто так или иначе идентифицирует друг друга под затейливыми Никами). Разве можно без боли смотреть на все, что входило некогда в ПрУГА, в остальные управления рухнувшей авиационной империи?
Однако, разбередив раны, можно отравить нашу прижившуюся ветку - а этого ну никак не хотелось бы. Всем нам остро не хватает светлых пятен в море окружающей нас чернухи, а на ветке один за другим распускаются симпатичные ностальгические бутоны...
Поддержим эту творческую атмосферу, коллеги и братья по матери авиации!
Кстати, а куда исчез автор ветки, коей предрекали недолгую жизнь? Сменил Ник, лишился Сети или погряз в делах? В любом случае спасибо ему за легкую руку, которой он начал это дело.

Всем - доброй ночи!
2Oldeng:
2Алексей Павлович Крынин:
Для творческого процесса иногда нужно и разрядиться. Мне кажется, что в учебном заведении особенно чувствуется атмосфера заброшенности.
Блеснула надежда и всё осталось "на рельсах". А комиссия ИКАО не за горами. Документы в застое. Кадры в разгоне и загоне. Кое-что пошло, но, главное, отсутствие единого рулевого. Но, как говорится, надежда умирает последней. И будем надеяться увидеть лучшие дни ГА.
А для этого согласимся с Oldeng: и не будем развивать тему нынешней ущербности. Лучше покопаться в памяти и
найти положительные эмоции в воспоминаниях о тех временах, когда на горизонте можно было насчитать пять-шесть химических самолетов, когда пятьсот километров везли кровь в районный городишко или вытаскивали из глухой деревни больного с подбором площадки с воздуха, когда любому отпускнику с Чукотки и Камчатки была посильна дорога в Сочи.

2Oldeng:
Зачинщик наших посиделок как-то застеснялся, не ожидая такого активного участия ветеранов в посиделках. Но уже сама идея говорит о том, что это наш человек, и спасибо ему за это. Может быть и отзовется.
Всем - здоровья!
Пока Майкрософт не засек меня, отправляю пост.

Доброй ночи 'дедам' всех времен и народов.

Полностью с вами согласен, уважаемые "деды", давайте лучше о хорошем, его у нас было много в жизни, почему бы и не вспомнить.

Весь день, выполняя свои обычные дела на работе, думал, что же мне рассказать вам сегодня, чем ещё удивить или развеселить во время ночного 'чаепития'. В колледж утром идти не надо, суббота, можно и подольше посидеть за нашим гостеприимным столом. И вспомнил я одну давнюю историю, которая, как мне кажется, оправдает ваши ожидания и мне даст возможность ещё раз пережить приятные минуты своей жизни.

Усаживайтесь поудобней, дорогие мои 'старики'. 'Чаёк' стынет, поэтому не буду делать долгих вступлений.
-----


Проверка на прочность

В наши времена для счастливой семейной жизни вполне достаточно было трёх стандартных составляющих: квартира, машина и дача.

Когда я прилетел в Уфу после окончания Рижского Краснознамённого института инженеров гражданской авиации и стал работать в Уфимском аэропорту, конечно же, как и все, стремился к этому идеалу. Но идеал - он на то и идеал, чтобы к нему стремиться, но достичь удаётся не всем. За всю свою жизнь я так и не смог обеспечить свою семью полным комплектом из всех трёх составляющих полного счастья.

С получением двухкомнатной квартиры в центре города всё решилось через шесть лет проживания в комнате общежития площадью 12 квадратных метров, когда сын Саша, появившийся на свет в Риге, уже учился во втором классе, а дочка Света, родившаяся в Уфе готовилась к выпускному балу в детском садике.

Еще через два года удалось получить садовый участок в товариществе 'Тихие зори', которое наш остроумный народ называл 'Тихими топями', так как сады находились на болоте и каждую весну затоплялись на 2 метра разливавшейся рекой Дёмой, которая летом протекала в 600 метрах от границы наших участков.

Зашедшая в сады вода быстро прогревалась весенним солнцем, и можно было целый месяц купаться, загорать, ловить рыбу и пользоваться всеми другими преимуществами проживания на воде совершенно бесплатно. Резиновые надувные лодки позволяли доставить на участок не только жён или детей, но и собак, кошек, а также нужные продовольственные запасы на выходные дни. Дети были в восторге, всю последующую неделю взахлёб рассказывали своим друзьям о рисковом путешествии и с нетерпением ждали выходных, когда уговорить их остаться дома было невозможно.

Без всяких морских круизов дёшево и сердито мы получали все удовольствия прямо на своих садовых участках. Смородина распускала листья ещё под водой, а когда вода уходила, давала столько ягод, что ветки ложились на землю под их тяжестью. Веками нетронутая почва давала такой урожай, что владельцы других участков сгорали от зависти. Плодовые деревья, малина и крыжовник на наших участках не росли, хотя мы и пытались их перевоспитать, но они не выдерживали месячного затопления. Зато огурцы, помидоры и всякая картошка-моркошка всегда были в изобилии.

Проблема полива, как таковая, вообще отсутствовала. В любой ямке, выкопанной глубиной на штык лопаты, тут же появлялась вода. Несмотря на то, что весной все посадки можно было сделать только после ухода воды, когда на других участках, не подвергавшихся затоплению, уже появлялись всходы, урожай созревал недели на две-три раньше, чем в других садах.

И если с квартирой и дачей мне повезло, то с машиной всё оказалось намного сложнее. Ни в Уфе почти за семнадцать лет, ни в Алма-Ате за десять лет, ни, тем более, в Рыльске, где я вот уже десятый год работаю в Рыльском авиационном техническом колледже гражданской авиации, машину приобрести так и не удалось.

При этом в Алма-Ате в газетах писали примерно так: 'Вот если бы у командира Алма-Атинского ОАО (объединённый авиационный отряд) А.П.Крынина украли из личного автомобиля радиоприёмник, он бы поднял на ноги всю милицию. А случаи воровства на грузовом складе его совершенно не волнуют'.

Я на такие выпады никак не реагировал и оставлял их без ответа. Во-первых, у меня никогда не было личного автомобиля, во-вторых, случаи воровства на грузовом складе были задолго до моего вступления в должность командира, поэтому поднимать на ноги всю милицию было уже поздно.

А за те два с половиной года, пока существовал и работал под моим руководством Алма-Атинский ОАО, на грузовом складе не пропало ни одного грамма груза. Когда вышел приказ Министра гражданской авиации Б.Е.Панюкова от 26 апреля 1991 года № 96 'О реорганизации Алма-Атинского объединённого авиаотряда', в соответствии с которым авиаотряд был разделён на три самостоятельных предприятия, моей должности не стало, и я вынужден был перейти на другую работу.

Всю жизнь я проездил и до сих пор езжу на велосипеде. Полезно для здоровья. И хотя все мои друзья не поддерживали моего увлечения велосипедным туризмом и предрекали скорое сиротство моих детей, всё как-то обошлось. Зато, если не пол-Башкирии, не пол-Казахстана и не пол-России, то все окрестности Уфы, Алма-Аты и Рыльска я объехал на своём велосипеде и видел своими глазами такие красоты, что дух захватывало и не верилось в реальность происходящего.

В Уфе от моего дома и до сада было 17 километров. На велосипедном прицепе, приобретённом в магазине 'Спорттовары', я мог доставить в сад мешок-другой цемента и любых других материалов для строительства садового домика, а также перевозил домой весь выращенный урожай и любые другие грузы общим весом до 100 килограмм. В общем, простой туристский велосипед 'Спутник' с прицепом заменял мне автомобиль во всех случаях жизни.

С этим велосипедным прицепом была связана одна грустная история. Попросил его у меня на выходные начальник базы ЭРТОС (эксплуатация радиотехнического оборудования и электросвязи) Уфимского аэропорта Дмитрий Иванович Филюк. Он копал у себя на садовом участке погреб, и нужно было отвозить в сторону землю. В отличие от меня, у него садовый участок находился не на болоте, а, совсем наоборот, на Чесноковской горе, недалеко от пионерского лагеря Уфимского ОАО, где каждое лето отдыхали дети наших работников, в том числе, и мои.

Чесноковская гора достаточно заметно возвышается над окружающей местностью. Землю отвозили и высыпали под откос сыновья Дмитрия Ивановича. Очередной рейс закончился тем, что они упустили мой прицеп, и он загрохотал вниз по крутому склону. После такого испытания остались от него рожки да ножки. Дмитрий Иванович в понедельник утром грустно рассказал мне эту историю и отдал 38 рублей, чтобы я мог купить себе новый прицеп.

В результате у меня появился не только новый прицеп, но и ещё одно сцепное устройство, которое я сразу поставил на другой велосипед и после этого мог использовать свой прицеп с любым из двух велосипедов и со своим туристским, и с обычным дорожным без каких-либо дополнительных операций по переустановке сцепного устройства с одного на другой.

Не буду рассказывать все истории, в которые я попадал со своим велосипедом, многие из них за давностью лет уже выветрились их памяти, но одну забыть не могу, так как она была связана с проверкой на прочность не моего велосипеда, а нашей социалистической системы и всего уклада нашей жизни, тех условностей, которые были введены, и соблюдались неукоснительно. О социализме с человеческим лицом тогда разговоров ещё не было.

В то время я был освобождённым секретарём парткома Уфимского ОАО. Дело было летом, я проводил очередной отпуск на своём садовом участке. В тот год праздновалось 425-летие добровольного присоединения Башкирии к России, и я был приглашён на совместное торжественное заседание областного комитета КПСС (Коммунистическая партия Советского Союза) и Верховного Совета республики, которое должно было состояться 23 июля 1982 года в 11 часов в здании Республиканского ордена Трудового Красного Знамени русского драматического театра.

Информацию об этом дошла до меня накануне, поэтому, отложив все садовые дела, я взял партбилет, который всегда был у меня с собой, так как всяких неожиданных случаев, когда он мог бы мне понадобиться, было много, сел на свой велосипед и погнал в город. Стояла отличная летняя погода, одет я был в лёгкий спортивный костюм и ехал без прицепа, наслаждаясь встречным ветром, ощущением скорости и полной свободы.

Чем были хороши поездки на велосипеде, так это тем, что они давали возможность отвлечься от каждодневной суеты, поразмышлять над нашей действительностью, а также увидеть воочию и прочувствовать красоту нашей земли, на которой мы живём.

Так как Уфа расположена на горе, то при въезде в город с любой стороны приходится преодолевать хороший 'пыхтач'. Если едешь с грузом, крутить педали нелегко, кажется, что ещё метр, и умру. Но налегке я даже не заметил, как оказался в городе. Маршрут моего движения проходил как раз мимо того здания, в котором проходила регистрация всех приглашённых на торжественное заседание. До моего дома оставалось несколько кварталов.

Всё, необходимое для регистрации, у меня было при себе, поэтому я решил попытать счастья и зарегистрироваться прямо в том виде, в котором был после 17-километрового велосипедного кросса. Было около 7 часов вечера, народу на регистрации уже не было. Возвращаться из дома сюда пешком мне уже не хотелось.

Но не тут то было! Мой пыл сразу остудила солидная дама:

- Да вы что, товарищ Крынин?! Вы вообще соображаете, что делаете, и понимаете, куда пришли? В таком виде? Зарегистрировать Вас? Давайте-ка, побыстрее выходите отсюда, пока Вас никто не видел из начальства, оденьтесь, как положено, и потом приходите. Надо же соблюдать какие-то приличия. Взрослый человек, секретарь парткома. В спортивном костюме. И Вам не стыдно?

- Соображаю и понимаю. Но давайте рассуждать здраво. Что нужно для регистрации? Партбилет? Вот он. Моё личное присутствие? Вот я сам перед вами. Вы же не костюм регистрируете, а человека. Я еду из сада на велосипеде мимо той двери, где проходит регистрация. Давайте представим, что я сейчас поеду домой, приму душ, переоденусь, причешусь и через полчаса пешком приду к вам. Что от этого изменится?

Как пел любимый поэт нашей юности Владимир Высоцкий:

'Долой канатье, вместо тросточки стек,
И шепчутся дамы:
- Да это же просто другой человек!
А я - тот же самый!'

Все дамы, которые проводили регистрацию, были в шоке. Пригласили инструктора обкома КПСС, который отвечал за проведение этого важного мероприятия. Мы были хорошо знакомы с ним, поскольку не раз встречались по различным партийным делам. Партийная организация Уфимского ОАО была одной из крупных в республике, да и вообще к воздушному транспорту в те годы все испытывали особое уважение. Он вопросительно посмотрел на меня, а я вновь привёл ему все свои нехитрые аргументы и рассуждения, включая песню Владимира Высоцкого.

Вся комиссия вышла на улицу и с интересом рассматривала мой велосипед, стоящий у входа. Велосипед был классным: изогнутый спортивный руль, восемь скоростей, различные причиндалы, которые я не него навесил, приобретённые в командировках по всему Советскому Союзу: большой питьевой бачок, два багажника, разные сумки и сумочки для инструментов, два зеркала заднего вида, фара, счётчик километров и даже спидометр, чтобы не превышать скорости в тех местах на дороге, где стояли ограничивающие знаки. Всё выглядело очень солидно.

Потом все стали хохотать. И надо мной, и, как мне показалось, над собой. Я понял, что одержал хоть и маленькую, но победу. Инструктор тоже улыбнулся, огляделся вокруг и принял всю ответственность на себя.

- Ладно, Палыч, валяй. Давай сюда свой партбилет, сейчас зарегистрируем. Но сам больше не заходи, мало ли что.

Меня такой результат вполне устроил. Через некоторое время инструктор вынес и отдал мне партбилет, а также большую плоскую красную коробку, в которой находились различные праздничные документы, приглашения, газеты, открытки, большая настольная медаль с надписью на аверсе '425 лет добровольного присоединения Башкирии к России' на двух языках и цифрами '1557 - 1982' на реверсе, а также нагрудный знак, повторявший медаль в малом формате.

Эта красная коробка лежит сейчас передо мной с открытой крышкой, и я вспоминаю те годы, как будто это было вчера. Да только в текущем 2007 году летом праздновалось уже 450-летие того же самого события. Четверть века пролетела, как один день.

Моим внукам очень нравится достать иногда эту папку из книжного шкафа, разложить на столе и с интересом разглядывать её содержимое. Они никогда в своей жизни не были в Уфе, и каждая мелочь вызывает у них неподдельный интерес. А я с удовольствием им рассказываю, как всё это было.

Уважаемые "деды", предыдущее сообщение 29/09/2007 [01:11:22] - моё. Не заметил, что поля опустели.

Успешного отдыха вам на выходные и хороших снов.

Здравствуйте!
По поводу становления Мусабаева космонавтом: работал он в КУГА каким то 'комсомольским вожаком' когда его вдруг потянуло в лётчики он поступил в Чимкентский аэроклуб и якобы отлетал там программу.(хотя непонятно почему в Чимккенте?В Алма-Ате свой аэроклуб имеется, хотя наверное понятно:)
Следующим шагом в становлении космонавта было то , что его в следствии каких-то 'придворных' хитростей и интриг присылают к нам в Бурундай на должность второго пилота Ан-2, дают ему маршрут Бурундай -Панфилов и два раза в неделю он летает по нему в качестве в/п.Потом под давлением из КУГА наши вводят его КВСом Ан-2.
Потом опять из управления по блату его посылают в Ульяновск на переучивание ,
на Ту-134 опять же в обход существующей очерёдности, но тут уж народ (лётчики )
начинают возмущаться и со скандалом отзывают его с учёбы , но судя по всему переучиться(а может просто получить документы)ему всё-таки удалось.
И благодаря толстой и волосатой 'лапе' или как сейчас говорят 'крыше' он и попал в космонавты.
А так сами судите , каковы шансы у наземного локаторщика попасть в космонавты ?
Недавно ребята из МЧС его возили (в связи с аварией ракеты) так рассказывают , что он стал генералом ВВС России(или это в счёт оплаты за аренду Байконура:)
Так , что действительно 'великая биография'!
С уважением В.Н.

Приветствую всех!

Помним , мы работники Алма-Атинского аэропорта такого последнего командира
ОАО по фамилии Крынин.
Оставил он нам о себе 'светлую' память примерно как М.С.Горбачёв всей стране
То есть при Горбачёве развалили Государство , а при Крынине паш Алма-Атинский ОАО.
Пришёл он к нам из ниоткуда и развалив отряд ушёл вникуда. Тогда были модны игры в демократию и мы все ходили на собрания и я в том числе , Крынин запомнился мне как невзрачный и безвольный командир. Хотя с нынешних позиций я понимаю , что он наверняка был 'марионеткой' за ним как за ширмой творили свои чёрные дела те кто ставил себе целью развалить наш авиаотряд, да и всю авиацию в Казахстане.

Был как-то пролётом, ещё в90-х, в Ташкенте - спросил у местных :Вы тут , что делёжку не устраивали?
- Нет , как было Узбекское Управление так и осталось только вывеску сменили , да хвосты самолётам перекрасили . Наши узбеки деньги считать умеют!
А у нас лётный отряд получил в результате раздела ОАО два здания , а остальные:
аэродром и аэронавигацию .Вот так!

С уважением АА.

2 Алма-Атян

Уважаемый Алма-Атян.

Успехов Вам во всех делах и простите меня за всё, что я сделал не так, оказался не в то время, не в том месте и не таким, как надо было.
-----



Уважаемые 'деды', крепкого всем здоровья и долгих лет жизни.

От своего прошлого не уйдёшь. Мой рассказ за вчерашним 'чаепитием' вызвал во мне столько воспоминаний, что я сам удивился, что всё это сохранилось в ячейках моей оперативной памяти. Значит, отключения ещё не было, и есть возможность превратить информацию, содержащуюся в электрохимических реакциях нервных клеток, в 'плоский текст', доступный для всех.

И коли уж так мне повезло, что начало воскресных суток на нашей ветке вы любезно предоставили в моё полное распоряжение, придвигайте к себе 'рюмки с чаем', стоящие в рядок на краю нашего виртуального стола, разбирайте немудрёную виртуальную закуску, и приступим к нашим бодрым и душевным 'разговорчикам в строю'.
-----



'Мать-начальница'

Через дорогу от моего участка в садовом товариществе 'Тихие зори' Уфимского ОАО (объединённый авиационный отряд) или, по-нашему, 'Тихие топи' угол в угол находился участок авиатехника Толи. Толя по возрасту был лет на десять моложе меня, но в обеспечении своей семьи стандартным набором квартира-машина-дача меня опередил. У него уже был горбатый 'Запорожец', а я всё ещё ездил на туристском велосипеде 'Спутник'.

Во всех делах на его садовом участке верховодила шумливая Толина жена, которую мои дети звали 'Мать-начальница'. Не успев открыть дверь 'Запорожца' после его очередного приземления в нашем саду и заруливания на стоянку, она начинала громогласно выдавать Толе и всем другим, кто прибывал с ними, свои команды, без которых все процессы, как я понимаю, были бы вообще не начаты или пошли бы совсем не в том направлении.

- Так, берите эту доску! Пилите здесь! Да не в этом месте, олухи царя небесного, опять доску испортили! Вот так надо было отпилить! Берите другую, леса на вас не напасёшься!

И так без конца. Толя, наоборот, был образцом покорности, а голоса его я вообще никогда не слышал.

Подход к строительству у меня и у 'Матери-начальницы' был совершенно противоположным. Я помаленьку-потихоньку строил свой домик сам, не привлекая никаких помощников, кроме моего сына Саши, который за годы строительства вырос от школьника-четвероклассника до юноши-допризывника, потом пошёл служить в Советскую Армию, а я был вынужден продолжать строительство в одиночестве. 'Мать-начальница' изредка привозила на объект целую бригаду, которая под её руководством за один день быстро догоняла и перегоняла меня по темпам строительства.

Моя жена Надежда Ивановна и дочка Света вообще не вмешивались в наши мужские дела и понятия не имели, как мы с сыном ведём нашу ударную стройку. Они считали своей задачей вовремя накормить нас и со своими советами никогда не лезли. На их хрупких плечах и руках был сад, а точнее, огород, поскольку в затопляемой зоне никаких плодовых и кустарниковых пород, кроме смородины, завести не удавалось. Естественно, какие-то вопросы, касающиеся архитектуры и общего ландшафта, мы обсуждали всей семьёй, но конкретное воплощение задуманного осуществлялось потом без женских советов и, тем более, команд.

Когда я, не дай Бог, делал что-нибудь раньше, чем мой сосед Толя, это грозило ему очередной выволочкой от 'Матери-начальницы'. При этом невольными свидетелями были все, кто в это время находился на соседних участках:

- Смотри! Сосед на велосипеде, а песок уже завёз! А ты, олух царя небесного, - на 'Запорожце', а завезти никак не можешь!

На следующие выходные куча песка возвышалась и на Толином участке. Мы с сыном, делая вручную по несколько замесов в день, начали заливать бетонный фундамент, у Толи на участке никаких движений не было. Через некоторое время наш фундамент был готов, мы приступили к возведению кирпичных стен, а 'Запорожец' в саду так и не приземлялся.

В один прекрасный день прямо на участок к Толе приехала мощная бетономешалка, взревел мотор, 'Мать-начальница' стала последовательно выдавать команде мужиков нужные команды, и к вечеру фундамент был залит. Потом на её стройке опять всё затихло.

Мы за первое лето возвели стены первого этажа, который был необходим для того, чтобы поднять пол садового домика выше отметки ежегодного весеннего затопления (но не выше 2 метров 20 сантиметров по существовавшим в те годы нормам застройки!), а у Толи так и стоял один голый фундамент.

Чуть отвлекаясь, добавлю, что это ограничение в 2 метра 20 сантиметров многим потом обошлись боком. В каждом садовом товариществе тогда существовали специальные комиссии, которые следили за строгим выполнением норм застройки. И если после окончания строительства высота подъёма над землёй пола садового домика превышала эти 2 метра 20 сантиметров на толщину партийного билета, хозяин участка вполне мог лишиться этого важного документа, без которого в наши годы было и не туды, и не сюды.

Как-то раз в очередные выходные прихожу к себе на участок, смотрю, а у Толиного домика стены не только первого, но и второго этажа уже готовы! Я опять оказался в отстающих. И так это негласное социалистическое соревнование продолжалось в течение нескольких лет, за которые мы постепенно добрались до строительства крыш.

Поскольку мои пробивные способности и возможности в приобретении дефицитных строительных материалов были намного ниже, чем у 'Матери-начальницы', их домик под шиферной крышей приобрёл законченные формы гораздо раньше, чем у нас. Шифера в продаже не было, поэтому на нашем домике крыша долгое время была покрыта всего лишь одним слоем толи.

Однажды разыгралось целое стихийное бедствие, над нашими садами прошёл сильный град, который не только превратил в салат весь выросший на участках салат и другие овощи, но и изрешетил крыши всех садовых домиков. У многих наших садоводов-любителей, профессиональных авиаторов, пилотов и штурманов, инженеров и техников, короче, представителей всех авиационных профессий и служб, крыши на домиках были покрыты толью, как и на моём.

Мы собрались с коллегами на консилиум, благо, что у нас в саду были и свои профессиональные метеорологи, и долго обсуждали, что нам делать после разгула стихии. Специалисты сказали, что по статистике такой град над нашими садами может повториться не раньше, чем через сто лет. Ничего не оставалось, как положить ещё один слой толи, этого ненадёжного, но относительно дешёвого материала, поскольку шифер в продаже так и не появился. И мы все синхронно полезли на свои крыши по всему нашему коллективному саду.

Наша соседка, наблюдая за моими мытарствами, не выдержала и по-соседски предложила купить у неё остатки шифера, которых вполне бы хватило на нашу крышу. Приобретала она себе шифер где-то по знакомству, или, как тогда говорили, 'по блату', с хорошим запасом, поэтому больше половины дефицитного строительного материала у неё осталось и лежало без применения. Единственным препятствием было то, что никаких документов на шифер у неё не было, а в те годы мы аккуратно подшивали в папочку документы на каждую доску и каждый гвоздь. Бережёного Бог бережёт.

От безысходности я не стал соблюдать эти формальности, тут же без лишних разговоров отдал ей нужную сумму, поблагодарил за соседскую помощь и взаимовыручку, и мы с сыном быстро перетаскали к себе на участок все оставшиеся у соседки листы шифера. Рассортировали их и стали потихоньку делать нормальную крышу. Хорошие листы пускали на фасадную сторону, а плохие шли туда, где их не было видно.

Недели через две и наш домик приобрёл законченный вид. Причём по сравнению с крышей на Толином домике, которую делала очередная наёмная бригада, наша выглядела, как игрушка. Естественно, приходя в сад, я радовался результатам своего труда и был доволен тем, что, в конце концов, удалось из некондиционных и бывших в употреблении материалов построить вполне приличный домик.

Как-то раз в окно со второго этажа увидел, что наша агрессивная соседка взяла своего мужа Толю за рукав и повела его в сторону главного входа на наши садовые участки. Отойдя на некоторое расстояние, они остановились, повернулись лицом к нашим домикам, и 'Мать-начальница' начала что-то эмоционально втолковывать Толе, указывая по очереди пальцем то на свою, то на нашу крышу. Я не слышал их разговора, но по аналогии с предыдущими, глядя на её жестикуляции, мог бы безошибочно воспроизвести его со всеми интонациями:

- Смотри, сосед на велосипеде, а сделал из остатков нашего шифера такую крышу, что залюбуешься. А ты, олух царя небесного, - на 'Запорожце'. Сколько нового шифера угробил, а на крышу страшно взглянуть!

Так что велосипед - это не только хорошее здоровье, но и двадцать-тридцать килограмм легко усваиваемого, .. ох, извините, 'старики', что-то пальцы летают по клавиатуре впереди моих мыслей. Наверное, пора спать. И вам всем доброй ночи, крепкого освежающего сна и успехов в осенних полевых работах на ваших садовых участках в воскресный день.

2 Алма-Атян

Уважаемый Алма-Атян.

Успехов Вам во всех делах и простите меня за всё, что я сделал не так, оказался не в то время, не в том месте и не таким, как надо было.
-----



Уважаемые 'деды', крепкого всем здоровья и долгих лет жизни.

От своего прошлого не уйдёшь. Мой рассказ за вчерашним 'чаепитием' вызвал во мне столько воспоминаний, что я сам удивился, что всё это сохранилось в ячейках моей оперативной памяти. Значит, отключения ещё не было, и есть возможность превратить информацию, содержащуюся в электрохимических реакциях нервных клеток, в 'плоский текст', доступный для всех.

И коли уж так мне повезло, что начало воскресных суток на нашей ветке вы любезно предоставили в моё полное распоряжение, придвигайте к себе 'рюмки с чаем', стоящие в рядок на краю нашего виртуального стола, разбирайте немудрёную виртуальную закуску, и приступим к нашим бодрым и душевным 'разговорчикам в строю'.
-----



'Мать-начальница'

Через дорогу от моего участка в садовом товариществе 'Тихие зори' Уфимского ОАО (объединённый авиационный отряд) или, по-нашему, 'Тихие топи' угол в угол находился участок авиатехника Толи. Толя по возрасту был лет на десять моложе меня, но в обеспечении своей семьи стандартным набором квартира-машина-дача меня опередил. У него уже был горбатый 'Запорожец', а я всё ещё ездил на туристском велосипеде 'Спутник'.

Во всех делах на его садовом участке верховодила шумливая Толина жена, которую мои дети звали 'Мать-начальница'. Не успев открыть дверь 'Запорожца' после его очередного приземления в нашем саду и заруливания на стоянку, она начинала громогласно выдавать Толе и всем другим, кто прибывал с ними, свои команды, без которых все процессы, как я понимаю, были бы вообще не начаты или пошли бы совсем не в том направлении.

- Так, берите эту доску! Пилите здесь! Да не в этом месте, олухи царя небесного, опять доску испортили! Вот так надо было отпилить! Берите другую, леса на вас не напасёшься!

И так без конца. Толя, наоборот, был образцом покорности, а голоса его я вообще никогда не слышал.

Подход к строительству у меня и у 'Матери-начальницы' был совершенно противоположным. Я помаленьку-потихоньку строил свой домик сам, не привлекая никаких помощников, кроме моего сына Саши, который за годы строительства вырос от школьника-четвероклассника до юноши-допризывника, потом пошёл служить в Советскую Армию, а я был вынужден продолжать строительство в одиночестве. 'Мать-начальница' изредка привозила на объект целую бригаду, которая под её руководством за один день быстро догоняла и перегоняла меня по темпам строительства.

Моя жена Надежда Ивановна и дочка Света вообще не вмешивались в наши мужские дела и понятия не имели, как мы с сыном ведём нашу ударную стройку. Они считали своей задачей вовремя накормить нас и со своими советами никогда не лезли. На их хрупких плечах и руках был сад, а точнее, огород, поскольку в затопляемой зоне никаких плодовых и кустарниковых пород, кроме смородины, завести не удавалось. Естественно, какие-то вопросы, касающиеся архитектуры и общего ландшафта, мы обсуждали всей семьёй, но конкретное воплощение задуманного осуществлялось потом без женских советов и, тем более, команд.

Когда я, не дай Бог, делал что-нибудь раньше, чем мой сосед Толя, это грозило ему очередной выволочкой от 'Матери-начальницы'. При этом невольными свидетелями были все, кто в это время находился на соседних участках:

- Смотри! Сосед на велосипеде, а песок уже завёз! А ты, олух царя небесного, - на 'Запорожце', а завезти никак не можешь!

На следующие выходные куча песка возвышалась и на Толином участке. Мы с сыном, делая вручную по несколько замесов в день, начали заливать бетонный фундамент, у Толи на участке никаких движений не было. Через некоторое время наш фундамент был готов, мы приступили к возведению кирпичных стен, а 'Запорожец' в саду так и не приземлялся.

В один прекрасный день прямо на участок к Толе приехала мощная бетономешалка, взревел мотор, 'Мать-начальница' стала последовательно выдавать команде мужиков нужные команды, и к вечеру фундамент был залит. Потом на её стройке опять всё затихло.

Мы за первое лето возвели стены первого этажа, который был необходим для того, чтобы поднять пол садового домика выше отметки ежегодного весеннего затопления (но не выше 2 метров 20 сантиметров по существовавшим в те годы нормам застройки!), а у Толи так и стоял один голый фундамент.

Чуть отвлекаясь, добавлю, что это ограничение в 2 метра 20 сантиметров многим потом обошлись боком. В каждом садовом товариществе тогда существовали специальные комиссии, которые следили за строгим выполнением норм застройки. И если после окончания строительства высота подъёма над землёй пола садового домика превышала эти 2 метра 20 сантиметров на толщину партийного билета, хозяин участка вполне мог лишиться этого важного документа, без которого в наши годы было и не туды, и не сюды.

Как-то раз в очередные выходные прихожу к себе на участок, смотрю, а у Толиного домика стены не только первого, но и второго этажа уже готовы! Я опять оказался в отстающих. И так это негласное социалистическое соревнование продолжалось в течение нескольких лет, за которые мы постепенно добрались до строительства крыш.

Поскольку мои пробивные способности и возможности в приобретении дефицитных строительных материалов были намного ниже, чем у 'Матери-начальницы', их домик под шиферной крышей приобрёл законченные формы гораздо раньше, чем у нас. Шифера в продаже не было, поэтому на нашем домике крыша долгое время была покрыта всего лишь одним слоем толи.

Однажды разыгралось целое стихийное бедствие, над нашими садами прошёл сильный град, который не только превратил в салат весь выросший на участках салат и другие овощи, но и изрешетил крыши всех садовых домиков. У многих наших садоводов-любителей, профессиональных авиаторов, пилотов и штурманов, инженеров и техников, короче, представителей всех авиационных профессий и служб, крыши на домиках были покрыты толью, как и на моём.

Мы собрались с коллегами на консилиум, благо, что у нас в саду были и свои профессиональные метеорологи, и долго обсуждали, что нам делать после разгула стихии. Специалисты сказали, что по статистике такой град над нашими садами может повториться не раньше, чем через сто лет. Ничего не оставалось, как положить ещё один слой толи, этого ненадёжного, но относительно дешёвого материала, поскольку шифер в продаже так и не появился. И мы все синхронно полезли на свои крыши по всему нашему коллективному саду.

Наша соседка, наблюдая за моими мытарствами, не выдержала и по-соседски предложила купить у неё остатки шифера, которых вполне бы хватило на нашу крышу. Приобретала она себе шифер где-то по знакомству, или, как тогда говорили, 'по блату', с хорошим запасом, поэтому больше половины дефицитного строительного материала у неё осталось и лежало без применения. Единственным препятствием было то, что никаких документов на шифер у неё не было, а в те годы мы аккуратно подшивали в папочку документы на каждую доску и каждый гвоздь. Бережёного Бог бережёт.

От безысходности я не стал соблюдать эти формальности, тут же без лишних разговоров отдал ей нужную сумму, поблагодарил за соседскую помощь и взаимовыручку, и мы с сыном быстро перетаскали к себе на участок все оставшиеся у соседки листы шифера. Рассортировали их и стали потихоньку делать нормальную крышу. Хорошие листы пускали на фасадную сторону, а плохие шли туда, где их не было видно.

Недели через две и наш домик приобрёл законченный вид. Причём по сравнению с крышей на Толином домике, которую делала очередная наёмная бригада, наша выглядела, как игрушка. Естественно, приходя в сад, я радовался результатам своего труда и был доволен тем, что, в конце концов, удалось из некондиционных и бывших в употреблении материалов построить вполне приличный домик.

Как-то раз в окно со второго этажа увидел, что наша агрессивная соседка взяла своего мужа Толю за рукав и повела его в сторону главного входа на наши садовые участки. Отойдя на некоторое расстояние, они остановились, повернулись лицом к нашим домикам, и 'Мать-начальница' начала что-то эмоционально втолковывать Толе, указывая по очереди пальцем то на свою, то на нашу крышу. Я не слышал их разговора, но по аналогии с предыдущими, глядя на её жестикуляции, мог бы безошибочно воспроизвести его со всеми интонациями:

- Смотри, сосед на велосипеде, а сделал из остатков нашего шифера такую крышу, что залюбуешься. А ты, олух царя небесного, - на 'Запорожце'. Сколько нового шифера угробил, а на крышу страшно взглянуть!

Так что велосипед - это не только хорошее здоровье, но и двадцать-тридцать килограмм легко усваиваемого, .. ох, извините, 'старики', что-то пальцы летают по клавиатуре впереди моих мыслей. Наверное, пора спать. И вам всем доброй ночи, крепкого освежающего сна и успехов в осенних полевых работах на ваших садовых участках в воскресный день.

Уважаемые "деды", что-то я не понял.

Сначала выдал сообщение, что не может принять моё сообщение из-за переполнения. Сказал, чтобы я вновь отправил его через 59 секунд. Я подождал, отправил, посмотрел, а на ветке два моих сообщения.

Чудеса!

Успехов всем и до завтра. Утро вечера мудренее.

2Алексеи Павлович Крынин

Уваж.Алексей Павлович, во первых, хотел бы выразить свой личный РЕСПЕКТ Вам за ваши воспоминания, из которых я делаю вывод, что Вы были и есть-очень порядочный человек.
Но сеичас не об этом.Вы упомянули о Александре Гроссе, меня с ним связывает один случай ещё из курсантской жизни, но я не уверен на все 100% он ли это? Не могли бы Вы вспомнить:-когда и какое училище он кончал? Для меня это очень важно.Заранее благодарю.
Р.S. "мой Александр выпускался в Кр.Куте в 1969г"

2 Генрих

Уважаемый Генрих.

Спасибо за внимание к моим наброскам, которые я пока в силах извлечь из памяти.

Относительно Саши Гросса могу сообщить Вам следующее:

Гросс Александр Михайлович, 21.03.1950 года рождения, после школы поступил в Магнитогорский горный институт. Проучился два с половиной года, бросил и уехал в Саратовскую область, где и получил образование - в Краснокутском летном училище.

В Уфимском ОАО работал с 1971 года, пилот 1-го класса, был допущен к международным полетам в 1991 году, его налет на международных рейсах составлял около 4 тысяч часов, из них 1, 6 тысяч часов - в качестве командира корабля. Общий налёт - 12 тысяч часов, 5 тысяч часов на Ту-154. 3 года работал в Пакистане, сертификат на изучение английского языка выдан в Исламабаде.
-----



Дорогие мои 'деды', здравствуйте.

Внимательно просматривая свои старые записные книжки, заметил, что в мой рассказ 'Китайская водка на эшелоне' вкралась досадная ошибка, которую спешу исправить, пока не случилось чего-нибудь непоправимого. В рассказе есть такая фраза:

'7 июля 1989 года из аэропорта Алма-Ата вылетел первый рейс самолёта Ту-154Б, взявшего курс на Урумчи'.

На самом деле этот рейс состоялся во вторник, 11 июля, а ошибка произошла из-за того, что в моём ежедневнике состав делегации и экипажа были записаны на странице за пятницу, 7 июля, то есть в день, когда я составлял эти списки при подготовке к вылету.

Обещаю вам, что сделаю выводы из этой ошибки на будущее и постараюсь даты больше не путать и вас, уважаемые 'деды', в заблуждение не вводить. Виновные наказаны.

Сначала я хотел наказать согласно Дисциплинарному уставу оба глаза (лишением очков сроком на два выходных дня), а также указать на служебное несоответствие указательному пальцу правой руки, ответственному за нажатие клавиши '7', и мизинцу левой руки, ответственному за нажатие клавиши '1', и затребовал от них объяснительные, из которых понял, что погорячился, поскольку непосредственные исполнители сослались на команды, полученные сверху. Стрелочники оказались невиновными.

Проведённое служебное расследование показало, что это действительно так. Поэтому все мозговые извилины, виновные в произошедшем, временно заблокированы и будут подключены к системе только после того, как осознают, что к порученному делу нужно относиться более ответственно.

Пока в мозгах введены временные ограничения, в соответствии с п. 9.8.7.6 НППН моя дееспособность не может считаться стопроцентной, поэтому продолжаю примазываться к умным, великим и уважаемым людям.

Для меня одним из них был главный инспектор по надёжности авиационной техники и безопасности полётов Юрий Григорьевич Мамсуров. Мне посчастливилось если не встречаться, то хотя бы говорить по телефону с ним, это был человек очень широкого, глобального мышления.

Парадокс, но мне эти контакты с Юрием Григорьевичем приносили только личные и служебные неприятности. Вот об этом и хочу я рассказать сегодня. Через 20 лет после событий вся шелуха отсеивается и остаётся только главное, большое лучше видится на расстоянии.

Николай Алексеевич Кузнецов также не нуждается в представлениях. Бывший начальник КУГА (Казахское управление гражданской авиации), заслуженный пилот СССР, дважды Герой Социалистического Труда. С ним меня связывает очень многое, может быть, напишу потом о нём отдельно, а сегодня - всего лишь один эпизод, но очень характерный.

Опять парадокс, мои контакты с Николаем Алексеевичем руководством КУГА также не приветствовались.

Поневоле приходится признать, что был у меня такой недостаток, не умел я знакомиться и сближаться с людьми, которых любили бы руководители КУГА. Так и не изжил я его в себе до самого отъезда из Казахстана.
-----



Сверхдальние рейсы

Для меня Юрий Григорьевич Мамсуров - это целая эпоха в нашей гражданской авиации, поэтому я безоговорочно поддержал его идею создания АСДА (Ассоциация сверхдальней авиации) для осуществления полётов по всему миру, о которой он сообщил мне по телефону в конце 1989 года. Предполагалось соединить Север и Юг, Запад и Восток, уже были проведены предварительные расчёты, разработаны маршруты.

Выделение сверхдальних полётов сулило обеспечить обслуживание пассажиров при полётах на большие расстояния на самом высоком уровне, используя мировой опыт. Первоначально должны были удовлетворяться внутренние потребности в перевозках, а затем планировалось выйти на международный уровень, чтобы начать зарабатывать валюту.

Для выполнения полётов решено было купить в рассрочку на 7:10 лет самолёты 'Боинг' с расчётом довести парк до 25 единиц. Учитывая, что Б-747 в те годы мог летать 25 тысяч часов без ремонта, техническое обслуживание самолётов планировалось организовать на одном из предприятий гражданской авиации, специализированном для данного типа самолёта. Развитие собственной инфрасткруктуры не планировалось, наземные услуги должен был оказывать Аэрофлот, который в те годы закупал А-310, но использовались они только на международных перевозках.

Будучи главным инспектором по надёжности авиационной техники и безопасности полётов, Юрий Григорьевич возглавил всю подготовительную работу по созданию АСДА.

Мы не были знакомы с Юрием Григорьевичем и никогда не встречались с ним, но он позвонил мне из Москвы, поинтересовался, как у меня идут дела, как мне удалось наладить отношения с лётным составом, дал несколько практических советов. Мне такое внимание было в новинку, так как за два с половиной года работы в должности командира Алма-Атинского ОАО (объединённый авиационный отряд) я понял, что в Москве ни моя работа, ни мои проблемы, ни моя личная судьба вообще никого не волнуют.

Московские руководители напрямую мне никогда не звонили, все вопросы они решали с КУГА (Казахское управление гражданской авиации), а тут вдруг такая честь. Столичные журналисты тоже не баловали меня своим вниманием. За всё время моей работы ни журнал 'Гражданская авиация', ни газета 'Воздушный транспорт', в которых когда-то публиковались мои статьи, ни разу не поинтересовались, как идут дела у наземника, ставшего командиром Алма-Атинского ОАО, есть ли какие проблемы и трудности.

Мне такой приём в виде полного игнорирования был хорошо известен. Я лично особо и не переживал, но за мной был трудовой коллектив численностью более 4500 человек. И сделать вид, будто Алма-Атинского ОАО не существует в природе, и для руководства МГА (Министерство гражданской авиации), и для отраслевой печати было очень недальновидно. Но у наших чиновников всегда была собственная гордость, а журналисты покорно выполняли их волю. Простых людей они просто не замечали. Поэтому звонок Юрия Григорьевича оказался для меня неожиданным.

Юрий Григорьевич сообщил, что аэропорт Алма-Ата входит в предлагаемую им схему сверхдальних рейсов, поэтому ему необходимо заручиться моей поддержкой как командира Алма-Атинского ОАО при решении всех вопросов в Министерстве гражданской авиации. Идея мне очень понравилась, тем более, что для развития аэропорта в дальнейшем могли быть выделены целевые средства, которые совсем не оказались бы лишними, поэтому я гарантировал Юрию Григорьевичу свою поддержку.

Мы обсудили с ним некоторые технические проблемы, и через некоторое время Юрий Григорьевич направил в Алма-Ату двух своих представителей, которые привезли для подписания протокол намерений о дальнейшем сотрудничестве, составленный на основе нашей устной договорённости. Я подписал этот протокол, мы обсудили с представителями все вопросы взаимодействия, они доложили о результатах встречи со мной Юрию Григорьевичу, который опять позвонил мне и поблагодарил за деловой подход и понимание. После ознакомления с аэропортом и его проблемами москвичи улетели.

Поскольку АСДА могла создать конкуренцию Аэрофлоту, могу предположить, что, скорее всего, в те годы Юрий Григорьевич встретился с мощным противодействием. Я помню, как в КУГА меня называли предателем, когда я помогал становлению авиакомпании 'Саяхат', которую создавал замполит наземных служб аэропорта, выпускник командного факультета Ленинградской академии гражданской авиации Владимир Васильевич Куропатенко. Когда он поделился со мной своими планами, ещё будучи моим подчинённым, я пообещал ему полную поддержку и своё обещание сдержал.

Когда Владимир Васильевич зарегистрировал свою авиакомпанию, его советником стал бывший начальник КУГА, заслуженный пилот СССР, дважды Герой Социалистического Труда Николай Алексеевич Кузнецов. КУГА так боялось появления этого первого своего конкурента в казахстанском небе, что борьба с ним шла не на жизнь, а на смерть. 'Саяхату' вставляли палки в колёса везде, где это только удавалось. За первый договор, который я заключил с 'Саяхатом', в КУГА мне попортили немало крови, но самолёты Ил-76 этой авиакомпании стали базироваться в Алма-Атинском аэропорту и потом стали выполнять сверхдальние рейсы, летая по всему миру.

Единственный случай за всю мою жизнь, когда меня показали по Центральному телевидению в программе 'Время', был связан с конфликтом, возникшим между КУГА и 'Саяхатом'. Я помню, как мы сидели в одном из кабинетов в здании Совета Министров Казахской ССР, где проходила телевизионная съёмка. В.В.Куропатенко, Н.А.Кузнецов и я с одной стороны, а представители КУГА - с другой, как две враждующие стороны.

Когда 'разбор полётов' закончился, Н.А.Кузнецов, который очень болел за дальнейшую судьбу гражданской авиации в Казахстане, попытался устыдить своих бывших подчинённых, но они считали, что ведут себя очень даже правильно. По их мнению, чтобы не иметь проблем в будущем, врага нужно было душить в зародыше, это они и делали, а всякие сантименты - не для мужчин. А вот сам Н.А.Кузнецов, по их мнению, предал интересы своего управления и перешёл на сторону врага.

Я видел, как переживает это Николай Алексеевич, и как жалеет, что когда-то сам поднимал этих людей на вершины власти. Но его выдвиженцы так и не смогли достигнуть того уровня миропонимания, который был у него, и он уже не мог на них повлиять. Благодарю судьбу, что мне посчастливилось в моей жизни соприкасаться с этим интеллигентным человеком, настоящим интеллектуалом, стремившимся отдать всего себя без остатка гражданской авиации Казахстана, в то время как она уже отвергала его благородные попытки и забыла все его заслуги перед ней.

И до этого случая, и после него я поддерживал 'Саяхат', чем бы мне это ни грозило, и думаю, без моей реальной поддержки становление этой новой авиакомпании было бы невозможным. После разделения Алма-Атинского ОАО у 'Саяхата' возникли большие проблемы. Ему запрещали летать в небе Казахстана, и даже были времена, когда во всех газетах писали, что самолёты 'Саяхата' улетают в Россию. Знаю, что эта авиакомпания вынесла все трудности и продолжает работать до сих пор.

Разведка в КУГА работала чётко, поэтому информация о том, что мной подписан протокол намерений с АСДА, ещё одним конкурентом, быстро дошла до начальника КУГА А.А.Ершова, который вызвал меня к себе в кабинет и устроил допрос с пристрастием. После выяснения всех подробностей сказал:

- Связываешься со всякими аферистами! Ты проверил их полномочия?

- Анатолий Александрович, если для Вас Юрий Григорьевич Мамсуров - аферист, то я вообще ничего не понимаю в этой жизни.

- А не понимаешь, нечего лезть не в свои дела. Больше без моего ведома с этой АСДА никаких договоров не подписывать! Тебе ясно?

- Ясно. А как же самостоятельность, самофинансирование, самоокупаемость? Очередной блеф?

- А ты до сих пор этого не понял? Ничего, скоро поймёшь.

И действительно. КУГА в это время усиленно работало над воплощением в жизнь идеи разделения объединённых авиаотрядов. Начальник управления в республиканской печати готовил базу и информировал общественность, что главными противниками разделения являются командиры ОАО, так как они боятся потерять свои рабочие места и поэтому тормозят проведение в жизнь концепции по перестройке гражданской авиации в республике. Зато те, которые проводили эту концепцию, своё дело втихомолку сделали.

Через некоторое время Алма-Атинского ОАО не стало, и без всяких дополнительных мер воздействия все мои контакты с Юрием Григорьевичем прекратились. А главных противников разделения через некоторое время объявили главными виновниками. И волки сыты, и овцы целы.

2Бурундай
+5 В отряде -чуркой называли.

Приветсвую всех!
Начёт разделения ААОАО, на низовом уровне лётный состав был самым рьяным сторонником разделения отряда.На всех собраниях лётчики галдели:"Давайте делиться!Мы летаем, на весь отряд деньги зарабатываем!Если отделимся от наземных служб то на от этого только польза!" И говорили так не глупые люди и те кто слабо разбирался верили им и поддакивали.Вот такие были настроения.
Никто ведь подумать в тот момент не мог что будет так:Летай! Тоько за взлёт - плати!За посадку - плати!За рулёжку - плати!За обслуживание - плати!За навигацию - плати!
Вот так то!
Всем - Здоровья!
С уважением АА.

Ув.А.П.Крынин (не могу промолчать)ваш реитинг в моих глазах, по причине Ваших лестных отзывов и тесных (в своё время)"обнадёживающих" связеи (с технарём от авиации, иначе назвать не могу)генералом Ю.Г.Мамсуровым. А ведь прав был Ершов....
Рассказали бы лучше, к примеру, за что его из Ленинграда попёрли.....

2 Гена

Уважаемый Гена.

Я рассказал, что было.

Не было бы такого, мне бы и вспомнить нечего было. Если я сейчас начну рассказывать только о том, что кому-то нравится, жизнь будет однобокой. Каждый человек содержит в себе массу всего. И хорошего, и плохого. В то числе, и я. Но красить мир в два цвета, как в рекламе, было бы неправильно. Я и хочу передать её во всех цветах. Мой рейтинг меня сейчас волнует меньше всего. Мне 59, пятый год на пенсии. С голоду пока не умер, и ладно.

Жизнь любого человека и складывается из таких эпизодов. Ни до этого, ни после никаких контактов у меня с Ю.Г.Масуровым не было, из беды, в которую я попал, он меня не спасал. Но то что он был и в своё время имел громадное влияние на процессы в гражданской авиации - это факт. И я бы, без сомнения, рассказал о нём ещё что-то, если бы оно у меня было. А повторять чужие рассказы не хочу.

Здоровья Вам и успехов.
-----




Мой привет и наилучшие пожелания всем 'дедам' на этой ветке.

Извините великодушно, сегодня мне предстоит много других вынужденных путешествий по необъятному Интернету, поэтому ни порадовать вас, ни огорчить своим новым рассказом я не сумею, он ещё не написан. Но, чтобы вы не записали мне никаких отрицательных отзывов в Журнал учёта замечаний о работе РТС УВД во время распития 'чая', из-за чего я мог бы лишиться не только ежемесячной виртуальной премии, но и надежды попасть на Доску Почёта Avia.ru, перевожу всю работу нашей ветки на резервный комплект.

Пошарился я по сусекам на своей ветке 'Радиобайки из жизни эртосников', которая находится по соседству, и нашёл один мой рассказ с названием 'Шевроны'. С небольшими правками специально для 'дедов' (своя рука - владыка!) он развеет все ваши грустные мысли, если они у кого, не дай Бог, появились в связи с окончанием выходных и началом новой рабочей недели, и заставит вас улыбнуться.

А что нам, 'дедам', ещё надо? Попивай себе 'чаёк', да слушай.
-----



Шевроны

Начальником РЭМ (ремонтно-эксплуатационные мастерские) был у нас Дмитрий Тимофеевич Шулепов. Шустрый мужичонка небольшого роста, он отличался от всех нас. Пока мы шли по перрону на обед или с обеда, он мог на большой скорости обогнать нас, сделать там, куда так торопился, что-нибудь нужное, а когда мы ещё только приближались к месту назначения, он уже мчался нам навстречу, чтобы успеть выполнить ещё тысячи две запланированных им на этот день дел.

Рабочий день у нас тогда заканчивался в половине шестого. Дисциплина была строгая, уйти с работы раньше положенного времени считалось большим нарушением. В тот день мы все получили на складе новую форму, свернули её в пакеты, чтобы дома привести в приличный вид, а в оставшееся до конца рабочего дня время продолжали в своей лаборатории РСП (радиолокационная система посадки самолётов) заниматься монтажом проверочного стенда для блоков диспетчерского радиолокатора.

В годы моей молодости многие инженеры и техники с удовольствием занимались рационализацией. Причём делали это не только для того, чтобы повысить надёжность оборудования или поднять безопасность полётов не небывалую высоту, но и создавали различные удобства для выполнения своей каждодневной работы, оборудовали себе рабочие места различными приспособлениями, делали стенды, устройства сигнализации. За внедрённые в производство рационализаторские предложения авторам тогда выплачивали неплохое вознаграждение, а те, кто помогал им, также получали какую-то сумму, как тогда говорили, 'за содействие'.

Большой бездействующий списанный стенд УСР-1, который когда-то попал к нам из АТБ (авиационно-техническая база), долго стоял в нашей лаборатории только в качестве мебели и этажерки для приборов. Я тогда работал старшим инженером РСП. Мы со старшим радиотехником, моим другом Женей Киселёвым, решили приспособить этот стенд для своих нужд, отодвинули его от стены почти до середины комнаты и разбирались с проводами внутри него.

Дмитрий Тимофеевич зашёл к нам в лабораторию РСП, увидел, что мы копошимся за стендом, и спросил, почему мы не идём домой. Женя, не вылезая из-за стенда, строго сказал:

- Дмитрий Тимофеевич, а рабочий день ещё не закончился!

Наш начальник, который сам всегда 'строгал' нас, когда мы чуть-чуть где-то задерживались по дороге на объект утром или уходили хотя бы на минуту раньше вечером, страшно смутился, стал смотреть на свои часы и сокрушаться:

- Ну, я-а-а не знаю, что-то часы у меня сегодня спешат!

Так как мы продолжали сидеть позади стенда, Дмитрий Тимофеевич стал интересоваться, что это мы там делаем. Не отрываясь от работы, мы рассказали ему, что делаем стенд, на котором можно было бы проверять и настраивать блоки диспетчерского радиолокатора в условиях лаборатории, а не на оборудовании, как мы делали это обычно. В лаборатории у нас тихо, спокойно, а в линейно-аппаратном зале, где стоял диспетчерский радиолокатор, постоянный шум от двигателей обдува, много народа, и невозможно сосредоточиться, чтобы провести нужные проверки и настройки.

Дмитрий Тимофеевич одобрил нашу идею и продолжал переминаться с ноги на ногу около лицевой стороны стенда. И уйти домой раньше времени, когда подчинённые ещё работают, было неудобно, и делать в лаборатории вроде бы уже было нечего. Неловко повернувшись, он задел прибор АВО-5 (ампервольтомметр), который стоял на стенде, и тот грохнулся на пол.

Женя отреагировал на этот грохот очень спокойно:

- У меня такое впечатление, будто АВО-пятый упал.

- И у меня тоже, - ответил я, - значит, пора заканчивать работу, на сегодня хватит, уже глюки пошли.

- Ну, я-а-а не знаю, - пыхтел Дмитрий Тимофеевич, поднимая с пола многострадальный прибор. Потом стал сокрушаться, что после такого падения АВО-5 уже не будет работать, а если и будет, то не пройдет очередную поверку в метрологической лаборатории. Стал проверять, отклоняется ли стрелка в режиме измерения сопротивлений, соединяя между собой наконечники проводов, подсоединённых к прибору. Стрелка отклонялась, нуль прибора устанавливался, всё было нормально, прибор выдержал очередное испытание на прочность.

Мы пытались успокоить Дмитрия Тимофеевича, говорили ему, что этот прибор из комплекта списанного радиолокатора ДРЛ-7А мы уже давно не сдаём на поверку, что используем его только для того, чтобы прозвонить цепи при монтаже стенда, где никакой точности от него не требуется, а все поверенные приборы находятся в надёжном месте. Но наш начальник никак не мог успокоиться и всё удивлялся, как он мог зацепить этот прибор.

Пока я закрывал на замок лабораторию, мимо нас прошли по коридору на выход все наши инженеры и техники, и у каждого из них в руках был пакет с новой формой. Обернувшись, я увидел, что у Дмитрия Тимофеевича в руках такого пакета нет, и спросил:

- Дмитрий Тимофеевич, а где же Ваша форма?

- Где, где? Да на вашем стенде осталась.

Пришлось открыть лабораторию, Дмитрий Тимофеевич взял свой пакет, я опять закрыл дверь на замок, и мы вышли из здания ДПСП (диспетчерский пункт системы посадки). Все наши ребята уже ушли вперед, но темп ходьбы задавал не я, а Дмитрий Тимофеевич, поэтому мы быстро их догнали, и все вместе пошли по перрону.

По дороге и на остановке, пока мы ждали рейсового автобуса, Дмитрий Тимофеевич рассказывал нам всякие смешные случаи из своей жизни, которых у него было столько, что хватило бы на всех нас вместе взятых. Жалею, что хотя бы коротенько не записывал в те годы его рассказы, можно было бы теперь целую книжку написать. Да разве предугадаешь всё заранее. Теперь, когда после описанного случая прошло уже больше тридцати лет, я уже не могу вспомнить его рассказов, а извлекаю из памяти только то, что видел своими глазами.

На следующее утро все были одеты с иголочки в новую синюю форму, отутюженную по всем правилам, со всеми эмблемами, знаками и шевронами. Слово 'шевроны' почти уже вышло из употребления, поэтому, вероятно, совсем не лишним будет пояснить, что оно тогда означало. Старики-то ещё не забыли, а вот авиационная молодёжь может и не знать. Поэтому наша задача заключается в том, чтобы правильно им всё объяснить, ведь в своих учебниках они такого не найдут.

Чтобы каждый работник гражданской авиации или любой другой человек, даже и не имеющий к авиации никакого отношения, знал, с кем он в данный момент времени разговаривает, и не ляпнул чего-нибудь лишнего, были предусмотрены знаки различия, специальные нашивки на рукавах форменного пиджака, которые и назывались шевронами.

Они состояли из нескольких полосок в виде перевернутой буквы V с углом в 150 градусов, которые назвались галунами. Галуны были вышиты на ткани канителью (тонкая и блестящая металлическая нить). Количество и ширина галунов соответствовали должностной категории, проще говоря, ступеньке служебной лестницы, на которой находился одетый в форму работник гражданской авиации.

Как известно, табель о рангах впервые в России ввел в своё время Пётр I. Всё новое - это хорошо забытое старое, поэтому, когда понадобилось, табель о рангах Петра I легко превратился в табель знаков различия по должностным категориям начальствующего состава гражданской авиации.

Чем больше были шевроны, тем больше шло на них канители (металл!), тем большую нагрузку создавали они на плечи, позвоночник и опорно-двигательный аппарат руководящего работника. Чтобы хоть как-то скомпенсировать такие повышенные нагрузки на организм, на Черноморском побережье были созданы специальные санатории и профилактории для командно-руководящего состава гражданской авиации.

Зимой эти санатории и профилактории пустовали, зато летом, когда объём перевозок был максимальным и гражданская авиация работала с большим напряжением, в них по месяцу, а то и больше (в зависимости от массы шевронов) отдыхали руководители, уставшие за долгую зиму от постоянного ношения тяжёлых нашивок.

Возвратившись после отпуска на работу, они с новыми силами опять влезали в пиджаки с этими неподъёмными шевронами и тянули свою лямку до следующего отпуска. Так что те, кто в то время по своей неопытности завидовали руководителям или даже стремились вверх по служебной лестнице, просто не представляли себе всей тяжести этих шевронов.

Молодёжь, конечно, не поверит, но я не шучу. Масса шевронов даже входила в сложные формулы, разработанные Академией гражданской авиации, по которым можно было определить, например, какую часть рабочего времени руководящий работник должен уделять текущим вопросам, а какую - перспективным.

У нас в штабе проводили техучёбу, на которой выступал представитель от академии, писал эту формулу на доске, а потом долго и нудно объяснял все её составляющие. Я, конечно, записал эту формулу в свою рабочую тетрадь, да вот только она у меня не сохранилась. Говорят, два переезда равносильны пожару, так что, можно считать, два пожара в своей жизни я уже пережил и после каждого чего-нибудь да недосчитывался в своём громадном архиве.

Воспроизвести по памяти довольно сложное выражение никак не могу, слишком много лет после этого прошло. Но точно помню, что квадратный корень в этой формуле был, а под корнем стояло произведение величин, в состав которых входила и масса шевронов (или количество галунов на шевронах, которое с помощью специальных коэффициентов можно было легко перевести в массу и наоборот).

Вот если бы кто-нибудь из старых академиков прочитал мой рассказ, он бы мог помочь мне восстановить эту формулу в памяти, жду от них писем по электронной почте, но пока придётся ограничиться вышеприведённым описанием. Так что без всяких шуток. Если в далёкие древние времена говорили: 'Тяжела ты, шапка Мономаха!' - это было только начало, потом и все другие части одежды высокопоставленных особ стали такими тяжёлыми, что продержаться в них полный рабочий день было самым настоящим героизмом.

Поэтому через некоторое время после описываемых событий тяжёлые шевроны были отменены. Вместо них, учитывая, что ношение форменной одежды личным составом гражданской авиации являлось одним из факторов укрепления дисциплины, порядка и организованности, воспитывало у авиаработников чувство гордости принадлежностью к гражданской авиации и личной ответственности за порученное дело, приказом Министра гражданской авиации СССР (Союз Советских Социалистических Республик) от 28.10.77 № 175 'О введении в действие Правил ношения форменной одежды работниками гражданской авиации, льготах и порядке её выдачи' были введены наплечные знаки различия (погоны).

Перечислить в моём рассказе все положительные моменты, связанные с введением новой форменной одежды, конечно же, просто невозможно, но основными были следующие.

Во-первых, государство сэкономило на канители, так как без увеличения объёмов производства этой трудоёмкой продукции тяжёлой металлургии удалось одеть в форменную одежду водителей автобусов, троллейбусов и трамваев, а также их начальников. У них шевроны по массе были не меньше, чем когда-то в гражданской авиации, но чтобы дойти до идеи погон, им надо было испытать на своих плечах все мытарства, которые у наших руководителей уже были позади.

Во-вторых, сами знаки различия на форменной одежде работников гражданской авиации стали намного компактней и легче. Они уже не оттягивали рукава и плечи так, что руководитель высокого ранга, но со слабой физической подготовкой мог приобрести очертания домика с острой крышей, над которой вместо трубы возвышалась величественная голова в фуражке с названием 'аэродром'.

В-третьих, нагрузка от горизонтально расположенных на плечах погон равномерно распределялась по всей поверхности плеча, а не была сосредоточена на отвесной линии внешней поверхности рукава, как от шевронов, следовательно, удельная нагрузка на единицу площади значительно снизилась, из практики навсегда исчезли случаи отрыва оката рукава из-за непомерной тяжести нашивок. В соответствии с законами Мэрфи это всегда происходило в самый ответственный момент и могло иногда повернуть судьбу командно-руководящего работника если не на все 180, то на 179 градусов точно. Теперь руководители были застрахованы от таких незапланированных катаклизмов.

В-четвертых, из-за переноса дислокации знаков различия длина рычага стала намного меньше, так как погоны были расположены гораздо ближе к вертикальной оси руководящего работника, чем шевроны, поэтому моменты сил, постоянно действующих на плечи, позвоночник и опорно-двигательный аппарат значительно уменьшились. По поводу свойств рычага ещё знаменитый древнегреческий учёный Архимед говорил:

- Дайте мне точку опоры, и я переверну весь мир!

Так что просто так отмахнуться от такого аргумента в пользу новой форменной одежды может только первоклассник, который ещё не изучил ни одного закона Архимеда.

В связи с вышеизложенным командно-руководящему составу в новой форменной одежде стало работать намного легче. Но санатории и профилактории так и остались, поскольку те люди, по указанию которых они когда-то строились и вводились в действие, уже ушли на пенсию, а, может быть, и куда подальше, и все забыли, зачем были созданы эти лечебные и профилактические учреждения.

Я ношу форму работника гражданской авиации с 1966 года, с момента поступления в Рижский институт инженеров гражданской авиации, и до сегодняшнего дня. За эти сорок с лишним лет так привык к ней и так полюбил её, что даже и не представляю, что на работу можно ходить в какой-то другой одежде.

Говорят, что всё познаётся в сравнении. Во время учёбы в институте нас направили на военные сборы, которые проводились на аэродроме дальней авиации 'Мачулищи' под Минском. В первый же день после прибытия на аэродром нас хорошо помыли в бане и одели в военную форму. Когда сборы подходили к концу, и мы уже все привыкли к своему внешнему виду, наши самодеятельные музыканты решили на прощанье дать концерт.

Поэтому им разрешили достать из каптёрки их чемоданы и надеть студенческую форменную одежду гражданской авиации. В столовую мы ходили строем, но наш старшина решил, что студенты, одетые в форму гражданской авиации, должны идти не в строю вместе с нами, а отдельно.

И когда мы их увидели со стороны, только тогда поняли, насколько красива наша форма по сравнению с солдатскими робами, в которые мы все были одеты. Восхищению нашему не было предела. И с тех пор я отношусь к нашей форме с особым трепетом.

Кому-то может показаться, что мой сегодняшний рассказ этого не подтверждает. Уверяю вас, это совершенно ошибочное впечатление. Согласитесь, что написать такое при безразличном отношении к нашей форме было бы вообще невозможно, а признания в любви - они ведь всегда приобретают самые неожиданные формы.

В тот злополучный день, о событиях которого я сегодня рассказываю, и Дмитрий Тимофеевич тоже пришёл в новом синем форменном костюме, таком же красивом, как у всех его подчинённых. Однако, глядя на него, инженеры и техники не могли сдержать улыбок, а те, кто был посмешливей, отвернувшись, прыскали в кулак.

Старший инженер РЭМ Саня Шевченко подошёл к нашему шефу и что-то тихо сказал ему. Дмитрий Тимофеевич сразу после его слов протянул своё знаменитое:

- Ну, я-а-а не знаю, - почему-то засуетился, зачем-то прикрыл ладонями шевроны на своих рукавах и побежал к себе в кабинет, прокричав по дороге, что обычного утреннего разбора со старшими инженерами не будет, и чтобы все ехали по своим объектам и работали по плану.

Объяснялось всё очень просто. Шевроны на рукавах форменного пиджака оказались пришитыми 'вверх ногами'. Когда мы все пошли на обед, нашивки уже имели правильный вид, но после обеда с новой формой Дмитрия Тимофеевича случилось новое несчастье.

По его заявке приехали к нам маляры, чтобы что-то покрасить в здании ДПСП. Дмитрий Тимофеевич при полном параде сам лично встречал их у входа. Это были две женщины, одетые в свою измазанную краской разноцветную спецодежду. В кузове автомашины они привезли с собой все необходимые инструменты, стремянки, козлы, а также краску и растворитель в двух флягах.

Дмитрий Тимофеевич решил помочь дамам снять с машины всё, что они привезли, но не рассчитал усилий. Краска выплеснулась из фляги прямо на новенький форменный пиджак и оставила на нём большие белые пятна, не предусмотренные приказом ГУГВФ (Главное управление гражданского воздушного флота) от 11.08.56 № 220, приказом ГУГВФ от 11.03.61 № 145, приложением 1 к приказу ГУГВФ от 30.05.59 № 204, приказом МГА (Министерство гражданской авиации) от 31.01.73 № 20, а также Правилами ношения форменной одежды личным составом гражданской авиации от 07.08.74.

Другой в такой ситуации сразу бы запаниковал, но Дмитрий Тимофеевич, будучи мужественным и находчивым человеком, не растерялся и попросил у приехавших дам налить ему немного растворителя из второй фляги. Они чувствовали свою вину перед ним, охали и ахали, бегали вокруг него, давали свои профессиональные советы, поэтому растворителя не пожалели и нацедили полную бутылку.

Дмитрий Тимофеевич, не дожидаясь, пока краска высохнет, тут же решил отчистить её этим растворителем.

В те годы в материал, из которого шили форменную одежду гражданской авиации, добавляли какие-то синтетические волокна. Поэтому под действием растворителя пиджак Дмитрия Тимофеевича тут же скукожился, и ни отчистить его от краски, ни, тем более, носить стало уже невозможно.

Конечно, мы все переживали за нашего начальника и его новый костюм, ведь не бездушные же мы люди, просто умирали от сочувствия и об этом случае вспоминали потом на всех общих мероприятиях долгие годы.

На следующее утро Дмитрий Тимофеевич пришёл на работу в своём стареньком поношенном форменном пиджачишке неопределённого цвета, а потом так и носил его до очередной выдачи новой форменной одежды.

Алексей Павлович Крынин:
Совершенно с Вами согласен по поводу "раскраски" нашей жизни, которую мы сами проживали, сами учились, если удавалось - на чужих ошибках, а когда не удавалось, потирали лоб "от граблей".
...рассказ из Вашей жизни, Алексей Павлович и про АВО-5 и про шевроны, очень обстоятельный и "хроникально-художественный", с лёгким юмором и тёплыми нотками в "голосе" - мне понравился....
?:О)

2 Viktor

Уважаемый Viktor.

Достичь взаимопонимания в нашей безумной, безумной, безумной, безумной жизни при личных контактах (а уж тем более, на нашем форуме при виртуальных) с каждым годом становится всё труднее. По-видимому, быть злым намного проще, чем добрым, а воевать легче, чем жить в мире. Недаром, вся история человечества - это история войн. Поэтому спасибо Вам за поддержку, очень тронут.
-----


Здоровья всем 'дедам' и хорошего настроя на новый день.

Как-то уж так получилось, что захожу на нашу ветку первым и переношу её заголовок в новые сутки, повышая вероятность новых встреч. 'Дедов', не охваченных нашей веткой, ещё много, и если кто-то из них, блуждая по форуму Avia.ru, заглянет к нам 'на рюмку чая', интересных рассказов о прошлом у нас прибавится.

В жизни я очень замкнутый человек, чтобы меня разговорить, надо со мной пуд соли съесть. Попадая в компанию лучших друзей, могу рассказать только один анекдот, последний из тех, которые узнал незадолго до этого. На большее меня не хватает.

Но на нашем форуме всё не так.

Общение посредством клавиатуры компьютера позволяет иногда остановить процесс набора текста, прочитать, что написано, внести коррективы и подумать над дальнейшим содержанием. И такие остановки приводят к тому, что появляются новые и новые мысли, которые хочется быстрее перевести в материальную форму, чтобы поделиться с вами, уважаемые мои собеседники. Тут уже одним анекдотом ограничиться никак невозможно! Давай, 'дед', новый рассказ, шевели мозгами, вспоминай!

И вспомнил, ох, давно это было...

Пока набирал вступление, наш 'чай' закипел и всё остальное давно готово, поэтому можно приступать к таинству нашего 'чаепития'. Наливайте, пожалуйста, дорогие 'деды' каждый себе сам. Кто в чашки, кто в рюмки. По желанию. У нас тут полное самообслуживание, не стесняйтесь.
-----



Патриоты

Случилось это 31 октября 1989 года. Я был тогда командиром Алма-Атинского ОАО (объединённый авиационный отряд) и в этот день, как всегда по вторникам, проводил с командно-руководящим составом предприятия плановое оперативное совещание, которое началось в 8 часов утра.

На совещании присутствовало около десятка моих заместителей и примерно столько же начальников служб. Когда совещание уже подходило к концу, из приёмной мне передали такую записку:

'Алексей Павлович, срочно просят придти в депутатскую, там ждут с обкома, горисполкома. ФРГ - 107 человек. Депутатская'.

В те годы депутатской комнатой, или просто депутатской, назывался комплекс специальных помещений, предназначенных для обслуживания высокопоставленных чиновников. Депутатская занимала левое крыло аэровокзала, состояла из множества хорошо обставленных и оборудованных помещений в двух уровнях, имела в своем составе шикарный буфет, комнаты для отдыха и вышколенный долгими годами безупречной службы обслуживающий персонал.

Никаких официальных делегаций в этот день мы не ждали, никто из командно-руководящего состава относительно содержания записки ничего сказать мне не мог. Я дал своим подчинённым последние 'ценные указания', оделся и пошёл в депутатскую. Не успел поздороваться и осмотреться, как услышал грозный голос первого лица столицы Казахстана: 'Я ЭТИ ПОГОНЫ С ТЕБЯ СОРВУ!'

Какую строчку занимал в то время Заманбек Калабаевич Нуркадилов в номенклатурных списках, сказать затрудняюсь, да это и не имеет никакого значения: на какой бы должности официально ни числился он в штатных расписаниях партийно-государственной номенклатуры, председателем горисполкома или председателем городского совета, первым секретарем горкома Компартии Казахстана или главой городской администрации, он всегда и везде представлялся мэром Алма-Аты. Не делала различий между этими должностями, когда их поочередно занимал Нуркадилов, и официальная пресса, и у неё он всегда был мэром.

Опять же, очень удобно для иностранцев: много лет подряд один и тот же мэр столицы Казахстана. Разве успели бы они за нашей перестройкой, если бы мы окунули их в водоворот нашей кадровой политики и стали бы сообщать о всё новых и новых должностях, занимаемых Нуркадиловым? У них давно бы голова закружилась. Это у нас вестибулярный аппарат закалённый, а иностранцев в этой ситуации только и спасало слово 'мэр'.

При этом сам Нуркадилов произносил 'мер', что звучало довольно комично, зато было очень стабильно. Перестройка, землетрясения, экологические и социальные бедствия, смена общественно-экономических формаций - ничто не повлияло на Нуркадилова. Он как был 'мером', так им и остался. А говоря по-простому, - богом и царем в Алма-Ате. И простой народ за эти годы сильно его зауважал, стал почитать, выбирать и посылать. То на XXVIII съезд КПСС делегатом, то ещё куда. А казахская пословица говорит: 'Кто народом чтим своим, тот и господом любим'.

Тут же очень спокойным тоном - такой контраст просто поразил меня, как человек владел собой! - он прокомментировал своим собеседникам мое появление в депутатской:

- Это командир аэропорта. РАЗВЕЛ ТУТ БАРДАК, ПОНИМАЕШЬ ЛИ!' - последнее уже ко мне, естественно, грозным начальственным тоном.

Вся депутатская была заполнена иностранцами, а вокруг Нуркадилова стояли работники горисполкома и руководящий состав смены аэровокзала, который он сумел собрать до моего прихода. Выяснилось, что так же, как и я, мои подчинённые никакую делегацию не ждали и ничего о ней не знают. Когда я спросил у мэра, каким рейсом должна вылетать эта делегация, он мне очень вежливо ответил:

- ЭТО Я У ТЕБЯ ДОЛЖЕН СПРАШИВАТЬ! НЕМЕДЛЕННО ОТПРАВЛЯЙ ЛЮБЫМ РЕЙСОМ! ИХ В МОСКВЕ САМОЛЁТ ЖДЕТ!

Это было уже серьёзно. Я знал, что все московские рейсы заполнены до отказа, а выполнить дополнительный рейс в Москву у нас никакой возможности не было даже через сутки, не говоря уже о сиюминутной необходимости выполнения требования высшей городской власти. Чтобы уточнить обстановку, я направился в производственно-диспетчерскую службу, попросив Нуркадилова немного подождать в депутатской.

Быстро выяснилось, что через полчаса в Алма-Ату прибывает самолет Ту-154 из Ташкента, который после дозаправки должен вылететь дополнительным рейсом в Москву, на этот рейс уже идет регистрация пассажиров. Это и был тот самый рейс, на котором должны были лететь эти 107 иностранцев. Причём они летели простыми пассажирами, а не официальной делегацией, поэтому никаких предварительных мероприятий по их встрече и обслуживанию никто не планировал, никакой дополнительной информации об этой группе ни по каким каналам не проходило.

В то время мы стали относиться к иностранцам уже без того трепета, который был раньше. Их стало прилетать к нам слишком много, поэтому трепетать перед всеми не было никакой возможности и никакой необходимости. Но регистрацию эти пассажиры на свой рейс ещё не проходили, хотя времени до вылета оставалось уже мало.

Я уже было успокоился, что проблема разрешилась так просто. Но, как сразу выяснилось, успокоился рано. Когда вернулся в депутатскую, там уже никого не было. Дежурная с ужасом в глазах сообщила мне, что Нуркадилов вывел всех иностранцев на перрон и своей властью, данной ему коммунистической партией и советским народом, осуществляет посадку на самолёт Ил-86, вылетающий в Москву рейсом 506. Самолёт этот стоял прямо перед депутатской и до его трапа было буквально три шага.

Когда я вышел на перрон, городской голова к этому времени уже закончил работу дежурного по посадке и с огромным облегчением доложил мне:

- Они уже в самолёте. - Вспомнив, что он не только дежурный по посадке, но и мэр, поставил передо мной задачу. - Сделай так, чтобы через 20 минут их не было на казахской земле. - А затем, сверкнув глазами, сказал с угрозой в голосе, - ТЫ МНЕ ЗА ВСЁ ОТВЕТИШЬ! ТЫ ЕЩЁ УЗНАЕШЬ СИЛУ АДМИНИСТРАТИВНОЙ СИСТЕМЫ!

В соответствии с руководящими документами МГА (Министерство гражданской авиации) я обязан был выполнить требования власти. Ведь разработчики этих инструкций не рассчитывали на таких деятелей, как Нуркадилов.

Когда я подошёл к самолёту Ил-86, рядом с трапом роптала группа пассажиров, которых уже привели из аэровокзала на посадку, но в самолёт не пускали. В это время в салоне самолёта творилось что-то невообразимое. Некоторые иностранцы уже уселись на свободные места, но около 30 человек стояли в проходах между креслами, так как свободных мест больше не было. Растерянные дежурные по посадке и бортпроводники ходили по салону и безуспешно пытались уговорить советских пассажиров уступить места иностранцам.

Простые советские люди с возрождающимся самосознанием не хотели выходить из самолёта, на полёт в котором у них были все законные права, а до взлёта оставались считанные минуты.

Мэр немного перепутал Ил-86 с городским автобусом и посадку пассажиров выполнил так, как он привык это делать на всех маршрутах городского транспорта. Все кресла были заняты, а иностранцы толпились в проходе между креслами, как в обычном городском автобусе. Они первый раз в жизни оказались в такой ситуации и не понимали, как будет взлетать самолёт, и как он вообще полетит в такой ситуации. Естественно, вылет рейса задерживался, в салоне поднимался шум.

Такого позора в своей жизни ни до этого, ни после я никогда больше не переживал. Издеваться над своими согражданами меня заставила советская власть, избранная народом!

Выяснив у дежурных, что на борту самолёта есть несколько организованных групп, я собрал руководителей этих групп и попытался всё им объяснить. Так как вакханалия творилась на их глазах, они категорически отказались вывести свои группы из самолёта, хотя я им гарантировал вылет на другом самолёте одновременно с вылетом рейса 506.

- Чем мы хуже иностранцев? - спрашивали они у меня. На этот вопрос ответ знал городской голова, но он считал свою миссию законченной и с гордым и независимым видом прогуливался по перрону на виду у всех пассажиров.

Я взял в руки микрофон и обратился ко всем пассажирам как руководитель предприятия, поставленный в безвыходную ситуацию произволом чиновника высокого полёта. Объяснил, что самолёт не тронется со стоянки, пока все до одного пассажира не будут сидеть в креслах.

Не буду рассказывать, какие пришлось приводить аргументы, какую вести агитацию, пропаганду и индивидуальную работу, но общими усилиями с дежурными по посадке и бортпроводниками нам удалось найти 'добровольцев', которые ради спасения престижа столицы Казахстана освободили свои места и вышли из самолёта.

Все иностранцы в конце концов были размещены, я принёс всем пассажирам 506 рейса свои извинения за доставленные неудобства и стал выходить из самолёта. На нижней палубе ко мне бросилась маленькая заплаканная женщина, которой удалось подняться в самолёт по трапу, но на верхнюю палубу её не пропустили.

- Алексей Павлович! - истошно вопила она. - Не дайте погибнуть. Я лечу по поручению Марата Самиевича Мендыбаева. Мне нужно улететь именно этим рейсом. Сегодня до двух часов я должна получить валюту в Москве для делегации, которую возглавляет Марат Самиевич. Если я опоздаю, то международная поездка сорвется, а Казахстан будет надолго отброшен в своем экономическом развитии! Неужели в таком большом самолёте для меня не найдется местечка? Я вот здесь буду стоять всю дорогу и держаться вот за эту ручку! - Она за что-то уцепилась и отказалась выходить из самолёта.

Мне понравилась её фанатичная готовность умереть за экономический расцвет Казахстана. Да, не только мы с мэром были патриотами в нашей стране! Больше бы таких патриотов, мы бы все коммунизмы уже по пять раз построили.

Работники горисполкома знали эту женщину по имени и стали ласково уговаривать её выйти из самолёта, обещая сиюминутное решение всех её проблем, которые до этого не решались годами и десятилетиями. Она не сдавалась и не стала размениваться на все обещаемые ей от имени горисполкома жизненные блага.

Пришлось выводить её из самолёта силой. Она упиралась, визжала, пинала обидчиков ногами. Такая картина не понравилась остальным пассажирам, наблюдавшим за такой 'эвакуацией' плачущей патриотки. Пришлось улаживать ещё один возникший из-за этого конфликт с пассажирами, которые добровольно пошли на уступки, но ведение с моей стороны насильственных действий свело на нет все их патриотические чувства.

Наконец, трапы были подняты, началась буксировка самолёта на старт.

Оставалось совсем немного: выполнить свои обещания и отправить в Москву 'добровольцев', а также тех несостоявшихся пассажиров рейса 506, кто ещё находился в накопителе, ничего не зная о своей судьбе и о причинах задержки их вылета.

К этому времени самолёт Ту-154, прилетевший из Ташкента, уже стоял на перроне, поэтому всех оставшихся пассажиров сразу перевезли на перронных автобусах к нему. Патриотка, летевшая в Москву по поручению Мендыбаева, не отходила от меня ни на шаг, но уже успокоилась, так как видела, что проблема с её отправкой реально решается.

Посадка возбуждённых пассажиров в самолёт Ту-154 прошла довольно быстро, я прошёл по салону, отвечая на все вопросы, которые, в основном, были связаны с тем, как эти пассажиры смогут получить свой багаж, оставшийся в самолёте Ил-86. Среди пассажиров было несколько работников Алма-Атинского аэропорта в форме работников гражданской авиации. Я пообещал пассажирам, что эти их попутчики, подчинённые мне, помогут им в Москве получить багаж.

Однако успокоившиеся вроде бы пассажиры совершенно неожиданно для меня выдвинули новое требование:

- Мы не полетим до тех пор, пока Нуркадилов лично не извинится перед нами. Всё происходило на наших глазах, поэтому извинений администрации аэропорта нам недостаточно.

Нуркадилов принести какие-либо извинения отказался.

Командир экипажа, наблюдая за всеми моими манёврами, не выдержал, пригласил меня в кабину и заявил, что если через полчаса самолёт не будет в воздухе, у экипажа не хватит рабочего времени для осуществления полёта, всех пассажиров придется высадить, а экипажу обеспечить отдых в гостинице. Я сообщил об этом пассажирам, и они согласились принять извинения от одного из работников горисполкома, который всё время находился рядом со мной. Он и принёс пассажирам свои извинения от имени горисполкома.

Среди пассажиров оказался один пожилой человек, который несколько раз подходил к Нуркадилову, о чём-то разговаривал с ним, а потом сказал мне, что является писателем, живет в Улан-Удэ, с таким безобразием встречается впервые в жизни и постарается дать этому эксцессу достойное продолжение. Его возмущению байским поведением Нуркадилова не было предела.

Обстановку ещё более накаляло и то обстоятельство, что всё это время на голове у Нуркадилова находился казахский национальный головной убор, в котором он выглядел достаточно комично, а весь его надменный вид просто не мог не вызвать возмущения простых советских пассажиров, с которыми он обошёлся столь бесцеремонно. Но этот головной убор хорошо помогал всем участникам культурологического эксперимента безошибочно идентифицировать Нуркадилова среди остальных безликих и одинаковых по внешнему виду чиновников горисполкома.

В то время открытое возмущение простого народа поведением власти только зарождалось. Люди роптали, как и в советские времена, ещё не верили в то, что они сами могут выбирать себе эту самую власть, что только они могут своим голосованием дать неограниченную власть такому деятелю, как Нуркадилов, а следовательно, и вину за все его безобразия нужно брать на себя. Я ещё раз прошёл по всему салону самолёта Ту-154, очередной раз принёс свои извинения, мы попрощались с пассажирами, и они улетели в Москву.

Как потом выяснилось, никаких трудностей с получением багажа в Москве не возникло, так как самолёты прилетели туда почти одновременно. Иностранцы на свой самолёт не опоздали. Поручение Мендыбаева тоже было выполнено, следовательно, экономическая катастрофа Казахстана была предотвращена. В общем, все поставленные задачи были выполнены успешно. Народная мудрость гласит, что хорошо то, что хорошо кончается.

На следующий день в аэропорту приступила к работе комиссия по расследованию этого случая, созданная КУГА (Казахское управление гражданской авиации) по требованию Нуркадилова. Я и мои подчинённые исписали гору бумаги, объясняя необъяснимое. Одновременно выяснилось, что дополнительный рейс из Ташкента для перевозки именно этих 107 иностранцев был организован КУГА по просьбе Нуркадилова, но проинформировать об этом меня посчитали, по-видимому, ниже своего достоинства, поэтому всё это и явилось для меня полной неожиданностью.

По результатам расследования ни самому Нуркадилову, ни начальнику КУГА А.А.Ершову при всём их страстном обоюдном желании погоны с меня сорвать не удалось. Ни я, ни один из моих подчинённых никаких взысканий за этот инцидент не получили, однако нервы всем потрепали порядочно.

По слухам знаю, что в горисполкоме 'летели головы', в частности, никогда больше не видел я и того чиновника, который извинялся в самолёте перед пассажирами от имени горисполкома. Скорее всего, 'организатором' этого случая был именно он, а Нуркадилов оказался 'жертвой' этого 'стрелочника', перепутавшего номер рейса и время вылета.

Следует признать, что Нуркадилов нашёл выход из этой ситуации с присущими ему наглостью и решительностью, хотя расхлебывать на всех уровнях все его 'государственные решения' пришлось мне.

После этого случая я работал в должности командира Алма-Атинского ОАО ещё больше полутора лет, пока Министр гражданской авиации СССР Б.Е.Панюков в апреле 1991 года своим приказом не разделил авиаотряд на три самостоятельных предприятия. В этом же году развалился и Советский Союз, хотя весь народ на референдуме 17 марта подтвердил свое желание жить в едином государстве. Да только кто и когда нас слушал?

Писатель из Улан-Удэ, вероятно, вставил этот эпизод в какую-нибудь свою книгу, но мне она не попадалась, а я бы с интересом её почитал. К сожалению, ни имени этого писателя, ни его произведений я не знаю.

Сасать всем у FAL

Уважаемый Алексей Павлович Крынин!
А почему все так хотели сорвать с вас погоны? Как вы сейчас думаете?

2 Стиляга

Уважаемый Стиляга.

Вы пишете
'Уважаемый Алексей Павлович Крынин!
А почему все так хотели сорвать с вас погоны? Как вы сейчас думаете?'

Давайте скажем, что не все. С некоторыми мне всё же удалось найти общий язык, особенно с простыми людьми, в том числе, и из лётного состава, которые всё это видели и понимали, что идёт война не на жизнь, а на смерть. Начинался передел власти, передел собственности. Кто-то на этом наживался, а кто-то терял всё, что было. Те несчастные четыре с половиной тысячи рублей, которые мне удалось выручить за продажу в Уфе садового домика, я положил на книжку, так они там и лежат до сих пор. Когда я попытался перед отъездом снять их с книжки, оказалось, что на те тенге, которые мне бы выдали, я купил бы всего два шашлыка из 'ножек Буша'.

А погоны? Не знаю, но догадаться можно. Если Вы читали мой рассказ 'Шевроны', то знаете, что масса этих погон (13 должностная категория!) была немалой. Может, хотели их в металлолом сдать, кто ж их знает. Это у них надо спросить.

Как и все авиаторы, я чрезвычайно суеверен. Число 13 никогда не вызывало у меня положительных эмоций, видать, эта должностная категория для меня лично оказалась несчастливой.

Я прилетел в Алма-Ату 13 декабря 1988 года, но в моей трудовой книжке зафиксирована дата приёма на работу 14 декабря. И это только потому, что я специально не стал оформляться на работу в несчастливый день. Но от судьбы не убежишь, судьбу не обманешь, она всё видит и всё знает. Ей формальности все по боку. Прилетел 13, да ещё и обмануть судьбу хотел, получай по полной программе!

Других более-менее подходящих объяснений придумывать не хочу. Мне так легче, а иначе можно свихнуться.

А если серьёзно, всё очень просто: поверив горбачёвской перестройке, один наивный сорокалетний человек с чистой душой оказался никому ненужным в ненужное время в ненужном месте, где его совсем не ждали с распростёртыми объятьями. Своих людей нужно было пристраивать, из своей команды, свои дела под шумок делать, а тут какой-то непонятный тип да ещё и с рыжей бородой появился, как чёрт из табакерки. Без связей, без рекомендаций, без 'мохнатой руки' вверху, никакой каши с ним не сваришь.

Кричали, что 'варяг', что 'наземник', ничего не понимает в самолётах. А посмотрите, кто сейчас командует авиацией. Те же 'варяги', только из-за границы, те же 'наземники', вообще непонятно откуда появившиеся. По крайней мере, у меня было хотя бы авиационное образование и 17-летний опыт работы в объединённом авиаотряде, а какое образование и какой опыт у теперешних авиационных руководителей?

И кто в то время мог запретить глумиться надо мной? Кругом заварушка, бесконечная кадровая карусель, выше был только Н.А.Назарбаев, а идти к нему, как мне советовали некоторые доброжелатели, и жаловаться на судьбу я считал недостойным мужчины, поэтому со всеми своими обидчиками и противниками воевал сам, как умел. И проиграл. А ценой этой игры была наша жизнь.

Понаглее надо было, понахрапистей действовать, махать кулаками, брызгать слюной, но это было не в моём характере, себя не переделаешь.

Почитайте мой следующий рассказ 'Номенклатурные парадоксы', может быть, там найдете ответ на Ваш вопрос.

Успехов Вам и душевного спокойствия.
-----



Общий привет и наилучшие пожелания немногословной компании 'дедов'.

Сам таким стал, большее время молчу, слушаю, что другие скажут. Это тут среди своих я расхрабрился и разговорился, не остановишь. Вспомнил молодые годы, когда лез в драку по поводу и без повода, всё что-то и кому-то хотел доказать.

'Чаёк' уже готов. По рюмочке за здоровье, по чашечке на здоровье. Как кому нравится. И опять в прошлое, где и мы когда-то были рысаками.
-----



Номенклатурные парадоксы

Начальник КУГА (Казахское управление гражданской авиации) Анатолий Александрович Ершов первый раз пригласил меня к себе на беседу, когда я уже приступил к работе в должности командира Алма-Атинского ОАО (объединённый авиационный отряд). Как он потом сам объяснял, он не беседовал ни с кем из кандидатов на эту должность, чтобы не давать им никакого преимущества друг перед другом.

Я, конечно же, в это не поверил. Эта отговорка не выдерживала никакой критики. Слава Богу, к этому времени я уже хорошо знал организацию работы с кадрами, с резервом на выдвижение, поскольку пять лет проработал на освобождённой партийной работе сначала заместителем секретаря, а затем секретарём парткома Уфимского ОАО.

Собеседование с кандидатом до его назначения на любую должность - святое дело. Уж, не говоря о чём-то другом, надо ведь просто убедиться, что человек хотя бы говорить умеет!

Но у начальника КУГА на этот счёт, по-видимому, были свои правила, поэтому он решил убедиться, умею ли я говорить, после того как своим приказом назначил меня на должность командира самого крупного в Казахстане авиационного предприятия по результатам выборов из 11 кандидатов. 10 из них были подчинёнными Ершова, а я приехал из Уфы, спутал ему все карты и разрушил все стройные схемы резервирования. Он получил все данные обо мне только из моего личного дела, да из тех слухов, которых ходило во время выборов очень много.

Как внимательно он изучал моё личное дело, мне тоже хорошо известно. Выступая на заседании конкурсной комиссии при обсуждении предвыборных программ кандидатов на должность командира Алма-Атинского ОАО, заявил с трибуны:

- Товарищ Крынин, получив специальность радиоинженера в Рижском Краснознамённом институте инженеров гражданской авиации, не поехал по месту распределения в Уфу, а остался в Риге и работал там грузчиком в Рижском морском торговом порту, потом стрелком-пожарным, а потом и вообще дворником в жилищно-строительном кооперативе. И только через четыре года начал работать по распределению в Уфе.

Конкурсная комиссия загудела, решила сразу призвать меня к ответу, чтобы тут же вычеркнуть из списка кандидатов за такой низкий обман родного государства. Я вышел за трибуну и сообщил, что действительно работал и грузчиком, и стрелком-пожарным, и дворником, да только не после окончания института и получения диплома радиоинженера, а в годы учёбы, чтобы не умереть с голоду и получить любимую специальность. В это время я уже был женат, у меня был сын, а другого способа зарабатывать деньги на жизнь, кроме работы, я не знаю.

Эти сведения я ни от кого никогда не скрывал и сейчас не скрываю, они приведены в личном листке по учёту кадров и в автобиографии, которые представлены мной в конкурсную комиссию. Копии моей автобиографии сейчас, как я вижу, расклеены по всему гарнизону, и любому работнику Алма-Атинского ОАО, интересующемуся моей биографией, эти факты известны.

Я получил диплом 28 февраля 1972 года. Как известно, всем выпускникам высших учебных заведений после их окончания тогда предоставлялся месячный отпуск. В моём направлении о персональном распределении в Уфимский ОАО была указана точная дата, когда я должен был приступить к работе - 1 апреля 1972 года.

Не дожидаясь наступления всеобщего дня смеха, я прилетел в Уфу 16 марта и в тот же день был зачислен в штат предприятия, где и проработал 16 с половиной лет, хотя должен был отработать как молодой специалист всего лишь три года, и все дороги передо мной были открыты на все четыре стороны.

Так что никакой речи о том, что я не хотел ехать по месту распределения даже быть не может. До сих пор так и работаю там, куда был направлен по распределению МГА (Министерство гражданской авиации). Только уже не инженером, на эту должность меня направили по распределению, а главным инженером базы ЭРТОС (эксплуатация радиотехнического оборудования и электросвязи), то есть осуществляю техническое руководство всем инженерно-техническим составом.

У конкурсной комиссии возник вопрос, а какое отношение всё это имеет к предвыборным программам, которые сейчас обсуждаются? Не уводит ли нас начальник управления в сторону? Объявили перерыв, и все вышли отдышаться. После перерыва конкурсная комиссия вернулась к обсуждению и оценке предвыборных программ кандидатов уже без нашего участия.

На следующий день я узнал, что мою программу по сравнению с программами других кандидатов конкурсная комиссия оценила наибольшим количеством баллов.

Но и после этого А.А.Ершов так и не соблаговолил поговорить со мной. И вот, наконец, назначив меня командиром, решил выяснить некоторые непонятные ему вопросы. Я готов был ответить на любой вопрос, поэтому спокойно сидел и ждал, когда он начнёт мне их задавать, а начальник управления листал мои документы, лежащие перед ним.

Хоть и готов я был ко всему, но его вопрос меня всё же немало озадачил:

- Алексей Павлович, объясните мне, пожалуйста, почему вся Ваша работа в Уфимском ОАО напоминает ломаную линию? Вот смотрите, пришли Вы после института и стали работать инженером, а дальше:

старший инженер - вверх,
начальник лаборатории НОТ - вверх,
старший инженер - вниз,
заместитель секретаря парткома - вверх,
секретарь парткома - вверх,
главный инженер базы ЭРТОС - вниз.

Как Вы можете мне объяснить, все эти Ваши перемещения по службе.

- Анатолий Александрович, я не знаю, что лично Вы подразумеваете под словами 'вверх' и 'вниз', давайте я расскажу Вам, как я это понимаю.

- Я как раз этого от Вас и хочу.

- А я понимаю так. Оценка вклада каждого члена общества в результаты общего труда определяется заработной платой, которую получает от общества данная конкретная личность за свою работу. Чем больше вклад, тем больше зарплата. Правильно?

- Пока возражений нет.

- Давайте посмотрим, как наше общество оценивало мою работу в Уфимском ОАО в течение почти 17 лет:

инженер - 125 рублей в месяц,
старший инженер - 135,
начальник лаборатории НОТ - 180,
старший инженер - 180,
заместитель секретаря парткома - 176,
секретарь парткома - 220,
главный инженер базы ЭРТОС - 270.

Вы видите, что здесь есть только один небольшой провал на четыре рубля в месяц, когда с должности старшего инженера обзорного радиолокатора 'Сатурн' я перешёл на должность заместителя секретаря парткома. По вашей оценке, как я понял, я был переведён в этом случае вверх, а по моей это оказалось небольшим понижением. Парадокс! Объясняю, почему я согласился на это понижение.

Во всех разговорах о моём переходе на освобождённую партийную работу, которые вели со мной командир Уфимского ОАО Фуат Шарипович Утяшев и замполит Александр Фёдорович Бобков, явно утверждалось, что через некоторое время я буду избран секретарём парткома с должностным окладом 220 рублей в месяц, что потом и произошло. Поэтому я пошёл на какие-то жертвы и согласился.

Вы считаете, что с должности секретаря парткома я был перемещён вниз, а для меня лично это повышение, поскольку должностной оклад стал на 50 рублей больше, а это, согласитесь немало. Парадокс! Но моя семья эту прибавку сразу почувствовала.

- Но секретарь парткома - это на уровне объединённого авиаотряда, а главный инженер - всего лишь на уровне его подразделения. Что-то здесь не клеится. Наверное, Вас, Алексей Павлович, за что-то выгнали и с должности начальника лаборатории НОТ, и с должности секретаря парткома, а Вы это скрываете.

- Для меня всё логично и всё клеится. Если бы меня, как Вы, Анатолий Александрович, говорите, выгнали с должности начальника лаборатории НОТ, с какой стати меня бы выбрали затем секретарём парткома в этом же предприятии? Логично? - Начальник управления пожал плечами. - И с должности секретаря парткома меня никто не выгонял. Дело было так.

Бывший главный инженер базы ЭРТОС Дмитрий Тимофеевич Шулепов ушёл на пенсию, должность долго была вакантной, не могли найти кандидата. Во время апрельского коммунистического субботника мы ходили с командиром Уфимского ОАО Радиком Шамсуновичем Галямовым по службам, смотрели, как идёт работа, разговаривали с людьми.

Когда пришли в службу ЭРТОС, ребята, с которыми я когда-то работал вместе, спросили у командира, когда же у них появится новый главный инженер. Радик Шамсунович ответил, что подходящих специалистов пока нет, ищем. Тогда ребята показали на меня и сказали:

- Не знаем, где Вы, Радик Шамсунович, ищете, а подходящий специалист стоит рядом с Вами, мы его все хорошо знаем. Верните его нам.

Побеседовали мы после этого с Радиком Шамсуновичем и не раз, посоветовались с руководством, прикинули, кто сможет меня заменить, и он направил своё письмо в Кировский райком партии г. Уфы, а через 8 месяцев я стал главным инженером.

Но и после этого я так и остался членом парткома Уфимского ОАО и членом райкома партии, продолжал активно участвовать в их работе. Кроме того, меня избрали от Уфимского ОАО в состав СТК (совет трудового коллектива) Приволжского управления гражданской авиации в Куйбышеве, и я два года летал туда в командировки, чтобы участвовать в заседаниях. И если бы меня, как Вы, Анатолий Александрович, говорите, выгнали с должности секретаря парткома, в СТК меня бы уже не выбрали. Кто бы позволил проштрафившемуся в годы перестройки партийцу защищать интересы всего трудового коллектива в управлении?

- Да знаю я все эти СТК, там одни горлопаны сидят.

- Не знаю, Анатолий Александрович, как в Казахском управлении, а в СТК Приволжского управления гражданской авиации работают очень серьёзные люди, в том числе, и сам начальник управления Анатолий Алексеевич Коннов, и решают они не менее серьёзные задачи.

Начальник управления всегда прислушивается к их решениям и советам. И ни разу, ни на одном заседании СТК не было какого-то горлопанства. Горлом там доказать ничего не возможно, нужны знания, трезвый ум и логика. Поэтому называть горлопанами представителей трудовых коллективов, которые защищают интересы своих предприятий, входящих в состав управления, я лично не могу.

- Вы, Алексей Павлович, человек у нас новый, многого не знаете, поэтому всё ещё увидите своими глазами.

После этого начальник управления поставил передо мной ряд конкретных задач, и на этом наше собеседование закончилось. Но фразу о том, что я человек в Казахстане новый, я слышал потом много-много раз и от других людей в самых разных ситуациях, в которые мне приходилось попадать на новом для меня поприще.

Самое первое собеседование с начальником управления сразу выявило наш диаметрально противоположный подход к работе. Начальник управления работал за идею, а я - за деньги. При этом у него никаких материальных проблем не было, а я считал каждую копейку.

У него стандартный набор квартира-машина-дача появлялся сразу по приезду на новое место работы. Знаю, что до Казахского управления он работал начальником Магаданского управления гражданской авиации, но переезд через всю страну с холодного Севера на жаркий Юг фактически ничего не изменил в укладе его жизни.

Мне же всю жизнь пришлось возить с собой несчастный туристский велосипед 'Спутник', переживший на своём веку много поломок и ремонтов. Он до конца моей жизни так и будет единственным транспортным средством, которое я смог себе позволить на заработанные деньги.

Прилетев из Уфы и став командиром Алма-Атинского ОАО, я около года жил в общежитии на улице Огарёва 2-Г и не мог перебазировать в Алма-Ату свою семью, так как выделять мне квартиру никто не торопился. Начальник управления во всех инстанциях, от которых зависело выделение мне жилья, заявил, что максимум через полгода, он уволит меня с работы, зачем тревожить семью, пусть они так и живут в Уфе.

О даче и разговоров не было. Какая уж тут, к чёрту, дача, когда жить негде!

Мой сын Александр служил в Советской Армии, а дочка Света в тот год окончила в Уфе школу, ей нужно было куда-то поступать учиться дальше. Она прилетела в Алма-Ату, и мы стали жить с ней вместе в общежитии. Сдала документы в кинотехникум, готовилась к сдаче экзаменов, потом сдавала их, но по конкурсу не прошла. Поэтому поступила в ПТУ связи, и её тут же отправили на уборку лука, а я всё ходил по инстанциям и доказывал всем, что мне нужна квартира.

Чиновники искренне удивлялись:

- Зачем, Вас же скоро уволят. Мы не настолько богаты, чтобы обеспечивать квартирами случайных людей.

Ершов продолжал искать всё новые и новые поводы для моего увольнения.

- Не поможешь Актюбинску в освоении самолётов Ил-86, - слетишь с должности.

Я помог.

- Не откроешь рейсы в Китай, - уволю.

Я открыл.

И так без конца.

В Китае мы ходили по магазинам вместе с Ершовым, и если он приценивался к произведениям искусства и всяким китайским фарфоровым вазам громадного размера, то я покупал запчасти и всевозможные причиндалы для своего велосипеда. Когда начальник управления предложил мне не то в шутку, не то всерьёз приобрести в одном из антикварных магазинов шикарную вазу, которая ему очень понравилась, я спросил:

- Анатолий Александрович, а куда я её поставлю? В коридоре в общежитии? Да её там в тот же день разобьют!

Вечером в гостинице после 'обмывания' сделанных покупок и разговоров 'про жисть' дело дошло до того, что мы стали меряться с ним силой 'на ручках', а судьёй в этом 'сражении Титанов' был главный штурман КУГА Ильдус Губайдуллович Назмутдинов. Он напомнил нам правила, проверил правильность исходной позиции, дал сигнал, а потом долго бегал вокруг стола и никак не мог зафиксировать касания. Ершов оказался сильным противником, хотя по возрасту я был намного моложе. В конце концов, я додавил его руку и прижал к столу. Но и здесь мой начальник, едва отдышавшись, пообещал:

- Всё равно я тебя скоро уволю.

Но наша русская пословица 'Обещанного три года ждут' успешно действует и на территории Казахстана. Пусть не три, но два с половиной года командиром Алма-Атинского ОАО я проработал.

И хорошо, что нашлись в Алма-Ате люди, которые вопреки воле начальника управления помогли получить мне квартиру. Это были первый секретарь Октябрьского райкома Коммунистической партии Казахстана Виктор Анатольевич Долженков и председатель исполкома Октябрьского районного совета народных депутатов Бармакпай Акпарович Джасынбаев.

Аэропорт находился на территории Октябрьского района, и в те годы мне приходилось очень много взаимодействовать с этими руководителями по самым различным вопросам. Деловое сотрудничество, которое мне удалось наладить с ними, было взаимовыгодным, Алма-Атинский ОАО в те годы очень многое делал для развития района.

Прошёл год, наступило время отчёта о проделанной работе. Я отчитался перед коллективом и получил положительную оценку, а начальник управления всё искал поводы для моего увольнения, но найти не мог. Прошёл еще год. Меня всё увольняли, а я так и работал. Начался 1991 год, год распада СССР, я продолжал работать.

За все годы моей работы не произошло ни одного авиационного происшествия, а экономические показатели всё время росли и достигли наивысшего уровня за всю историю предприятия.

В апреле 1991 года Министр гражданской авиации Б.Е.Панюков с подачи Ершова своим приказом разделил Алма-Атинский ОАО на три самостоятельных предприятия. Пришлось мне признать своё поражение. Хорошо смеётся тот, кто смеётся последним! Последним ехидно улыбался Ершов. Через месяц после выхода приказа министра, когда я уже выучил его наизусть, начальник управления пригласил меня в свой кабинет и в присутствии нескольких человек официально довёл до меня содержание приказа.

- Извините, Алексей Павлович, мы сорвали Вас из Уфы, но больше в Ваших услугах не нуждаемся, так как должность Ваша упразднена. Я, как начальник управления, должен Вас трудоустроить и предложить Вам должность, равноценную той, которую Вы занимали до назначения командиром. Но должность главного инженера базы ЭРТОС в Алма-Атинском аэропорту занята, я Вам предложить её не могу. Поэтому вот Вам список равнозначных по оплате должностей, которые я могу Вам предложить, пожалуйста, выбирайте.

Я даже не стал смотреть этот список:

- Анатолий Александрович, не ломайте себе голову. Я уже нашёл себе работу и могу написать заявление о переводе на неё хоть сейчас.

- Где? На какую должность?

- В базе ЭРТОС на должность инженера РСП (радиолокационная система посадки самолётов).

- Хорошо, пишите заявление.

Я написал заявление и протянул его Ершову.

- Алексей Павлович, зная аналитический склад Вашего ума, я хочу попросить у Вас разрешения при необходимости привлекать Вас к разработке некоторых документов в масштабе управления.

- Извините, Анатолий Александрович, ни в каких дальнейших работах в управлении я больше принимать не хочу. Думаю, у меня теперь будет много других проблем.

- Понятно. Жаль. Хорошо, мой приказ Вам привезут.

Мы попрощались, последний раз вышел я из кабинета своего начальника и поехал в аэропорт. Больше я Ершова никогда не видел, но знаю, что через некоторое время его постигла та же самая участь. Но если я остался в Казахстане и работал сначала инженером, а потом ведущим инженером РСП ещё семь лет, то Ершов из республики сразу уехал. Где он сейчас, и что с ним, я не знаю.

Через сорок минут приказ о моём переводе на должность инженера РСП уже лежал передо мной. Когда я собирал из стола в дипломат свои нехитрые пожитки, фотографии, записные книжки, в кабинет зашёл экипаж самолёта Ил-96-300, который прибыл в Алма-Ату для выполнения нескольких испытательных полётов:

- Товарищ командир...

- Ребятки, расслабьтесь, я уже не командир Алма-Атинского ОАО. Все вопросы к моим заместителям. Поговорить с вами могу только на отвлечённые темы.

Мы посидели с ними, поговорили о жизни, они подарили мне на память большую цветную фотографию своего самолёта, и это было последнее, что я положил в свой дипломат.

Когда экипаж ушёл, я с сожалением последний раз осмотрел свой кабинет, в котором за время моей работы не изменилось ничего, если не считать исчезновения одного стола, который я пожертвовал для штурманской комнаты нашего аэропорта, когда понадобилось оборудовать рабочее место для подготовки экипажей, выполняющих международный рейс Алма-Ата - Урумчи.

Будучи командиром, я до минимума сократил число моих подчинённых, которые должны были участвовать в еженедельных оперативных совещаниях, поэтому столько места в моём кабинете для них, сколько было раньше, уже не требовалось.

Никакого ремонта, никакого переоборудования за два с половиной года работы в этом кабинете я сделать так и не успел, других дел было много. Нормальные руководители обычно начинают свою работу с ремонта кабинета, замены мебели и так далее. Но я-то был ненормальным. За что и пострадал.

Вот такая была разница в те далёкие годы между теми, кто работал за идею и кто работал за деньги.

У первых не было никаких идей, но были деньги, была непомерная наглость, которую они называли волей. Со своими подчинёнными они разговаривали только 'через губу', нисколько не сомневаясь в своей правоте.

А у вторых идей было, хоть пруд пруди, а денег не было. Вместо принуждения они стремились использовать материальные стимулы, убеждение, разъяснение, нормальные человеческие отношения. Это вменялось им в вину, как проявление слабости.

Парадокс!
-----



Спасибо вам, дорогие 'деды', что выслушали меня, не перебивая. Такую душевную компанию трудно сыскать в реальном суетном мире. И хорошо, что умные люди придумали для нас Интернет, а мы успели хоть немного им воспользоваться для наших 'дедовских' посиделок.

Желаю вам всего подходящего для того времени суток, в котором вы находитесь, кому доброго утра, кому доброго дня, кому доброго вечера, а у меня уже половина второго час ночи. Отрубаюсь от Интернета, всё выключаю, и в койку. Утром опять на работу.

Будьте здоровы.

Отец попросил найти сокурсников или сослуживцев, закончил в 1957 году Сасовское училище 4-я группа, работал комеском 412 ЛО, в г Коканде, УзССР

Уважаемый Алексей Павлович Крынин!
Это было время одной из последних агоний коммунистической системы, античеловечной, нелогичной, глупой. Власть и собственность ускальзали от КПСС. В такие смутные времена закон и порядок не работают. А так как власть и собственность не могут долго валяться на дороге, то их подбирали те кто оказался рядом, кто посильнее, похитрее.
Несправедливо? Но это расплата за десятилетия коммунистического угара, за нашу поддержку, пусть и пассивную, режима.
Неужели Вы этого не знали? У вас были идеи? Идей у нас всегда хватало, в том числе и гениальных. Проблема была в их осуществлении. Не хватало не просто честных, а честных, смелых и сильных личностей. Ну и конечно компетентных.
Выдвигая свою кандидатуру на выборы, в такое время, чувствовали-ли Вы в себе достаточно сил и мужества для осуществления Ваших идей? Кстати, каковы были эти идеи?

А кто нибудь помнит состав первого экипажа Ту-154 Уфимского ОАО на регулярных рейсах? По моему командир Денисенко Владимир...

2 Стиляга

Уважаемый Стиляга.

Это теперь мы можем с уверенностью сказать, как Вы пишете, что это была одна из последних агоний коммунистической системы, когда крах системы состоялся, и после этого прошли годы.

А в то время таких мыслей у меня, по крайней мере, ещё не возникало. Возможно, и были политологи, которые могли предсказать всё заранее, но я себя к таким людям не отношу.

Вы пишете:
'Неужели Вы этого не знали?'

Да, не знал. Надеялся на то, что можно всё наладить. Иначе и не лез бы в эту петлю.

Вы пишете:
'У вас были идеи? Кстати, каковы были эти идеи?'

Все мои идеи о дальнейшем развитии Алма-Атинского ОАО были изложены в программе, которая была представлена в конкурсную комиссию и по сравнению с программами других кандидатов набрала наибольшее количество баллов.

Я не собираюсь сейчас начинать эту кампанию ещё раз и убеждать кого-то, в том числе и Вас, в их соответствии моменту.

Я сам был порождением той системы и стремился выполнить задачи, которые она передо мной ставила. У меня не было цели бороться с ней, я был уверен, что победить её невозможно. Я был её частью. Поэтому я хотел её исправить не путём революций и вселенских катаклизмов, а путём постепенных преобразований в нужном направлении. Слово 'перестройка' я понимал как внесение изменений в систему, а не слом системы. Не разломать, всё до основания и начать сначала, а проводить последовательную и планомерную реконструкцию, не отбрасывая того положительного, что уже имелось.

Я знал, или мне казалось, что я знал, что и как нужно делать, мои идеи нашли отклик и не были отвергнуты. Если бы мне сразу сказали: нет, совсем не то, туфта, блеф, я бы взял обратный билет и улетел в Уфу, пути к отступлению еще оставались. Но мне везде говорили: да, правильно, поддерживаем.

Выборы шли под надзором Академии гражданской авиации, эксперты давали независимые оценки всем кандидатам, использовались самые последние методики, разработанные авиационной наукой, кругом бегали всякие замполиты и другие ответственные лица, которые направляли процесс в нужное русло. И если я прошёл все эти тесты, испытания, характеристики, значит, я в тот момент соответствовал требованиям системы.

Когда я одержал победу, не могла же вся эта система в открытую заявить, что все эти методики, беготня замполитов, секретарей партийных организаций, председателей профкомов и советов трудовых коллективов, все разработанные положения и правила проведения выборов в их совокупности позволили привести к власти проходимца и невежду. Возник бы следующий вопрос, а кто разработал всю эту галиматью?

Поэтому хоть и пыталось Казахское управление гражданской авиации доказать коллективу Алма-Атинского ОАО, что он избрал не того, кого надо, но сделать шаг назад система не посмела.

Вы пишете:
'Выдвигая свою кандидатуру на выборы, в такое время, чувствовали-ли Вы в себе достаточно сил и мужества для осуществления Ваших идей?'

Да, чувствовал, иначе бы не выдвигал бы свою кандидатуру. Я не собирался осуществлять свои идеи в одиночку, надеялся на совместную коллективную работу, коллективный разум и заявлял об этом на всех уровнях.

Если в те годы Вы участвовали в работе собраний, то могли заметить, как трудно давались решения. Но по кочкам, по ухабам, принимая одно, отвергая другое, вновь возвращаясь к первому, мучительно и больно люди находили в этом мозговом штурме правильный путь. Через день, через неделю, через месяц, выяснялось, нет, не так. Опять искали выход. Вот на это я и надеялся. Вместе мы нашли бы нужные решения. Да только совместной работы как раз и не получилось. Каждый тянул одеяло на себя, а я ни на чью сторону переходить не собирался, поэтому так и остался ни с чем.

Я хотел преодолеть разногласия между летным и наземным составом, но они продолжали разрастаться, так как подогревались людьми, имевшими противоположные цели, у которых власти и возможностей было больше, чем у меня.

Система не посмела не назначить меня на должность, а после назначения сделала всё, чтобы заблокировать мою работу и провести в жизнь совершенно противоположные идеи, сваливая вину за это на меня. При этом использовались самые разные способы, в том числе и совершенно неприемлемые.

Я вспоминаю, что у нас в управлении главным инженером работал Владимир Сергеевич Сегедин, умница, целенаправленный и очень настойчивый человек, который стал потом начальником Казахского управления гражданской авиации. В отличие от меня, нового человека в Казахстане, Владимир Сергеевич всё знал и понимал гораздо глубже меня, имел хорошие связи и поддержку в Министерстве гражданской авиации.

Я считаю, что Владимир Сергеевич был способен решительно провести все свои идеи в жизнь. Мы с ним во многом расходились во взглядах на жизнь и в подходах к осуществлению преобразований, бывало и спорили, иногда оказывались по разную сторону 'баррикад', да и по складу характера были разными людьми, но когда он приступил к воплощению своих идей, съели и его, не подавились. Могу привести десятки других примеров, когда более волевые, более умные и более смелые по сравнению со мной люди получили такого же пинка под одно место. Что уж говорить обо мне?

И могу привести совершенно противоположные примеры, когда люди, не только не имевшие никаких идей, но и никаких способностей по их проведению в жизнь, зато имевшие 'волосатую руку' там, где надо, достигли заоблачных вершин и продолжают с умным видом командовать нами.

Надеюсь, уважаемый Стиляга, что я ответил на Ваши вопросы.

Простите великодушно, но у меня сложилось такое впечатление, что Вы хотите вновь предложить мне бороться за должность командира Алма-Атинского ОАО. Пожалуйста, увольте меня от этого. На одни и те же грабли наступать два раза я не собираюсь. Тем более, когда я прилетел в Алма-Ату, мне было 40, а сейчас - 59, старый маразматик, пятый год на пенсии.

Если Вы хотите постепенно подвести меня к осознанию моей личной вины за участие в этом культурологическом эксперименте, не тратьте зря своё время. Признаю, сам виноват. Обежал бы десятой дорогой, да прошлого не изменишь. Поверил в перестройку.

Воспоминания свои публикую здесь только для того, чтобы найти понимание у таких же дедов, как я сам, а не вернуть назад то, чего вернуть невозможно. Если мои воспоминания кому-то не нравятся, пусть напишет о тех же событиях свои, никто не запрещает, у нас свобода слова. Я с удовольствием почитаю.

А о наличии идей, уважаемый Стиляга, спросите у тех, кто стоит у власти сейчас, что толку в моих идеях 20-летней давности? И я бы попросил Вас, пожалуйста, поменьше агрессивности, а то, читая Ваше сообщение, я чувствую себя как на 'ковре' у начальника управления.

Простите великодушно, но у нас здесь все-таки стариковские посиделки, я зашёл на ветку, чтобы по-стариковски поговорить с 'дедами' а попал на отчёт о проделанной работе. За каждый свой шаг, сделанный за два с половиной года в должности командира, я отчитывался в своё время перед своим коллективом, получал положительные оценки, отчитываться сейчас повторно за свои идеи, мысли, поступки перед Вами у меня никакого желания нет.

Здоровья Вам, успехов во всех делах и душевного спокойствия.
-----



Приветствую 'дедов', доброго всем здоровья, рад новой встрече с вами.

Думал весь день, что же вам рассказать, и решил, что о работе рассказывать не буду. Есть много других вещей в нашей жизни, которые оставили в душе приятные ощущения, поэтому расскажу вам сегодня о музыке. Конечно, не чисто о музыке, а вперемешку с работой, но работа будет только канвой.

Музыка для меня - это такая отдушина, что не представляю, как бы можно было пережить все нервные потрясения в жизни, если бы не было этих прекрасных звуков, способных вернуть человека к жизни, когда ему кажется, что нет больше сил.
-----



Авиация и музыка

О музыке я получил первые понятия гораздо раньше, чем осознал, что кроме автомобилей, тракторов и комбайнов есть ещё и самолёты. Мой отец Павел Андреевич Крынин был заядлым гармонистом, владел инструментом виртуозно, знал столько разных приёмов, что все только диву давались. Но гармошки дома у нас не было, поэтому его искусство я мог наблюдать только на разных гулянках, свадьбах и других общих деревенских мероприятиях, которые вообще-то проходили не так часто.

Электричества в нашей деревне не было, хотя то место, где я родился, называлось селом Огни Усть-Калманского района Алтайского края. Старики говорили, что название Огни произошло не от огней, а от фамилии Огнёв того человека, который заложил нашу деревню. Поэтому название Огни было, а огней, как таковых, не было. Когда я ходил в школу, в нашем классе висело две керосиновых лампы, и первые один или два урока проходили при их неярком свете, а потом рассветало, и лампы гасили.

Мой отец, который работал бригадиром тракторной бригады, одним из первых в деревне купил батарейный радиоприёмник 'Родина-47', и в нашем доме стала звучать музыка из внешнего мира, мы стали потихоньку приобщаться к мировой цивилизации. В начальной школе на уроках пения мы пели песни без всякого сопровождения и только в пятом классе впервые услышали, как звучит пианино.

У моей бабушки Матрёны Фёдоровны, была гитара, когда мы ходили к ней в гости, слушали песни под гитару, но первые попытки освоить этот инструмент я предпринял, когда учился в седьмом классе, не раньше.

Удивительно, но, даже не имея дома ни одного музыкального инструмента, я незаметно для себя самого научился играть на баяне, когда он появился в нашей школе, а потом и на гитаре, первые уроки на ней мне дал мой старший двоюродный брат Саня Поветьев.

Когда мы переехали жить в Алма-Ату, мне было 12 лет, и в Доме культуры аэропорта я первый раз в жизни услышал, как играет духовой оркестр. У меня даже мурашки по спине поползли от какого-то неизведанного ранее ощущения.

А когда ко мне в руки попал саксофон, и даже удалось извлечь из него какие-то звуки, я понял, что попался на этот крючок. По сравнению со всеми другими духовыми инструментами техника игры на саксофоне отличается повышенной сложностью, поэтому конкурентов у меня никогда не было, инструмент всегда был в моём безраздельном распоряжении, я купил самоучитель и приступил к освоению нового для себя инструмента. Нотную грамоту к этому времени я уже хорошо знал.

Прошло совсем немного времени, и я уже во всю 'наяривал' на саксофоне, играя на танцах, а мои одноклассники и одноклассницы, тайком проникавшие в запретные для нас места, просили меня не выдавать их. Поэтому, когда наша классная руководительница Клавдия Андреевна спрашивала, не видел ли я кого из школьников в позднее время на танцах, я отрицательно крутил головой. Мне было официально позволено участвовать в этих мероприятиях по просьбе руководителя ансамбля, так как осваивать саксофон больше никто не хотел, замены мне не было.

Другие участники ансамбля были взрослыми людьми, которые получали свою порцию удовольствия, приходя на репетиции или выступления после работы. В зрелые годы и сам я потом стал точно таким же фанатом, как они. Когда мы жили в общежитии, я бросал детей одних без присмотра на произвол судьбы в нашей комнате и бежал в подвал играть на танцах, полностью отдаваясь безумному увлечению.

Клавдия Андреевна записала мне в характеристику такие слова: 'Играл в школьном джаз-оркестре'. Я же тогда не знал, что ещё не забылось изречение: 'Сегодня он играет джаз, а завтра Родину продаст'. Но никаких отрицательных последствий для меня эта запись в характеристике не имела, наоборот, когда я стал студентом Рижского института инженеров гражданской авиации, меня пригласили в комитет комсомола, показали эту строчку в характеристике и направили в Дом культуры выполнять комсомольское поручение.

Там меня уже ждали. Вручили саксофон, и стал я играть в оркестре. Репетиции, выступления, поездки приходилось совмещать с учёбой. У меня это получилось, но когда я заметил, что состав оркестра тает и тает, а к третьему курсу вообще никого не осталось, то испугался и посчитал, что очередь за мной. Отнёс свой саксофон, сдал его с плеч долой и до окончания института больше этими глупостями не занимался, полностью окунулся в учёбу.

Но чтобы не оставаться совсем без музыки, пошёл в комиссионный магазин и купил там баян. Когда меня направили на преддипломную практику в Алма-Атинский аэропорт, я взял этот баян с собой, а потом он так и остался в Алма-Ате.

По распределению МГА (Министерство гражданской авиации) после окончания института я получил направление в аэропорт Уфа на должность инженера. Как известно, искусство требует жертв, и не хлебом единым жив человек. Поэтому прилетев из Риги в Уфу, на те подъёмные, которые мне выдали в институте, я первым делом купил баян. Он поднимает нам настроение до сегодняшнего дня.

Мы жили тогда в гостинице аэропорта, прямо напротив штаба. Я со своей семьёй и выпускник Киевского института инженеров гражданской авиации Саня Шевченко со своей семьёй. И с первых же дней мы слышали по вечерам из здания штаба звуки электрогитар, которые ни с чем не могли перепутать.

В один из вечеров, возвратившись с работы, мы с Саней пошли на разведку, ориентируясь по этим звукам, и попали на репетицию вокально-инструментального ансамбля. Саня взял гитару, и потом не выпускал её из рук в течение трёх лет, пока не отработал положенный для молодого специалиста срок и не уехал домой в Киев. Я, естественно, поинтересовался наличием саксофона и получил ответ, что саксофон-то есть, да только играть на нём никто не умеет.

Лет шесть играл я на этом саксофоне, развлекая молодёжь, получая собственное удовольствие, а также приобретая популярность в Уфимском ОАО (объединённый авиационный отряд). Профессиональная карьера моя шла своим чередом. После трёх с половиной лет работы инженером, а потом старшим инженером РСП (радиолокационная система посадки самолётов) я был назначен начальником лаборатории НОТ (научная организация труда). Наши доморощенные конферансье сразу стали обыгрывать это во время наших выступлений. Когда они объявляли со сцены состав музыкантов, обо мне говорили так:

- На саксофоне играет профессиональный музыкант, начальник лаборатории нот нашего аэропорта, Алексей Крынин! Все ноты, которые за последнюю неделю разработала эта лаборатория, вы сегодня услышите!

Председателем профсоюзного комитета в те годы был Михаил Николаевич Кондров, все музыкальные инструменты были в его ведении, и когда выяснилось, что некоторые из них пропали, он потом кричал:

- Это какой Крынин? Который в трубы дул? Который все инструменты продул? Гнать его в шею!

Но когда мы заняли второе место на смотре агитбригад Приволжского управления гражданской авиации, Михаил Николаевич, который возглавлял нашу делегацию, был очень доволен, забыл все обиды, повёл нас всех в кафе и устроил прекрасный ужин за счёт профсоюза.

Позже мы хорошо подружились с Михаилом Николаевичем. Через некоторое время меня избрали председателем профсоюзного комитета штаба, и Михаил Николаевич терпеливо обучал меня азам профсоюзной работы, не вспоминая больше о трубах, а я выполнял его многочисленные поручения. Тем более, что все пропавшие инструменты уже нашлись. Их просто позаимствовали на время наши бывшие музыканты, а потом вернули. Делов-то!

Руководитель нашего ансамбля Валера, получив задание на срочное проведение какого-нибудь мероприятия, частенько приглашал на выручку своих городских друзей, которые соглашались играть у нас только из-за хороших инструментов. Иногда случалось, что на день-третий-пятый инструменты оставались у них дома, в общем, пока не разгорался очередной скандал. А под горячую руку, как правило, попадали не они, а те, кто работал в аэропорту, в том числе и я.

Единственное, в чём мне везло, так это в том, что желающих играть на саксофоне больше не было, поэтому мой инструмент не пропадал ни разу.

За эти годы я познакомился и подружился с талантливыми авиаторами пилотом-инструктором самолёта Ту-134 Геннадием Никифоровичем Едрёнкиным, который изумительно играл на баяне, с певцом-любителем, командиром авиаэскадрильи Геннадием Семёновичем Харловым и многими другими. Наша художественная самодеятельность в те годы при отсутствии своего Дома культуры по уровню и результатам ничуть не уступала самодеятельности Куйбышевского аэропорта 'Курумоч', имевшей гораздо лучшую материальную базу и свой Дом культуры 'Сатурн'.

Но через некоторое время моя жена Надежда Ивановна не стала больше терпеть моих сторонних развлечений, надолго отрывавших меня от семьи, и предъявила ультиматум:

- Или семья, или саксофон.

Пришлось выбрать в пользу семьи. А все музыкальные пристрастия компенсировались проигрывателем, магнитофоном, домашним музицированием на баяне и песнями под гитару у костра во время выездов на природу.

Когда мой родной брат Александр со своей женой-немкой и шестерыми детьми уехали из Алма-Аты жить в Германию, от него мне остался на память старенький аккордеон. До этого я никогда не играл на аккордеоне, но теперь и этот инструмент не представляет для меня никаких загадок. На домашних вечеринках и дедовских посиделках всё получается нормально, а мне больше ничего и не нужно. Выступать на эстраде я не собираюсь.

Помню, когда я уже работал секретарём парткома Уфимского ОАО, мы проводили вечер встречи с нашими ветеранами и участниками Великой Отечественной войны в преддверии Дня Победы. Наша художественная самодеятельность давала концерт, но я чувствовал, что чего-то не хватает, не затронули ветеранов, не растрогали эти выступления. Громкая электронная музыка и грохот ударной установки не давали ощущения душевности.

Попросил я у наших музыкантов простую акустическую гитару, сел у краешка сцены и спел несколько песен Владимира Высоцкого о войне. Зацепил дедов за живое и отхватил такие аплодисменты, что остальным участникам самодеятельности оставалось только позавидовать.

Провожая меня из Уфы в Алма-Ату, когда я уезжал туда работать командиром Алма-Атинского ОАО, мои друзья подарили мне настенные часы. Вот с этими часами в одной руке и с гитарой в другой поднимался я по трапу самолёта, чтобы довезти неповреждёнными самые ценные мои вещи.

И когда в Алма-Ате в День Победы была организована встреча с ветеранами в ресторане аэропорта, я точно также решил спеть старикам военные песни Владимира Высоцкого. Не поверите, но на глазах мужественных людей с орденами и медалями на груди появились слёзы, и они долго благодарили меня за доставленное удовольствие. Это была моя первая встреча с ветеранами, позволившая мне в дальнейшем наладить с ними хорошие контакты.

Я сейчас вспоминаю, не могу вспомнить, но мне кажется, что это было моё первое и последнее публичное выступление в Алма-Ате с гитарой в руках. Больше на сцену я никогда не выходил. На работе было не до песен. Но дома без музыки не один вечер не обходился.

Самое интересное, что как-то в моём рабочем кабинете появился руководитель нашего уфимского ансамбля Валера, прилетевший в Алма-Ату в командировку. Передал мне приветы от моих друзей-уфимцев, которые подсказали ему, как меня найти, поговорили мы с ним о жилом-былом, а перед уходом он меня спросил:

- Лёш, а на саксофоне-то играешь?

- Что ты, Валера, какой саксофон? Тут такая война идёт, живым бы остаться!

- Да я и сам уже давно не играю, не помню, когда гитару в руки брал. Работа, поездки, некогда остановиться.

В Рыльском авиационном техническом колледже гражданской авиации, где я вот уже десятый год работаю методистом, есть ещё один саксофонист, преподаватель Сергей Сергеевич Гайдеров, который по возрасту даже чуть старше меня. Узнав о моем юношеском увлечении, он предложил мне 'тряхнуть стариной' и организовать ансамбль из дедов.

Но я уже боюсь выходить на сцену. Ограничиваемся только тем, что, отмечая какие-нибудь даты, поём все вместе старые песни под гитару или аккордеон, да вспоминаем свою молодость.

Так что авиации без музыки не бывает.
-----



Уважаемые 'деды', спасибо за внимание. Пользуясь случаем, я хотел бы поблагодарить одного из наших 'дедов'.

Уважаемый Viktor.

Спасибо Вам за те минуты счастья, которые можно получить, когда зайдёшь на ветку 'Если устали от слов', созданную Вами.

Советую всем 'дедам' сделать это. Не пожалеете, поверьте старому любителю и ценителю музыки.

До свидания, мои дорогие 'старики', до новых встреч.