Пух и рыло

Комплекс наведения ВП1 состоял из пары больших прицепов с аппаратурой наведения, передающей радиостанции в кунге ЗИЛ-157 и прицепа с электростанцией. Радиостанция располагалась в юго-западном углу нашей точки, подальше от станций наведения, на удалении метров 100. Как я понимаю, сделано это для безопасности - излучающий элемент системы выносится за дистанцию поражения, кроме того подальше от других излучателей, для снижения помех. Эту аппаратуру проверяли 2 раза в сутки, рано утром и вечером. Называлось проверка стартов. Происходило это так: сначала мы включали передающую радиостанцию - процесс длился минут 5 до автоматического включения «высокого» (т.е. до включения передатчиков), проверка настроек и бегом на позицию в станцию включать управляющую аппаратуру. В станции, после включения и установки параметров - доклад на КДП по громкой связи. Всем процессом дирижировал дежурный по связи. Он давал команды на включение и выключение, принимал доклады и от нас, и с дежурного звена. Задавались параметры полета: скорость, высота и направление для пары в дежурном звене. Параметры задавались в едином цифровом диапазоне - например первому самолету 6 - означало скорость 600, высота 6 тысяч, курс 60. Соответственно второму, например, 9 -скорость 900, высота 9 тысяч, курс 90. Параметры при каждой проверке менялись произвольно. Летчики дежурного звена сидели в самолетах во время проверки и докладывали на КДП показания своих приборов. Так вот, старты эти удачно проходили через раз. Получали мы все за это, соответственно каждый раз. Бедный Боеправ.
В чем причина допер, когда в наш прицеп поставили радиостанцию и стали слышны доклады летчиков дежурного звена. Аппаратура-то ламповая! Ну и что, что высокое включилось, подстройка частот требовалась еще какое-то время после прогрева, автоматики не было, крутили руками. Бегать от станции к радиостанции нет времени, операция проходит одномоментно, а там 100 метров туда, 100 метров обратно, никто ждать не будет. Выход был. Элементарно, включись заранее, прогрейся хорошо. Если скачков напряжения не будет, все получится. Так и тут, все как всегда, время на включение приходило неожиданно, дежурный в громкую связь уже эпитеты в наш адрес отпускает за нерасторопность, а ты только бежишь включаться. Какой тут прогрев. Одним словом, засранцы.
А летчики. Им-то с этой хренью летать, да еще ночью! Они видят, как аппаратура сбоит через раз. А когда ты в воздухе, и машина сама принимает решение как бой вести, куда заведет эта чертова железка? Бедные летчики. Ну и не летали…

Реут
Мальчишкой я бредил авиацией, как многие в то время. Учась в 4-м классе средней школы поступил в Школу юных летчиков. Есть такая у нас в Ижевске. Типа кружок, только продвинутый. Преподавали многое, в т.ч. двигатели, самолет, самолетовождение, аэродинамику, метеорологию, топографию, радиодело (радиостанции, работа на ключе), парашютную подготовку, историю авиации, тренажер МИГ-19 - любимое занятие. Самолеты стояли прямо в классах - ЯК-12 с одним крылом (с 2-мя не входил) - образец насыщенной механизации крыла. Целый МИГ-19, но уже во дворе школы. Синяя форма с курсантскими погонами, все дела. Летний лагерь с палатками в Ижевском авиацентре - ночные караулы с просверленным АКМ (прямо как в узле наведения), парашютный тренажер, лопинги и римские колеса. Само собой, читал запоем книги по авиации, и технические и исторические и военные мемуары о Великой Отечественной. Помню даже такую: «В небе над Реутом». Реут часто упоминался и в других военных книгах, посвященных Яссо-Кишеневской победе. У меня c детства сформировалось убеждение: Реут - великая река…
Как называется то, что протекает за гарнизоном, узнал случайно, прослужив почти год в Маркулештах. Помню чувство, что меня нагло обманули. Даже не так - надругались над моими чувствами! Бл… ! Это и есть Реут?! У меня на Родине таким речкам и названий-то не дают… Так думал я, стоя у ограждения склада артвооружений, в очередном карауле и глядя на Реут.

Девки

Рейды на местные сады и плантации были на Горе делом обычным. Организаторами этих рейдов (другого слова не подберешь), как правило, выступали Маркулештские старожилы из наших, имеющие опыт и познания в сельском хозяйстве - что где растет и что уже созрело. Боеправ в заботе о пропитании личного состава, старшина узла наведения Телеба, Компаниец и Леонтьев просто любители овощей и фруктов. Начальники групп - Еремин и Кравченко - несколько сторонились этих мероприятий, до поры до времени. Как только что-то созревало в колхозных полях, мы заводили КрАз, не меньше, и все, кто свободен отправлялись за добычей. Набеги заканчивались только осенью сбором Семеринки на зиму. Надо отметить удивительнейшую реакцию местного населения на эти набеги. Бывало, в саду в котором мы что-либо добывали, работали и местные Молдавские колхозники. Чаще всего они пытались нам помочь в сборе, да еще норовили винцом напоить. Слов нет. Пример отношения к русскому солдату простого молдаванина, думаю.
Конечно, были и «неудачи». Помню шел у меня к закату второй год службы, 1984 год. Начало осени. Компаниец однажды завез на плантацию подмороженных первыми заморозками помидор. Поле с красивыми помидорами, ящики по всему полю, а вокруг никого. Стало подозрительно, попробовали помидоры, а они студенистые и отвратительные на вкус. Разочарованные, на обратном пути увидели, что колхозники на другом поле заканчивают уборку табака. Решили поучаствовать. Тем более, что Компаниец назвал табак мудреным американским словом Вирджиния. Минут за пять, вчетвером нарвали листьев табака в ящик из-под бутылок - «чебурашек». По приезду на точку отправили двух молодых сослуживцев на чердак старого дома, который использовался как большая кладовка (каптерка по-военному) развешивать на проволоку листья табака. Прошло два часа как «молодежь» забралась на чердак, пора было собираться на обед. Пошел пригласить парней к столу, да заодно проверить как дело движется. Залез по приставной лестнице на чердак и с возмущением увидел, что за два часа каждый из них насадил по полметра листьев на проволоку. А ящик с табаком стоял как нетронутый. Высказался, конечно, вспомнив все армейские присказки. Но парни обиженно уверяли, что не «сачковали», не «шланговали», а честно трудились все время. Парни настоящие, правильные и верить можно. Решил после обеда сам поучаствовать. Поучаствовал. Час вместе насаживали - не убыло. Только к вечеру с трудом закончили, уже завязывая табак пучками. Слезли с чердака и с облегчением забыли.
Дня через три, возвращаясь с обеда и проходя мимо старого домика на свою позицию, в замеревшем полуденном воздухе уловил запах дорогих женских духов. Запах томный и сильный, зовущий, намекающий на ответную страсть. Франция, не иначе. Причем не какая-то белесая невыразительная Шанель, а не меньше как Эллипс - упругая зазывность молодости. Девок опять притащили? Я со смешанными чувствами обежал домик - никого, все закрыто снаружи. И запах исчез. Дослужился, подумал я, на дембель бы пора, пока тут от безбабья крыша не съехала.
В тот же день вечером, уже возвращаясь с позиции и опять проходя мимо старого домика, услышал явный и уже знакомый запах. Лаз на чердак был открыт, а приставная лестница лежала внизу, на отмостке. Так! Девок на чердак, а лестницу для маскировки долой, думал я. Молодцы! Ну сейчас я…. И с этими мыслями приставил лестницу и полез на чердак… Запах парфюмерии, ударивший в лицо из проема чуть не сбил меня с лестницы. Табак!!! Конечно на чердаке никого не было, только табак на проволоке. Этот запах и был запах подвяленного табака. В смятении я спустился на землю. В буквальном смысле. Вспомнил, что видел парфюмерные отечественные наборы «Табак». Название удивляло, а запах не вызывал эмоций.

Через неделю табак высох, запах исчез, к разочарованию превратившись в обычный табачный.

Табак

Впервые кальян живьем увидел только на точке. Самопальный. Сами сделали из сгоревшей электронно-лучевой трубки («кинескопа») индикатора кругового обзора - есть такая штуковина - кто не знает, подскажу, видели в фильмах о зенитчиках: Сидит солдат над круглым телевизором, а в телевизоре этом развертка - полоска по кругу вращается, показывает условно луч локатора и цели зенитчику точками высвечивает, музыка тревожная играет и команды звучат: «Уничтожить нарушителя! Первая ракета! Пуск». На нашей точке в каждой станции была такая круглая штука. У такого «кинескопа» длиннющий цоколь, полметра, не меньше. Отрезают верхнюю часть, в которой впаян разъем, вместо разъема пробку резиновую забивают, из каблука кирзового сапога, в пробке 5-6 отверстий, одно из них в центре, остальные - по кругу. В центральное отверстие вставляли длинную стеклянную трубку, опуская почти до дна, она же возвышалась над пробкой сантиметров на 5. На эту длинную трубку насаживали негорючую крышку от реле, размерами с 200 граммовый стакан для табака. В остальные отверстия вставлялись коротенькие стеклянные трубки и уже на них надевались трубки из кембрика. Самое трудное - удалить люминофор из «кинескопа» - «рабочий» слой внутренней поверхности экрана. Приходилось идти на разные ухищрения. Люминофор, говорят, страшно вреден. Ну и все. Заливали полведра воды, поджигали табак, рассаживались всем составом вокруг и начинали курить. Было очень занимательно. Процесс коллективный, через стекло колбы «кинескопа» все очень хорошо видно, как дым проходит сквозь воду, как булькает и выходит вверх. Дым в колбе с водой охлаждается и когда вдыхаешь его не чувствуешь, а выдохнуть не можешь - перехватывает горло, табачище-то «американский» крепчайший кстати, тот самый, что на поле добыли. И еще, вода через которую дым проходит, очень быстро желтеет и становится цвета утренней, простите, мочи. Воду меняли часто. Особенно нравилось после обеда, а лучше ужина, на площадке перед домиком сесть кружком и подымить под неспешную беседу. Курили не скрываясь, табак-то курить в Советской Армии не запрещалось. Вроде все видели, все знали. Но однажды процедуру послеобеденного курения увидел Боеправ… Что было! Для начала он «потерял дар речи» (потом пришлось новый кальян собирать). После разразился языком, которым пользовался крайне редко - матерным. Все закончилось потоком яда (ядовитых замечаний) в адрес дежурной смены и наших руководителей. Можно понять, в гарнизоне почти все наши сослуживцы-азиаты курили траву, которую им присылали из дома посылками - целыми ящиками и по ленивому недосмотру (надеюсь не по злому умыслу) начальствующего состава попадали к адресатам. С явлением этим боролись и Боеправ справедливо считал, что в его узле наведения всего два-три азиата и те под контролем, узел наведения избавлен от этого порока. А тут такое… Боеправ немного успокоился, только когда понял, что в кальяне табак, а не анаша. Бедный Боеправ!
Дня через два Боеправом был куплен и доставлен на нашу точку целый фанерный ящик сигарет «Ляна», пачек около семисот. Марка популярная среди малоимущего люда, типа русской «Примы». Со словами: «А эту гадость чтобы я больше не видел», намекая на наш кальян, Боеправ передал нам сигареты.
Долго рассказывать не буду, но через неделю точка была завалена пустыми пачками «Ляны» (а часто и не совсем пустыми), в каждом кармане одежды у каждого солдатика, во всех закоулках станций, каптерках, кабинах машин, все было завалено рассыпаным табаком от сигарет, полупустыми сигаретными гильзами с высыпавшимся табаком и смятыми еще наполовину полными пачками «Ляны»…
Что сказать? Засранцы! Бедный Боеправ!

Молодец-бывший солдат.Все правильно изложил со своей колокольни. Прошло, ой как много времени с тех пор, многие уже давно пенсионеры. Я лично служил в семи гарнизонах, а Маркулы (второй гарнизон после Лиманского) для меня из семи, самый самый, не хватает слов как правильно выразиться.А про РЕУТ, правда эта речка отмечается в Ясско-Кишиневской операции в ВОВ. В Молдавии есть еще такие не значительные реки как Ботна, Бык.Ну а Днестр конечно является самой достопримечательность Молдавии.

Днестр

Помощник замполита нашей части старлей - «комсомолец» в середине лета повез нас, человек 10-12, в город Сороки. На экскурсию. Уехать с точки на время хоть куда-нибудь, хоть уголь грузить на станцию или песок на карьере, было событием, разнообразящим течение службы и от того радующим. Поездка же на экскурсию для большинства солдатиков было явлением просто несбыточным. Мне повезло, Меня взяли с собой. Ехали все на том же 66 ГАЗоне. Дорога - вполне приличный асфальт. Но помню отсидел и отбил свою, тогда еще тощую задницу об реечную лавку кузова так, что кажется до сих пор болит.
Это было первое впечатление от поездки.
Дальше. В центре Сорок сгрузились из кузова возле какого-то 2-х этажного универмага и надо нам стало перейти улицу, довольно широкую, к какому-то скверу. Машины снуют туда-сюда, выскакивая из-за поворота, а мы стоим и ждем. Местные переходят улицу свободно, не заморачиваясь, а мы толпой все мечемся, порываемся перебежать, да в последний момент понимаем, что не успеть. Помню чувство досады на себя и стыда перед окружающими - мы, как последняя деревня из комедий 30-х годов, улицу перейти не осмеливаемся. Бараны! Я - житель большого города, потерял навык за год жизни на точке! Баран! Справедливости ради замечу, что чувство уверенности быстро вернулось, мы не стали толпиться и все стало получаться. Но осадок остался.
Тоже сильное впечатление.
Дальше. Крепость в Сороках замечательна. Главная архитектурно-историческая достопримечательность всей округи. Здорово! Деталей конечно не вспомнить, но сейчас на фотографиях в и-нете она выглядит значительно более ухоженной, даже какой-то сказочной. Крыши над башнями появились. Наверно провели реставрацию. Молодцы.
Возвращаясь в Маркулешты, съехали с трассы на выезде из Сорок и проехав вдоль Днестра пару километров, остановились на берегу искупаться. Здорово. Я купался в Днестре! Правда в армейских труселях, но общего впечатления это не испортило и на красоту Днестра никак не повлияло. Развели костер, поджаривали хлеб, сушили казенное белье и любовались округой. Поросший густыми кустами берег над нами уходил круто вверх, а перед нами расстилались Сороки с крепостью и черепичными крышами домиков. Это создавало особую романтическую атмосферу Юга. Не хватало, конечно, мясца с винцом, но солдатику этого не положено, особенно в присутствии начальства. Заросли над нами Старлей назвал лесом. Леса, до этого, я представлял себе по-другому, о чем и доложил Старлею язвительным тоном. На что тот заметил, что мне еще мноооогое предстоит познавать. (Салага, мол, какие твои годы!) Молодец… Патриотичен! Хоть сам и не из Молдавии.
В итоге Днестр стал главным впечатлением этой поездки. 35 лет уж минуло, а я даже запах того Днестра помню.
В Молдавии местным товарам гордо присваивают названия местных достопримечательностей: Нистру, Кодру, Кишенев… Это и сигареты и коньяк и вино и пиво, конфеты и торты, мебель, а при Советской власти и бытовая техника. Молодцы. Моя же Родина - в междуречье Камы и Вятки. Но здесь никому в голову не приходит продуктам присваивать их названия. Подумают, что отрава.

«Фашисты»

Старший прапорщик Телеба из местных молдаван. Невысокого роста, очень живой и подвижный, даже шумный, по-своему остроумный - за словом в карман не лез. Однако, при этом довольно рачительный, иногда скряжистый. С полуазиатским прищуром глаз и скрипучим голосом. Одним словом, типичный старшина. Так у нас его все и называли, Старшина. Так к нему и обращались. Его епархия - общехозяйственные заботы, наряды (столовая, штаб), снабжение кормежкой и конечно штаны, подштанники, портянки... Старшина постоянно требовал людей на работы и в наряды, а солдат и на боевое дежурство-то не хватало. Из-за этого его отношения с начальниками групп и с их солдатиками были не самыми братскими, мягко говоря. Но Телеба умел, где надо скользко обойти углы, где-то характер проявить и при этом добиться своего. Были у него любимцы - те солдаты нашей роты, которым на точках служить было «невмоготу», те кто постоянно находился в нарядах в гарнизоне - среднеазиаты и кавказцы.
Старшину, хлебом не корми, дай прозвище кому-нибудь присвоить. Например, служили у нас на точке два латыша Липстовс и Кригерс. Имен, к сожалению, точно не помню и поэтому искажать не буду, тем более у онемеченых народов, где имя, а где фамилия сходу трудно понять. Были они полной противоположностью друг другу: Липстовс -флегматичный деликатный интеллигент - тонкая кость, как мне представлялось, выраженный интроверт, Кригерс - не изысканный в манерах здоровяк, более темпераментный по характеру, совсем не деликатный, но добряк по сути. Они оба, учитывая их возраст хорошо разбирались в автомобильной технике, когда надо, проявляли характер, настойчивость и интеллект. Например, перебирали моторы КРАЗов зимой, под открытым небом. А Кригерс, помню, после службы мечтал попасть в Совтрансавто. Отличные парни. Старшина в глаза и принародно весело называл их то немцами, то фашистами, то гитлерюгенд. Особенно, когда они ерепенились идти в наряд. Удивительно, но они на эти обращения к ним старшины лениво и беззлобно огрызались и снисходительно улыбались.

Бахча

Однажды, в конце мая, старшина Телеба принес элитные семена арбузов. «Посоветовал» посадить возле озера. Было у нас на точке небльшое озеро, как позднее оказалось, полное рыбой и раками. Участок в пару-тройку соток мы с энтузиазмом, мозолями, под скрипучие присказки Телебы, в свое свободное время, тупейшими лопатами с пожарных щитов, копали два дня. Посадили.
Технологию выращивания изучали по советам старшины Телебы и среднеазиатских товарищей, служащих в гарнизоне. Главное - не прекращать, полив. Упрощенно, метода такова: пока поливаешь - арбуз растет. Когда вырастет в размер, надо дать время созреть, набрать сладость, примерно пару - тройку недель не поливать. Мы же молодые и ленивые во всем, и особенно в том, что касалось сельского хозяйства. Поливать плантацию моих сослуживцев приходилось заставлять, практически, силой и силой личного примера. И мне было «в лом» это сельское хозяйство. Однако, как уроженцу страны вечнозеленых помидор, вырастить арбузы своими руками, увидеть и даже поучаствовать в этом процессе было очень интересно. В общем, захотелось впечатлений.
Муки мои с арбузами продолжались не долго. Недели через три после посадки семян, отправили меня сопровождать с караулом в Иваново, на ремзавод, комплект станции «Воздух». Уезжая, парней строго-настрого предупредил - поливайте арбузы, братки! Поленитесь - задарма наша затея и уже потраченные труды! Парни, конечно же, прочувствовали…
Поездка в Иваново продлилась недели три: больше недели ехали на товарнике туда, там несколько дней (сдавали станции на ремзаводе) и дорога обратно с короткой остановкой в Москве.
Приехали. Вернулись на точку. В поездке впечатлений море, про арбузы я и забыл! На следующий, после приезда, день, ко мне на позицию по какому-то делу пришел наш электромеханик Васильев (прозвище Вася) - солдат моего призыва- добродушный здоровяк, при этом, самый аккуратный и обязательный из рас…дяйского племени электромехаников. Я очень уважал этого Красноярского парня. А он в разговоре со мной, все время залазил ручищами в карманищи своего галифе, доставал оттуда какие-то темные яблочки, ловко бросал себе в рот, а потом сплевывал. На мой вопрос, что это он так смачно жрет? Он не задумываясь ответил: «Дак это… Дак арбузы твои созрели. Зае..сь получились, сладкие! Ты сходи к озеру-то, а то мы уж почти все съели…». «Сволочи», беззлобно подумал я и поплелся на плантацию, почти не надеясь там что-нибудь найти.
Когда уезжал в командировку, я, честно признаться, в душе и не надеялся, что хоть кто-то из наших будет поливать эти арбузы. Но чтобы они созрели и набрали красную сладкую мякоть при размерах с крупную сливу?! Я и не предполагал, что такое возможно!

Ливень

В теплый летний полдень командиры отправили меня с нашей точки, с поручением, на передающий центр - точку, что была расположена метрах в двухстах от трассы Бельцы-Флорешты, у поворота на Маркулешты. Что именно мне поручалось забрать или передать, сейчас уже не помню, да это и не важно. Путь мой лежал по уже знакомой проселочной дороге, по которой мы ездили в гарнизон и обратно. Слева поле, справа лесопосадка. От нашего узла наведения до передающего примерно полтора километра. Добрался без приключений. Но когда шел стали собираться грозовые облака. И пока находился в «гостях», разразился настоящий летний ливень с грозой, что вообще-то для Молдавии дело обычное. Дождь длился не долго, полчаса, не больше, и как он почти закончился, я поспешил к себе на точку - торчать в чужом подразделении было как-то не комильфо. Да и вообще этот передающий казался неуютным.
Пересек по тропинке лесопосадку и дошел до проселочной дороги. Шагнул с травы на наезженную колею и…… провалился на всю длину своей не длинной ноги. Короче - по яйца. А когда проваливался, еще и на бок завалился, и весь-весь (даже очки) извозился в липком черноземе. Ногу с трудом выдернул, а сапог в земле остался. Блин. Доставал я его, стоя на коленях на травянистой обочине. Трава сырая. Растительность в лесопосадке просто сырущая. Жижу черноземную из сапога выковырял, портянку от земли отскреб, намотал на ногу, ногу в сапог. Что дальше? Мысль о возвращении на передающий я сразу же решительно отверг - где я буду там стираться, а потом до утра сушиться? Да и кто увидит меня в таком виде - до дембеля хохотать будут! Нет! Домой, на точку! Я еще не знал, что это только начало…
Почему и во что провалился я и не понял. Подумал, что наверное, место это какое-то где раньше яма была или что-то в этом роде. Подумал, наверное, здесь вода собиралась, на пересечении полевой дорого и тропинки. Иначе как объяснить, что я провалился посреди накатанной дороги, да еще на ровном месте! Решил - пойду пока по обочине, раз тут место такое на дороге. Что такое тернии я понял, пройдя несколько метров с большим трудом и весь исцарапавшись. Оказалось, что эта лесопосадка абсолютно непроходима вдоль. Абсолютно. Плотно сросшиеся и страшно колючие кустарники не давали пройти и нескольких метров.
Пройдя по обочине еще метров 30, весь исколовшись и устав, решил для себя, что я уже достаточно далеко ушел от «нехорошего места», не вся же здесь дорога такая, таким темпом я только утром у себя окажусь… И с этими мыслями довольно уверенно я ступил ногой на дорогу!.. Но почему я ступил чистым и сухим сапогом, до сих пор сам себе объяснить не могу! Конечно же я провалился в грязь точно также, как и десять минут назад. Все повторилось, с той только разницей, что теперь в грязи я был весь, от подошвы до пилотки. Тупица. Зато беречь от грязи уже было нечего. Вот так я узнал, что такое настоящий молдавский чернозем.
Продравшись на другую сторону лесополосы, где в те времена был заброшенный виноградник, проваливаясь кое-где в грязь, поскальзываясь на траве я через час добрел до точки. К досаде, к моменту моего возвращения чернозем подсох и проваливаться перестал. К моей радости, по возвращении меня, в грязи и унижении увидел только Колька, мой сослуживец-однопризывник, отличный парень и совсем не трепло. Пробравшись к себе на позицию, переодевшись в техничку и плетеные босоножки я пошел на наше озеро отстирывать грязь в вперемежку со стыдом и досадой.

Бывшему солдату

С величайшим удовольствием читаю Ваши повествования. Спасибо!

С уважением

«Друг мой, Колька»

1. Вечный субботник

В свой первый день на точке, я познакомился с парнем моего же призыва, который уже почти полгода прослужил в узле наведения. Зовут его Колька. Николай Борисов. Родом из деревни Студенок Орловской области. Он не учился в ШМАСах, до призыва получил в ДОСАФе военную специальность водитель, и сразу по призыву попал в нашу часть. Но на точке он оказался ненамного раньше нас, выпускников Красноярского ШМАСа, а потому и противоречий (новенький-старенький) между нами не возникло. Кроме того, «молодой» он был один до нашего прихода, а тут сразу трое добавилось! То, что раньше выпадало на его долю в работе по дому, с нашим появлением уменьшилось в 4 раза!
Да, вот такие порядки - все ежедневные работы по хозяйству в домике лежали на первогодках. Хотя, по сути - это яркий пример «демократии» на точке. По прибытии старший товарищ (у меня это был Юра Юров) задавал вопрос: «Выбирай - в наряд по дому каждый день до года, или через день, но до дембеля?» Выбор был очевиден - ежедневно, но до года. Особенно, если ты уже отслужил полгода в ШМАСе. За мою службу только один выпускник ШМАСа «забыковал», попытался выбрать «через день», но быстро одумался, и пропущенный день «от батрачил». Справедливости ради, надо отметить, что это явление было единственным проявлением «дедовщины» на точке, тем более горячо поддерживаемое самими «салагами». Когда начинались полеты на всю катушку, опытным «дедам» было, пожалуй, потруднее чем неумехам «салагам». Во время полетов операторам РЛС приходилось напряженно работать в раскаленных от жара кабинах и станциях, с 5 утра и до часу-двух ночи, практически бессменно, не выключаясь даже в перерывах. У молодых же служба на точке напоминала вечный субботник на свежем воздухе.


2. Грязь

С западной стороны нашей точки расположена продолговатая горка, на которой был установлен комплекс «Броня»: самоходная станция кругового обзора П-40 «Броня» на огромном гусеничном шасси в комплексе с передвижным высотомером ПРВ-16Б, смонтированном на базе КРАЗ-255А. Им придавалась мощная, по тем временам, 100 кВт-ная электростанция. Это было современное вооружение.
Кольке, как человеку весьма ответственному, к концу первого года службы, доверили позицию высотомера ПРВ16Б со 100 кВт дизель-генератором (за «Броню» «отвечал» Славка Репин). Кольку просто разрывало от гордости и неподдельного счастья за свой высотомер. Это и понятно. Точка просто набита хламом - «недвижимостью» в виде КРАЗов 214 - древние «монстры» с непроворачиваемым «пневмоусиленным» рулем. На одном таком «агрегате», на руле нацарапано: «Любил как тещу, ласкал как жену. Вася. Красноярск. 1957 год.» Бл…! На дворе -то уже шел 1983… Эта надпись окончательно подрывала доверие к нашей технике и к ВВС в целом. Бл..! 1957 год! К слову, этот Вася наследил и на другой технике - на вентиляторах моих станций, везде «Вася, Красноярск, 1957 год». Тезка и земляк нашего Васи, того, что сожрал мои арбузы…
Опять увело. Не люблю Красноярск, уж простите.
В общем, Колька не зря гордился своим современным красавцем - 255 КРАЗом. Его КРАЗ даже никто еще и «пометить» не успел. Гидравлика, подпружиненные, раскрашенные красным и белым щупы габаритов, широченные вездеходные колеса, дизель современный! Он лелеял свой КРАЗ и высотомер. Он мечтал, что когда-нибудь ему разрешат, ну хотя-бы по тревоге, свернув антенну высотомера, выехать на Молдавские просторы. Уж он….! Уххх…! Спирало дыхание! Кольке не хватало слов, чтобы описать восторг от предощущения возможной поездки. Пару раз он даже съезжал с горки, чтобы помыть машину, и снова поднимался на нее!
Час «икс» настал, как всегда, неожиданно. Шла итоговая проверка. Раннее утро. Тревога. Дали команду перебазироваться на запасные позиции. На улице дождь уже третий день. Страшно грязно. Все бегают по точке - на позиции, потом в дом, снова на позиции, снова в дом. По тревоге главное - быстро включить аппаратуру, поэтому мы бежали на свои позиции в чем были, можно на ходу успеть шинель схватить, а можно и не успеть. Когда аппаратуру включил, можно и за штанами в дом сбегать, если сразу не успел с собой прихватить. Все снуют. Технику сворачивают. Ту, что сворачивается. В доме на полу нарастает слой грязи. Хорошо, что на полу линолеум, можно будет сначала совковой лопатой почистить. Выезжать не всем, но сворачивают технику, все. Колька возбужден - тоже сворачивает свой высотомер. Съезжает с горки. Цепляем к нему прицеп-электростанцию. Готов! Ждет команды на выезд!..
Дальше. А дальше у меня произошел конфликт с начальником смены. Из-за грязи на линолеуме. Единственный, за всю мою службу. Очень жесткий. Подробностей не будет, но до сих пор горжусь, что не струсил тогда, выбора не было. Взял шинель и ушел к себе в станцию отоспаться перед «губой». За бортом бушевала «война», все бегали, суетились. А я …. Я и не увидел, как Колька выехал с точки на своем КРАЗе, повернул направо на подъем и не проехав и 50 метров застрял, чуть ли не в воротах. Не видел, как он почти два часа предпринимал попытки вырваться - отцеплял прицеп, газовал, пытаясь выползти на обочину, лихорадочно копал грязь лопатой в одну харю, искал доски и хворост, пытался домкратить эту хрень, бегал, пытался найти тягач… Все впустую.
Сбылась Колькина мечта - выехал на своем КРАЗе…
Когда я узнал, что с Колькой стряслось, испугался, как бы он руки на себя не наложил. Знал, что у него твориться на душе. Как принято, клевали его все, кому не лень, и начальники, и сослуживцы радостно язвили. А как иначе? Досталось взыскание и прапорщику, что сидел у Кольки в кабине… Боеправ на разводе не удержался, сказал: «Хорошо, что время мирное, Коля, в военное тебя бы расстрелять надо было…». Ну а Боеправу, конечно, досталось от начальства по-настоящему! Бедный Боеправ!
Мой же конфликт был решительно замят тем же Боеправом. Спасибо, Командир! А тот начальник смены и сам чистосердечно меня простил, месяца три спустя. Тоже спасибо.

3. Зайцы

Недалеко от дома, в тени яблоневого сада, у подножия продолговатой горки уже с южной стороны точки на земле стоял пустой кунг. Колька организовал в этом кунге кроличью ферму. Кролики появились на точке раньше, чем я и поэтому тайна их появления для меня так и осталась тайной. Кто строил клетки для кроликов, были ли они еще до появления Кольки на точке или это Колькиных рук дело я не знаю. Колька очень ревностно относился к своим кроликам, никого даже близко не подпускал. Никого. Да и не очень-то и хотелось. Лично я к скотоводству всегда относился если не с брезгливостью, то уж точно изо всех сил сторонился этого процесса. Скотоводческая «аура» была не для меня: запахи, роды, убийства (забой). Я не задавал Кольке вопросов. Мне было глубоко.. все равно.
В один прекрасный летний день Кольку забрали в наряд в гарнизон, по-моему в караул. Дело в нашей службе обычное. На следующий день, сразу после обеда, мы оставшиеся на точке были созваны нашим поваром - белорусом из-под Бреста - Лукашевичем. Лукашевич попросил помочь ему поймать зайца, который, по его словам, забежал к нам на точку. И действительно по точке резво бегал серый заяц. Всей дежурной сменой мы больше часа ловили этого зайца, и с трудом поймали. Поймали голыми руками. Как раз Лукашевич и поймал. Голыми же руками он его и убил на наших глазах самым жестоким образом. Думаю не только на меня, но и на всех моих соплеменников эта экзекуция произвела жуткое впечатление, но все демонстративно демонстрировали при этом завидное хладнокровие. Лукашевич родом из сельской местности и в вопросах живности, да еще в отсутствие Кольки, оказался для нас городских, непререкаемым авторитетом. Лукашевич же и приготовил этого зайца с лапшой. К вечеру Колька вернулся из наряда, мы сели ужинать в нашей комнате-столовой (над входом в столовую, впрочем, красовалась вывеска «Ленкомната»), торжественно было подано жаркое из зайца. Все с удовольствием начали есть, и только Колька вдруг вскочил из-за стола и убежал на улицу, к своей ферме.
В этот вечер мы о себе узнали много нового. От Кольки. Как только он нас не называл! Непечатно. Дураки (это самое мягкое)! Зайца решили поймать, да еще голыми руками! ….
Да вы хоть зайца-то видели когда-нибудь! Тра-та-татата… Заяц летит как пуля! Тра-та-татата. Колька разве что не рыдал… Кролика сожрали!
Лукашевич конечно знал кого мы ловим. Кролик, то ли сам из клетки выбрался, то ли Лукашевич помог и комедию разыграл. А мы действительно городские придурки. Колька, наверно заслуженно, недолюбливал всех городских.
Спустя какое-то время на поле недалеко от нашей точки я случайно спугнул зайца. Настоящего. Заяц рванул из под виноградного куста и действительно пулей пересек поле. Тут-то я окончательно понял, насколько Колька был прав - мы просто придурки!

Зима
Снег

Зима в авиации, как оказалось, время праздного затишья в авиации вообще, и в Гвардейском 86 полку, в частности. Погоды с ноября по февраль нет, летают мало, и от этого жизнь солдата в ВВС замечательна, если не считать некоторых мелких неудобств: грязь в Молдавии очень глубокая, а снегу, как оказалось, может надуть выше дома, да Молдавские бетонные электрические столбы временами переламываются от ветра и снега, падают штук по 10 друг за другом, поэтому электричество часто пропадает, иногда на долго. Моя единственная зима в Молдавии была экстремальной и от того запоминающейся. Весь декабрь в 1983 года шли дожди, в самом начале января подморозило и задуло. Да как задуло! Замело так, что я, житель северной провинции никогда подобного и не видел. В ту зиму по трассе Бельцы-Флорешты автомобили в горку таскали танкисты Флорештского полка.
Утро. По дому, из динамиков громкой связи, разносится раздраженный крик дежурного с КДП. Соображаю: Опять проспал!!! Вскочил как ошпаренный, глянул в окно и екнуло сердце - в рассветной мгле огромные тополя, что росли перед окнами, исчезли! Только серый снег и серое небо! Ломанулся наружу - дверь на улицу не открывается, замело! Часовой в доме, сволочь! Начали открывать окно на кухне (оно единственное легко открывалось), глядь - а два бортовых КРАЗа, что стояли метрах в 70, с другой стороны от дома, тоже исчезли! Бл.. ! Да как так-то?! Да это кто-же мог сделать?! Часовой, сука, про….л КРАЗы! Их, что на веревке уволокли? Они же сломаны, не на ходу!... Мысли, точнее обрывки мыслей спросонья, еще успевали перемежаться с подсознательным: «Да не может этого быть, тут что-то не так, может кто-то из наших «переставил» машины в другое место шутки ради… А тополя тогда где…». Этот мысленный бедлам приправлялся криками дежурного с КДП по громкой связи: «Кристалл! Кристалл! Пятьдесят четвертый! Включайтесь! Да вас, что там, снегом завалило! Пятьдесят четвертый, пятьдесят четвертый отвечайте, мать-перемать!...». «Пятьдесят четвертый» это я…
Парни безжалостно громили входную дверь в коридоре и сумели отжать небольшую щель. Вылезли наружу! Здесь, на улице, и стало понятно куда делись деревья и КРАЗы! Блин, конечно все оказалось на свих местах! Просто за ночь намело снега почти вровень с плоской крышей дома, а между домом и снегом образовалась ниша, т.е. снег стоял стеной параллельно стене дома, на расстоянии от дома примерно 1, 5 - 2 метра. В рассветной мути смотришь в окно на эту стену и кажется, что перед тобой голая равнина серого снега и серое небо. А КРАЗы просто замело вровень с верхом кабин.

Закон «Бутерброда»

Электричество отрубилось почти с самого начала снегопада. Электричество на нашей точке - все: служба, еда (готовили на электроплите), отопление в домике и на станциях. Станции надо прогревать - держать теплыми на случай экстренных включений, которых кстати, было больше, чем не экстренных. Можно все запитать и от наших дизельных электростанций, но по закону бутерброда дизтоплива было с гулькин нос, на днях планировали топливо привезти. Буран опередил. Пришлось экономить солярку и жить в холоде. Все как всегда. Кроме того, закон бутерброда подтвердился и на воде. Вода у нас была привозная, хранилась в подземном резервуаре, который мы называли колодцем. Вода тоже кончилась с началом бурана. Совсем.
Дежурный оператор, тот что круглосуточно находился в станции, спасался от холода завернувшись в шинель и армейский тулуп. Остальные довольствовались шинелями и бушлатами-техничками.
Воду получали, растапливая снег. Два раза в сутки станции включались на проверку, и еще по 2-3 раза в день включали по командам с КДП. Одновременно от дизелей запитывали и дом. Этого хватало, чтобы чуть подогреть систему отопления в доме и не разморозить ее, а также растопить снег в 20-литровых алюминиевых баках. Снеговая вода оказалась отвратительного вкуса. Не то слово! По мне, так просто гадость. Но что поделаешь? Хорошо, что снег жрать не пришлось.
На тот момент в Узле наведения был на ходу и в хорошем состоянии ЗИЛ 157. Бортовой, армейский. Этот ЗИЛ пробиться к нам не смог, танкистов просить почему-то не стали, в падлу наверно было. Или сказать точнее, стыдно. Вояки бл… Оставалось сдохнуть от голода, холода и жажды.
На нашей точке, я уже упоминал, было довольно много разнообразной техники. Был и гусеничный артиллерийский тягач. Такая удобная штуковина с вместительной кабиной, двигателем и шасси от Т-34. Никто из нас не знал в рабочем ли он состоянии. Также никто и понятия не имел, как с этой штукой обращаться - заводить, управлять, да и вообще, как эта хрень устроена. Как оказалось, никто, кроме наших «немцев». Два «немца» и казак Данильченко (еще один электромеханик родом из под Ростова) долго мучились, но сумели завести. Оказалось, что кабина не отапливается, из-за того, что морозом прихватило воду в системе отопления кабины (скорей всего там были остатки с «прошлой жизни») и конденсат в кране баллона пневмозапуска - не накачивался воздух. «Немцы» нашли выход - подъехали на тягаче к 100 кВт-ной дизельной электростанции на позиции «Брони», завели ее на последних «каплях» солярки и засунули в кабину тягача блок нагрузочных реостатов.
Поясню. Дизельные электростанции комплектуются нагрузочными реостатами. Они необходимы при обслуживании станции, если коротко. На сотке (100кВт-ная) использовался блок реостатов - ящик размерами с прикроватную тумбочку, с встроенным вентилятором охлаждения. Получился мощнейший тепловентилятор.
Кабина отогрелась, залили воду, накачался баллон пневмозапуска, ничего ни лопнуло, ни порвало. Липстовс довольно быстро научился двигать рычагами тягача и почти ничего не столкнув, не повредив и никого не задавив, зацепив за фаркоп 600-литровую бочку под дизтопливо, доехали до гарнизона.
Тепло вернулось в домик и на станции к всеобщей радости и даже снеговая вода уже не казалась такой противной.

Вечера на хуторе…

В долгие зимние вечера мы с ребятами собирались в станции у дежурного оператора. Ему нельзя уходить с боевого поста, а нам собраться у него в станции можно. Так и делали, собирались всей сменой в малюсеньком кунге станции П37. Собирались и вели дискуссии (иногда весьма горячие) на разные, в основном доармейские темы, с чаем и мало-мальскими сладостями, а когда кому-нибудь приходила посылка из дома, то и растворимым кофе. В те времена, да еще в Армии растворимый кофе, это шик! Воду кипятили в 3-литровом эмалированном бидоне самодельными электрокипятильниками. На кипятильники поначалу шли керамические резисторы большой мощности, в основном зеленые такие, с боковым расположением контактов. Удобно, но их на долго не хватало, растрескивались и теряли проводимость. В конце концов на точке таких резисторов не осталось. Поэтому позже стали использовать бритвенные лезвия, насаженные на стеклянный предохранитель подходящего диаметра. И вот когда вода у нас осталась только талая снеговая, произошло характерное событие: набрав в бидон снеговой воды и опустив в него кипятильник из лезвий мы сели вокруг, предвкушая кофейку. Вели беседу и не заметили, как прошло минут 20. Вспомнили о кипятке, а в бидоне тишина, и на ощупь бидон холодный! Сети нет?! Ткнули в розетку АВОметром - 220 Вольт… Тут поняли, вода дистиллированная! Такой кипятильник в дистиллированной воде не работает. Конечно, надо ж соли добавить! Сбегали на кухню за солью, сыпанули в бидон щепотку. Ждем… В ответ тишина. Сыпанули все, сколько с кухни принесли - ложку чайную. Тишина. Снова послали гонца за солью. Принесли уже столовую ложку или чуть больше, засыпали сразу пол-ложки. Ждем…Тишина. Высыпали все, размешали. Результат тот же. Может все-таки сети нет? Опять замеряли напряжение в розетке - 220В. Замеряли на лезвиях - 220В. Я предложил сыпать соль до победного конца. В конце- то концов, в Черном море 18 г/литр! А у нас тут раз в 5 меньше. Пока.
Но мои друзья меня не поддержали, и со словами: «Сам пей эту мочу», удалились в домик к телевизору. Жаль, хорошо сидели. Попробовал, что там в бидоне получилось - наверно моча такая и есть на вкус - противно, слов нет. Еще и кофе драгоценный собирался этим разводить.

Приближалась ночь. Пришла пора в очередной раз заступать на пост. После метелей погода затихла и прояснило. Морозно, как в Красноярске. Звезды крупные и не мигают, наверно, как в тропиках и только музыка молдавская каждую ночь с 6 вечера и до 6 утра - Тра-та-та-та-та-та-та, Тра-та-та-та-та-та-та, Тра-та-та-та-та-та-та, Тра-та-та-та-та-та-та, Тра-та-та-та-та-та-та… Иногда движением воздуха музыку уносило в сторону, в морозную черноту неба и она почти стихала. Потом снова «приплывала» и усиливалась до ощущения, будто оркестр здесь, на точке, тра-та-та-та-та-та-та, тра-та-та-та-та-та-та… Этот «танец музыки» происходил каждую безветренную ночь. Наша точка расположена на господствующей высоте, а вокруг молдавские селения, много и на небольшом удалении от нас. То в одном, то в другом селении происходили праздники и проходили они массово - гуляли всей деревней. И зимой, и летом. Затягивали тентами от КРАЗов площадь, где-нибудь в центре селения, ставили столы и гудели… Причин было множество: свадьбы, юбилеи, провожаны в Армию и встречаны из Армии, похороны и дни рождения, начало и конец полевых работ и т.д. и т.п. и обязательно с музыкой. Каждый день! Тра-та-та-та-та-та-та, тра-та-та-та-та-та-та… У них очередь на оркестр и тенты для навеса! Конечно, ежедневная (точнее, еженочная) и признаться, довольно однообразная музыка некоторых солдат просто выводила из себя. Сначала нравится - экзотика, потом надоедает, через полгода раздражает, через год перестаешь замечать.
Такая вот экзотика.

Эх, дорожки..

То, что Молдавия рай для всего живого, представилось убедится даже зимой.
На нашей точке постоянно обретались собаки. В основном мелкие дворняжки. То одна, то другая. Одна рыжая жила особенно долго. Даже кличку дали. Неприличную, называть не буду, не ловко. Мы, чем могли, подкармливали этих бродяг, хотя возможностей у нас, естественно, было не много. Была польза от собачек - они поднимали лай при приближении к точке посторонних, что здорово облегчало охранную службу, особенно ночью. Но прожив какое-то время на точке, они переставали лаять на людей в военной форме. Просто совсем не реагировали, не зависимо от чинов и званий и, что не очень приятно, независимо от цвета погон, и вот почему.
Были у нас соседи ПВОшники. Их точка граничила с нашей с северной стороны. Техники у них было немного, жили они в подземном бетонном сыром бункере, еду они носили в термосах из их части, которая находилась рядом с нашим передающим, возле трассы Бельцы-Флорешты, воды своей у них не было, брали потихоньку у нас, погоны носили черного цвета и мы, гордые авиаторы, высокомерно называли их «мазутой». В ответ была холодная дистанция в отношениях, замешенная на зависти. И это понятно. Помимо того, что наши условия жизни были неизмеримо лучше, так мы еще очень активно занимались боевой работой -станции вращались и гудели днем и ночью, в небе грохотали самолеты, да еще наша точка, и их в придачу, были учебной целью для условной штурмовки летчиками нашего полка. Это сильно поднимало не только нашу самооценку, но и принижало самооценку соседей. Конечно, мы не идиоты и понимали, что «мазутники» совсем не виноваты, в том, что оказались в таких условиях, но большинство моих сослуживцев нескрываемо распирало высокомерием при появлении соседей. Уверен, ПВОшники со своей стороны тоже понимали, что наша налаженная служба не следствие наших заслуг. А собачкам было невдомек, что это чужие через нашу точку ходят, люди-то в военной форме и для них они свои…
Уже рассказывал, что включения на проверку аппаратуры всегда были «неожиданностью» и выбегать по утрам чаще приходилось в том, в чем спал. Зимой даже сапоги искать в темноте было некогда. Так и бегал в плетенках по снегу. После снегопадов натоптались тропинки от станции к станции и проблем не было. До поры до времени. И вот однажды, бегу это я от передающей радиостанции на основную позицию и в темноте по тропинке вижу большое кровавое пятно, в которое чуть не угодил почти босыми ногами. Подпрыгнул как ошпаренный и вправо в снег свалился. Оказалось, что собачки ловили крыс, коих в Молдавии несметно, и терзали их на моей тропинке. Конечно же, в глубоком рыхлом снегу неудобно это делать, а на натоптанной тропинке самый раз. Суки… Мне страшно омерзительны крысы. Признаюсь, они вызывали во мне панику…
На следующий день неприятность повторилась. Но я, к счастью, был в сапогах и спокойно обежал кроваво-шерстяное месиво.
Пятна стали появляться на тропинке каждое утро. Я обегал новые пятна. Пятна стали появляться уже на «объездах». Я обегал и их. Короче, за полтора месяца снежной Молдавской зимы моя дорожка стала извилистой настолько, что удлинилась раза в три. Плодовита Молдавская земля! Со стороны мои бега по тропинкам смотрелись подозрительно. Но благо происходило все по утрам и забегов моих почти никто не видел.



Так, что друзья мои, поздравляю всех Вас, моих однополчан, с наступающим Новым Годом (китайцы считают, годом желтой собаки) и Рождеством Христовым. Всем здоровья, счастья и легкой веселой жизни, независимо, от того в какой стране Вы сейчас живете и к какой национальности Вы себя причисляете. Всех сердечно обнимаю.
Сергей Жуйков.

Мясорубка

К Новому, 1984 году, мы готовились загодя, за месяц - экономили мясо, которое получали на складе в гарнизоне раз в 5 дней. Мясо только называлось мясом. В основном это было сало с прожилками мяса и кости. Так, что накопить настоящего мяса было непросто, но мы все же сумели, немного начальники помогли, да еще и прикупили пару килограммов за деньги. Наступило 31 декабря 1983 года. Вот тут-то и всплыла одна неожиданность. Оказывается, Новогодние гастрономические пристрастия у всех нас оказались абсолютно разные! Конечно, напрашивающиеся шашлыки были отметены сразу в виду скудости запасов, кто-то разумный сказал: «Съешь по паре кусочков и …здец…». Так же вспомнили про отсутствие дров, мангала и возможности сжечь такое драгоценное мясо. Но дальнейшее было открытием для меня. Я считал, что само-собой классическое Новогоднее блюдо - пельмени и единственно возможное в наших условиях. Я даже не сомневался, что все так и думают! К моему изумлению оказалось - черта с два! Я круто заблуждался! Некоторые мои сослуживцы смутно себе представляли как раз пельмени, и уж Новый год совсем были не настроены встречать «не пойми чем»! Зато от них было много других предложений, например, западный белорус Лукашевич, наш повар, предложил блины с фаршем, а донской казак Данильченко, вообще котлеты! Бл.., поистине - велика Россия… В те времена для меня, что блины с фаршем, что тем более котлеты, были едой обыденной и с праздничным столом, тем более Новогодним, не вязались. Мягко говоря!
Предпраздничное настроение начало снижаться!
Всем нам, откуда бы мы ни были, Новый Год хотелось встретить «как дома». И это понятно. В этой ситуации наш повар оказался на высоте, сказав: «Давайте приготовим немного пельменей, а я наверчу еще блинов и котлет». И уже мне: «Прикручивай мясорубку»!
Пока я собирал и прикручивал к кухонному столу мясорубку (использовалась школьная, из мебельного щита, парта, крашенная половой краской и покрытая кухонной цветастой клеенкой), Лукашевич резал мясо кусками, Данильченко чистил лук. Дело спорилось, пока не начали прокручивать мясо. Наша мясорубка не хотела делать фарш. Совсем отказывалась. Мясо хрустело внутри мясорубки, выдавливался сок, а фарш не выходил не в какую! Мне хватало сил провернуть ручку на 2-3 оборота и она вставала колом. Крутили в обратную сторону. Обратно она поддавалась, но туго и мясо не возвращалось шнеком, а просто оставалось намотанным на нем. Время шло, мы сменяли друг друга у мясорубки, неоднократно разбирали, проверяли на ощупь остроту ножей - острые! Мучаясь срезали ножом намотанные на шнек булони. «Ну и мясо!» - сказал кто-то. «Да оно просто уже растаяло! - предположил кто-то другой - его подморозить надо, и оно пойдет». Хрен там! Точить надо - Лукашевич «командировал» меня искать «точило». Пока я носился по точке в поисках более-менее подходящего точильного камня, парни продолжали «крутить» и сломали парту, к которой прикрутили мясорубку. Данильченко попал мне навстречу - побежал за шурупами и фанерой. Точить мясорубку опять-таки «доверили» мне. Разобрав в очередной раз (наверное, уже в 15-й, а может в 20-й) и поточив ножи, я снова собрал мясорубку. Никакого результата. Мясо упорно не хотело прокручиваться.
Вечерело. Промаявшись еще час и ничего так и не прокрутив, я решил поточить решетку мясорубки. Ну должна же быть какая-то причина. Снова разобрал мясорубку и… попал в ступор. Решетка этой мясорубки была устроена в виде неглубокого стаканчика. Раньше я не встречался с такой конструкцией, все мясорубки, которые видел, имели плоскую с обеих сторон решетку. А в нашей мясорубке решетка с одной стороны плоская, а с другой имеется небольшое углубление, диаметром равное диаметру ножа. Нож очень точно входит в этот стаканчик! Так мы и собирали мясорубку каждый раз! Казалось само-собой, так и надо собирать, нож точно совпадает с углублением. Но как точить такую решетку?! Тут меня начали терзать смутные сомнения. Закралась мысль, а на хрена это понижение, если его точить нельзя? И я все понял: углубление -подстава, злая шутка изготовителя мясорубки! Перевернул решетку плоской стороной к ножу и не затачивая собрал мясорубку… Показалось, что мясорубка стала сама мясо крутить! Рука не успевала за вращением рукоятки! Минут через 15 мясо было прокручено! Все, кто участвовал в мероприятии, с досадой и укором смотрели на меня, а Лукашевич еще и лениво нудел! Ну да, это я так собрал ее в первый раз, но потом каждый ее собирал и разбирал не по разу! Но на это факт уже никто не обращал внимание. Ну и ладно, не избили и хорошо! В радостном возбуждении, под едкие шуточки в мой адрес мы лепили пельмени, Лукашевич жарил блины, размачивал сухари для котлет.
Уже стемнело, когда приехал Боеправ, поздравил нас всех с наступающим, вручил торт с белковым кремом и торопливо уехал. Торт, по нынешним временам, простецкий, но я помню его вкус, насыщенный сиропом-пропиткой.
Все получилось. Новый, 1984 Год встретили пельменями, блинами с фаршем и котлетами, запив незаконно водкой из эмалированных кружек и чаем с тортом. Голубые пластиковые суповые тарелки на столах: в одной завернутые блины, в другой котлеты. Кстати, сладковатый вкус блинов Лукашевича я помню до сих пор, для меня они стали эталоном. Вкуснее пока не встречал. А те пельмени, как назло, вовсе не помню.
Наступал год моего дембеля, не простой для меня, но счастливый.

ВСЕХ, служивших в этом гарнизоне с праздником !!!!

Лето

1. СВЧ
У всех локаторов есть одна неприятная особенность - их излучение крайне вредно для здоровья. Излучение сверхвысоких частот и огромных мощностей. Например, наши станции кругового обзора П-37 и П-35 имели суммарную мощность импульса 4 Мегаватта. Да, это не ошибка, 4 миллиона Ватт! Когда станции работали с низко направленными антеннами, например, «на погоду», лампочки «неонки» (использовались в аппаратуре как индикаторы неисправностей) вспыхивали сами по себе на ладони человека, просто стоящего на земле в пределах точки, и даже за ее пределами. А локационных станций на точке не одна. Кроме названных, еще одна кругового обзора П-40 «Броня» и два высотомера - ПРВ16 (тот самый, Колькин) и ПРВ-11 - наш основной высотомер. Если они работали одновременно - начинался «чернобыль»! Само собой, мы, как могли, скрывались от этого излучения, кто в станциях отсиживался, кто как. Станции из железа - СВЧ не пропускают.
Больше всех с СВЧ не везло Кольке. То старшина Телеба пытается загнать Кольку ремонтировать крышу нашего домика во время активной работы РЛС, то заставят на горке «Брони» - Колькиной позиции - работы какие-нибудь проводить. И то и другое губительно - находишься прямо на уровне антенн РЛС. Ощущение, что сам светиться начинаешь… Не очень-то берегли нас…
Однажды летом во время полетов Коля работал на своем высотомере. Жара. На улице в тени примерно 30, а в железной станции на солнцепеке никто и не знает сколько. Пекло! Да еще аппаратура нагрета! Дверь на улицу настежь. Работа напряженная, в воздухе постоянно по нескольку звеньев, все на разных эшелонах. Рядом с зоной полетов, а часто и в зоне, шляются «посторонние». Руководитель непрерывно запрашивает высоты и наших, и посторонних. Напряженно! В туалет, простите, не сбегаешь! Под вечер я пришел к Кольке в станцию, перекусить ему принес. А он стонет от головной боли, просит меня таблетки анальгина найти. Хрен там, все таблетки на нашей точке давно съедены! В каждой машине, в каждой станции аптечки лежат, почти не тронутые, все содержимое на месте, только ни анальгина, ни аспирина нет. У всех, кто здесь служит, одна проблема - головная боль. СВЧ однако…

Темнело на улице, а в станции, само-собой, уже полный мрак. Сел я в уголок, за спиной Кольки. Только приборы, да индикатор высотомера в темноте светятся. Глядь, а на панели индикатора россыпь тех самых неонок (эти лампочки валялись в наших станциях везде - на панелях, индикаторах, на столах и стойках) сами собой иногда вспыхивают. «Колька, да у тебя никак из агрегатного отсека СВЧ сифонит!» - сказал ему я и начал искать неплотности или дыры в перегородке между агрегатным отсеком (там установлены излучающие устройства - магнетроны) и аппаратным (где сидели мы с Колькой). Искал, но так ничего и не нашел. Кроме того, перегородка занавешена шторой, в брезент которой вплетена тонкая стальная нить - тоже хорошая защита от СВЧ. Колька сказал, что он давно заметил, что неонки вспыхивают и тоже искал где «свищет». Ничего не найдя я сел на место, размышляя, что же может так «фонить»? Чтобы неонка вспыхнула сама собой, надо дать хороший импульс! Вот так размышлял в темноте, размышлял, и вдруг заметил, что мигают лампы-то через равные промежутки! Но еще не догадался что к чему и решил замерить длительность интервалов. Еще в детстве, в Школе юных летчиков, на парашютной подготовке научили секунды отсчитывать: бегло тысяча сто один, тысяча сто два, тысяча сто три… Отсчитал таким образом, получилось 10 секунд. И тут осенило! Бл..! Тупицы!!! Это же ППК П-37 делает полный оборот за 10 секунд! И лепит в упор отраженным лучом от поверхности открытой двери в станцию, прямо в Кольку!!! Жара! Дверь-то и открыта. Да открывается только на 90 градусов - за дверью на борту станции какие-то прибамбасы - шире не откроешь. П-37 под углом к Колькиной станции - градусов 30. Помните - угол падения равен углу отражения?! Закрыл дверь. Лампочки мигать перестали. Около полуночи, к окончанию полетов и голова почти перестала болеть.

Утром следующего дня Колька разбил стекла в окнах под потолком своей станции, чтоб не сдохнуть от жары. Благо эти окошки тоже защищены металлической сеткой, и снаружи еще и закрываются герметичными лючками.

С тех пор прошло много лет, но в моем доме никогда не было микроволновки - СВЧ печки. Не хочу от чего-то.

Интересно у Вас тут. Почитал с интересом. Спасибо. Сам я служил на противоположном конце Союза в Свободном и Орловке - что в Амурской области.

2. Везение

Летом одна из повседневных задач, решаемых нами на нашем «боевом дежурстве» - борьба с травой. Причины - противопожарное состояние и опрятность содержания территории точки. Бороться с травой в Молдавии, все-равно, что вычерпывать воду из моря. Борись - не борись, трава, один черт, победит. И было бы не так сложно, если бы стоянки техники и почти все позиции не были выстланы аэродромными плитами для полевых аэродромов - штампованными стальными листами, перфорированными круглыми отверстиями диаметром около 50 мм. Вот в эти круглые дыры трава и пёрла. Мы траву из этих дыр ковыряли самодельными совками. Геморрой. Еще хуже, что трава прорастала в стыки плит. Из стыков уж ее ничем не выдерешь. Трава отнимала у нас слишком много времени и сил.
Конечно же, выход тут же был найден! А как же иначе. Соляры-то (наши электромеханики поправляли - дизтоплива) навалом! Выкатывали КРАЗ 214 на средину такой площадки и орошали соляркой поросшие травой аэродромные плиты ручным насосом, через шланг из топливного бака КРАЗа. Быстро и эффективно. Правда были нюансы. Поливать надо было во время отсутствия начальников (чтобы никто не увидел этого преступления) и в жаркий солнечный день (чтобы никто не обнаружил следов этого преступления), благо на раскаленных железных плитах солярка испаряется за несколько часов. Самое плохое - дождь. Солярка на мокрых стальных плитах начинает предательски переливаться всеми цветами радуги, совсем не сохнет, а воняет так, что и за версту чувствуется… Да и на сырую, трава плохо поддается.
Как мы не «шухерились», но пару раз нас застукивали начальники. А однажды сам Боеправ приперся на мою позицию за каким-то …., прямо к окончанию «полива». Увидел это расп…во и «взорвался». Пыхтел и руками размахивал в праведном гневе на меня, и уже знакомого вам Васю, который рулил КРАЗом. Помню, стою возле этого огромного КРАЗа, маленький такой, весь в солярке, с насосом в руке, взгляд сделал жалкий, слегка пришибленный и на жизнь тяжелую Боеправу жалуюсь. Один, мол на всю позицию, времени не хватает. Ну вообще-то это правда, и он это знал. Пронесло, простил.
Проблему Боеправ решил в своем духе. Привез мешок гербицидов и почему-то спрятал в пожарную будку, в которой хранился еще и уборочный инвентарь. Мешок нам вручал озираясь, как будто чего-то опасался. Из этого мы сделали вывод, что в мешке смертельно ядовитая химия. Ну не стеснялся же он того, что мешок спер в колхозе!? Тогда это было делом обыденным, тем более в благих целях. Так или иначе, но мы с Репиным на следующий день развели эту гадость в ведре, согласно инструкций, полученных от Боеправа и начали поливать в отверстия аэродромных плит. Дырок числом немерено, а кружка одна. Да хоть бы лейка какая была. Не было. Процесс ненамного быстрее, чем совками ковырять. Гербицид оказался странным, полностью не растворялся, превращался в болтушку, как овсяное толокно, да и цветом такой же. Поискать бы пульверизатор, так его бы забило, а цедить жижу Боеправ не «рекомендовал».
Ну и конечно же, выход снова был найден!
На точке полно огнетушителей, разных конструкций и принципов действия. Были химические огнетушители по устройству напоминающие бытовой сифон, литров на 5. Рассчитаны они на невысокое давление, около 10 атм. Нашли такой, пустой и заправили его раствором гербицида на 2/3. Решили - сейчас заправим «сифон» и махом из него всю стоянку обработаем! Выходное сопло огнетушителя имело снаружи резьбу. Точно такая резьба была на соплах углекислотных огнетушителей, коих у нас было еще больше. К нашей радости трубки высокого давления на дизелях КРАЗов, как будто специально сделаны, чтобы соединять сопла этих огнетушителей - резьба та же. Ну мы и соединили… Репин держал углекислотный баллон, а давление в нем под 70 атмосфер! Я держал клапан огнетушителя с гербицидом. Понимал, что баллоны рассчитаны совсем на разное давление - химический из полуторамиллиметрового листа сварен, а углекислотный цельно точеный, с толстыми стенками. Поэтому Репину сказал: «Тихонько только, как булькнет раз - закрывай кран». Репин так и сделал. Почему-то мне показалось, что мало булькнуло в моем баллоне, я на всякий случай наклонив голову в сторону скомандовал: «Давай еще чуть-чуть»! В следующее мгновение я обнаружил, что сижу на земле, ладони ничего не чувствуют, как отбитые, очков где-то нет, и весь с головы до ног мокрый, в гербициде. Репин напротив меня, метрах в трех в том же виде, что и я, только углекислотный огнетушитель в руках держит. Я что-то спросил у Репина, типа: «А где баллон»? Репин, что-то типа ответил… Руки начали страшно ныть - на ладонях появились рваные ссадины и темная-темная кровь, которая почему-то почти не текла. В шоке мы доковыляли к моей станции, она была метрах в десяти, Репин достал из аптечки бинт и вату, заткнули мои раны и пошли обратно посмотреть, что-же случилось и поискать остатки баллона.
Недалеко от места происшествия, метрах в пятнадцати от нас, возле одного из КРАЗов электромеханик - таджик по фамилии Рахманов, разложив коврик на аэродромных плитах, ремонтировал ступицу переднего моста. Его тоже обдало гербицидом и он попал нам навстречу - шел к колодцу умываться. Недовольный такой…
«А где же огнетушитель?» - в никуда задал я вопрос. И в этот момент баллон упал с неба! Бухнул практически прямо на коврик Рахманова! Это где же он летал?... Времени-то прошло минуты 3-4! Это ж на какую высоту он поднялся?! Да как точно на коврик угодил! Мы-то думали, что его просто разорвало! Не нашлась только трубка от дизеля, которой соединяли огнетушители. Репин мои очки нашел. Кстати очень. Прибежал начальник локаторщиков - капитан Еремин. Он уже второй день в ППК П-37 (т.е. в кабине локатора, что на горке установлена, с огромными сетчатыми антеннами) проводил регламентные работы. Набросился на нас со словами о том, что мы тут спятили и в конец обнаглели, что уже что-то кидаем через ППК. Еремин не мой прямой начальник, и я довольно нагло, молча посмотрел на него, потом на ППК и снова на него с немым вопросом (Мол сам-то не спятил? Погляди, до горки метров 50, и сама горка с ППК высотой с пятиэтажный дом). Еремин оглянулся на горку, помялся и ушел.
В этой истории для меня осталось много неясного. Например, почему огнетушитель, поднявшись на огромную высоту, упал практически на то же место откуда и улетел. На тот момент, исходя из познаний в моей гражданской специальности, понимал, что и применение аэродинамических стабилизаторов и даже придание вращения при баллистическом полете, не даст такого эффекта. Хотя бы потому что земля крутится. А тут горшок с ручками! Кроме того, дно огнетушителя до нашего «эксперимента» было сферически вогнутое внутрь баллона и проварено по кругу, а после «приземления» мы его нашли с аккуратно сферически выпуклым дном и отрывом сварки дна в трех местах с образованием в этих местах щелей, ровненько через 120 градусов по кругу и каждая щель длиной примерно по одному сантиметру. Как такое возможно?! Руками будешь делать - не сделаешь! Я даже подумал, что я что-то путаю, что дно и было выпуклое! Но нет, поставить вертикально на пол, прилетевший обратно огнетушитель, было невозможно, мешало торчащее снизу «новое» дно. И почему Еремин решил, что что-то летает через его локатор? Локатор совершенно в стороне?

Уверенно могу только сказать, почему я, Славка Репин и Рахманов остались живы. Господь уравнивает шансы своих детей. Ведь всем известно - дуракам везет.

...из ВАс бы вышел отличный инструктор по технике безопастности...

Возможно. Но «вышло» то, что «вышло»… Каждому свое предназначение.
На эту тему вспомнилось - у нас в техникуме, который я закончил за полтора года до армии, был пожилой преподаватель Воеводин Вадим Леонидович. Специальность моя называлась «Автоматическое стрелковое оружие и гранатометы. Проектирование и производство» (0588 «Автоматические устройства»). Он преподавал баллистику, внутреннюю и внешнюю, конструирование и расчет «изделий». Один из разделов нашей науки, естественно, поражающее действие. В этом разделе он был живым наглядным пособием:
- сквозной прострел левого легкого в атаке под Сталинградом, зимой. («Бегу, страшно, весь сжался, ору «Ура»! Пули кругом швыркают, слышу откуда-то воздух засвистел, как из камеры автомобильной! Удивился, оглянулся поискал взглядом откуда свист. И вдруг ноги ватные стали, не удержали. Очнулся - белая простынь. Санбат за Волгой. Вытащили. Повезло.»),
- кисть руки в кулак сжата навсегда - рукопашная при форсировании Днепра - обоюдоострый немецкий штык-палаш («Он меня хотел штыком проколоть, а я ухватил рукой-то за его палаш и держал, понимал, если вырвет штык из руки - заколет меня. Он вырывал изо всех сил, ворочал винтовкой как мог, а я держал, пока его кто-то из наших не зарубил… Костями видимо удержал, жилы все перерезаны.»)
- осколок на Украине - ноги до колена нет, протез-деревяшка.
Такое вот «наглядное пособие» из него «вышло». Отличный был человек. Царства ему Небесного обязательно надо.

3. Штурманы наведения

Рыбалка

Эта когорта до сих пор вызывает у меня эмоции. Начнем с того, что мое начальство откровенно лебезило перед штурманами. И понятно почему. После каждых полетов штурман наведения ставил оценку работе узла наведения, в лице нашего начальника - Боеправа. От этой оценки во многом зависело благополучие по службе самого Боеправа, со всеми вытекающими последствиями и для нас, солдат. Иногда штурманы приезжали к нам на точку и «осуществляли наведение» с моей позиции. Командир просил нас не перечить штурманам и выполнять все их просьбы. Штурманы же, что посещали нашу точку - поголовно совсем молодые парни. Не все, некоторые из них, переступив границу нашей точки, мгновенно превращались в гордых знатоков службы. Все это чуточку раздражало. Мое знакомство со штурманом произошло следующим образом: один такой лейтенант, толи соскучившись от безделья и жары в моем прицепе (был перерыв в полетах, погоды в зоне не было), то ли ему действительно что-то понадобилось, выскочил на улицу и увидев меня, занятого какой-то работой метрах в 30 от него, заорал: «Эй, гвардеец!.. Ко мне!». Помню, что закипело внутри и очень-очень захотелось сказать лейтехе, что подобная фамильярность, бл.., неуместна между нами, военнослужащими, что гвардеец здесь он один (наш батальон не был гвардейским, в отличие от полка, где служил лейтенант). Но вместо этого, после неприлично долгой паузы, недовольным тоном колхозного пастуха, я спросил: «Че надо?!!». Сработало. Потоптавшись отстал… Вспоминать стыдно… Позднее узнал, что ему захотелось порыбачить на нашем озере - Боеправ услужливо «рекомендовал» рыбалку, и это он так удочку поискать решил. Удочку ему все-же кто-то нашел, и лейтенант ушел на озеро.
Коротко об озере. Озеро, конечно никакое ни озеро, а карьер с пологими склонами - место откуда брали грунт для горок под локационные станции, размерами метров 100 на 50. Само озеро было размерами метров 50-60 на 25. Но в нем оказались родники, и кроме того собиралась талая и дождевая вода. Я рассказывал, что в озере в изобилии водилась рыба и раки. Поистине, это «жемчужина» нашей точки. Но были и проблемы. Озеро интенсивно зарастало тростником, а берега и дно были глинистые. Желтая такая глина.
Прошло минут 20, как штурман ушел на озеро. Начался дождь. Ливануло разом, и что характерно для Молдавии, сильно. Как в тропиках. Гроза пришла из зоны полетов к нам.
Прошло еще минут 10, после начала дождя. Я стоял в дверях своей станции, смотрел на дождь, когда наконец появился штурман. Сказать, что он вымок и испачкался - ничего не сказать! Туфли, брюки и китель - все густо вывалено в желтой глине, только значки и медали, коих на лейтенанте, было на удивление много, продолжали гордо блестеть. Поскользнулся на мокрой глине. Прямо как я, когда провалился в чернозем. Только цвет благородней…
Включил ему все калориферы в станции и пошел с ведрами к колодцу. Процессом стирки он занимался в одиночестве, я деликатно ушел греть ведро воды на кухню в домик и поискать утюг и одеяло. С проблемой лейтенант справился на раз. Вечером, в станции мы дружески обсуждали с ним технику наведения авиации и вопросы безопасности страны в целом. Парень как парень….

Охота

Однажды утром, на дежурной машине я возвращался после караула в гарнизоне на точку. В кузове, кроме меня, ехали наши офицеры и прапорщики и двое штурманов, геройского вида старлеи, только что вернувшиеся из Афганистана. По дороге они, не без гордости, хвастанули нашим отцам-командирам, что в Афганистане довелось воевать новейшим секретным автоматом. «Коротким таким, удобным, с дульным тормозом совершенно нового типа и т.д. и т.п.». В общем песня, а не автомат… На ночные операции ходили….
Тут меня и порвало. Не удержался, хмыкнул. Иронично и с вызовом. Это было замечено рассказчиками, и они жестко потребовали объяснений.
Перед самым призывом в Армию, доводка и сдача госкомиссии этого «коротыша», проходили на моих глазах, и я знал, что АКСУ - сгусток проблем. Каких проблем, тоже знал. Расскажу, может кому-то будет интересно. Первая проблема, нерешаемая - патрон. Точнее порох. В автоматном патроне (5, 45х39) длительность горения пороха рассчитана на длину ствола АК74. Ствол короткий - часть пороха сгорает уже за пределами ствола (такой хороший период последействия). В результате - яркая вспышка, ослепляющая и демаскирующая. Ослепляющее действие ощутимо даже днем, в пасмурную погоду. Отсюда и дульная насадка - пламегаситель, вместо дульного тормоза. Шумность выше. Точность, эффективность, кучность никакие, по сравнению с АК74, хотя и тот не блещет «кучей». Вторая проблема - ударно-спусковой того времени, с цилиндрической винтовой боевой пружиной, что оказалось недопустимо в пыли Афгана (позднее от него отказались, вернувшись к штатной конструкции). …Так. Утомляю похоже. Простите.
В общем, не удержался и коротко и нагло поправил «старших товарищей», сказав, что дульный тормоз, вовсе не тормоз, а пламегаситель, и что ночью, после первой же очереди из этой «машины», лучше залечь на дно окопа, а не бегать между дувалами, т. к. становишься не только глухим, но еще и слепым…
Выпендрился. «Опустил» старших товарищей. Потешил свое самолюбие, хотя не имел права ни по закону (имел 2-ю форму), ни по совести. Пацан.
Старлеи, само собой, удивленно набычились. Но демонстрация знания нюансов «секретного оружия», видимо убедила всех, что я знаю, о чем говорю. Остальное время до точки прошло в молчании.
К вечеру этого же дня, все командиры, как всегда, разъехались по домам. Штурманы остались на точке и изнывали от безделья. После ужина Боеправ по телефону, страшно недовольным голосом, дал мне команду выдать «этим двум» десять патронов и автомат. А еще сопровождать их и изъять автомат, как только закончиться охота. (Оказалось, эти ребята «достали» Боеправа, весь вечер звонив ему с просьбами организовать охоту на местных диких козлов, что в изобилии водились на полях вокруг точки).
Поле с восточной стороны точки ровным склоном уходило вниз к какому-то ручью или речке, примерно в километре, или чуть больше, от нас. Поле было полностью засажено кукурузой, но большая часть кукурузы уже скосили и осталась нескошенная полоса метров 200-300, возле нашей точки. Вот на скошенной-то части козлы и были замечены ими, еще с горки на точке. Пошли. Они впереди - один с автоматом на плече, другой рядом с ним, возбужденно громко переговариваясь и подначивая друг друга, шумно шурша спелой кукурузой. Я за ними, метрах в пяти. Шли не долго, кукуруза кончилась внезапно, и мы оказались на открытом жнивье, на котором паслось большое стадо козлов. Ближайшие козлы оказались метрах в 15 от нас. Наверное, потому что дул восточный ветер и шуршал кукурузой, козлы не сразу заметили опасность. Впрочем, охотники, увлеченные беседой, тоже не сразу увидели козлов. Тот, что был без оружия, заорал: «Стреляй! Стреляй, уйдут!» А тот, что был с автоматом, сдернул его с плеча и пытался взвести, но рукоятка рамы упиралась в сектор переводчика и пальцы срывались с рукоятки. Так повторилось раза три, пока он догадался снять автомат с предохранителя. Волнение, однако. (Правда в том, что подобное зрелище наблюдал не раз и до и после. Этот грех обнаруживается даже у очень опытных стрелков. И очень известных. Очень. Разница лишь в том, что кто-то волновался, увидев козлов, а кто-то членов правительства…)
Пока у нас заряжался автомат, козлы начали неистово подпрыгивать. Прыгали вертикально вверх на высоту метра полтора и немного в сторону. Запрыгало все стадо, очень, очень быстро расходясь по сторонам. Это напоминало брызги воды, попадающие на раскаленную с маслом сковороду. Крики безоружного охотника не прекращались… Наконец раздались выстрелы. Короткая очередь. Короткая пауза. Длинная очередь. Длинная пауза. Точнее полная тишина. Затем надрывный мат безоружного охотника и матерный ответ вооруженного. Старлей грубо бросил автомат на землю и с гордо поднятой головой зашагал обратно, на точку. Его напарник, продолжая материться, пошел следом. Я поднял автомат, обтер рукавом, и с полным презрением к ним обоим, медленно поплелся на точку, нисколько не желая больше их видеть.

Я не раз видел штурманов наведения за работой. Знаю, как это не просто. Если обидел кого, простите.

Ребята, всех Вас с праздником Победы!

Спасибо за Ваше творчество-всегда жду "новостей" от Вас...очень интерестно читать.

4. Летчики


Середина лета. Вечереет. На индикаторе появляется «каравелла» 21-х МИГов. Идут с северо-запада, делают разворот, заходят со стороны Флорешт. Садятся. Сразу всем полком. Немцы! Братья бл..! Погостить… От этого зрелища появилось чувство удушливой досады за нас. Как воевать-то с ними будем!? Защемило. Оказалось, не только у меня.


Недавно узнал, что в Отечественную Войну в авиации боевые потери были равны небоевым. Сначала удивился - нихрена себе! Простите. А потом вспомнил - кто-то из моих командиров говорил, что в ВВС (80-е годы) каждый год в авиапроисшествиях разбивается состав целой дивизии. Я помню, ужаснулся и засомневался, правда ли это?.. Сейчас точно знаю - правда. Историй, произошедших в нашем, 86 Гвардейском полку, было много. Часть по рассказам очевидцев - моих старших сослуживцев, но многое практически видел или слышал сам.
Рассказывал пожилой прапорщик из местных, толи первой, толи второй роты нашего батальона. Было это задолго-задолго до моего пришествия - Начштаба полка летал на разведку погоды (похоже еще на МИГ-17), при возвращении и попытке прохода над полосой, не вышел из пикирования и врезался в полосу в самом ее начале. Бетонные плиты были выворочены, обломки самолета мелкие, останков практически не найдено. Отец летчика собирал обломки самолета со следами крови, чтобы хоть так похоронить…
О происшествии в Мары узнал здесь и от Вас, друзья мои. Не знал.
Всем известный случай, незадолго до меня - при заходе на посадку пары со стороны Флорешт, между приводами, срыв ведомого - и падение в ж/д насыпь… Люди помнят…
Комполка Конюх облетывал молодого летчика на спарке, сорвало фонарь. Сумел сесть. Конюх, вообще, достоин отдельной темы.
Су-24, гости, по-моему, из Черняховска - при разбеге в турбину попал инородный предмет - турбину выплюнуло, самолет поймали сеткой. Оба летчика живы, слава Богу. Видел сам.
При мне Су-24 «гостили» дважды. Не помню откуда эти прилетели. Вроде из ЗГВ. Бомба у них сошла, да в поселок угодила, в огород. Бомбу потом нашли…
Лето. Утро. Пара бисов над полигоном. На выходе с бомбометания - ведомый догнал ведущего, высота около 100 метров. Полеты прекратили. Срочно отрядили спасателей на вертушке. Наши служивые в один голос заявляли, что спасать там некого - высота-де маленькая, без шансов. Но привезли обоих, по-счастью, живыми, только здорово помятыми. Подрались. Времени было много. Пока вертолет к ним летел, дрались. Одного на гауптвахте заперли, второго в секретной комнате на КДП. Ждали замглавкома по безопасности полетов. Часов около пяти вечера подошла его Тушка. Я забрался на горку посмотреть, как будет заходить на посадку. Увидел и поразился: «А как это она не падает? Ползет как черепаха и не падает?! Щасссс, свалится!» Аж сжалось внутри. На гражданке я сто раз видел, как садятся и взлетают эти машины - красавицы. Прогонистый фюзеляж Ту134 и выраженная стреловидность подчеркивают стремительность, невооруженным глазом видно - его стихия скорость!.. Но, после того как глаз примылился к истребителям, Тушка показалась ленивой уткой… Отвлекся. Что дальше сталось с летчиками, не знаю. Поговаривали, что списали.
Борьба с разведзондами - захватывающий сериал. Конечно, сам ничего не видел, но все слышал! По радио. По началу суматоха с криками и крепкой неуставной терминологией, диапазон на четыре октавы, не меньше, от визга до звериного рыка. Хор. Паника с примесью истерики. Зонды активно маневрировали по высоте - цель не для истребителя (а поднимали дежурное звено, не наше) и имели возможность самоуничтожения - близко подлетать опасно. К счастью, с течением времени, все стало пристойней, в эфире исчезла паника и появились шумы вертолетов и звуки стрельбы пулеметов крупного калибра.
В Одессе бомбу атомную потеряли после учений. Вроде как к нам возили. Тоже нашли. Просто на складе посчитали неправильно.
Самолеты-салоны и полусалоны в Одесском округе использовались просто, примерно, как трактора в колхозе для перевозки бригад. Я перед армией в колхозе бывал на сенокосе, так потом полет в Тирасполь на комсомольскую конференцию и обратно, на АН-26 напомнил мне «родной» колхоз. На промежуточных посадках офицеры забегали в самолет, с вопросом: «Куда летим?», но никто точно не знал, а потом, поднявшись в воздух и поняв, что летят не туда, кудахтали: «Да как так? Как так? А потом куда летим?». Я думал они сейчас «выпрыгнут», а они устроились дремать в уголке. Беззаботные взрослые мужики…

В честь прилета немцев, Конюх, со своим начштаба, устроили показательный воздушный бой. Думаю, это был наш ответ «Чемберлену». Тот бой до сих пор у меня перед глазами. Оказалось, я совсем не представлял, что могут Мигари в умелых, а главное, смелых руках! Все не опишешь, но помню финал. Наблюдал с территории караулки, часть неба над аэродромом загораживают тополя, что росли возле штаба полка. После длительной неистовой круговерти истребители один за другим вертикально, на огромной скорости нырнули за тополя… Помню чей-то испуганный вскрик рядом: «П..ееец!!!», мгновение тишины, и снова рев турбин - как зашли за тополя вертикально вниз, так и вышли вертикально вверх, будто тросом связанные!... Себя обнаружил сидящим на корточках, обхватившим голову руками, посреди плаца, перед входом в караулку…
Наверно поэтому, теперешние «стрижи», «чижи» и другие труппы напоминают мне балет, а я балет не понимаю. Прилетали к нам осенью прошлого года в Ижевск с показательными выступлениями. Народуууу!!! Город в пробках встал на 4 часа - приехали гости не только с ближней округи, но и из Казани, Самары, Перми, Кирова, Уфы, Е-бурга. Я смотрел с высотки на пируэты «Сушек», а вспоминал «бой» полковника Конюха и думал, может рано бисы списали…
При мне Конюх еще давал показательные выступления над Маркулештами, как всегда захватывающие. А сынок его на АН2, при сильнейшем боковом порывистом южном ветре - передвигаться пешком по аэродрому было сложно- заходил на посадку со стороны обратного старта. С первого захода, с креном градусов более 45 вдоль полосы, метрах в 20 от нее, затем выровнял машину и его сдуло прямо на средину ВПП (Я волей солдатской судьбы оказался на обратном СКП, все видел в «проекции»), и покатил к КДП. В гости прилетел из Одессы к папе-маме, на ноябрьские 1984 года. Че там дальше было, не видел, но говорят, папаша к сыну руку-то приложил. И поделом.
Помню 50-летний юбилей командира полка - реально всем гарнизоном справляли (кроме солдатиков, конечно, я вот со стороны видел, потому наверно и помню нюансы, но рассказывать неловко). Помню коменданта в Москве на вокзале, наглого пацана лет 25, того, что унижал нашего командира - боевого офицера «за неуставные носки» - была такая история. Устрашающее зрелище - в кителе, белой шелковой блузке, портупее, галифе и старательно-старательно отутюженных глянцевых хромовых «ботфортах» - богемный намек на Устав. Кость тонкая, плечи узкие, кожа прозрачная, руки холеные, манеры истеричные и камера для задержанных, с брызгами крови на розовых стенах…


Улетая, немцы взлетели всем полком…

5. Галантность.

Тот вечер был какой-то особенный. Народу на точке осталось мало. Часть нашей дежурной смены запрягли в наряды в гарнизон. Остальные бойцы рассосались по точке. В домике даже повара не было, только дежурный - прапорщик Павленко. Я чем-то был занят на своей позиции, когда по громкой связи услышал голос прапорщика Леонтьева: «Пятьдесят четвертый! Пятьдесят четвертый»!.. Леонтьев искал меня. По громкой зазря орать было не принято, и я, подумав, что что-то случилось побежал в домик. Так и есть, Леонтьев стоял в домике у пульта и продолжал вызывать. «Откуда он взялся, ведь не его смена?»- удивился я. А он, увидев меня, коротко скомандовал: «Зззаводи КРАЗ! В сад поедем». Я вам доложу, заводить КРАЗ непростая история. Надо найти более-менее заряженные аккумуляторы, по сути «одолжить без проса» у кого-нибудь с электростанции, т. к. нормально заряженных, т.е. в рабочем состоянии свободных аккумуляторов, само собой нет. Весу в этих аккумуляторах почти как во мне. Раз «без проса» - на помощь позвать некого. Сам тащи его в одну харю через всю точку. Да еще оглядывайся. Где волоком, где, что-нибудь приспособив - лист железа или еще чего. Не было тележки на точке. Так и корячишь, сначала один, потом второй.
Хуу… Завел! Подъехал к домику. Вышел Леонтьев. Один. С пустой кошелкой-сеткой в руке. «А где остальные? Мы че, на КРАЗе, и с одной кошелкой?» - недоуменно спросил я. Леонтьев Ленинским жестом решительно рубанул воздух ладонью и с видом, не допускающим дискуссий, устремил взор в перед: «П-Поехали!» - Леонтьев немного заикался. Здесь, в кабине выяснилась причина такой решительности - от прапорщика шел запах недавно усугубленного.
Ну что же, поехали. Приехали в сад за Трифанештами, Леонтьев набрал неполную кошелку яблок, и мы поехали обратно на точку. Обратная дорога проходила через Трифанешты, Севирово - ближайшее к нашей точке село, в сторону трассы Бельцы-Флорешты. Проехав после Севирово примерно пару-тройку километров, в конце не крутого, но затяжного подъема, там, где дорога делает изгиб к трассе, догнали идущую в сторону трассы на автобусную остановку одинокую бабку, несущую большую сумку и через плечо два связанных увесистых мешка. Картина душераздирающая! «Бурлаки» Репина отдыхают! Леонтьев решительно стукнул ладонью по моему колену, и я остановил машину. Прапорщик открыл правую дверь кабины и пригласил бабку: «Пппа-пааадвезем!» Пододвинувшись ко мне и освободив место стал ждать, пока бабка заберется в машину. Забираться в КРАЗ-214 даже мне молодому, но коротконогому, было очень непросто - на этих машинах не было ступеньки-петли, которая появилась на КРАЗ-255, а высота ступеньки-площадки больше 80 см. Это как на кухонный рабочий стол забираться. Прапорщик сидел прижавшись ко мне, все время пока бабка самостоятельно загружала мешки и сумку в кабину. Сначала она водрузила сумку на ступень -площадку, затем на четвереньках забралась сама и оттуда поставила сумку в кабину. Затем осторожно сползла на землю и развязав мешки уложила один на площадку, забиралась сама на нее, переложила мешок в кабину под ноги. И снова сползла за последним мешком… Леонтьев все это время молча наблюдал за погрузкой, но не двинул и пальцем, чтобы ей помочь. Почему, не знаю. Мне было крайне неловко наблюдать все происходящее, но я молчал - уж очень решительно был настроен ко мне начальник. Мне и сейчас досадно за ту мою «деликатность».
Наконец погрузка закончилась, и мы поехали. До трассы оставалось километра два с половиной -три. А до поворота на точку метров 400. И когда мы доехали до нашего поворота, прапорщик стукнул мне по колену: «Стой!» И уже обращаясь к бабке: «Нннам на точку!» От удивления я поперхнулся. Я был уверен, что мы везем ее до трассы и даже попытался перечить прапорщику. Но он был непреклонен: «М-м-мы мы торопимся…» Ухх, бабка и не сразу поняла, что происходит, а поняв, люто сверкнула на Леонтьева, открыла дверь, молча сбросила одним махом свои мешки прямо на землю, довольно ловко соскользнула сама, держа сумку и хропнула дверью так, что мы с Леонтьевым, два очкарика, чуть не вылетели с другой стороны кабины…
Я свернул на проселок к точке. Дорога пошла в горку, по заброшенному винограднику. В кабине висело тягостное молчание. Несколько минут спустя, прапорщик задумчиво глядя в сторону, нарушил молчание и силясь произнес: «Па-п-па …» И замолчал, но после паузы снова: «Пааа-п…» И снова замолчал. И наконец сказал: «Паа-пп-ппривязалась на нашу шею...» Удержаться от хохота я не смог. Загоготал, и аж свернул в виноградник, чуть не снеся бетонный пасынок. Ржал не стесняясь, до самой точки: «Не поняла, старая, Вашей галантности, товарищ прапорщик!!» Леонтьев молчал. У ворот точки он вышел из машины и с авоськой яблок пешком пошел домой, в гарнизон.
Уже в темноте я растаскивал тяжеленые аккумуляторы по электростанциям, находясь почему-то в приподнятом настроении.

Командировки


Уже писал - уехать куда-нибудь из гарнизона для солдата счастье, а уехать далеко - счастье в двойне. Оглядываясь назад на свою службу, понимаю, что я, как очень немногие испытывал это чувство многократно. Бл.. , да я оказывается пока служил Стране, ее, ту Страну, четыре раза вдоль и четыре раза поперек проехал, за два года! И это несмотря на «сидячую службу» в наведении авиации. Считаю, повезло.

1. Омск

Погрузка

Первая моя командировка состоялась в июле 1983 года. Везли комплект станции АСПД на ремзавод в Омск. Подготовка к ней началась задолго - привезли на точку бухту стальной проволоки, уложили на старые шины от КРАЗа (сослуживцы их называли скаты) и подожгли. Этот процесс все называли отжигом, но насколько такой «отжиг» эффективен, не знаю. Проволока нужна для растяжек крепления наших станций к ж/д платформам. Перетаскивали электронные блоки, те что получше в рабочие станции, что похуже, в станцию, что шла в ремонт.
И вот одним прекрасным утром поехали во Флорешты на ж/д станцию, почти всей оравой, на КРАЗах, прицепив станцию управления, передающую радиостанцию и одну электростанцию. Процесс погрузки такой габаритной техники очень непрост. И по началу не все шло гладко, особенно плохо удавались растяжки, как раз из той самой отожженной проволоки. Для этого необходимо не только навык, но и сила. Наверно я ковырялся менее расторопно, чем другие. Думается поэтому мой начальник, старлей Кравченко, подошел и сказал: «Садись в КРАЗ, дуй на точку и привези сюда вторую электростанцию!» Это означало, что мне, не имеющему прав на управление грузовиком, в одно лицо, необходимо проехать через все Флорешты, по серьёзной трассе до поворота на Маркулешты, свернуть там направо к точке, на точке опять же в одну харю зацепить на фаркоп электростанцию и вернуться обратно во Флорешты. Ну цеплять дышло на фаркоп КРАЗа в одиночку я уже умел, приспособу сделал - доску нужной длинны. Но одно дело по точке станции таскать, да в колхозный сад сгонзать, другое дело тяжелый прицеп с КРАЗом по городу возить. Только в мае, за полтора месяца до описываемого события, Вася (Васильев) учил меня управляться с КРАЗом: «Брось муфту, да и поехали! Рулем-то не крути пока машина не разгонится, все-равно не повернешь!» Бросить муфту - означало включить сцепление - сленг крутых «тяжеловозов», а руль действительно, поворачивается только на ходу. Короче, на мое замечание по поводу отсутствия прав, Кравченко раздраженно ответил, что де у меня в военном билете записано «водитель-оператор», вот и давай, вези по-быстрому электростанцию! И уже знакомое, про военное время и расстрел. В военном билете, конечно написано… До пришествия в Армию у меня уже были мотоциклетные и легковые права и на удивление приличный опыт вождения легковых автомобилей. Но на КРАЗе в городе… Сначала боролся с неуверенностью, а пригнав электростанцию, да еще установив ее на платформу, пришлось бороться с тем, чтоб не лопнуть от гордости…
Вообще предощущение счастья, мне кажется и есть счастье. С началом подготовки к командировке, я пребывал как раз в таком состоянии. Не испортил радости даже осмотр вагона-теплушки, в которой нам предстояло ехать в Омск. В теплушке - 80-тонном товарном вагоне-пульмане был настил из толстых досок - нары в конце вагона у торцевой стены, по брусу-ограждению в обоих широченных воротных проемах, которые мы назвали коновязью, круглая железная печка без верха, и естественно, без трубы. Из «удобств» дыра в полу посреди вагона. Ни тебе перегородок, ни полноценной печки. Хорошо, что ворота закрывались. Наши начальники тоже оторопели от такого жилья, но ничего предпринимать не стали, отправка была назначена уже на 10 вечера, «не успевали». А старшина Телеба вспомнил о своей поездке вот с таким же караулом, в прошлой части своей жизни, и ободряюще сказал: «Вот мы в Забайкалье в январе в 40-градусные морозы чуть-чуть не сдохли, а вам летом х…я, и так нормально…» Ну да. Начкаром ехал молоденький лейтенант, сынок какого-то липецкого авианачальника, почти мой ровесник. Он даже и не гукнул, как оказалось, зря. А нам, солдатам, гукать не положено.

Это что за остановка?...

Вечером того же дня мы, командированные в караул, остались наедине со своими платформами, техникой и теплушкой на грузовом тупике во Флорештах. Вся компания состояла из четырех солдат и лейтенанта. Стемнело. Подошел маневровый тепловоз, зацепил наши вагоны и мы поехали. Закрыли двери теплушки, устроились на нарах. Под голову почти пустые вещмешки, больше нечего.
Чем отличается пассажирский поезд от товарного стало понятно уже на первых метрах пути. Прока стоишь на полу или ходишь по вагону, ничего особенного, но как только лег… Голова подпрыгивает на вещмешке в такт стукам вагонных колес. Жестко. Непривычно жестко.
Ехали всю ночь, практически не останавливаясь. Нас, по ходу движения несколько раз перецепляли, и мы снова ехали. Колеса стучали в темноте, отдаваясь нервным стуком в голове. А мы ехали и ехали. За эту ночь я просыпался много-много раз. И засыпал снова. Заболела голова от ударов на стыках. Снова просыпался. А поезд все шел и шел.
Сквозь сон сверлила мысль: «Жаль, если вот так проедем Днепр, и я его не увижу». По моим расчетам мы должны были переехать Днепр в районе Днепропетровска. Хотелось обязательно в Днепропетровске! Мои родители на рубеже 40-х - 50-х годов были командированы в Днепропетровск из Ижевска - отец занимался производством первых советских ракет. Прожили они там лет 10, или около того. Моя старшая сестра там же родилась, в Днепропетровске. Всем в нашей семье этот город стал родным, всем, кроме меня. Я никогда не видел ни Днепра, ни Днепропетровска. Само-собой, хотелось увидеть.
Утро наступило тишиной. Когда проснулся, поезд стоял, в вагоне никого не было, одна воротина раскрыта. Оружие - 3 автомата и подсумки с магазинами, лежали рядом со мной. Я понял, что выставили часового, и остальные где-то на улице. И опять мысли: «Где же мы? Проехали Днепр? А может уже и Украину проехали? Долго ехали. Жаль, если так!» Встал, подошел к проему, внизу стояли наши парни, лейтенанта не было. Тихо, солнечно, без ветра. Перед нами два свободных пути. За ними, прямо напротив нас, перрон и одноэтажное, аккуратно оштукатуренное и окрашенное желтым здание вокзала. А на здании надпись «Рыбница»… Рыбница?! Это какая такая Рыбница?!!! Это та Рыбница, что в 40 километрах от Флорешт?! Или еще есть какая-то Рыбница? Это че, мы из Молдавии еще не выехали?!!! Да ну, не может быть! Это где же наш поезд носило всю ночь?! Подошел лейтенант. Купил большой пакет помидор у бабок, торгующих на станции. Подтвердил, что мы еще в Молдавии. «Нифига себе!» - подумал я. И уже в слух: «Нам же в Омск, через полсоюза! Таким-то темпом когда в Омск приедем? По всему получается под Новый Год!» Услышав это уже заволновался, ехавший с нами мл. сержант, таджик, фамилию не помню, а имя - Эли, так он всем представлялся. Его дембель ожидался предстоящей осенью, и в свете последних событий, дембель оказался в опасности! Эли, с крайне озабоченным видом, затараторил: «Эээ, давай уже паэхали, бистро-бистро!» И полез в вагон, видимо тем самым желая ускорить отправку поезда.

Налаженный быт

В первый же день, на очередной остановке посреди поля, мы обнаружили невдалеке, метров в 200 от полотна дороги, копны соломы. Специфика поездки на товарнике в том, что не знаешь, сколько состав простоит и когда он поедет. Но такое счастье, неожиданно подвернувшееся, пропустить не могли. Каждый себе натаскал по несколько больших охапок соломы, чтобы постелить на нары и ехать с комфортом. Нашли на насыпи каких-то железяк и накидали их крест-накрест поверх нашего очага, чтобы можно было на них поставить столовский бачок, используемый в поездке вместо котелка. Топливом было то, что найдем на обочине ж/д насыпи. Открыли первую коробку сухпайка. В нем оказались 2 банки каши с мясом, 2 пачки галетного печенья, никакушного на вкус, 2 железнодорожные упаковочки сахара и пакетик заварки. Еще была банка «Завтрака туриста», отвратительное рыбно-перловое содержимое, которого, нам было известно еще по гражданке и кто-то предложил его сразу «за борт». Не насторожило, что банки какой-то не привычной формы, ну «Завтрак туриста» и «Завтрак туриста». Но нашлись здравые голоса и приняли решение швырять «Завтрак туриста» не за борт, а в угол под нары. При такой скорости продвижения к Омску была вероятность, что еда закончится еще до Урала. Короче, оставляли «Завтрак туриста» на черный день. Помидоры, что прикупил в Рыбнице лейтенант, оказались очень кстати. Еще мы надыбали у местных жителей луку, перца и подсолнечного масла и у нас получался роскошный салат. Ехать по благословенным местам Молдавии и Украины в июле и не наслаждаться хавчиком - тогда мы считали, что это преступление, замешанное на лени и неспособности общаться с местным населением, поголовно лояльным к своим солдатам. Забегая вперед, скажу, что всю поездку мы были обеспечены необходимым. Иногда, втихую, даже недорогим винцом, от винных экспедиторов в соседних эшелонах.
Товарный состав трогается рывком. Наверно все слышали, как прокатывается по составу стук вагонных сцепок от электровоза к хвосту, по принципу домино. Когда ты находишься в таком составе, главное успеть за что-нибудь схватиться, чтобы не упасть. Пока до тебя докатывается удар, проходит примерно от одной до трех-четырех секунд, и чем вагон дальше от головы состава, тем сильнее рывок. Огонь в очаге разводили и разогревали кашу из банок сухпайка только во время стоянки. Так вот, эту кашу в бачке тоже приходилось держать, и еще 2 ведра с водой, других емкостей не было. И того, кто держит бачок, тоже надо держать. Неоднократно каша улетала через весь вагон, и вода, тяжело и с риском добываемая, разливалась по полу. Благо, очаг был наглухо приколочен к полу. Фокус, еще, в том, что на любой товарной станции таких составов, как наш, несколько и какой из них начал трогаться в настоящий момент не понятно, пока не дернет. Поэтому мы хватали вещи, ведра и друг друга каждый раз, заслышав раскатистый звук трогающегося товарняка.
А радостно натасканная нами солома, из огромного стога, к следующему утру спрессовалась в тончайшую и бесполезную подстилку. Голову как отбивало об доски настила в первую ночь, так отбивало и во вторую, и в третью, и… до самого Омска.

Шикарно ! У вас явно писательский талант присутствует ! Вспомнил свою срочную, правда я служил в других войсках, в другое время, да и уже другой стране... Жду продолжения с нетерпением.

Свои

Наша поездка продолжилась по Украине. Стояла отличная теплая погода, все время днем под 30 градусов. Днепропетровска я так и не видел, зато увидел много другого. Однажды, ранним утром, часов в 5, наш эшелон остановился в каком-то небольшом поселке в пригородах Харькова. Открыли проем и обнаружили, что проем нашей теплушки стоит аккурат над деревянным настилом - пешеходной дорожкой через пути. Наш путь первый, и прямо перед вагоном небольшая асфальтированная площадь с большим одноэтажным зданием, отгороженная от путей и от нас аккуратным краснокирпичным забором с широким проемом для выхода на этот самый переход. Так вот, по этому переходу, где-то с 6 часов утра, засновали местные жители с ведрами яблок и слив, с бидонами молока, сметаны, творога. В основном бабки и дедки. В глазах у них азарт и возбуждение, как у рыбака, когда он удочку забрасывает. На местную ж/д станцию торговать прорываются и требуют: «Это как вас угораздило поезд посреди дороги поставить! Убирайте давайте! Не видите - людям мешаете!» У нас, понимаешь, караул, автоматы со штыками, боевая техника на платформах! А они плевать хотели, лезут под вагон на четвереньках с ведрами и бидонами! Старые! Мы попытались навести порядок по Уставу, но в ответ получили от пожилой тетки: «Ты что, Милок, хочешь заставить меня вокруг состава бегать с яблоками? Ты в своем уме? Я пока полтора километра туда, полтора обратно, уже вся торговля закончится!» и чертыхаясь полезла под вагон…
Местные жители весь день сновали под нашим вагоном и ворчали, что мы поезд не в том месте поставили. Мы же молча прохаживались возле платформ с техникой и делали вид, что теплушка над переходом к нам отношения не имеет.
Часов в пять вечера из-под вагона вылезла та самая тетка с теми же ведрами яблок, поглядела на нас и сказала: «Вы уж, солдатики, простите, разгорячилась чего-то зря, вот яблоки хоть заберите, ничего не продала, так хоть вы поешьте, небось не сладко вам тут». Сказать, что я чуть не разрыдался, было бы преувеличением, но стало жалко ее. Мы с благодарностью приняли яблоки, высыпав оба ведра прямо на нары. Потом, еще кто-то сливами угостил, потом сметаной, творогом… Лейтенант вынужден был пресечь это «мародерство», объяснив требованиями безопасности.
Часам к семи, на опустевшей было площади, что раскинулась перед нами, под сенью высоких пирамидальных тополей стала собираться молодежь. Оказалось, что здание на площади - местный клуб и сегодня предполагались танцы. Я с интересом наблюдал за происходящим прямо с высоты вагона, поверх забора и сквозь растущих вдоль него редких абрикосов. Музыка играла внутри и не мешала слышать разговоры молодежи возле здания. Подавляющее большинство присутствующих, естественно прибыли пешком, но была и местная «крутизна», приехавшие на мотороллере, на мотоцикле Восход, и даже на Яве. Молодежь весело общалась между собой, активно обсуждая технику. Кто-то приехал на видавшем виды Москвиче, его встретили шумным приветствием и шутками в адрес «тачанки». Во всей этой компании было много девчонок, и местные мальчишки относились к ним, как к ровне и уважительно называли девчатами. А девчонки голосисто подтрунивали над «ребятами», но очень по-доброму, участвуя в обсуждении достоинств и недостатков «железных коней» с женской, конечно же, точки зрения. «Южный» говорок. Я наблюдал со стороны за этими отношениями с какой-то безотчетной радостью и умилением. Во-первых, я прикоснулся гражданской жизни, так милой мне тогда! Во-вторых, передо мной разворачивалась идиллическая, в моем тогдашнем понимании, картина отношений между молодыми людьми. (У меня на родине это бы выглядело примерно так - часам к 11 вечера, т.е. к закрытию клуба, большинство парней успело бы накушаться, раза три устроить драку, пару раз приезжала б милиция, а девчонок, в лучшем случае, называли бабами. Абсолютно исключалось коллективное общение между парнями и девчонками - парни с парнями, девчонки с девчонками и никак иначе, настороженно, как будто ожидая подвоха.)
В общем, все сложилось, в солдатском конечно разумении: яблоки, сливы, сметана, теплый тихий вечер, приятная молодежь. В 10 вечера танцы закончились, все тихо «рассосались». А у меня осталось «возвышенное», конечно, слегка грустное настроение.
Наш поезд пошел минут через 15 после закрытия клуба. Не испортило настроение и наша стоянка на огромной товарной станции в Харькове. Пошел дождь. Нас нескончаемо дергали туда-сюда, возили малым ходом по путям, и не успел поезд остановиться, а мы открыть дверь, из темноты как черт из табакерки появился проверяющий - комендант станции Харьков, и жестко указал, что мы де нерасторопно выставляем караул. Лично мне было не до него, я находился под впечатлением прошедшего дня и витал в грезах о своей будущей счастливой гражданской жизни. Еще через час наш поезд пошел дальше в темноту на восток...
Утро. Прохладно. Поезд остановился. Снаружи слышны отдаленные звуки деревенской жизни - кукареканье, мычание, звуки трактора. Открыли дверь. Россия. Уже десять километров как.
Пасмурно. Серое небо. Перед нами снова площадь. Только обнесена серым бетонным забором. Мокрый жирный чернозем после дождя. Магазин из бетонных плит с синими оконными переплетами, синими решетками окон и синей же дверью, справа штабели бетонных плит, слева кучи свежераспиленных досок. Перед магазином огромная лужа. Почти вся площадь - лужа, местами присыпанная опилом и обрезками досок. В луже гуси, трактор ЮМЗ с желтой кабиной и мужик в серой телогрейке ползет на четвереньках от трактора к магазину. Тяжело ему. Ну совсем плохо… Тот же говорок. Те же люди, только живут по другую сторону «границы».
От контраста с вчерашним у меня шок. Лейтенант тоже замер в задумчивом созерцании. Сразу вспомнилось родное Предуралье. В голове всплывает тяжелая мысль: «За что-же нас так? Ужель совсем ОНИ свой, Русский народ не любят?..»
Спустя годы осознал, что все ОНИ с 17-го года - данайцы, и мы никогда не были им «своими».

Леса…

Находясь в «крепком армейском коллективе» многие мальчишки склонны идеализировать то, что происходило с ними до службы. Родные места кажутся милей, люди добрей, прошлое значимым. Поговорка «каждый кулик свое болото хвалит» в нашем солдатском коллективе воплощалась почти буквально. У большинства было свое лучшее место на Земле и место это - его малая родина. Естественно, на этой почве, в беседах возникали споры. Иногда конструктивные дискуссии, но чаще, к сожалению, пустые горячечные перепалки. Еще когда мы ехали по Украине, Эли посетовал на однообразие пейзажей. Понятно, в основном плоская равнина, и видно только ближайшие к вагону заборы, дома и деревья. Однообразно и скучно. Вот у него на Родине красиво! Я оптимистично ответил, что ему повезло, он едет с «экскурсией» через всю страну и увидит Молдавию, Украину и Россию, русские леса, уральские горы и реки Днепр, Дон, Волгу, Урал, Иртыш. И в ответ получил: «Самий-самий карасивий лэс Таджикстан! Уралский гори старый, низкий, холмы, один слова! Настоящий гори толко Таджикстан!» Ну скажем, про старый, низкий, разрушенный временем Урал я тоже в школьном учебнике читал. Оно конечно, в сравнении с Памиром, безусловно. Но про леса..., я бы поостерегся. Не видел Эли пока лес!..
По России поезд пошел быстрей, станции реже, пути прямее. При невыносимой жаре днем, ночью на ходу из дырявого вагона выдувало все тепло и становилось жутко холодно. Не до сна. Пока ползли по Украине такого не было - и поезд не разу по-настоящему не разогнался, да и климат поровнее - контраст температур ночью и днем меньше. Но как только поезд вставал, снова становилось совсем не так холодно и можно было вполне поспать.
Заехали в Пензенскую область, стали попадать перелески. Проехали Пензу поздно вечером. Расположились на нарах, вроде можно было поспать, остановок не предвиделось. И вдруг поезд замедлился и встал. Очередь на пост была Эли. Слышу - Эли встал, оттолкнул ворота, громко зевнул и пошел одевать «сбрую» - ремень с подсумком. Секундная тишина. И вдруг беготня, лязг затворной рамы и сдавленный шепот: «Сэргей, Сэргэй, не спи!» Когда я услышал лязг автомата в темноте, а потом свое имя шепотом, то был готов запрыгнуть под нары с перепугу. Хуххх, чурка нэрусский.
Оказалось, что поезд остановился на полустанке, а в пятнадцати метрах от ж/д полотна лес. Ни одного фонаря не видно. Темень несусветная, звезды яркие, луны нет. Лес на фоне более светлого неба кажется темной, чуть колышущейся массой. Тишина. Из леса доносятся звуки птиц и другой лесной живности. Жуткий «хохот» перемежается уханьем и «мяуканьем», вой и стоны, щелчки и свист, приправленные стрекотом кузнечиков и писком гнуса. Типичный летний лес в только-что наступившей темноте. Для меня это знакомо и почти родное. (Часам к трем ночи в лесу постепенно все стихает и наступает полная тишина. Жутковатая тишина.)
Я встал, увидел, что Эли сидит на скамейке - брусе поперек всего вагона, прижавшись спиной к стене, наставив автомат на лес. Сказал ему: «Не ссы. Это лес. Просто русский лес». Поставил его автомат на предохранитель, не разряжая, чтобы не шуметь и не искать улетевший патрон, и сел рядом. Эли с настойчивой периодичностью полушепотом причитал: «Сэргей, не спи! Я твой смена стоять буду, а ты будешь спать!» Я и не спал. Было жалко Эли, да и «стремно» спать при таком «шухере», не дай бог пальнет!
Комары начали нас жрать живьем. В лесу всегда так бывает, с наступлением вечера у них самый жор, почти полностью прекращающийся после часа ночи. Нас просто зажрали. Для того, чтобы подбодрить Эли и побороться с комарами, я спрыгнул из вагона и пошел в лес (типа смотри - я не боюсь, и ты не бойся), наломал небольшой веник и вернулся. Все время пока я ходил вдоль кустов, из вагона доносились сдавленные «позывные» Эли: «Сэргей, Сэргей!» Вернувшись, половину веника отдал Эли, и сказал, что надо отмахиваться от «вампиров», чтобы не кусали. Блин, лучше бы не говорил…
С тех пор я стал для него авторитетом не только в географии.

... И горы

Через пару дней произошло еще одно событие в таком же духе. Днем ворота вагона не закрывали в т.ч. и на ходу. Погода жара, вокруг масса интересного. В проеме горизонтальный брус на высоте примерно метра. Мы привыкли, и без опасения наваливались на этот брус на ходу, рассматривая проезжающую мимо нас действительность.
Утро, часов 10-11. Поезд идет, ворота открыты. Я сплю на нарах. И вдруг испуганный вскрик того же Эли: «Сэргей!!!» Я в слух раздраженно: «Какого х…! Дайте поспать!» И снова: «Сэргей, Сэргей, смотри!» Я конечно встал. Что там такое? Подошел к воротам… и мертвой хваткой схватился за брус. Вагон шел над пропастью по виадуку. Раскачивался на высоте метров 400, не меньше. Высоковольтные столбы внизу казались игрушками. Под нами была, огромных размеров, горная долина. На виадуке нет ограждения, какое обычно бывает на ж/д мостах и от этого эффект просто жуткий. Короче говоря, из вагона кажется, что поезд просто висит в воздухе! От страха и неожиданности у меня втянулось все, что только могло втянуться, а остальное опустилось. Но я же «герой», уже два дня как! Я не мог разочаровать своих спутников, особенно Эли! Продолжая держаться мертвой хваткой за брус и не оглядываясь, сказал: «Эли, а ты говорил, Урал - не горы!» Эли умоляюще: «Горы, горы! Сэргей, не стой там, уходи, уходи!» Очень кстати! Да вот брус отпустить не могу, страшно. Еле пересилил себя. С деланной беспечностью я подошел к своим спутникам. Все сидели в глубине вагона и вытягивали шеи, чтобы поглядеть - что там снаружи? Сел рядом и почувствовал, что ноги подрагивают.
Проехав это «страшное место», через пару часов или чуть более остановились на небольшой станции. Надолго или нет, не знали. Метрах в двухстах увидели колодец, командировали Эли с ведром, как самого здорового. Эли добежал до колодца и уже набрал воды, как наш поезд дернулся и пошел. Эли все видел и рванул к поезду с полным ведром. Казалось, что Эли успеет, поезд шел в гору и разгонялся медленно. Но Эли бежал тоже в гору. Мы кричали: «Бросай ведро!» Но он не бросал, пока были силы. Бросил в последний момент. Но поезд не догнал. Думаю, если бежал бы сразу без ведра, все-равно бы не догнал, далеко было. Поезд довольно медленно шел в гору по радиусу, как бы вокруг этой станции и мы долго видели Эли, а лейтенант успел прокричать, как действовать Эли дальше.
Вечером следующего дня, на какой-то крупной станции, Эли привел комендант этой станции. Оказалось, начальник той станции, где отстал Эли, посадил его в проходящий пригородный поезд, Дальние там не останавливались. Доехал до первой более-менее крупной станции, там его встретили станционные работники и посадили в дальний поезд. Он быстро нас обогнал и уже на крупной станции (по-моему, это был Златоуст) его встретил комендант станции и когда наш эшелон тоже прибыл туда, привел его к нам. Все закончилось хорошо. Интересно и то, что все попутчики в поездах считали своим долгом накормить этого русского солдата. Как сказал Эли, в поездах его постоянно кормили соседи, на станциях железнодорожники, и даже в комендатуре комендант.

Завтрак туриста


Наконец прибыли в Омск. Станция Омск-Московская. Название этой станции я услышал примерно за полгода до того, как пошел в Армию. В марте 1982 года. Из Ижевска, с завода, на котором я работал, был отправлен груз. В Армии существуют специальные подразделения, которые занимаются охраной грузов на транспорте. На железной дороге караулы похожи на то, что представляли собой и мы в этой поездке, только в бытовом плане получше оснащены, да и опыта побольше, чем у нас. Все-таки это их служба. Вот с таким караулом и был отправлен тот груз. На станции Омск-Московская весь караул был кем-то расстрелян прямо в теплушке. Пропала часть оружия караула. Груз не тронули. На заводе следственные органы трясли всех, кто хоть как-то был причастен к производству и отправке груза. Весь завод гудел, происшествие обсуждалось в каждом углу. Естественно и я был в курсе подробностей. Тогда преступление так и не раскрыли. (Кстати, примерно пару-тройку месяцев назад, случайно, по телевизору увидел передачу, посвященную расследованию этого убийства. Раскрыли преступление многие годы спустя. Оказывается, убийцей был одиночка, планирующий нападение на инкассаторскую машину и ему нужен был автомат. Парни его в теплушку сами пустили! Вроде в карты поиграть!)
И вот я на этой же станции и в такой же роли - караульный. Год спустя. Я и не представлял, что так может совпасть. Само-собой, нашим парням рассказал эту историю, когда мы прибыли на эту станцию и услышали ее название. Парни ничего не ответили. Промолчали. Не поверили. Подумали, что я это им «втираю», жути нагоняю для повышения бдительности.
И вот, в этот момент появляется у вагона какой-то, на мой взгляд, крайне неприятный тип! Лето, а он в плаще, застегнут на все пуговицы, в кепке, все старое, но чистое. Старомодный, но опрятный. Видно - скупердяй. На нем написано, что людей не любит, общается с ними только если выгода светит. Почему-то всплыло в памяти слово «кулак». Нарисовался в проеме и говорит: «Завтрак туриста есть? Куплю по 50 копеек». Кто-то из наших подскочил и радостно заорал: «есть, есть, банок 60 есть!» Радовался, что так удачно можно избавиться от дерьма… 50 копеек?!!! Да он в любом магазине по 12 копеек! Я насторожился. Насторожился, наверное, потому что уже был настороже. В голове засела мысль - поди вот так же - залезли под видом тушенкой разжиться и укокошили… Я грубо попросил его проваливать и сказал, что такой завтрак туриста самим нужен (или что-то в этом роде, волновался, деталей не помню). Тип пытался настаивать, увидев, что мои спутники со мной не согласны, и отвалил не сразу. Пришлось настаивать.
Каждый из моих спутников пытался указать мне на «неполное соответствие». (Салага, какого х.. раскомандовался, с товарищами советоваться надо, сам жри теперь это г..но). Только лейтенант молчал. Я оправдываясь залез в угол под нары, нашел банку «Завтрака туриста» и вскрыл ее штык-ножом. В банке оказалась… великолепная ветчина! Мне и не доводилось раньше пробовать такой деликатес! Нифига себе, Завтрак туриста! Я чуть не лопнул от гордости, ожидая признания и извинений. Наивный! Тут же получил: «Ты че гад, раньше молчал! Щас отдали бы этому х..! А на обратном пути лапу сосали!» - набросились на меня сотоварищи. Как-то ловко у них получилось.
Ну вот, наши вагоны прицепили к маневровому тепловозу, и мы медленно вплыли на территорию ремонтной базы. Все, приехали.

Русская женщина

Условия жизни на базе оказались не самые удобные, даже постираться не было ни возможности, ни времени. Вечером ходил в самоволку, на центральный телеграф. Пешком от рембазы недалеко. Звонил домой, родителям. Единственный раз удалось услышать родные голоса за все 2 года с лишком. Испытал смешанные чувства сильного волнения и тоски. Сдав технику, мы поспешили обратно, в Маркулешты. Скорее в Молдавию, пока в вещмешках еще есть остатки сухпайка! Лейтенант купил билеты в воинской кассе и сразу на перрон.
Подошел поезд Новосибирск-Одесса. Из него высадилось много пассажиров и мы, протягивая билеты проводнице, попытались сесть в поезд. Не тут-то было! Проводница, тетка лет сорока, в общем-то обычного вида, увидев нас вскочила на нижнюю ступеньку вагона и загородив собой проход, визгливо прокричала: «Пусть все проходят, а солдат не пущу!!!» Мы оторопели от такого приема. Я успел отвыкнуть от сурового сибирского отношения к солдатам. В ответ мы попросили прекратить произвол, тряся перед ней своими билетами, все-таки думая, что это просто неудачная шутка. Но она и не собиралась шутить! Стоим перед ней, с оружием в чехлах, с вещмешками и баулами, пытаемся угрожать жалобой начальнику поезда. А она нам: «Вы тут мне весь вагон облюете, начальник поезда убирать будет? К женщинам начнете приставать, он, от вас их отбивать будет?» Жуть, одним словом. Лейтенант сказал, что она нас с кем-то путает, что мы «государевы» люди, тем более «при исполнении»! А она плевать на нас хотела и излучала полную уверенность в своей правоте.
Проводница продолжала возвышаться над нами на ступеньке, потихоньку пропуская гражданских пассажиров и требуя, чтобы мы отошли. Офицера пущу, а солдаты пусть от вагона подальше отойдут! И лейтенант, услышав это заявление, и поняв, что дело приобретает нешуточный оборот, проявил себя настоящим командиром и мужиком. Со словами: «Мы тут все, солдаты, - сгреб проводницу в охапку, затащил ее в глубь тамбура, к противоположной двери и скомандовал нам - В вагон!» Признаюсь, мне было радостно за командира. Тетка тоже не особо трепыхалась, почувствовав мужскую силу. Она была удивлена и деморализована натиском. Что-то еще кричала вдогонку про блевотину и сортир…
Поезд, слава богу тронулся. Вагон плацкартный. Мы расположились в третьем купе от проводницы и одно место в следующем купе. Проводница пошла собирать билеты и плату за постель. Дошла до нас, и в этот момент поезд остановился снова. Прошло-то минут через пять после отправления с вокзала. Тишина в вагоне. Справа и слева от нашего поезда стояли товарные вагоны, видимо товарная станция. Проводница, излучая возмущение, присела с краю на полку, развернула «кассу» - сумку с ячейками для билетов, забрала билеты и сказала: «Постельное белье только офицеру. Загадите!» Мы ничего не успели ответить. За окнами поезда раздался звук трогающегося товарняка… Мы впятером, одновременно, без команды, молча, резким движением вцепились руками за столик в купе. И офицер тоже. Рефлекс, бл…!
Проводница округлила глаза, молча переглянулась с пассажирами, сидящими на боковушках - те тоже замерли в недоумении, пристально разглядывая нас. Они, конечно, не заметили связь между звуками за окнами вагона и нашим «хватом» стола. Странные ребята, мягко говоря, да еще с автоматами… Снова пристально поглядев на нас, после паузы, проводница добавила: «Стаканов тоже не дам!» - и пошла дальше в вагон.
Вечером лейтенант распределил ночное дежурство - все-таки в рундуках автоматы, вагон плацкартный. Мы, без каких-либо сомнений в правоте лейтенанта, приняли его решение. В эту ночь первым был я, вторым лейтенант (дабы проконтролировать дежурство), третьим - не помню кто. Погасили свет, пассажиры затихли. Прошел примерно час. Я сидел на нижней полке и смотрел в темное окно, где изредка проплывали огоньки. Конечно, думал о родных, перебирая в памяти телефонный разговор. Еще думал о том, какая огромная разница - езда на пассажирском поезде и на товарном. На пассажирском, не видно и сотой части той жизни за окнами, что обнаруживаешь, проезжая на товарнике. Вспомнил рассказы о Максиме Горьком, который пешком путешествовал по стране…
Проводница прошла по вагону туда- сюда, обходя владения. Потом подошла ко мне и требовательно скомандовала: «Че не спишь? А ну спать!» Пришлось сказать, что мне приказано охранять наше подразделение и спать я лягу через полтора часа, не раньше, когда меня сменит другой. Проводница от услышанного пришла в ступор. По соображав, спросила: «Не надо ничего охранять. Ты спи, я тут всех охраняю …» Я возразил, что мы едем караулом, с оружием, и нам положено нести дежурство. «Во как!.. А я думала, что ты притаился, чтоб обокрасть кого-нибудь, - призналась она, - Ну раз положено… сиди уж, чего там!»
Утро началось с чая, печенья и конфет. Тетку будто подменили. Она пыталась нас угостить чем только могла, Щебетала про то, что не знала, что солдаты могут быть такими, как мы - даже в вагоне службу несут, бедные! С той же энергией, с которой она не пускала нас в вагон, стала нас жалеть и пытаться подсластить наш быт. Пожаловалась, что в предыдущем рейсе в ее вагоне ехали солдаты (дембеля конечно), все время пили, орали пахабные песни, все облевали - и проходы, и постели, и туалеты с тамбурами и даже переходные площадки. А когда она требовала порядка, они лапали ее своими ручищами и не только ее, приставали ко всем женщинам! Курили прямо в вагоне! Никому не давали спать! Засранцы, сволочи и гады! Вот… Думала, что все солдаты такие...
Все два дня, пока ехали, проводница покупала фрукты на остановках, мыла и приносила к нам в купе.
Когда мы сходили с этого поезда на какой-то остановке, не доезжая Одессы, чтобы пересесть на поезд до Маркулешт, проводница вытащила два ведра слив и пересыпав в пакеты вручила нам. Лейтенант пытался отказаться от подарка, на что проводница сказала: «А ты и так обойдешься, а эти, если сами не съедят, друзей своих угостят. Не сладко им у тебя, наверно…» Лейтенант лениво оправдывался, но она его уже не слушала, навьючивая на нас наши вещмешки со сливами. Типичная русская женщина.

2. Иваново

Эта командировка, случившаяся в начале июня 1984, запомнилась меньше. Ехал я уже подготовленным - припас брезентовую штору и использовал ее как гамак, башкой по нарам, больше не колотил. Быт был привычный, теплушка оснащенней, с перегородкой, и печка с трубой. Дорога до Иваново совсем не запомнилась. Помню, всю дорогу грозили ураганом и где-то во Владимирской области с водонапорной башни плиту бетонную сдуло. (Вспоминаю это всякий раз, когда сейчас рассказывают про современные «аномалии» климата) Но мы к счастью никакого урагана не застали. Зато Иваново и возвращение в Маркулешты остались в памяти.
Зависть
Жили в Иваново на аэродроме, где тогда дислоцировались два военно-транспортных полка, Один полк был оснащен новейшими Ил 76, второй гигантами Ан-22. Как говорили, полк Ан-22 выполнял задачи по всему миру. Солдатская казарма полка просторная, кроватей много, а людей почти никого, все летали. В экипажи этих машин входили стрелки - солдаты срочники. Ох, тайно, в душе я поначалу позавидовал этим солдатам-стрелкам. Но потом вспомнил про свою точку в Маркулештах, несколько ночей проспав в пустой неуютной казарме-зале и зависть прошла. Да и старшина в полку гордый оказался, на хромой кобыле, как говориться, не подъедешь. Чужое все.
Зато столовая у них правильная. У нас, в Маркулах, как в подавляющем большинстве частей Советской Армии, солдатская столовая была оснащена тюремной мебелью - лавки пятиместные, десятиместные столы, подстолье с крючками для шапок. Сервировка тоже тюремная - бачки и черпаки грубого литья вместо кастрюль, судков и половников, вместо тарелок «собачьи» миски (глубокие алюминиевые миски из которых удобно есть собаке, окуная туда морду). Мяса, даже в переработанном виде (фарш, котлеты и т.п.) в нашей солдатской столовой не подавали, только куски сала в супе, что, впрочем, не мешало нашему старшине называть это мясом. И главное запах! (Для меня важны запахи. Я их чувствую, к сожалению. Запах солдатской столовой одна из немногих неприятностей в моей службе в Армии.) Солдатская же столовая в Ивановском полку была оснащена квадратными 4-х местными столами, стульями, фаянсовыми тарелками - суповыми и мелкими, и даже бумажными салфетками! На обед обычны котлеты, гуляш, бефстроганов, тефтели. Чай, компоты и даже кофе в стаканах. С нами роднило только наличие алюминиевых приборов, но это, в то время, было нормой в любой гражданской столовке.
На улицах Иваново и в общественном транспорте бросалось в глаза, что женщин в разы больше, чем мужиков. Бедные бабы.
А вот дорога обратно, в Молдавию, запомнилась. Было от чего.


Москва


Старший лейтенант Александр Кравченко, начальник нашей группы АСУ, (он же был у нас начальником караула в этой поездке), очень торопился на сессию - учился заочно в Бельцком Госуниверситете на географическом ф-те. Сначала старлей нашел на аэродроме своего кореша по училищу. Тот летел в составе экипажа на АН-12 в Одессу. Договорился. В последний момент оказалось, что самолет летит с Афганистана, а на борту груз 200… Кравченко, на наше счастье, отказался от перелета. Ехали поездом, с пересадками. Первая в Москве! Поезд из Иваново на Ярославский вокзал Москвы приходил за час с лишним до открытия метро. Нам, само собой, надо на Киевский. Метро ждать не стали (на сессию ведь торопились). Подались на стоянку такси. Стоянка перед вокзалом на Комсомольской, возле павильона метро. Народу!!! Как в Москве! Очередь часа на три. На счастье, нас заметил диспетчер, который руководил посадкой в такси, размахивая полосатой палкой и подавая зычные команды. Увидев нас в форме и с оружием в очереди, скомандовал: «Так, внимание, все отходим в сторону! На посадку проходит патруль!» Заметив, что мы в замешательстве, он подошел к нам и взяв Кравченко под локоть повел к зоне посадки, по пути раздавая громкие комментарии: «Товарищи! Внимание! Военному патрулю посадка вне очереди!» Патрулем он назвал нас. В очереди никто даже не сомневался в правоте действий диспетчера, наоборот раздавались одобрительные возгласы. Лично мне было очень неловко, но и очень приятно. С трудом сели в Волгу и полетели по утренней Москве. Стены домов Садового кольца, подсвеченные восходом, характерные силуэты Московских высоток на фоне утреннего неба, на еще пустынных проспектах поливальные машины, свежесть утра струей влетает в открытое окно машины. Как в хорошем кино о Москве. Я помню, что невольно в голове возникали образы из известных и любимых мной, фильмов и песен: утро красит нежным светом стены древнего кремля, а я иду, шагаю по Москве… Доехали до Киевского вокзала, купили билеты, времени до поезда целый день. Пошли в комендатуру, с трудом, но сдали оружие и вещи, заперев их во временно пустующей арестантской камере и отправились на Красную площадь. На Красной площади, еще до Армии, я бывал не один десяток раз, но остальные наши там не были и понятное дело, мы все вместе туда и поперлись. Выходили на площадь по улице 25 Октября. (Сейчас ее переименовали, новое название не помню, какое-то никакое. Там все, похоже, переименовали. Болеют наверно.) Мне всегда казалось, что отсюда Красная площадь выглядит наиболее характерно. Но выход на саму площадь был закрыт, а к Собору и Спасской башне можно было пройти вдоль ГУМа. Ну мы и пошли. Только повернули за угол, навстречу генерал авиации. Мы откозыряли, он тоже. За ним второй генерал, мы откозыряли, он тоже. За ним третий, четвертый…. Десятый… Двадцатый… Мы шли вдоль ГУМа, а навстречу нам шел непрерывный поток авиационных и не только генералов. Кто поодиночке, кто вдвоем, кто группой. Все с лампасами на штанах, большими звездами на погонах. Раньше, живьем я и одного генерала не видел, а тут толпы! ГУМ казался бесконечным, поток генералов тоже. Мы непрерывно козыряли и козыряли. Ситуация складывалась неловкая, если не сказать дурацкая. Кто-то из генералов показывал нам, что не обязательно отдавать честь, кто-то улыбался и разводил руками, мол да, неловкая ситуация. Наконец, ГУМ закончился, площадь пошла на спуск и стало видно, что эта армия генералов начинается от гостиницы Россия. Но на наше счастье, ограждение площади закончилось и можно было повернуть в сторону Спасской башни. Так мы и сделали. Сфотографировались на площади «Сменой 8М», прошли вокруг собора, который всем знаком, как храм Василия Блаженного, на лобном месте потоптались. А мне почему-то вспомнился из школы Салтыков-Щедрин со сказкой про мужика и двух генералов (не любил я в школе литературу, но память часто подбрасывает сюжеты оттуда). И еще мысль: «А нафига их столько, генералов-то? Видать Стране они нужны …»

Возвращение

В этой поездке мы возвращались с комфортом, в купейных вагонах, не было других мест. Как Кравченко не разорился?! Поэтому и караулить себя не пришлось, ночами спокойно спали. В Бельцах пересели на дизель, на платформе в Маркулештах оказия подвернулась, грузовик в гарнизон. Но был уже довольно поздний вечер, столовка на клюшке. Все голодные. Старлей из жалости потащил нас к себе домой. Жил он в двухэтажном доме, что стояли вдоль главной улицы Лунги, на первом этаже. Жена его ждала, настряпала пельменей. Встретила нас его жена очень приветливо, радушно. Ходили по его небольшой двухкомнатной квартире босиком, засунув свои вонючие портянки поглубже в сапоги, ждали пока стол накроет. Стол накрыли по-праздничному, и мы, три солдата-срочника, сожрали, похоже, у них все пельмени. Стыдно и неловко до сих пор.
Утром был на точке.

Кто в Армии служил, тот в цирке не смеется..

1. Броня крепка…

Вообще-то, все познается в сравнении. И я уже пожалел, что в самом начале, хотя-бы немного, не рассказал о начале моей службы в Красноярске. Тогда бы стал понятней мой поросячий восторг от Маркулешт. И так...
Первое, что я увидел в Армии, въехав на территорию учебки в Красноярске - красочный транспарант-картину, изготовленный художником-самоучкой: «Повторяй смело подвиг Гастелло!!!»
«Нихрена себе, это я куда попал, - подумал я - в летное училище, что ли?!!»
Оказалось, в ШМАС, с ежедневными вечерними и утренними часовыми «полетами» на «взлетной полосе». Было это 17 октября 1982 года.
11 ноября, часов в 7 вечера роту построили по тревоге. Первым из начальников в казарму прибежал старшина роты - прапорщик, уже слегка подшофе (кстати молдаванин, везло мне на молдаван в Армии). Построил нашу недоформированную роту - 100 молодых курсантов, с еще не пришитыми погонами и сказал: «Так!.. Умер товарищ Брежнев, присягу будем принимать в поле, непосредственно перед боем!!!»
«Нихрена себе, это я опять куда попал, - подумал я - на войну, что ли?!!»
Нам, еще беспогонникам, выдали автоматы (без всяких формальностей), подсумки, противогазы, ящики с цинками, ящик с пистолетами, ящик с гранатами, повесили радиостанцию на спину самого здорового курсанта и выгнали в открытое поле в темноту, за аэродром, что был на окраине Красноярска. Не только нас. Почти весь военный Красноярск в одно место. В эти дни в Красноярской степи был жуткий сухой холод с ветром. Мы стояли построенные колоннами, мимо нас сновали БТР, БМП, другие колонны пеших солдат. Время шло. Война все не начиналась. К утру вернулись в казарму, к счастью, так и не дождавшись обещанного старшиной боя. Но еще два дня спали не раздеваясь, с автоматами и даже в столовой во время еды автоматы держали между колен.
Присягу принимали спустя недели три, на плацу ШМАСа.
С декабря началась учеба. Сидели в классах, расположенных в «циклах» (учебные корпуса по-армейски) по 4 часа до обеда и 4 после обеда и писали лекции. Да-да, лекции. Например, по электронике. Помню, однажды командир посадил меня на место преподавателя, дал в руки конспект и велел надиктовывать взводу тему - «триггер в ждущем режиме»… И тут я узнал, что среди моих сослуживцев - курсантов ШМАСА были такие, кто делал по три ошибки в словах диод и триод, и не успевали записать ничего, кроме названия темы. А по субботам занятия были только до обеда, но проходили с надетыми на голову противогазами. Уверен, многим противогазы совсем не мешали усваивать учебный материал.
Апофеозом стал случай в марте, когда в учебке мы прослужили уже полгода. Наша рота, примерно 130 курсантов, шла из того самого цикла на обед в столовую. Роту строили по росту: первый взвод самые высокие, коротышки в хвосте - мой, 4-й взвод. Вел роту сержант Богуш. Дорога уже до боли знакомая. Рота подошла к т-образному перекрестку - налево в столовую, направо забор -тупик в 150 метрах, впереди аккуратный, по-армейски ухоженный сугроб. Должна была последовать команда - правое плечо вперед, но Богуш замешкался, отчитывая кого-то в арьергарде. Команды не последовало… Треть курсантов первого взвода повернули налево, к столовой не дожидаясь команды, еще примерно треть строевым шагом поперли не сворачивая вперед, в сугробы. Но самое удивительное, что остальные повернули направо, к забору в тупик…
Богушу впору было кричать: «Тпрру!...»
Вспомнился опыт из школьного учебника: амеба ползет по т-образной стеклянной трубке, на перекрестке поворачивает направо, ее снова пускают по трубке - она опять направо. Снова эту амебу помещают в трубку, она ползет, поворачивает направо и тут ей дают слабый разряд тока. Больше амеба направо не поворачивает - только налево. Сама принимает решение, повторять не надо… Интеллект, однако… Амеба хоть и одноклеточное, но животное. Курсанты ШМАСА, понятное дело, не животные…
Красноярский дурдом закончился ранним утром 22 апреля 1983 года моим отбытием из аэропорта Емельяново в Одесский округ.

2. Языковой барьер

Язык - суть народа. Эту истину формулировал не я.

Приехав в Армию, я даже не удивился, что спать мне пришлось не в спальне, а в спальном помещении, вместо обеда в столовой, осуществлять прием пищи в помещении для приема пищи, умываться в умывальном помещении. Не удивляло, но коробило, особенно когда эти «фразеологизмы» употреблялись в обыденной жизни.
Однажды, незадолго до дембеля, произошел случай напомнивший мне Красноярское топтание роты на перекрестке. Зачем я после очередного караула остался в части, а не уехал к себе на точку, не помню, но вечером дежурный по части, тогда капитан Кудыма, вышел из дежурки и пошарив глазами по головам увидел меня и скомандовал: «Сержант, пора в столовую, стройте дивизион!» Я тут же зычно гаркнул: «Дивизиооон! Строится на ужин!» Мне до этого, по счастью, вообще не доводилось строить и водить куда-либо кого-либо, кроме своих, «с горы». Тут же кто-то с тумбочки несмело поправил: «На прием пищи…» Я молча вышел на улицу. Кто-то уже стоял в строю, кто-то нерешительно тянулся к месту построения, кто-то менжевался в курилке, не решаясь пройти к месту построения. Из курилки пробурчали: «На прием пищи, что-ли?» Что-бы устранить замешательство, опять гаркнул: «Становись!» Вроде очнулись, зашевелились, построились. Я: «На лево, в столовую шагом марш!» И опять: «На прем пищщщщи!…» Меня порвало: «Завтра на прием пищи пойдете. Без меня. Со мной на ужин. Кому не нравится, валите в казарму!» Кто-то продолжал нудеть в строю. Я с трудом молчал. Да. Не принимала душа солдата «ужин», хотя в мечтах все были на «гражданке».
Эта стычка случилась, тоже не просто так. Недели за две до того, я случайно, на ночь глядя оказался в медсанчасти. По комичному стечению обстоятельств разбил очки и в глаз попало стекло… Привезли меня с точки в санчасть на дежурной машине, там промыли глаз. Посмотрели через специальный прибор, закапали чего-то, сказали, что ничего страшного не произошло и отправили спать в пустую палату (летом некому болеть) на втором этаже. Успокоенный и видимо закапанный каким-то действенным средством, я быстро уснул. Проснулся от того, что приятный девичий тихий голос говорил: «Молодой человек!... Молодой человек, Вы завтракать с нами будете?» Я не понял сразу где я… Первая мысль, что мне снилось, что я в армии и вот я проснулся. Ни голос учебного сержанта, ни дежурного по связи, ни зуммер тревоги, ни нах.. ни бл.. ни другие, уже привычные, бодрящие с утра, обороты речи, а - «Вы с нами завтракать будете?…». Это была молоденькая медсестра. «Умывайтесь и быстренько за стол, мы уже ждем Вас», - мелодично пропел ее голос. Нет, не сон. Меня, буквально раздавило смешанное чувство тоски и опустошения. За столом были четверо: я, она и два совсем молодых летчика в пижамах, соревнующихся в остроумии на протяжении всего завтрака, понятно, не передо мной. Я быстро вернулся к действительности, но щемящий осадок остался. Уже до дембеля.

Широка страна моя, родная!... И живут в ней самые разные народы. И говорят на разных языках. А между собой в Армии, люди разных национальностей общались на Русском. Умора. С Русским-то там, далеко не у всех русских, лады - «одеются и Ийдут в магАзин, куплять чехол для зубной щетки» (слово футляр упорно выбрасывался из лексикона). На этом фоне уже не казался таким смешным инструктаж молодого пополнения, проводимый сержантом таджиком (тем, что со мной в Омск ездил), любимцем старшины Телебы: «Полотенце свернуть пополам и поставить на спинку кровати!» У него все «стояло» - шапки, шинели, портянки. Может это подсознательное, по Фрейду?
В нашем Узле наведения была еще одна точка, находилась прямо на аэродроме, у его северной границы, примерно напротив средины ВПП. Занимались наведением в ближней зоне (до 50 км.). Личный состав - 3 солдата и дежурный офицер или прапорщик. Не помню, по какому делу в тот раз я оказался на этой точке, но запомнился комичный случай. Два солдата, старослужащий он же главный из них, явно с Кавказа - и молодой, наверно из Средней Азии, строили на точке сарай (по-военному каптерку) из котельца - напиленного блоками местного ракушечника. По началу я и не обратил на них внимания, пока не услышал фразу, произнесенную «главным» громко, раздраженно «в сердцах»: «Я тыбе руссакий язык гавару, одын сымент, тари писок видра! Чурыка тупой!!!»
На нашу точку часто днем привозили тех солдат, кто постоянно нес службу в гарнизоне - ходили по нарядам: штаб, столовая, автопарк, в дни, когда они были свободны от нарядов. На помощь нам. Пользы от них было не много, на позиции к технике их не допускали, а от хозяйственных работ они ловко отшланговывали, предпочитая тереться в доме, возле кухни. В тот день у нас барахлила телефонная линия между моей станцией и внешним миром, мы искали проблему, и Компаниец отправил меня в дом для проверки линии, а сам пытался найти поломку на позиции. Дело шло к обеду. На кухне суетился повар, я тихо сидел в коридоре и присушивался, не появилась ли связь со станцией. А в умывальной комнате тоже тихо умывались двое привезенных из гарнизона, таджик Эли- тот самый сержант и молодой солдат из Туркмении (фамилии не помню), поливая друг другу из кружки. Сначала умылся Эли и поливая на руки молодому, тихонько так, покровительственным тоном, не спеша произнес: «Милься, милься…. Будешь беллллий-беллллий… Домой приедешь - не узнают!»

Бывшему солдату от простого технаря. Все это конечно интересно читать, но мне кажется что вы там служили не два года срочной, а все двадцать.

Пять лет назад я побывал в нашей Лунге. Зрелище удручающее. Двуэтажек нет, снесли , растащили по деревням. У пятиэтажек возле подъездов в основном сидят жены пенсионеров и коротают время за разговорами. Магазины разворочаны, одни стены без окон. По внешнему виду жилого городка можно судить деятельность военного гарнизона.

Dmitriy, от Бывшего солдата: Полтора. В маркулештах служил полтора года. Просто, наверно, в 19 лет жизнь в десять раз длиннее, чем в 59. Утомил своей писаниной?
Пишу с подспудной надеждой, что кто-нибудь из дорогих мне людей себя узнает и откликнется. Пишу о тех, кто дорог.

3. Помощь

На срочную попал, имея специальность конструктора-оружейника и мало-мальский опыт обращения с оружием. И здесь, вокруг меня, естественно, оказалось множество оружейных «знатоков». Первым был сержант в ШМАСе, закарпатский сельский бугай. СтрЕльбы к присяге - 3 патрона одиночным. Я хоть и очкарик, но в условиях тира стрелял хорошо. Стрельбы проводились прямо в городе, дистанция минимальная, метров 50. Ну я и положил все 3 в пределах 3-х копеечной монеты, кучно - на мишени в семерку на четыре часа., Мишень бумажная, без подкладки, естественно намочалило. Сержант определил одно попадание. Мне стало досадно, и я показал ему как надо определять. Он пригляделся, возразить не смог, но тут же сообразил: «Если такий мэткий, шо в дэсятку не стриляв?» Я попытался сказать про пристрелку. В ответ гомерический хохот: «Слухали?!! Его автомат не прыстрэлян!!! Ха-ха-ха!». И естественно, присказку про танцора и яйца…
Какого только бреда не доводилось видеть! Каких глупостей! Во что превращали, например, банальную чистку оружия?! Попросту сдирая покрытия, изгалялись над «вверенной матчастью», а заодно и солдатиками, демонстрируя ретивость в службе. Вспоминались слова Лесковского Левши: «Скажите государю, что у англичан ружья кирпичом не чистят: пусть чтобы и у нас не чистили, а то, храни бог войны, они стрелять не годятся».
Признаюсь, молчать было сложно, часто просто невыносимо. «Помогало» то, что в полку служил своеобразный особист, артист зловещего жанра, любитель шуточек с подвыподвертом, Мефистофель доморощенный, блин... Любой случай очень творчески выворачивал в преступление. А у меня группа секретности, уже подписок немерено. Эмоциями делился только с ближайшим кругом.
Однажды в казарме я готовился к очередному караулу. «На тумбочке» стоял дневальный из первой роты - мой «коллега», родом из Тулы и до Армии работал водителем на оружейном заводе - возил на грузовом мотороллере стружку из цеха в шихту. Стоя на тумбочке он громко с кем-то обсуждал оружейные проблемы и громко же заявил: «Калашников-то умер!» Помню, что в голову ударило волной (не прошло и года, как старик нас бодро дрючил за нерачительное отношение к народному добру, любил он это) и у меня непроизвольно вырвалось: «Когда!!!!!». А он, сволочь, спокойно так: «Так еще в пятидесятые годы, где-то на полигоне убило…» Хухх… Я зло прошипел: «Он еще многих из нас переживет…» Все уставились на меня, как на конченного придурка, никто не сомневался в правоте дневального. Удивляюсь, но жизнь показала, что я не ошибся. А ведь в 1982 году Михаил Тимофеевич уже на пенсии был, но работал. Казался мне тогда совсем пожилым… Сын его, Виктор, умер в конце марта. Тоже конструктором-оружейником был. Ненадолго отца пережил.

4. «Броня» и «Коммунист вооруженных сил»


Слепая вера в сказки и небылицы наших соотечественников настораживает. Пытливость ума просто пугает.
Кто-то из офицеров в гарнизоне рассказал своим сослуживцам, что прочитал в какой-то книге о том, что фашисты во время атаки клали толстую книгу себе на грудь, за пазуху, и эта книга играла роль плиты бронежилета и не пробивалась винтовочной пулей. Видимо эта тема так увлекла многих, что обсуждение и споры докатились и до нашей точки. Начальник моей группы - ст. лейтенант Кравченко, подошел ко мне и спросил, что я обо всем этом думаю. Помню, в ответ процитировал ему школьный учебник НВП, про винтовочную пулю и рельсу, которую эта пуля пробивает, какая тут нах.. книга? Кравченко недоверчиво промолчал и ушел.
Дня три спустя, было очередное дежурство старлея. В обед с точки в гарнизон уехали все офицеры и прапорщики, оставались только Кравченко и солдатики. Сразу после обеда старлей приказал мне тащить автомат на улицу, а сам, прихватив годовую подписку журнала «Коммунист вооруженных сил» увязанную веревкой, пошел к трансформаторной будке. Журналы связками хранились в низу тумбочки, на которой стоял телевизор, на телевизоре бюст Ленина, а на верхней открытой полке, под телевизором - многотомное полное собрание сочинений Ленина, в красивых синих переплетах с золотым тиснением. «Коммунист вооруженных сил», само собой, никто не читал и их связывали в стопки по годам. Таких пачек в тумбочке было несколько и еще не увязанные журналы текущего, 1984 года. Видимо журналы приходили с периодичностью чаще, чем раз в месяц, потому что каждая пачка была толщиной не меньше 35-40 см. Вот такую связку журналов и уложил на отмостку, к стене трансформаторной будки мой начальник. Достал из кармана несколько патронов, зарядил принесенный мной автомат, и с расстояния метров 50, от дома дежурной смены, с колена, точно положил пулю в центр журналов, едва не попав в узелок связки. Стрельнул, и мы пошли смотреть, что там получилось. Само собой, всю связку журналов пробило насквозь, я и не сомневался. Входное отверстие, как положено, почти не заметно, зато выходного отверстия практически нет - ворох бумаги, как будто мыши нагрызли. На стене трансформаторной будки пулевого отверстия не видно, котелец шершавый. Зашли внутрь - в будке 2 отделения - первая - комната с рубильниками и выключателями. На наружной стене пулей выворочен кусок внутренней штукатурки. Во второй комнате трансформатор. Комнаты отделены друг от друга металлическими шкафами с рубильниками, дверцами в комнату. На одной дверце дырка от пули. Старлей оцепенел. Я открыл шкаф - на задней стенке тоже пулевое отверстие. За стенкой маслонаполненный трансформатор…
Теперь о трансформаторе. Трансформатор - дорогущий агрегат, да к тому же остро дефицитный. Что не было дефицитом в то время? Этот трансформатор выстрадан Боеправом. Незадолго до моего появления на точке трансформатор поменяли - старый сгорел при невыясненных обстоятельствах. Был скандал. «Оргвыводов» удалось избежать тогда с трудом. Боеправа каждый раз трясло при упоминании о трансформаторе. Короче. Кравченко увидев, что стенка, за которой находится трансформатор, пробита, побледнел как полотно. Явно находясь в предобморочном состоянии, он сунул мне ключи от трансформаторного отсека и сказал: «Иди, посмотри, я не могу…» Отключили сеть. Помню очень хорошо, что медленно открывая ключами замок я думал, что если бак трансформатора пробит, старлею и его службе п..ц, если вообще не тюрма. Да еще этот «Коммунист…» Точно дело пришьют. И что будет следующим шагом старлея? Сейчас меня «паровозом» попросит быть - какой спрос с солдата? Соглашусь - дембелю точно пи..ц… А я всю службу беззалетно посвящал раннему дембелю, чтобы в институте успеть восстановиться (со второго курса вечернего забрали) и не пропустить год. Пропустишь год - потом не до учебы будет. Считай, все наперекосяк… И вообще, дисбатом попахивает… Как поступить?..
Открыл. Сухо. Пробоины нет. Даже следа от пули нет. И пули тоже нет. Как так!? Полчаса вдвоем искали, не нашли. Ну и Слава Богу!

Два дня спустя, начальник локационной станции «Броня» (П-40), новоиспеченный старлей (фамилию не помню), поспорил с лейтенантом, с которым я в Омск ездил, что «Броня» из брони сделана. Молодой справедливо доказывал, что железо «Брони» почти кровельное, только разве потолще. Начальник «Брони» обиделся - потому и «Броня», потому что из брони…. Слово за слово… Решили выяснить правоту, пульнув в «Броню» из автомата (само-собой из того же самого). Интересно, что стреляли они в свою станцию прямо с того же места, откуда Кравченко стрелял в Коммуниста вооруженных сил. До станции метров 100-120. Зарядили прямо в середину входного люка операторского отсека (люк примерно метр на метр), слегка под углом. Естественно пуля легко прошила железяку люка, внутреннюю обивку и пробила лицевую стенку одного из многочисленных блоков по середине между индикаторами (ИКО). Дырка в блоке получилась корявая. Пуля зашла внутрь стоек с электронными блоками. Эти не бледнели, наоборот весело хихикали. Включили станцию - вроде все работает. Поручили Репину пулю найти и дырку в люке чем-нибудь заклеить. Репин дыру заклеил. Синей изолентой. А пулю не нашли. Я помогал, но там под стойками нет пола и снизу еще целый этаж, хрен там, что найдешь.

Прощает Господь дуракам…

Всех, кто здесь, с Новым Годом и наступающим Рождеством!
Здоровья всем такого, что б об нем не вспоминалось. И радостного отношения к жизни.

5. ТАСС уполномочен заявить

Помните, наши Боинг корейский на Дальнем Востоке завалили? После этого устроили «звездопад» во всех ВВС, почему-то даже в нашем гарнизоне. А недели за три - четыре до этого у нас, в Маркулештах, произошло ЧП. Тоже Боинг проходил нашу зону с северо-востока. Шел себе гражданский борт, никого не трогал. Из Москвы вроде шел. Как назло, в воздухе было дежурное звено, за каким хреном, не помню. Слышу доклад летчика ДЗ о постороннем по курсу. Высота 9 000 (все высоты по памяти, могу немного ошибиться). Руководитель поставил их в круг и с раздражением в голосе: «Высотомер! Высота постороннего?!» С раздражением, потому что минуту назад он уже запрашивал высоту этого иностранца, оператор тогда ответил - 6 200… И снова оператор доложил - 6 200… Опять запрос… И снова высотомер молодцевато, с задором в голосе: «Высота постороннего 6 200!» Одновременно летчик докладывает о постороннем, уже с волнением (самолеты-то на круге!). Иностранец задергался. Понятно, к границе СССР подлетает, а тут МИГи во всеоружии - ракеты под крыльями щетининисто топорщатся… Когда наши облетели его в третий раз, он резко снизился до 4 500… и ушел на юго-запад. По всем нашим каналам связи после этого слышался только отборный, совсем не интеллигентный мат. Скандал. Этот скандал в Маркулештах, к утру, как оказалось, перерос в международный. Бедный Боеправ!
Как всегда, в основе всего произошедшего цепь «случайных» совпадений. Траву на точке косили все лето из соображений пожарной безопасности и эстетических. Накосили столько, что хватило как раз чтобы выменять у местных телевизор. Это первое совпадение. Второе совпадение - телевизор повесили под потолок в операторской кабине локационной станции П37, аккурат над индикатором высотомера. Третье - шла очередная серия премьеры «ТАСС уполномочен заявить», когда подняли дежурное звено… Никто не хотел «воевать», все хотели смотреть фильм… А тут еще иностранец не кстати, да с азимута где «местные» засветки возникают (уж не буду утомлять тонкостями работы высотомера) - череда случайностей. Короче, одним глазом в высотомер, другим в «ТАСС уполномочен…» - главное «совпадение». Что сказать? Вы уже знаете - конечно, ЗАСРАНЦЫ!
В середине следующего дня на точку с «визитом» нагрянул особист. Тот самый. Телевизор из станции был тут же «удален» в дребезги. Потом добрался до моей передающей радиостанции, та, что кодированные команды наведения передавала (каждый из Вас слышал в эфире подобные передачи - непрерывное бульканье на высоких тонах) и со словами: «Суки, да вы еще вражьи голоса тут слушаете!», опечатал органы управления этой радиостанцией. Дурак, там только бульканье и слышно, «голоса» вещали из «транзистора», что на тумбочке в Ленкомнате лежал. В доме дежурной смены, в спальне он же обнаружил гитару. Гитара концертная, очень качественная и дефицитная в то время. на верхней деке которой, была высокохудожественно изображена многолучевая звезда, очень напоминающая НАТОвскую, да еще надпись латиницей: «JOY» (была такая музыкальная группа). Надписи были сделаны выжигательным устройством и заполнены специальными красками для контраста. Хозяин гитары - мальчишка - солдат первогодка из Пензы. Домашний такой, «мамин» сынок. Когда попал к нам на точку и понял, что здесь не крадут, не ломают и не гадят, все свои, написал домой и ему прислали эту гитару из дома, в полной уверенности за ее сохранность. В жизни никогда не знаешь, откуда прилетит, ну а уж в Армии… Короче. Особиста, увидевшего гитару, чуть не разорвало! Нашел хозяина и приказал ему обломком стекла циклевать «вражьи символы». Мальчишка сдирал свое «искусство» и крупные слезы капали на ободранную поверхность гитары, разводя грязь с соплями на лице и размазывая краски на гитаре, под «ободряющие» наущения особиста. В довершение обшмонал, тумбочки, собрал у всех письма и фотографии родных, объяснив требованиями секретности и увез с собой. Насовсем… Пес. Но на этом все и закончилось. Никого не заперли, звезд не отняли, в морду не дали…

Я помню, когда Брежнев умер- в ноябре 82 года, в дежурном звене сидели вместе с усилением.. кажется 2 дня --- все делегации на похороны летели провокаций на границе боялись..

6. Сапог химзащиты

У старшины Телебы на точке была своя позиция - запасная стоянка автомобилей. Территория в виде прямоугольника посреди точки, напротив дома дежурной смены, с трех сторон обнесенная защитным земляным валом. Хранились на этой стоянке в основном законсервированные топливозаправщики. Была на стоянке и каптерка Телебы, как водится - снятый с машины и установленный на землю кунг. И как принято было на нашей точке, каптерка была «личной» территорией. На каждой позиции были такие каптерки. Каждый старался обустроить свою каптерку - провести туда освещение, телефон и даже громкую связь. Главное в этом - проложить кабели - телефонный и связной от дома, силовой от трансформаторной будки. Кабель укладывался не глубоко, надо было просто прорезать дерн острой лопатой, слегка отгибая его в сторону, сделав таким образом прорезь в земле от места до места, затолкать в прорезь кабель и притоптать дерн обратно. Все вроде просто, если бы не некоторые «но». Во-первых, острой лопаты на точке отродясь не водилось, а во-вторых, таких кабелей, за годы существования точки, в земле было сотни - часть уже не рабочих, а часть под напряжением, рабочие и очень важные. Уложить новый кабель не перерезав старые, надо было очень постараться. Этим и занялся, в один из погожих дней, прапорщик Телеба. Сам взял лопату и начал надрезать дерн от дома дежурной смены к своей каптерке. Он уже заканчивал работу, когда лопата стукнула об что-то твердое. Отодвинул дерн - в земле доска, подкопал еще - еще доска. Под досками пустота. Телеба начал возбужденно расковыривать землю с досок. Раскопал, сдвинул доски и обнаружил деревянную бочку. С вином. Литров 60-80. Сколько было комментариев по поводу бочки, попыток дознаться чье добро! Само собой, никто не признался. И скорей всего, тот кто закапывал бочку, уже давно был на гражданке. Процесс виноделия не прост и не быстр, а в условиях, приближенных к полевым, да еще при постоянном присутствии начальства - эквилибр… Упрощало дело только одно обстоятельство - точка, в то время, находилась в окружении виноградника (я застал виноградник уже заброшенным, а осенью 1984 года на поле повыдергали остатки бетонных пасынков, сделали глубокий плантаж и посадили югославские саженцы яблони, сорта, вроде, голден). Думаю, тем, кто готовил эту бочку, двигали те же самые чувства, что и мной, когда я сажал арбузы - диковинность процесса и жажда творчества. Просто купить вина и как следует «хряпнуть» не было проблемой. Вообще. И покупали. Когда я появился на точке, по особым случаям - в день рождения, например, или в отвальную, находили сослуживца покрупней, ему вручали 2 сапога химзащиты и денег на вино. В сапог свободно входит ведро, и перевязав сапоги штатными тесемками между собой, перекинув через шею и придерживая их на груди электромеханик «Вася» преспокойно приносил в этих импровизированных бурдюках за один раз два ведра вина, купленных у местных доморощенных виноделов. Их подвешивали на нижнюю ветку яблони - недалеко от дома была одна яблоня с очень удобными нижними ветками, и оттягивая за носок сапога наливали вино в эмалированные кружки. Покупали в складчину, не платил лишь тот, кто ходил за вином. Кстати, тот кто дежурил в станции - не пил. Рассаживались под яблоней кругом и с нехитрой закуской окучивали к средине ночи все вино. Кто-то прямо под бурдюками засыпал, кто-то отползал в сторону поблевать и уже засыпал там, но были и такие, кто держался молодцом и спать уходили в дом. Лично мне, больше одной - полутора кружек не лезло. Противно было. Мои «красноярские» спутники тоже не отличались любовью к такому вину. Короче, очень скоро стали покупать одно ведро, разливая его в два сапога для удобства переноски. А когда устраивалась отвальная ростовчанина - рядового Яковенко, тот вообще купил виноградной водки, гурман. Эстет бл… Ох и голова болела! Этикетка такая, сине-белая была. Вроде…
Позднее, когда наш призыв оказался старшим, сапогами больше не пользовались. Раз в месяц в получку и иногда по торжественному случаю я со своими «молодыми» сослуживцами, сибиряками из Рубцовска (Алтай) ходили в магазин в Маркулешты. В молдавских магазинах был большой выбор лапши и макарон хорошего качества, крупы - рис и даже гречка. Набивали этим добром два вещмешка, брали 3-х литровую банку маринованных огурцов для разнообразия стола и одну или две бутылки портвейна «Белый аист» - очень неплохое вино, если не пить солдатской кружкой. Нам хватало на всех. «Молодежь» на точке тоже поддерживали такое положение вещей. Колмагоров из Новосибирска, помню, особо настаивал на заводском вине, местное вино обидно называя пойлом. К лету 1984 мне выдавали 28 рублей «жалованья», а к осени уже и 32 рубля - почти все уходило на общий стол. Так что мы все чаще ходили в магазин, а «сечку» и другие крупы кашки-парашки, выдаваемые нам со склада, отдавали старшине для скотины.

Хочу поправить Бывшего солдата- не ракеты под крыльями, а ракеты под плоскостями. В самолете крыло одно, состоит из двух плоскостей и физюляжа.

Ба!!! Да конечно под плоскостями! Полностью с Вами, Дмитрий, согласен - косяк в терминологии. Мы же на авиафоруме…
Хорошо, что я не на флоте служил…


7. Конвой.

Про ЭТО хотелось рассказать давно, с самого начала моей писанины. Но увидел на нашей ветке знакомые имена и фамилии и понял - нельзя! Однако тема армейского «цирка» будет не полной без этой стороны бытия, поэтому доложу обезличено и всего об одном инциденте.
Точка ближнего наведения - та, что на краю летного поля. Середина июля. Поздний вечер. Дежурная смена - 3-4 солдата и старлей. Выставили часового, остальные - спать. Домик маленький, одна комната на 5 кроватей, да тамбур. Смена часового на наших точках происходила одинаково - без 20 минут два ночи часовой первой смены заходил в дом и садился на кровать, возле кровати своего сменщика и начинался нудный, с длительными паузами подъем следующего караульного. Все шепотом, чтобы не будить остальных: «Вставай! Мать-перемать! Твоя смена! - пауза, иногда по несколько минут, и снова - Не борзей, вставай уже, спать охота!!!» Обычно в ответ звучало: «Встаю!... Щас…» И опять пауза минут несколько. Тот, кто сменялся успевал несколько раз задремать, сидя опершись на автомат над кроватью того, кто менял. Снова требование встать и ответ: «Ага… Встаю.. Щас…». Пауза. Все всегда заканчивалось окриком начальника, и сменщик лениво и медленно одевшись, обреченно выбирался на улицу. При следующей смене в 4-20 все повторялось в точности. И так каждую ночь.
Но в ту ночь все пошло по-другому. В 01-40 часовой зашел в дом, тихонько ткнул сменщика - вставай! Тот бодро вскочил, быстро оделся, взял оружие и вышел на улицу. Старлей (с его же слов) был приятно удивлен, и про себя подумал, что парня надо похвалить утром… Однако и следующая смена прошла быстро, без задержек и лишних слов. Старлей насторожился - за всю службу такого не бывало! Что-то тут не так! Не спроста такая оперативность!.. Встал и вышел следом. В рассветных сумерках уже были различимы очертания техники и строений, но часового было не видно. Постоял, прислушался и вдруг в тишине неподалеку услышал негромкий стук. Пошел на звук и понял, что стук исходит из кабины ЗИЛ-157. Озадачившись, чем это он там колотит, старлей тихонько подобрался к кабине и резко распахнул дверь… По двери стучал не солдат, а молоденькая девушка. Затылком. В такт движениям солдата. Старлей сначала (слово бы приличное подобрать) остолбенел, но потом собрался и приказал этому же солдату девушку задержать, посадить на скамейку возле дома и охранять! Сам пошел к телефону доложить Боеправу. Не знаю, кто из них придумал - начальник смены или Боеправ, но был разбужен комендант гарнизона, ему доложено о происшествии и принято решение о конвоировании нарушительницы на гарнизонную гауптвахту. Этого же солдата и отправили конвоировать. В наказание! Все по-взрослому - автомат на плече, команда: «Вперед! Марш»… 6 часов утра. До губы напрямик километр, но предстояли полеты и идти решили, конечно же, вокруг ВПП - километра 2 с половиной. Достоверно неизвестно, как и где он ее «конвоировал», но на губу они приперлись только к 10 часам…
И тогда, и сейчас у меня возникает щемящее чувство - та девчонка, обладая редкой красотой, сочетала в себе веселое остроумие и начитанность с тактом и деликатной заботливостью. Ангел, если б не один «изъян». Я не был членом ее «кружка» по разным причинам, наверно поэтому и пишу.

Бывшему солдату от ст сержанта запаса Беспалова Юрия привет Прочитал твое описание службы и как бы вернулся в свою роту.Я из Новосибирской обл призывался из Омска май 1972г.Также Красноярск вч74394 М 9рота РСП.И осенью неделю на поезде и Одесса.А там 10 дней строили на море профилакторий.И распределение в Маркулешты .Тоже местные пугали.Прибыли 2 нас я РСП и он АСУ но унас это была другая вч их казарма была рядом .А рядом с РСП стояла П12 была их он наней служил.А я вч 26240 1рота.Был отдельный дивизион РТО командиром был п-пк Воронцов нач штаба к-н Никифоров ком роты к-н Лазаретный ст роты пр к Мясников.Я конечно во взвод РСП Осенний призыв был и взвод узбеков в дивизион прибыл и меня к ним на курс молодого бойца я с ними 2 мес пробегал.Пришел во взвод а дембель в мае уходил и давай меня натаскивать оператором.К лету работал самостоятельно.Нач системы РСП был ст л-т Смольянинов Виталий Петрович был земляк л-т Лавренов ну конечно ст л-т Боеправ Владимир Петрович так кажется он прибыл к нам летом 73г из Тирасполя такой аккуратный плотный спокойный.Из пр-ков Татареску Суд Мандрик и еще один не помню .Руководители посадки быпи к-ны Воровский Пятков Котов Гармаза Служба спокойно прошла Может прочиташь еще что нибудь допишем. Ты вообще здорово расписал .

Юрий, спасибо за добрые слова. Я сам, прочитав ваш отзыв, взволновался. И еще, какая у вас приличная память! Вы отчества сослуживцев помните! А я, к своему стыду и имена-то не у всех помню. На имена и фамилии у меня всегда было не очень. А Боеправ, конечно Владимир и конечно же Петрович. Отчество его и не силился вспомнить. Спасибо. У нас с Вами разница в службе ровно десять лет, а прочитав Вас, осталось впечатление, что я, как будто где-то рядом с Вами служил. Когда я прибыл в Марклешты, Узел наведения совсем недавно влился в Дивизион третьей ротой, а старая казарма использовалась в качестве каптерки старшиной Узла наведения и летом в ней жили вечно пьяные «партизаны». И все поголовно в дивизионе нас называли «Узел нарушений» - еще не признавали за «своих».


Повод для гордости.

Лето. После обеда на дежурной машине к нам на точку привезли солдатика. Сказали - принимайте как своего, поживет у вас до завтра. Солдат оказался водителем, возил на УАЗике какого-то Тираспольского начальника из дивизии. Начальник, как водится, на полусалоне прибыл в 86 ГвИАП с инспекцией со своим УАЗиком и водителем. А чтобы вечером солдат не скучал, отправил его к нам на точку с экскурсией, да и думаю, с глаз подальше, чтоб вечерней «культурной программе» не мешал. Парень оказался простым в общении, без подвоха, очень откровенным и слегка «возвышенным», что-ли. Такой - «мальчишка из хорошей семьи». «Свой пацан».
На удивление, все на точке его приняли доброжелательно. Мы на его фоне, были суровыми, даже грубыми солдафонами. Видимо каждый из нас это заметил. Он весело рассказывал про их жизнь в Тирасполе - женское общежитие, кинотеатр, поездки с начальником, увольнительные… Мы тихонько завидовали.
В тот вечер не было полетов, и вся смена (кроме дежурного в станции), на площадке, что в самом центре нашей точки, весело играла в волейбол. И этот парень тоже.
Вдруг зашумели вентиляторы локационной станции. Сразу стало понятно, что прошла команда и дежурный оператор начал включать станцию. Все остановились и замерли, ожидая дальнейшее. И буквально через секунду-две загнусавил зуммер тревоги. Значит включение экстренное! Дело в нашей службе ежедневно привычное. Все мы одновременно, без команд и криков, устремились в разные стороны, каждый к своей станции - я к своей, мой «молодой» помощник к передающей радиостанции, Репин к «Броне», Колька Борисов к своему высотомеру, электромеханик к дизелям на позиции П-37, Колмагоров в станцию П-37, повар в домик занимать круговую оборону на кухне. Только наш гость одиноко замер в самом центре площадки с мячом в руках. Когда я запрыгивал в станцию, с обратного старта донесся грохот двигателей на взлетном режиме - в воздух пошло дежурное звено.
В тот вечер еще не раз взлетали самолеты. Зачем, не помню… Не об этом сегодня.
Мои станции всегда выключали последними. Было около часа ночи, когда я возвращался. Возле дома встретил часового, он сказал: «Иди уж быстрей, там этот, Тираспольский, не ложится, тебя ждет.» Я недоумевал: «Зачем ждет, да еще именно меня?» «Тираспольский» встретил меня в коридоре, схватил за руку и начал трясти, говоря при этом слова благодарности за нашу службу, за то, как четко, организованно и быстро мы работали, как враз завертелись и закачались локаторы, зашумели электростанции, загрохотали самолеты над округой. Команды и переговоры по громкой связи. (Помню, и меня это впечатляло в начале службы). Прослужив уже больше года и бывая по службе много раз в самых разных подразделениях, он видел уже многое, но то, как мы разбегались на свои позиции, он не предполагал, что в жизни возможно. Даже то, что он видел в кино и по телевизору - рядом не стояло. Теперь он уверен не только за Страну - он спокоен за себя и свою маму (да, именно - маму, это дословно). Он еще долго восторженно комментировал наши действия по тревоге. И то, что после всего этого - автомат на шею и на пост, а утром или этой же ночью снова тревоги и включения. «Да вы герои, ребята! - из парня получился бы писатель - Вы просто не замечаете, что вы герои сегодняшнего дня!»
Удивительно в этом то, что никто из наших парней даже не улыбнулся и не пошутил в этот момент, хотя-бы смутившись от непривычно возвышенных слов. Парни явно были растроганы. «Тираспольский» уже каждому из них сказал то же. Просто я был последний, кто вернулся в дом с полетов.
Нам никогда не доводилось слышать благодарность за нашу службу. Только пи…юли. И это нормально. Это правильно. Но я навсегда запомнил слова этого пацана. Для меня это повод для гордости.

Всех, кто здесь, с праздником Победы!

Бывшему привет!!!

Что то много написал и нечего не отправилось ? Выйди в Однокласники

Опять непойму ничего не получилось