Приветствую ВСЕХ на веточке ! В том числе, нашего "нового-старого" знакомого - Алексея !
Очень хорошие рассказы пишешь, я с удовольствием читаю, да вижу, что не только я:)
Про рыбалку читал, смеясь и кашляя, так-как ещё не совсем пришёл в норму. Зато, прокашлялся:)
АНЗ:
Андрей, твои короткие, но ёмкие эпизоды из жизни, не дают шибко хмуриться:) Спасибо тебе !
Володя, ты такие ролики раскапываешь, просто талант искателя, как у Андрея Кудретс, исторические любопытные факты раскапывать:)
Последний твой ролик, я "до дыр закрутил" - только жена из дому, я к компу. Слышу, замок клацнул - мухой в люлю, правда, не всегда успеваю и тогда нагоняй обеспечен:)
Братцы, ВЫ молодцы, что пишете рассказики ! Пишите пожалуйста ещё:)!, как братьев прошу:)
А я вам коротенький рассказик расскажу, который написал "в голове", вспоминая детство, не смейтесь, я ещё не впал в него, но, похоже, близок к этому:
Я не думал, что так много мгновений из детства, напомнит мне память, пока я температурил неделю......
.....Я совершенно чётко вспомнил, хруст морозного снега под ногами отца, запах овчины полушубка, в котором был завёрнут и непривычно яркий свет, в валом валящем, из открытой настежь двери, пару, в ярко-жёлтой, огромная комнате, свежесрубленного, пахнущего сосной, дома.Пока мы жили в Семипалатинской области и Восточном Казахстане, звук хрустящего снега зимой, было таким-же нормальным звуком, как чавканье снежной каши, в южных районах.
Мать лежала в больнице, а отец, с нами - четырьмя детьми, вёл хозяйство и работал.
Потом, отчётливо вспомнил деревеньку, с русским названием Мариновка, куда меня, самого младшего, 'сослали' к деду, ввиду отсутствия уже на белом свете, матери.
Короткий овчиный полушубок, подпоясанный верёвкой, ватные штаны, пимы-самокаты, - рукоделье деда, да шапка с кожанным верхом, постоянно сползающая на глаза. Зато, в такой одёжке можно было запросто бухнуться в искрящийся снег, возле незамерзающей речки и снизу наблюдать, как туман, парящей реки, медленно оседает на орешнике, превращая кусты в сказочной красоты, неземное создание. Ёлку тогда 'живьём', я ещё не видел. Такой и представлял я себе красавицу-ёлку, про которую по слогам, мне читали мои двоюродные братья-сёстры, забравшись после мороза, на протопленную русскую печь. Мы сидели там, как мышата, тихонько переговариваясь и млея от тепла, прогревающего перемёрзшие на добром морозе, с никогда не прекращающемся здесь, семипалатинском ветерке, детские тела.
Ветер здесь дует всегда, меняя только силу. Иногда, разойдётся в своей ярости, просто сатанеет и становится не посебе, от его завываний за двойным, маленьким окном, тщательно промазанном по раме, глиной, осенью, моей бабушкой.
Днём, когда мы носимся с ребятами по своим делам, не замечаем завываний ветра, а вот вечером, его переливы и стоны, становятся жутковатыми, но мы - четверо или пятеро ребятишек, сбившись в кучку, засыпаем в позах, кого-как настиг Бог сна - Морфей.
Можно утром проснуться, обнимая ногу, двоюродной сестры в вязаных, разноцветными нитками носках, до колен.
Отчётливо помню запах бабушки - она всегда пахла вкусным борщём, пряностями, руки- керосином для лампы, дымом от печки, а подол, которым и пот и сопли вытирались одинаково, чем-то таким родным, как может пахнуть только бабуля.
Вспомнил ужас, охвативший меня, когда прячась от ребят, в небольшой хатёнке, додумался залезть в огромный сундук, который 'щёлкнул' языком для замка и закрыл в темноте и если бы не бабуля, неизвестно, чем дело кончилось.
Лето, ненавистная пора, потому как дед, мущина суровый и немногословный, отправлял меня одного на покос, километров за пять, сгрести и переворошить сено, а сам подъезжал к вечеру, на бричке и загрузив огромный воз и притянув его жердиной, спереди и сзади, мы плыли, покачиваясь домой; плыли-плыли и 'приплывали' в темноте, очнувшись уже на чьих-то руках, внизу.
Потом, приехал отец и увёз меня в Петропавловку, где он теперь работал на маслозаводе, поставив меня, заросшего как Маугли, перед доброй, кареглазой женщиной, коротко сказав: это теперь, твоя мать.
Меня отмыли, остригли и я пошёл в первый класс, проводив брата на службу, в какую-то неизвестную мне, армию. Потом, мы переехали в глухое лесозаготовительное село, на границе с Алтайским краем, где и прошло моё отрочество, которое не забыть.....
Любой, живший или живущий в деревне мальчишка, подтвердит, что жизнь там, гораздо интересней, чем городская. Взять хотя бы землю, по которой можно бегать босыми ногами, кожей ощущая мощь земли, её тепло и ласку.
А трава: шелковистая, пахнущая мёдом, охлаждающая горящие ноги, после пробежки по разогретому на солнышке, речному песку !
Или ночь с пацанами у реки, при свете костра, когда более старшие ребята, ходят по колено в воде, с острогой и лампой-карбидкой, временами коротко взмахивая рукой и резкий звук рассекаемой воды, заканчивается коротким: 'тук' !
А кузница ? О-оо, это волшебство для пацана, с её огнедышащим вулканом, раздуваемым из еле дышащего огонька громадными кожаными мехами, в бушующее, гудящее, синевато - красное пламя, в считанные минуты доводящее добела, заготовку, брошенную в пекло горна кузнецом - силачом, играючи 'бУхающим' пудовым молотом, по звонкой наковальне.
А запах горящего угля, перегретого металла, пара, с грохотом вырывающегося из чана, когда кузнец, опускает туда расскалёную деталь !
А звук наковальни: динь, динь, донн, - бухает молот, дини-динь, донн !
В наковальне тьма дырочек, вставив клещами в одну из которых, полоску нагретого добела металла, после нескольких ударов небольшим молотом, извлекают на свет Божий..... заготовку болта, для косилки или гвоздь, для подковывания коня.
Вот кузнец, зажав в губах, несколько гвоздей, приготовив подкову, огромным рашпилем, чистит копыто коня и вгоняет одним ударом гвоздь, в специальное отверстие в металле. Закончив подковывать, отпускает стреноженную животину и та, вздохнув с облегчением и кося огромным глазом на кузнеца, всхрапнув в благодарность и кусая удила, идёт послушно за хозяином, куда поведут.....
Мы пропадали днями на речке, тихой, спокойной, неглубокой, но насыщенной своими обитателями. Мы уходили за несколько километров, вверх по течению и надув камеры от машины, сплавлялись вниз, до перекидного моста через реку; это значило, что пришла пора пообедать, - можно и порыбачить руками в ручье, наловив юрких гальянов или вьюнов, пескариков, нажарить их на прутике над костерком и продолжить негу на летнем солнышке, Восточно-Казахстанского небушка.
.....Я снёс себе ноготь на ноге, когда мчался за грохочущей птицей в небе, у которой крутился сверху огромный пропеллер; такого в клубе, ни в одном кино, не показывали.
Так состоялось моё знакомство с вертолётом, издалека. А вскоре, меня и ещё нескольких пацанов, старающихся не смотреть на стремительную, ледяную воду Убы, везли на лодке на ту сторону, где сел вертолёт.
Через некоторое время, отец повезёт меня, на другом - побольше, вертолёте в Усть-каменогорск на операцию и я, впервые сверху, увижу нашу красивейшую землю и место, где живу. Мимо проплывали белые вершины ледников в горах, а мне казалось, что это происходит не со мной, а с кем-то другим.
Я отчётливо помню праздник, когда к нам в глубинку, приехали сразу оба моих брата-Юра, старший, вернулся из армии, отслужив в Германии, а средний - Вадим, вместе с ним приехал погостить к родителям, в далёкую, лесозаготовительную деревеньку. Моей радости не было конца, как и горю, когда братья уехали назад в город, работать, устраивать свою жизнь.
Запомнились зимы, крепчайшими морозами, весна- буйной черёмухой, жарким, щедрым на дары природы летом и осенью. Да ещё, зимой, нас заставляли работать, когда снега наметало выше человеческого роста, а деревья, готовящиеся к спилке и сплаву, нужно было приготовить для лесорубов, окопав каждое дерево до земли.....
Вскоре, через пару лет, уехали и мы, так как родителям предложили поработать на строительстве ГЭС, под Алма-атой.
Так я переехал в этот красивый край, а город был, как сказка, в которой было много клумб с живыми цветами, автобусов, памятников, с гипсовыми пионерам и пионеркам и......мороженного, невиданного доселе, вкуснейшего яства.
Так незаметно и кончилось детство и отрочество.
Всем здоровья, Ваш Виктор.
До связи, за мной пришли:)
Эт мы тогда на эту красоту насмотрелись когда упавший каламет с 24-го искали. Часов пять-шесть в режиме проталкивания на весении с заправкой. На моё место сел наш тогда зам. командира-Котлов Михаил Сергеевич.
А как было интересно эфир прослушать, когда каламет потерялся, не ерничаю, ей Богу.
Руководитель на полигоне после стрельбы кракодилом, скажем:
-234-ый, привидите пулемет в походное положение.
Продолжительная пауза.
-Прораб, а пулемета нету!
Тоже продолжительная пауза.
-234-ый, не понял, повторите.
Просто пауза.
-Прораб, пулемета нет, потеряли.
-Понял, идите домой.
-Принял, перхожу на связь с ... .
Вот приблизительно так и было.
А мы потом уже, когда не нашли нашим экипажем в режиме висения-проталкивания во главе с Котловым, выстроились цепью почти всем составом полка и нашли его родимого. Чуть согнулся он в месте откуда стволы растут, от удара наверное или от стрельбы. Бедные вооружейники, досталось им по первое число, а всего-то какой-то основной дзус не довернули и пимпочка не выскочила, уконтрив всю эту конструкцию.
Вот так мы насмотрелись на поведение зайцев, когда их метет потоком винта от вертолета по снегу.
С уважением, Алексей.