Тому, кто живет в Остафьево: а куда летали, на чем? Живёте рядом с работой? :)

ТКЖО
))) Я тож как-то полетела за 300 км - по 45 мин(туда и обратно), а летала два дня, несколько запасных аэоропортов))) Вот кайф то был!))) Другие б меня не поняли))) НЕБО держало;) Тоска тоже и у него)

2Paplaka:
Живу не рядом с работой, к сожалению :(.
А куда летал.... какая разница. Я настроение Вам хотел свое передать.Не получилось...:)

ТКЖО
Получилось! Действительно, вид кабины ночью в подсветках и плюс полоса с сигнальным освещением на снижении -зрелище запоминающее)

Ещё одна война началась. Сбиты СУ-25 и ТУ-22. Ну "Грач"-понятно, а "Лебедь"-то чего там делал?

америкосы все "осуждают" действие России, а сами что только не творят..(

Как говорится, я лучше промолчу.

2 Тот кто живет в Остафьево
...№45 до остановки "Гарнизон", ...

прошу заметить что остановка назавается "Аэропорт" (к газпрому отношения не имеет поскольку имела такое название до оного)

2еее:
Вы о чем?
2Строитель И:
"Лебедь"-это Ту-160(хотя в этом случае, какая разница ? :( )

Тот кто живет в Остафьево:

""Лебедь"-это Ту-160(хотя в этом случае, какая разница ? :( )"
Извиняюсь. Был неправ. Но всё же...?

у нас здесь тоже по этому поводу "репу чешут" ;)

Где Адик?

Лета не было, но вот оно настало... Ищу холодную "нору". Кондей не спасает (весь дом трясётся, а толку чуть) :) Поспела ежевика. Виноград ещё зелёный, но уже появились первые потемневшие ягоды. Жараааааааа!!!!!

С Днём воздушного флота всех!

И я присоединяюсь к поздравлению.
Жара

Поздравляю! Всем удачи и успехов!!!

Урааа! Всех тоже поздравляю! Летного здоровья, Чистого неба, счастья и успехов! А самая "правильная" дата праздника ведь сегодня, 18 августа?

Paplak-е
Присоединяюсь. Но самая "правильная" - 3-е воскресенье августа, когда объединили два праздника: день ВВС и день Аэрофлота.

Ещё неделю назад Строитель, по колено в грязной жиже, прокладывал вместе со сторожем «секретный кабель». Они, попеременно поднимали свои головы вверх, и недовольно бормотали:
- Да когда же ты кончишься! Зараза!!! Мать твою ити!!!
При этом каждый, сокрушённо качал головой.
Дожди лили, почти не прекращаясь. Они плавно перешли из поздней зимы в раннюю весну. Затем, в позднее лето.
Наконец, кабель, подключённый к силовой схеме открытого метро на станции «Бунинская аллея», был подведён к дому председателя садоводческого товарищества. Торжественность случая была подкреплена небольшим столом в натопленной бане хозяина.
На следующий день упомянутые персонажи приступили к монтажу кондиционера. Возникли споры: где крепить радиатор? Строитель предлагал установить его на северную стену строения, памятуя свой богатый опыт и умение определять стороны света. Сторож же предлагал более простой вариант, памятуя о ветхости деревянной лестницы и недавнем падении коллеги Nebesno-го – закрепить оный на втором этаже, прямо над балконом. Судили, рядили…
Кляня стихию самыми непотребными словосочетаниями, наконец, комплект оборудования был ими установлен.
В связи с «секретностью» мероприятия были предприняты меры безопасности.
Основной рубильник подключения был установлен в нужнике (как известно, покрытым изнутри сусальным золотом) и замаскирован под дверной шпингалет. Радиатор был закрыт сетчатым коробом, сваренным из трёхмиллиметровой проволоки. Который, в свою очередь, был завешен разномастным тряпьём. Что, между прочим, помогало отфильтровывать поступающий воздух от пчёл! Ноу-хау, так сказать. И лишь одно обстоятельство раздражало Строителя – жуткая вибрация при работе сего «девайса». Ну, хоть ты тресни!
- Трясётся, зараза! Даже краска отваливается с балкона!
Сокрушался Строитель глядя из окна бани на фасад своей резиденции через потоки воды очередного ливня. На что сторож, не забыв пропустить стаканчик, напомнил своему приятелю о давней необходимости замены лакокрасочного покрытия балкона. Не преминув, продолжая свою мысль, обозначить необходимость перекраски всех строений вообще. И не только главного. Строитель, махнув рукой, сел на свою табуретку... Они выпили ещё... разговор плавно перешёл на тему шпендельной завёртки... Вскоре диалог стал состоять из следующих фраз:
- А как правильно? Закрутка или завёртка?
- А ты про что?
- Да я про шпендельную...
- Вот всегда ты про своё! Кто про что, а вшивый - про баню!
- Это кто вшивый-то? Я?
- Да я про шпендельную...
- Завёртку?
- Нет...
- Закрутку?
- Да нет же!
- ...
В пятницу Строитель проснулся от той-же омерзительной вибрации и страшного холода. Он открыл глаза. Все стены в доме покрывал иней, даже на стёклах окон были вычерчены удивительные морозные узоры.
Он встал и подышав тёплым воздухом на стекло, отогрел маленький "пятачок". Прильнув глазом к стеклу он увидел соседа, косившего траву на своём участке. Сосед был в одних трусах. И, что удивительно, его собака валяласьв тени, высунув язык...

ПУТЬ В НЕБО
Воспоминания-Рассказы штурмана Гражданской Авиации.

ТРИШИН АЛЕКСЕЙ ИВАНОВИЧ
Родился в 1935 году в Тамбовской области.
Окончил Челябинское военное авиационное
Краснознамённое училище штурманов
в 1953 – 1956 годах.
Перешёл в Гражданский воздушный флот в 1957 году.
Летал на самолётах Ли-2, Ил-12, Ил-14,
Ил-18, Ил-62М.
В 1974 году окончил Академию Гражданской
авиации в Ленинграде.
В авиации летал 40 календарных лет.
Налетал 19 000 часов.
Штурман 1-го класса.

В настоящее время пенсионер.
Инвалид 2 группы.




Всё, что будет написано, истинная правда и быль о Гражданской Авиации и лётном составе. А.И.ТРИШИН


Свои воспоминания начну с начала появления меня на свет божий.

Родился в 1935 году в Тамбовской области в деревне Антошино. Деревня была небольшая, вдали от железнодорожных путей и даже от сельского совета, который находился в пяти километрах.
В деревне была школа до 4-го класса. Было такое совмещение: в одной комнате одновременно - два ряда парт для 1-го и 3-го класса и два ряда парт для 2-го и 4-го классов. Утром учились 1-й и 3-й классы, а после обеда (вторая смена) 2-й и 4-й. Учительница была одна на все четыре класса. Женщина была властная, строгая, муха пролетит – слышно.
Но в 1938 году семья переехала в город Мурманск. Я был ещё мал. В Мурманске, в горном районе, я в шесть лет научился кататься на лыжах.
Как проходил курс моей подготовки катания с гор:
Сначала я поднимался метров на двести от подножия горы и слетал вниз. Получилось!
Я с каждым разом поднимался всё выше и выше. Всё получалось, даже падений не было.
В Мурманске стояла воинская часть и солдаты тоже катались, тренировались спускам с гор. Вот они удивлялись: как я - шестилетний мальчик спускался с горы вместе с ними!
Солдаты спускались с горы по одной лыжне, а я, параллельно с ними, по своей. Не все могли устоять при спуске. Некоторые падали, вставали и продолжали свой спуск.
Но это было в светлое дневное время, так как во время зимы солнце не появляется над горизонтом. Снега было много! Ребятишкам это было на руку. Мы рыли в снегу целые доты, окопы и играли в войну. А она была не за горами.
В 1941-м году началась Великая Отечественная война.
Перед войной было распоряжение городских властей – рыть окопы поодаль населённых пунктов. Вот и у нас пришлось копать на стадионе (в надежде, что немец не будет бомбить стадион). В одном из таких дней, когда мы копали окопы, произошёл налёт немецких самолётов. В бой вступили наши истребители. Завертелась карусель.
Кто не слышал, как гудят моторы во время боя – не позавидую. То они смолкают, то резко воют, набирая мощность. Во время этого боя сбили одного фашиста – крик ликования был неописуем! Наши лётчики победили!!!
Вот и отдаётся приказ: эвакуировать из Мурманска гражданское население.
Наша семья: отец – Иван Елисеевич, мать – Анна Афанасьевна и нас детей трое Анатолий (1929), Костя (1932) и я, Алексей (1935).
Нас погрузили в товарные вагоны. Отец провожал нас. Отца я больше не видел. Он погиб в 1945 году – 25 апреля.
Мы ехали окружными путями, чтобы попасть в Тамбовскую область. Во время пути случались на поезд воздушные налёты. Мы из вагонов разбегались по кустам и канавам. После налёта опять возвращались в свои вагоны.
Ушли из дома почти голые, на плечах не унесёшь, всё бросили. Ехали через Архангельск, Владимир, Пензу, Тамбов и вернулись в свою деревню. Началась деревенская жизнь во время войны.
Дедушка с бабушкой были там. Они посоветовались и решили дать нам две овцы и молодую тёлку (будущую корову). Начали подстраивать свой дом, который был забит на время отъезда.
Моя забота и братьев была обеспечивать топливом дом и кормом скота. Косили траву, носили из рощи дрова зимой. Летом и весной ловили рыбу.
Оригинальный способ ловить рыбу мы придумали такой:
Весной река разливается и заполняет луга и рощу. Так вот мы в роще, заранее до подхода воды, прокапывали между деревьев канавы. Неглубокие – ниже колен. После половодья вода уходит с лугов и из рощи в реку, а канавы, заполненные водой, остаются. А в этой воде остаётся и рыба! Мы босиком, сапог-то не было, взмутим воду в канаве. А земля – чернозём! Вода мутная, а рыба – щуки, караси и другие из мутной воды высовывают свои головы на поверхность. Мы же в это время их голыми руками берём и складываем в сумку! Но это ранней весной.
А летом, чтобы поймать рыбку, надо иметь удочку. По деревням в ту пору ездили продавцы, которые на утильсырьё давали: иголки, шпильки, рыболовные крючки, лески и многое другое по мелочи.
Вот потом с этими удочками мы – пацаны просиживали на берегу речки, где ловились окуни, пескари, краснопёрки, плотва и др. Утром, по зорьке, холодно босиком. Лапы красные. Да и вечером также.
Зимой1941-1942 годов фронт приблизился к Воронежу и угрожал Тамбовской области. Мы снова рыли окопы за огородами. Выкопали окопы, а потом ухо прикладывали к земле и слушали канонаду артиллерии и бомб. Радио не было. Через нашу деревню проходили войсковые части на фронт. Только вперёд!
Был один случай: на нашем колхозном поле приземлился самолёт По-2. Мы, всей деревней, прибежали к нему. Лётчик что-то сделал и вскоре улетел. Мне этот случай запал в душу. Я подумал, что я тоже хочу стать таким...
Фронт приближался к нашей области и всё зверьё (волки, лисы, мыши, зайцы и т.д.) тоже отступало на восток.
Зима 1942 года. Снегу нанесло много. Завалило деревню по самые трубы. Дети тогда были дисциплинированными, но, всё равно, были детские шалости.
Снегом занесён дом. Только труба торчит. А морозы были до сорока градусов! Снег был уплотнён до такой степени, что даже лошадь шла по снегу, не проваливаясь. Так вот мальчишки подойдут к трубе и кричат в неё:
- Бабка Фёкла! Ты жива?!
А волки ночью подрали всех собак, которые были в конуре на цепи. Так и моего «Орла» съели. Волки были бичом в нашей области. Они не только уничтожали собак, но и проникали в колхозные кошары, где резали и уносили овец.
Потом, летом, начинались полевые работы. Тракторов нет, мужиков нет. Остались женщины, старики и дети. Надо сеять, сажать, поливать, убирать, молотить, хранить…
Всё это делали женщины на своих домовых коровах.
Я помню, как мы с матерью, на своей бурёнке боронили колхозное поле. Мать впереди, ведёт за узду, а я – сзади с большой хворостиной подгонял бурёнку. В этом возрасте у меня была обязанность и ответственность. Времени на безобразия не было.
Дети уважали взрослых. Здоровались. Уступали места в клубе.
Не то, что сейчас...
Во время войны с обувью было плохо. Мы маленькие сидели на печке.
Когда появилось солнце и потекли ручьи – очень хочется на улицу. А как без обуви-то?
Мы придумали ходули. Это две толстые палки под два метра. На них прибивали бобышки для ног. Подмышки палки, ногами – на бобышки... и пошёл! Всё нипочём! Ни снег, ни погода.
Пришла школа.
Как я писал выше – класс состоял из двух классов: первого и третьего. Учительница закончит с первым классом объяснения и переходит к третьему. Мы в свободное время балдеем. А мышей было полно! Они лазают по картам, плакатам. Я загляделся и не увидел, как около меня встала Лариса Кузминична. До сих пор её помню. Она и говорит:
- Алёша, ты куда смотришь?
А я ей:
- Вон туда!
Она берёт меня за ухо и переворачивает. Больно!
Вызвала мать. Жили по соседству. Мать пришла, такого трепача задала, что я больше в жизни подобного не допускал. Учился хорошо, но не отличник. Но в деревне не было десятилетки, поэтому пришлось учиться в посёлке Инжавино, что в двадцати километрах от дома. Жил на квартире. На время летних каникул жил в родной деревне и работал в колхозе. Во время уборки сенокоса возил на лошадях "вязки" (копна сена) к стогу. Вечером, после работы, купали в речке "своих" колхозных лошадей. Косил косой траву. Выделяют 1 гектар лугов. Скосишь, десять соток отдают тебе. Вот так зарабатывали корма своему скоту. Бери хоть два или три гектара.
Работа была дружной, весёлой и на благо всем.
Школу я заканчивал там же, в Инжавино. Жил на частной квартире, платил за неё из пособия, которое получал за погибшего отца.
Наступил 1953 год.
Этот год был для меня выпускным. В марте умер Сталин. Вся школа и народ оплакивали эту утрату, с которой была связана война, Победа и надежды на лучшее будущее. После войны, ежегодно, каждое первое апреля было снижение цен на продукты и товары. Восстанавливались города и деревни.
В мае 1953 года, когда я подал заявление в лётное училище истребителей, случился удивительный для меня предмет, который повлиял на дальнейшую мою судьбу.
В Инжавино из Тамбова прилетели лётчики, чтобы провести с "отсрочниками" от воинской службы парашютные прыжки, так как они являлись подспорьем военным в случае нужды. Я – к военкому: - "Разрешите и попросите лётчиков, чтобы я прыгнул с самолёта с парашютом. Как я пойду в истребители, если я не видел и не трогал живого самолёта!". Военком согласился и обещал сделать всё возможное. Так оно и случилось.
На следующее утро, в четыре часа, поездка на аэродром. Приехали. Было хорошее солнечное утро. Тихо. Всё – что надо, для прыжков.
Было много казусов и смешного.
Один парень из деревни наотрез отказывается от прыжка. Говорит:
- Заберите у меня жену, корову, овец и свиней! Но я не прыгну!
Его уговаривали всей командой. Наконец, уговорили.
Другие прыгают, приземляются. Рассказы о взлёте и полёте. Полетел и наш "десантник". Самолёт По-2 набрал высоту, как обычно – сбросил газ и стал планировать. В это время парашютист должен вылезти из первой кабины на крыло и прыгнуть вниз. Самолёт планирует. Высота 1200 метров. Мы видим с земли шевеление, но потом крутое пикирование и самолёт садится. Заруливает. Мы видим такую картину: лётчик - в задней кабине, а "десантник" нырнул головой вниз в переднюю кабину, ухватился за что-то. Только ноги и попа за бортом. Лётчик хлопает ему по попе и кричит:
- Вылезай, приехали!
Подбежали инструктора, кое-как вытащили его из кабины, спустили на землю. А он бледный, как полотно. Говорит:
- Ни за что и никогда!
Вот после этого случая вскоре и подошла моя очередь для прыжка. Сложили здесь же парашют. Надели основной за спину, запасной – на живот и повели к самолёту. Зашёл на крыло, затем сел боком в кабину. Иначе в кабину с двумя парашютами не влезешь. Лётчик дал "газ" двигателю и самолёт побежал по полю. Скорость отрыва от земли у По-2 маленькая.
Но, как говорили предыдущие ребята - всё сливается в зелёный ковёр, ничего не видно. Когда начали разбег, всё было видно и всё я видел. Знал, что на высоте 800 – 1200 метров, лётчик сбросит газ и я должен буду выходить на крыло. Этот момент наступил и я вылез на крыло. Лётчик мне кричит из второй кабины:
- Прыгнешь?
Я ответил:
- Прыгну.
Глянул вниз и ужаснулся - глубокая яма. Закрыл глаза и прыгнул. А фал, соединяющий меня с самолётом, был зацеплен лётчиком за скобу на борту самолёта. Парашют открывался по вытяжению этого фала. По длине он – метров десять.
И вот "долгожданный" хлопок над головой (секунды) и я повис на стропах. Глянул вверх, а купол качается. И кажется, что ты летишь не вниз, а вверх. Стараешься утяжелить себя – скорей к земле. Потом это мнение сменилось. Ближе к земле я увидел, что она стремительно приближается навстречу. Я согнул ноги в коленях, как учили инструктора, стопа к стопе. И тут – удар о землю! Парашют большой, сорок девять квадратных метров. Он, под дуновение ветра, лёг набок и поволок меня по траве. Не могу загасить. Благо, что приземлился недалеко от квадрата, где находились наши ребята. Общими усилиями загасили парашют.
Это было моё знакомство с авиацией.
В эти годы я занимался голубями. Любил я этих птичек. Белые. Летают хорошо. Но, иногда, не заходили в голубятню один или два голубя. Сидят на крыше, дремлют.
Возвращаешься из клуба, а они сидят на крыше. Надо их взять. Лезешь тихонько к ним и сразу хватаешь, пока не успели проснуться. И водворяешь на место. А сосед, бывало:
- Это кто там по крыше лазает? А, это ты, Жуков...
Прозвал меня так по смелости и проворности.
В эти юношеские годы были и признаки взросления и внимания к женскому полу. Но девочки были тогда очень строгие и близко не подпускали. И это было правильно. Они были стеснительны, доброжелательны, порядочны. Но, конечно, не обходилось без провожаний и вздыханий. Клялись и божились. Всё было!
Когда мама узнала, что я прыгнул с самолёта, то плакала:
- Что ты со мной делаешь?!
А потом всю свою жизнь молилась за меня, за моё благополучие. А оно было не коротким – сорок календарных лет, 19000 часов в воздухе на разных самолётах.
Это будет потом.
В 1953 году был выпускной вечер. Вручали аттестаты об окончании десятого класса. Гуляли всю ночь на берегу реки Ворона, которая протекает мимо Инжавино.
После этого была медицинская комиссия в военкомате. Прошёл её и был признан годным для поступления в авиационное училище. Был со мной мой друг Гаврилин Пётр на медкомиссии. Но мы накупались в реке во время гулянья. Он простыл. Получил воспаление лёгких и комиссию не прошёл. Остался в деревне. Писал он рассказы, сочинял стихи, пьесы. Впоследствии стал редактором районной газеты. В армию попал, но служил танкистом.

ПУТЬ В НЕБО
Воспоминания-Рассказы штурмана Гражданской Авиации.

И вот я приехал в Тамбов за направлением в училище.
Подошла моя очередь к военкому. Захожу, представляюсь – кто я. Докладываю о своём желании в истребительную авиацию. Но полковник мне говорит:
- Жаль, но в истребители набор кончился. Если хочешь, иди в штурманы.
Я слыхом не слыхивал про штурманов. А военком продолжает:
- Иди во двор, там штурман ведёт беседу с новобранцами. Послушай. И, если будешь согласен, заходи снова.
Что делать? Иду и думаю. О чём мечтал – не сбылось, а год ждать (военком предложил пробовать на будущий год), вернуться домой в деревню волам хвосты крутить. Нет, думаю, надо идти снова и пусть зачисляют в штурманское училище.
А во дворе капитан – штурман говорит:
- Штурманы – это воздушная интеллигенция. Они всё знают. Во время войны они были командирами самолётов.
Так я был зачислен абитуриентом в штурманское училище.
Приехали мы в город Челябинск. Прошли снова медкомиссию. Сдали вступительные экзамены по школьной программе. И я был зачислен в курсанты Челябинского военного авиационного Краснознамённого училища штурманов дальней авиации. Это был 1953 год.
Начались занятия. Сначала – курс молодого бойца. Затем – в классы и началась повседневная работа.
Училище было большое по количеству курсантов и по территории. Всё было чисто, аккуратно. Была своя аллея Героев Советского союза – выпускников училища, с их портретами. Знаменитый капитан Гастелло, который направил свой горящий самолёт в скопление немецких танков – штурманом у него был капитан Бурденюк. Весь экипаж был Героями Советского союза.
В училище нас научили самолётовождению, азбуке Морзе, бомбометанию. По навигации первый год летали на самолётах Ли-2. По шесть курсантов в самолёте, решали навигационные задачи. Летали летом. Жара! Самолёт военный, железный (дюралевый). А сами в комбинезонах, в шлемах. Парилка! Да ещё самолёт летит под облаками. Его кидает, болтает! Почти все курсанты в первых полётах "рыгали". Мне тоже пришлось испытать это чувство раза три-четыре. Потом привык и не обращал на это внимание.
Занимались спортом. Подготовка в этом плане была отличная. Зимой и летом в спортивном зале. В увольнения не пускали, так как транспорта не хватало, а до города было двадцать километров. Организованно, на училищных машинах, выезжали в театр, на экскурсии. Но это было редко. Летом проводились парашютные прыжки с самолёта, в год по одному прыжку. Учились три года.
В 1955 году произошёл трагический случай. При парашютных прыжках у одного из курсантов основной парашют не распустился. Запутался в стропах и вытянулся. Курсант распускает запасной парашют, но и тот попадает в нераспустившийся парашют и заматывается. Курсант с большой скоростью пошёл к земле. Финал смертельный.
Мы подошли к полётам на бомбометание. Летать должны были на американских самолётах Б-25, полученных во время войны по Лендлизу. Этот самолёт имел хорошие данные по высоте, скорости и дальности полёта. Экипаж - четыре человека: два лётчика, штурман и стрелок-радист.
В одном из полётов самолёт попал в кучевое облако, одно крыло сломалось от болтанки. Экипаж погиб. Самолёты были уже стары и в полётах скрипели. Была дана команда – полёты остановить и поломать самолёты на металлолом. Вот мы и солдаты крушили их. Сломали два полка и на платформах увезли на переплавку. Но летать на бомбометание нам стало не на чем.
Стали оборудовать Ли-2 под бомбы. Пропилили полы, закрыли плексигласом, поставили в них прицелы. И вот мы стали медленно летать. Срок обучения затягивался.
В 1956году к нам на аэродром прилетели два полка реактивных бомбардировщиков Ил-28.
Вот это была радость!
Изучили самолёт, всё его оборудование. И стали летать. Было как-то непривычно: раньше на Ли-2 крутились и гудели винты. А здесь висят "бочки" - двигатели, по одному, слева и справа. Штурман сидит в самом светлом застеклённом носу. Обзор изумительный. Тишина. В наушниках слабо прослушивается шипение. Замечательно! Экипаж – три человека: Лётчик, штурман и стрелок-радист в самом хвосте. Связь межу собой только по радио.
Был случай.
Полетели ночью на задание. И в полёте у штурмана прекратилась связь по радио. Он вызывает командира – нет ответа, радиста – нет ответа. Осмотрелся. Видимо, самолёт делал разворот. Звёзды на небе стали смещаться. Он "понял", что все выпрыгнули, а он остался. Не долго думая, сбрасывает крышку входного люка и вываливается из самолёта. Распустил парашют и приземляется за сотни километров от аэродрома. Лётчик с радистом прилетели на свой аэродром, а штурмана нет. Организовали поиски штурмана. Но через трое суток он сам приехал на аэродром. А причина была в вилке соединения переговорного устройства. Она была слабо зафиксирована в гнезде и просто выскочила из гнезда. А штурман не догадался проверить. Приказ – укрепить соединение и законтрить.
Это был благополучный случай.
Преподавательский состав училища был высококвалифицированный. Отдавали преподаватели свои знания курсантам с душой. Если курсант что-то не понимал, то они занимались с ним, пока до него не дойдёт смысл и не будет результата.
Летали, бомбили цели на полигонах с разных высот - от двух до восьми тысяч метров.
Опишу процесс бомбометания.
Взлетели, пошли по маршруту. Выходим к полигону, где цель. Летим. Командир говорит:
- Штурман, если хорошо отбомбимся – покатаю.
В бомболюке три осколочные стокилограммовые бомбы выпуска 1938г. Не выбросили на немцев этот запас бомб.
Заходим на боевой курс. Управление самолётом берёт на себя штурман. Командир сидит без дела. Увидев в прицел цель, начинается прицеливание. Поймаешь в перекрестье прицела цель – белый крест на земле, пятьдесят на пятьдесят метров, и удерживаешь ручками прицела в перекрестье. Открываешь бомболюки, ставишь "бомбы на взрыв" и стрелки на прицеле начинают двигаться навстречу друг к другу. Когда они сойдутся – происходит сброс бомбы. Она пошла, а штурман видит в окне пола - как она падает, доходит до земли и взрывается. Взрыв похож на распустившийся подсолнух. Нажимаю кнопку фотоаппарата. Фото сработал. Закрываю бомболюки. Разворот на второй заход, потом – на третий. Удачно отбомбился.
Командир берёт управление на себя и заваливает самолёт в крутое пике к земле. Я не успел сесть в катапульту и пристегнуться ремнями, а остался на рабочем сиденье. И вот когда командир стал выводить самолёт из пике, меня от перегрузки положило на пол. Ни рукой, ни ногой не пошевелить. Лицом лежу на стеклянном полу и голову не могу поднять. Вот когда командир перевёл самолёт из "пике" в "свечу" вверх, я почувствовал себя в невесомости. Всё стало лёгким, как пух.
Набрали нужную высоту и полетели на аэродром. Целую неделю после этого в ушах звенело. Потом прошло.
Курсантская жизнь текла своим чередом: учёба, полёты, кино смотрели организованно и, иногда, по нескольку раз одно и то же.
Не было у нас плохих отношений между собой и командованием. Дисциплина была здоровой и крепкой. Ходили в караул. Охраняли самолёты и склады. А зимы на Урале "крутые". Морозы доходили до тридцати восьми градусов. В карауле надевали валенки, тулупы, намордники шерстяные, чтобы не отморозить лицо. Вооружались автоматами "ППШ" и карабинами "СКС". После караула чистка и смазка оружия, установка в "пирамиды".
Были сданы теоретические экзамены. Выполнены зачётные полёты на бомбометание.
Ожидание присвоения звания "Лейтенант".
Перед приказом Министра обороны в декабре 1956года появились в училище гражданские лётчики. Прошёл слух, что набирают штурманов в Гражданскую авиацию.
Мой пилот-инструктор капитан Саушкин летал в Аэрофлоте на стажировке когда-то. И я – к нему:
- Что это такое?
Он мне:
- Возьмут – иди и не раздумывай! Повидаешь свою страну, а посчастливится – увидишь и мир.
Получили форму офицерскую, повседневную и парадную. Оделись, стали красивыми. Молодыми. И не очень хотелось расставаться с ВВС.

ПУТЬ В НЕБО
Воспоминания-Рассказы штурмана Гражданской Авиации.

Решение было принято – в Аэрофлот!
Из училища отправился на месяц в отпуск и, в январе 1957года, приехал в аэропорт Внуково в Московское управление транспортной авиации.
Началась трудовая жизнь в Аэрофлоте. Определили меня в 63-й лётный отряд. Летали в этом отряде на двухмоторных Ил-12. Возили пассажиров и грузы по всей нашей стране от Бреста до Владивостока. Скорость он давал 280 километров в час. Гремел двигателями и оборудованием. Комфорта не было, но мы летали. На грузовых Ил-12 комфорт был ещё хуже, даже не было бортпроводницы.
Однажды полетели мы в Свердловск.
Вылетели перед рассветом из Внуково. Всё было хорошо. Погода была хорошая, летели мы визуально на высоте 2400 метров. На самолёте было две группы бензобаков: передняя и задняя, а рычаг переключения с группы на группу находился на пульте бортмеханика. Указатель уровня топлива – на приборной доске. Экипаж был из пяти человек: двое лётчиков, бортмеханик, штурман и бортрадист. В этом полёте радистом была Мария – девушка. Летим. Всё спокойно. Бортмеханик освободил мне своё место между лётчиками, дав возможность удобнее управлять самолётом, путём поправления курса полёта. Сам же бортмеханик ушёл за перегородку, включил обогревательную печку и "прикорнул". Мария тоже, за перегородкой, склонила голову над столом радиста. Начинался рассвет, солнце стало светить прямо в глаза – мы летим с запада на восток.
За разговорами с лётчиками следили за приборами и особо – за расходом бензина, чтобы вовремя переключить расход на вторую группу баков. И "прозевали" этот момент.
Двигатели сразу "чих-чих-чих"! Командир переключил на нужную группу, а двигатели не забирают топливо. Самолёт потерял скорость и "клюнул" носом вниз, стал снижаться. Бортмеханик свалился с печки, влетев в кабину, буквально втиснул меня между сиденьем командира и моторным пультом, начал вручную подкачивать бензин в двигатели. А мы продолжаем падать. Вдруг двигатели начали "брать топливо". Обороты винтов начали расти. Двигатели заревели на максимальных оборотах. Командир начал набирать высоту, которую мы потеряли за время падения. После выхода на эшелон командир говорит:
- А "Варяг" то и без бензина летает.
Мы засмеялись и дали зарок – следить за приборами и не отвлекаться.
А зимой боялись обледенения, так как обогрев винтов был неэффективным. В таких случаях бортмеханик "шуровал газами" двигателей – переводил рычаги на взлётный режим, винты меняли шаг и скорость вращения, лёд с лопастей винтов срывался и бил по бортам. Стуковень от освободившегося льда стояла громкая! Казалось, что по нам строчат из пулемёта. Вот эти грузовые самолёты мы прозвали "Варягами".
Пролетал я в этом отряде один год.
В училище мы изучали английский язык и он пригодился мне. Меня пригласили в 63-й лётный отряд, который выполнял, кроме внутрисоюзных, и международные полёты. Это был 1958год. Летали на Ил-14. Это был уже комфортабельный самолёт. Не гремел и не скрипел. Скорость была уже 330-350 километров в час. Летали по союзу и в демократические страны Европы.
Примерно, через полгода, Генеральный конструктор Ильюшин С.В. сделал четырёхдвигательный турбовинтовой самолёт Ил-18. Провели на заводе испытания. (Испытывал его лётчик-испытатель Коккинаки К.) Для дальнейших испытаний в производственных условиях наш 63-й отряд получил эти самолёты. Переучили экипажи и мы начали эксплуатационные испытания.
Ил-18 был высотным и скоростным (скорость 630-650 километров в час), но был ещё не доведён, как говорят, "до ума". Без бортового радиолокатора. Часто отказывали двигатели. Конструкторы двигателей соревновались – кто лучше сделает двигатель и поставит его на самолёт. Конструктор-двигателист Кузнецов предлагал два типа двигателей, а Ивченко предлагал двигатель Аи-20.
Вообще, с двигателями и их винтами проводили доработки. Вначале лопасти винтов были с закруглёнными краями. Потом – обрезали закруглённые концы, но эти действия тяги двигателям не прибавили.
Ивченко создал Аи-20. Этот двигатель был мощнее. Лопасти - с закруглёнными краями.
После ряда происшествий с двигателями КБ Кузнецова, было принято решение поставить на самолёт двигатели Аи-20.
Мы продолжили эксплуатационные испытания этого самолёта. Начали летать в сентябре 1958года. На самолётах было место в кабине пилотов для установки аппаратуры радиолокатора, но радиолокатор установлен не был. Осень, зима. Гроз нет – летать можно. Обкатывали самолёт девять месяцев без пассажиров. Возили грузы и почту по всем маршрутам. Но, в основном, в Хабаровск, Владивосток и Петропавловск-Камчатский. Летали мы с парашютами – на всякий случай. С нами иногда летали заводские специалисты – разработчики навигационного оборудования. Они в полёте могли что то исправить или записать появляющиеся дефекты.
Однажды с нами полетел специалист по автопилоту. Автопилот тогда работал очень плохо и лётчики крутили штурвал вручную. Так вот в этом полёте командир обговорил – как будем действовать при регулировке автопилота. Все пристегнулись ремнями. Специалист пошёл в пассажирскую кабину, где была установлена аппаратура автопилота. Была обеспечена связь с кабиной экипажа.
По команде командира второй пилот Тюрюмин А.М. (ныне Герой Советского союза за испытания Ил-76) начал включать автопилот и говорит:
- Что он будет сейчас делать?
Был включен корректор высоты и самолёт, неожиданно, "вздыбился" вверх с вертикальной скоростью 20 метров в секунду! Потом – вниз, с точно такой же скоростью! Перегрузки большие. Наш специалист ползёт "на четвереньках" в пилотскую кабину и кричит "благим матом":
- Выключай! Выключай!
Выключили. И смех и грех! Потом, со временем, автопилот отрегулировали.
В июне 1959года самолёт допустили к перевозкам пассажиров, но без радиолокатора.
Один из экипажей, где командиром был Гапчич Ф., полетел рейсом Внуково – Сочи. В районе Воронежа была гроза. Они залезли (я пишу те слова, которые употребляют лётчики) на высоту 10000 метров. Но всё равно не вышли из облаков. Они попали в грозу. Началась "штормовая болтанка". Самолёт, в три приёма, сбросило с 10000 метров до 3000 метров. Пассажиры, кто не был пристёгнут ремнями к креслам, летали по пассажирскому салону, руками и ногами бились в потолок. А те, кто был привязан – срывались вместе с креслами, по салону летали газеты, журналы, бумага. Оказавшись в такой ситуации, при болтанке, крылья махали от перегрузок. Два крайних, слева и справа, двигателя отказали. Их винты, к счастью, вошли во "флюгер". Это спасло самолёт от катастрофы. Вывалившись из облаков на 1500 метров, на двух работающих двигателях экипаж вернулся во Внуково.
Мы в это время были в штабе. Звонок: нужен самолёт и экипаж!
Получив команду, наш экипаж пошёл на вылет. Находясь на аэродроме, мы видели, как заруливает на стоянку тот самолёт. Вид самолёта был удручающим: два двигателя "во флюгере", уплотнительные резиновые ленты, рваные, висят. Крылья – градом побитые! Подогнали трапы. Из самолёта стали выходить пассажиры. Кто шёл сам, кого вели под руки. Вид у людей потрёпанный. Женщины с растрёпанными волосами.
Молодые люди подходят к нам и спрашивают:
- Когда мы снова полетим?
Мы засмеялись:
- Что, вам этого не хватило?
Это уже было забавно. Хотя и у нашего экипажа были всякие отказы на самолёте.
Вылетели из Внуково в Иркутск. Везли почту. На высоте 8000 метров ветер был попутным и путевая скорость составляла 750 километров в час. Вдруг загудела сирена и сработала сигнализация "Пожар двигателя". Бортмеханик, по команде командира, "зафлюгировал" винт и стал гасить пожар. Удачно загасил. Мы развернулись во Внуково. Благополучно сели на трёх двигателях.

!
:) Это привет от Адика?

Ну наконец-то! :) Будем жить!!! :)

А откуда дар ясновидения? Про "фасад дома из окна бани"-понятно, но про собаку... Мой сосед, только недавно заимел барбоса-любопытного, смешливого, дурного "дворянина с претензией" и необычайно рыжим, пожалуй даже красным "воротником". А покос травы на соседском участке? Ведь мы уже вату вставляем в уши, защищаясь от необычайно настойчивой борьбы соседа с травой! Он же совсем не даёт ей передохнуть, с раннего утра жужжа триммером :)

Строителю
Я очень извиняюсь, уважаемый Строитель, но сосед "жужжит" не "триммером", а "стриммером". Дело в том, что триммер - это небольшая движущаяся часть рулевой поверхности самолёта. Триммер устанавливается на элероны, руль высоты и руль направления. Они предназначены для снятия усилий на органах управления. Объясню: Мне необходимо выдерживать направление, например, на трубы "Подольск-Цемента". Они такие "полосатые", красно-белые. А я лечу из Внукова в Дюбаи. Набрал 2800 или 3200 метров высоты и "установил нос самолёта" на эти трубы. Однако вижу, что самолёт, из-за северного ветра, сносит южнее. Я двигаю левую педаль вперёд и нос самолёта поворачивает влево. Опять "целюсь" на трубы. Но, с упреждением - нос самолёта, чуть левее труб. Боковой снос парирован и самолёт, хоть и "боком", но движется прямо на трубы. Замечательно. Но хочется убрать ногу с педали. Устаёт нога-то! Уберёшь - самолёт, тут-же, "выпрямится" и "поедет" в сторону Подолького рынка. Что делать? Нет ничего проще. Нажимаешь нажимной переключатель "триммер направления" в левую сторону. И чувствуещь, как педаль "облегчается", оставаясь в "выдвинутом вперёд" положении. Но, тут важно не "переборщить". Смотришь "по носу" - как он стал двигаться левее, чем надо, отпускаешь переключатель и убираешь ногу с педали. Этот переключатель подаёт напражение на электромотор, который связан с триммером руля направления. Триммер имеет площадь, примерно, одну двадцатую от площади рулевой поверхности. Отклоняясь в ту или иную сторону, он, под воздействием обтекающего воздушного потока, способствует отклонению самой рулевой поверхности в обратную сторону. На самолёте Ту-154 установлены "механизмы триммерного эффекта", так как управление рулевыми поверхностями осуществляется гидроусилителями - "бустерами". Вообще, лётчик тут "борется" с пружинами, установленными под органами управления в кабине и имитирующими давление воздушного потока на рули.Поэтому там отсутствуют триммеры, как таковые. Просто бустер сам отклоняет тот или иной руль на необходимую величину в зависимости от: ноги лётчика, переключателя "курс" или сигнала АБСУ-154. (Курс теоретической подготовки на Ту-154 составляет 22 дня).
Так вот. А сосед работает "стриммером". Я , с ужасом, вижу, как на коробках из-под этих электрических газонокосилок написано ТРИММЕР. Это касается отечественных девайсов. И, возможно, китайских.На "настоящих", например "Black&Dekker", видно, что "strimmer".
Теперь по существу: про дар ясновидения. Вы упустили важную деталь - облупившуюся краску на балконе. :-)

2Ольге
:-)

Он, бродяга :)
Рад, что настроение сменилось. Теперь все будет хорошо!!!

ПУТЬ В НЕБО
Воспоминания-Рассказы штурмана Гражданской Авиации.

В декабре 1959года нашу эскадрилью взяли в правительственный авиаотряд АОН, Авиаотряд особого назначения, где были Ил-14 и Ту-104. Самолёт Ил-18 подходил по дальности полёта (5000км.) и по взлётным и посадочным характеристикам. Правительственные перевозки сильно отличались от обычных пассажирских перевозок. Чем? Это – получение задания. Разработка маршрута. Изучение основных и запасных аэродромов. Расчёт точек возврата, времени взлёта и подруливания согласно времени, согласованном по дипломатическим каналам с властями, куда мы должны прилететь.
Если, по объективным причинам, что-то не получалось, то давалось экипажем расчётное время прибытия. И это время должно быть выдержано.
Командиром отряда был тогда Бугаев Борис Павлович. Ныне Главный маршал авиации. Летал он сам на Ил-14, Ту-104 и Ил-18. Могу о нём сказать только положительное, как о командире и человеке.
Летом 1959года надо было доставить в г. Женева на Генеральную Ассамблею ООН министра иностранных дел Громыко Андрея Андреевича. Тогда штаб её находился в Женеве. Сейчас – в Нью-Йорке.
Назначили выполнить эту задачу нашему экипажу. В состав экипажа входили: командир эскадрильи Герой Советского союза Лахтин Б.А., командир экипажа Ларионов В.Е., второй пилот Кечаев С.Н., штурман Тришин А.И., бортмеханик Захарченко Д.А., бортрадист Горбатов П.И. Решили за три дня до основного полёта слетать в Женеву техническим рейсом. Политические отношения тогда с Германией были неважными. Поэтому нам из НАТО прислали лидировщиков – лётчика и штурмана. Задача была поставлена жёсткая: заправляться топливом во Внуково полностью и в Женеве не заправляться, долететь до Внуково. Дальность полёта превышала 5000 километров. Поэтому взлетели и набирали максимальную высоту по этапам. Расчёт был таким: прилететь в Женеву и снижаться постепенно до посадки с маршрута.
Подлетая к Женеве, связались по радио, попросили снижение. Они говорят:
- Выходите на эшелоне на приводную радиостанцию. Будете снижаться по "этажерке" (кругами). В наши планы это не входило. Это дополнительный расход топлива. Ничего не поделаешь!
Снизились. Сели. Зарулили на стоянку. К нам сразу подъехал топливозаправщик, но мы отказались от заправки. Наутро вылет из Женевы.
Попросили разрешить набор высоты по маршруту. Нам отказали:
- Набор высоты над аэродромом, затем полёт по маршруту.
Это тоже не входило в наши планы.
Взлетели. Набрали высоту над аэродромом и пошли по маршруту. Запросили максимальную высоту (10000 метров) – не дают. Подлетая к границе с Западной Германией опять запросили высший эшелон – не дали. Только над Чехословакией нам разрешили занять 10000 метров. А ветер, как на грех, нейтральный. Не помогает. Пролетели Польшу, Литву. В районе Витебска загорелись красные лампочки "Остаток топлива". Бортмеханик перекачивал остатки в расходный бак, делал всё возможное. На месте второго пилота находился пилот-инструктор Алексеев В.А. Командир эскадрильи Лахтин Б.А. пришёл в кабину, чувствуя, что дело осложняется. Сел он рядом со мной на кислородный прибор, находящийся позади командирского кресла. Я сижу и делаю расчёты - скорость, время, остаток топлива. Говорю командиру:
- Виктор Ефимович, топлива останется 500 литров.
Он отвечает:
- Хорошо бы!
Подлетая к Москве, запрашиваем по кратчайшему пути, с прямой, на посадочный курс "62". Сначала диспетчеры сопротивлялись, но потом дали добро. Топлива оставалось по 100 литров в каждом крыле. Шасси выпустили над дальней приводной радиостанцией. Произвели посадку. И в кабине раздалось:
-УРРаааа!!!
Командир эскадрильи кричит:
- Выключай крайние двигатели! Недорулим до вокзала!
А потом произносит:
- Теперь и до Казани можно долететь.
Это он так пошутил.
Послеполётный разбор в кабине. Всеобщее мнение, что так летать нельзя. Необходимо садиться в Праге. Решили так: летим в Женеву без посадки. В Женеве не заправляемся и улетаем в Прагу. Возвращаемся во Внуково. Получается без проблем!
Привезли Громыко А.А. на Ассамблею и через неделю должны будем забрать его.
Через неделю долетели до Праги, заправились и вылетели в Женеву. Теперь топлива хватит.
Это было летом. Были грозы. А локатора на борту не было. Что плохо.
Взлетели и пошли на Внуково. При подлёте к границе Швейцария-Германия коридор входа закрывала синяя туча. Это гроза. Слева от самолёта светит солнце, а справа – чернота. Совещаемся в экипаже: как обойти грозу, не нарушив коридора. Решили так: движемся краюшком от облаков. Если будет сильно болтать, то отвернём влево и запросим обход. Как только мы задели облака, нас стало сильно трепать. Градом были забиты трубки приёмников воздушного давления, хотя обогрев был включён заранее. Прибор скорости показывает "ноль". Вариометр – "ноль". Высотомер – "ноль"! Сильная болтанка. Гудит сирена и светится красное табло "Превышение МАХ". Отвернули влево. А град стучит по обшивке фюзеляжа, как будто по нас строчат из пулемёта!
Выскочили на солнце. Стрелки приборов задрожали и восстановили нормальные показания. Мы запросили диспетчеров обход грозы визуально. Получили разрешение. Пролетели Германию и лидировщики покинули кабину. Далее – сами.
Через некоторое время открывается дверь в кабину. Вошёл Громыко А.А. и спрашивает:
- Что у вас тут случилось? Я летал в салоне в невесомости!
Мы ему:
- Андрей Андреевич, атмосфера плохая.
А он в ответ:
- Я много летал на самолётах, но такой атмосферы не видел.
После чего он задержался в кабине. Поговорил с экипажем и ушёл к себе в салон в хвосте самолёта. Хороший был человек. Он даже не пожаловался на экипаж за такой сервис. Потом мне ещё два раза пришлось летать с Громыко А.А. в Нью-Йорк на Ассамблею ООН. Всё было по плану и без происшествий.

Летом 1959 года произошёл такой случай в полёте Внуково – Баку с экипажем из аэропорта Баку. Вылетели они из Внуково, набрали высоту, и у них на двигателе произошёл пожар. Произошло это в районе города Серпухов. Двигатель отгорел и отвалился. Упал на землю. Другие двигатели работали нормально. Они развернулись, снизились и произвели посадку в аэропорту Внуково. У бакинцев было тогда всего два самолёта Ил-18. Командир Бакинского авиаотряда Заика Марк Ефимович попросил наш отряд выполнять их рейсы. На следующий день наш экипаж назначили в рейс Внуково-Баку. Прилетели в Баку – и на ночёвку в профилакторий. А утром вылет во Внуково. Я был холост – 24 года. Сразу влюбился в дежурную медсестру и предложил ей руку и сердце. Любовь с первого взгляда, как говорят в народе. Экипаж надо мной подшучивал, говорили:
- Хоть бы раз десять с ней встретился, а то на свадьбу не пойдём!
Но я стоял на своём. Её звали Лида. А Лиде сказал:
- Если судьба, то я опять прилечу завтра.
Прилетели во Внуково. Зашли в штаб. А командир эскадрильи говорит:
- Вы готовы, слетали хорошо, вам завтра снова в Баку.
Судьба!
После штаба, я сразу – на почту. Дал телеграмму Лиде, чтобы ждала.
При посадке в Баку на аэродроме был сильный ветер и песчаная буря. Мы произвели посадку нормально, а заруливали на стоянку "ощупью". Зарулили. А второй пилот кричит:
- Лёня, а тебя встречают!
Встретились с Лидой всем экипажем. Лётчики всегда весёлый народ на земле. Бортмеханик шутит:
- Лида, чего ты стоишь!? Бери ишака, грузи вещи – и на самолёт!
Посмеялись и пошли в профилакторий отдыхать. А с Лидой договорились: прилечу в Москву, беру краткосрочный отпуск и - в Баку. Заберу её к себе. Так и сделал. Сыграли свадьбу в Баку. Затем, со своими родственниками – в Москве. И весь экипаж был на свадьбе. В 1960 году родился у нас сын – Андрей. В 1965году родился второй сын – Владимир. Вот так мы с ней прожили 40 лет. В 1999году не стало Лиды. Сильно болела.
В 1960 году самолёт "довели", поставили, наконец, радиолокатор. Стало летать более безопасно. Облетал я на Ил-18 все наши республики, Крайний север, Сибирь и Дальний восток.
В июле 1961года полетели мы впервые "открывать" Южную Америку. Надо было доставить делегацию Советского Союза во главе с Секретарём президиума Верховного Совета Георгадзе Михаилом Порфирьевичем. Неизведанные страны и континент. Никаких данных об аэродромах и трассах нет. А лететь надо. Была одна единственная схема захода на посадку в аэропорту Ресифи на восточном побережье Южной Америки.
Надо посетить в Бразилии города: Бразилиа (только что строящийся), Порт Аллегри, Сан Пауло, Рио-де-Жанейро, Порт Бемы в устье реки Амазонка. Запланировано посещение острова Кюросао в Карибском море, Мексики, Эквадора с городами Кито и Гуаякиль. Также запланированы посадки на Кубе – это Гавана и Сантьяго. Далее – Галифакс, в США. Прествик – в Шотландии. Затем – возвращение во Внуково. По сроку это более одного месяца. На борту два экипажа – на случай выхода кого-то из строя. Я обозначил своему командованию проблему отсутствия данных по навигации. На что мне ответили:
- Лёша, мы надеемся, что ты там найдёшь всё.
Но я же лечу не к родному дяде, как говорится! Делать нечего. Склеил карты "двадцатикилометровки". Всю Южную Америку. Мексика, Гавана, США и Европа были. Свернул я три рулона карт и полетели.
Первая посадка должна быть в Риме. Долетели до Рима без проблем. Сутки находились в городе. Посетили Ватикан (вместе с делегацией), Колизей и другие исторические места. Всё было очень интересно.
Полетели далее в Африку с посадкой в Рабате на дозаправку. Потом - в аэропорт Дакар, в Сенегале. При вылете из Рабата при развороте на Атлантический океан у нас отказал радиолокатор и курсовая система. Вылетели мы перед заходом солнца. Продолжали полёт визуально, пока видел острова Мадейра и другие. Погода позволяла. На самолёте стоит магнитный компас КИ-13 (мы его звали "бычий глаз"), который болтался и по нему нельзя точно определить курс, да и цена делений курса была через пять градусов. Но, всё же, что-то есть!
Прилетели ночью в Дакар. На борту с нами находился инженер по спецоборудованию Гена Толкач. Начали разбираться с неисправностями. За всю ночь он сделать ничего не смог. Утром вылет в Бразилию, через Атлантический океан. Без приборов. Мой командир - Тарасов Виктор Иванович. Второй командир - Соболев Константин Фёдорович – Герой Советского союза, на войне был истребителем. Я доложил командирам обстановку, а они:
- Ты же штурман! Ты и веди!
Я ответил:
- Я вас понял.
И полетели. Нельзя нарушать график движения делегации.
С командиром договорились: при встрече с грозовым фронтом будем обходить облака визуально.
По прогнозу сенегальских метеорологов - посередине Атлантики и вдоль океана лежит тропический фронт. Пролетели от Дакара примерно тысячу километров и увидели этот фронт. Подошли к нему и стали обходить облака вправо. Договорились, что я буду делать "штилевую прокладку" маршрута – это курс, скорость, время. Смена курса: снова – курс, скорость, время и так далее. Всё это прокладывал на карте. От маршрута отклонились на 350 километров. Потом, когда обошли фронт, взяли курс по прямой на берег Бразилии. Вышли к берегу, как и рассчитывали. Но на аэродроме Ресифи ухудшилась погода. А нам деваться некуда! Горючего до запасных аэродромов уже не оставалось. Посадка только в Ресифи. Собрали в кулак всё наше мастерство и волю. Без паники.
Я рассчитал весь заход на посадку и давал команды командиру о вертикальном снижении и курсе по боковой радиостанции. Эта радиостанция стояла не в створе полосы. На аэродроме шёл тропический дождь. Он снижал горизонтальную видимость. Мы вышли из облаков метрах в пятидесяти от земли, но по курсу точно на полосу. Поэтому моему командиру не составило трудов посадить машину. Он сажал самолёт – стакан с водой не упадёт!
Зарулили. Впустили человека для проведения дезинфекции самолёта. Выдержали пятнадцать минут – таков порядок при прилёте из Африки в Бразилию. Иначе, если откроешь двери или форточки, будет штраф.
Пришли в диспетчерскую, чтобы организовать вылет на послезавтра в столицу Бразилиа.
В диспетчерской нас спрашивают:
- Как вы сели?! Все авиакомпании ушли на запасные аэродромы. Что у вас за оборудование такое, что вы смогли сесть у нас?
При этом второй командир – Соболев отвечает им:
- Это же наш, Советский самолёт!
Диспетчера отвечают:
- Very good!
Здорово! Спрашиваем:
- Как проходит маршрут на Бразилиа? Какой аэродром?
Отвечают:
- У нас нет никаких данных.
Вот это номер! Я обращаюсь к Тарасову Виктору Ивановичу:
- Командир, есть выход. На самолёте, в багажниках, у Георгадзе полно спиртного. Схожу, принесу им "сувениры".
- Давай!
Я сходил на самолёт и принёс в пакете две бутылки "Столичной", Шампанское и несколько плиток шоколада. Командир отдаёт им пакет:
- Вот вам "презент".
Они развернули, увидели – что внутри и сразу восторженно:
- "Рашен водка"!!!
Я сразу перешёл к делу:
- Мне нужны трассы и аэродромы, которые мы должны посетить.
Один из диспетчеров нажал какую-то кнопку:
- Один момент!
Через некоторое время в помещении появился майор. Диспетчер ему говорит, показывая на меня:
- Дай ему все данные, которые ему нужны.
Мы с майором ушли в другую комнату. Он дал мне всё, что меня интересовало. И тут же отправился туда, где "презент". А я, тем временем, в свой альбом заносил данные, чертил схемы, рисовал. Работал больше часа! Наконец, довольный, вышел к своим командирам и диспетчерам.
Вот так мы открыли Южную Америку. Эти данные потом послужили пособием другим экипажам. Проблем не было.
Прилетели в строящуюся столицу Бразилиа. Очень красивый город. Он, по площади, в плане спроектирован в виде орла с раскрытыми крыльями и хвостом. Дома оригинальной архитектуры. Архитектор – немец по национальности Нимейер, дай Бог памяти. Двухпалатный Парламент – два, рядом расположенных, высотных дома. Интересна подземная церковь – над землёй только абстрактные фигуры из бронзы. Оригинальный город.
В Рио-де-Жанейро на аэродроме ночью была провокация против нас. Мы, члены экипажа, по два человека всегда находились на самолёте – охраняли его. Кроме нас, обычно, находился местный вооружённый часовой. В этом городе власти, почему-то, не выставили часового. И на самолёте остались дежурить инженер и второй пилот. Среди ночи к самолёту подошли неизвестные мужчины и потребовали показать им самолёт внутри. Пытались подойти к стремянке. Второй пилот, а он был в самолёте, убрал складную стремянку внутрь фюзеляжа. Нижний обрез входной двери находится в трёх метрах от земли. Попробуй, допрыгни! Инженер "разбирался" с ними внизу: двое наступают, а третий фотографирует. Инженер – крепкий, высокий, под два мера. Кое-как "отболтался" от них.
Мы заявили протест. На следующий день нам выставили часовых.
Посмотрели город Рио-де-Жанейро. Красивый. Освещённая статуя Христа. Были в парке и других местах.
Из Рио-де-Жанейро полетели в направлении Мексики с двумя посадками, в Белене и на острове Кюросао.
На Белен маршрут дали – весь изломан поворотными пунктами по речкам. А у меня же нет курсовой системы! Она оставалась неисправной. Я и говорю диспетчеру:
- А могу я проложить одну прямую линию от Рио-де-Жанейро до Белена? Чтобы не крутиться.
Диспетчер посмотрел на меня и говорит:
- Можешь. Но если случится что над джунглями, то через пять минут вас съедят вампиры!
Я ответил:
- Но это же Советский самолёт. С ним ничего не случится!
Мы полетели напрямую. Под крылом сплошное зелёное море пальм и джунглей. Реки можно увидеть только тогда, когда пролетаешь над ними. Жилья нет.
Прилетели в Белен, заправились. Взлёт будет трудным. Температура - плюс тридцать пять в тени. А на чёрном асфальте полосы – все пятьдесят будет! Полоса-то короткая. Всего 1800 метров, а вблизи торца полосы двадцатипятиметровые пальмы. Договорились с командиром, что "отрывать" самолёт от полосы будем с последних ста метров.
Дали взлётный режим и побежали. Скорость растёт медленно. Полоса уменьшается. И вот – последние сто метров! Отрыв. Самолёт еле-еле перевалил пальмы. Командир перевёл самолёт "в горизонт", чтобы набрать скорость и по "полметра" набирать высоту. В таком режиме ушли далеко в море. Мало-помалу набрали скорость и высоту и пошли на остров Кюросао.
Подлетая к острову Кюросао, пытались установить связь с Каракасом (он руководил зоной полётов). Но диспетчеры никак не могли понять – кто их вызывает.
Мы ему говорили, что мы - "Аэрофлот" и "Советский самолёт" и "Русские". Всё равно не понимают. Радист замучался с ними. А они переспрашивают:
- Эр Франс? Алиталия?
Я и говорю радисту:
- Толя, скажи ему – Алиталия.
Наконец:
- О, кей!
Когда мы сели, то диспетчера "обалдели". Хотели арестовать нас. Но, потом, разобрались. Всё нормально. Дальнейший путь в Мексику наметили на следующий день.
Вылет состоялся вовремя и сам полёт прошёл без проблем. Но, одно замечание. Аэропорт Мехико расположен на высоте 2100 метров над уровнем моря. Поэтому посадка и взлёт должны производиться при повышенном внимании – мощность двигателей значительно снижается, а длина разбега увеличивается. Да и температуры, также, высокие. Погуляли по городу. Посетили "Корриду". Побывали на базаре "Сочимилка". Интересно. Далее полёт обратно, в Южную Америку. В Эквадор, в столицу – Кито. С государствами на Панамском перешейке связи не было и нам пришлось уйти на пятьдесят километров от берега и лететь в Эквадор. При подлёте к Кито, земля была закрыта десятибалльными слоистыми облаками. А аэродром Кито расположен на высоте 2750 метров над уровнем моря. Как снижаться при такой облачности, да ещё и в горах!? Убийство!
Решили пролететь над Кито и посмотреть ситуацию. И вот, когда мы появились над аэродромом – открылось "окно". Ясно! Мы спирально снизились и произвели посадку в визуальных условиях.
Город нашу делегацию встретил враждебно. Улицы и заборы были исписаны крупными красными лозунгами – "Русские, вон домой!" и "Хрущёв и Кастро – убийцы!". Я шофёра спрашиваю:
- Кто это сделал?
А он отвечает:
- Это католики всю ночь писали.
Мы поселились в гостиницу, а вечером произошёл инцидент. Примерно сотня человек перед входом в гостиницу организовали бунт. Они хотели прорваться внутрь и расправиться с нами. Мы из окон за всем этим наблюдали, но защитить себя было нечем. Однако полиция справлялась со своим делом. Тут послышались взрывы – демонстранты заминировали телефонные автоматы в фойе гостиницы и взорвали их.
Утром М.П.Георгадзе встретился с Президентом и сказал ему об этом инциденте. Президент выступил по телевидению и сказал:
- Русские прилетели с миссией доброй воли. Никаких сделок не будет подписано.
После этого вроде стало легче. Но нас предупредили – не выходить их гостиницы. Пробыли мы в Кито два дня. На машинах съездили на Экватор, который проходил рядом с городом. Он разделяет Северное и Южное полушарии земли. Проведена линия на земле. И можно стоять одной ногой в Северном полушарии, а другой – в Южном. Там же, одна женщина нам предложила купить сувенир: высушенная человеческая голова, величиной с кулак, с волосом и с полным обликом лица. Нам было не по себе, и мы отказались. Оказалось, что в племенах, живущих в той местности, есть закон: убьёшь врага – высуши его голову и повесь на пояс. Знак одержанной победы. Это ужасно!
Летим в Гуаякиль на побережье Тихого океана. Нас встретили там, как родных. В отличие от Кито. Чуть на руках не несли. Это город рабочих, докеров и простых людей. В ресторане. На ужине, нам сообщили, что в СССР запущен второй спутник с Германом Титовым на борту. Выпили за его благополучное приземление.
Далее – полёт на Кубу, в Гавану.
Присылают из Москвы план полёта. Он проходит над горами. Мы с командиром отправились к Георгадзе М.П. и говорим:
- Самолёт еле набирает 7-8 километров высоты, а горы достигают 5-6 тысяч метров. Это небезопасно! Мы решили уйти в Тихий океан. Потом выйти на международный Панамский канал и, далее, на Гавану.
Он ответил:
- Действуйте! Если будут какие нелады – звоните мне.
Так и сделали. Подлетая к Панаме, встретили фронт. Летим в облаках. Болтает. Треск в наушниках говорит о близости грозовых разрядов. Локатор то у нас не работает. Запрашиваем диспетчеров о местонахождении гроз. Нам отвечают:
- Грозы везде. И слева и справа от маршрута.
Командир решает:
- Полезли вверх, сколько сможем.
И, представляете, на высоте 10000 метров выходим из облаков. Слева и справа от нас стоят грозовые "столбы". А высота их верхних кромок, на мой взгляд, 15-20 километров. Наш коридор свободен! Спрашиваю командира:
- Снижаться будем?
Он отвечает:
- Нет. Так до Гаваны!
Долетели без проблем. Зато встреча в Гаване была братской, как будто дома!
Однако дежурить под самолётом всё равно надо. Хотя кубинцы поставили для охраны семь автоматчиков. И вот под вечер над аэродромом, прямо над полосой, на высоте 30-50 метров проходит Боинг 707 США. Мои охранники забеспокоились, защёлкали затворами. Я их спрашиваю:
- Что случилось?
Они говорят:
- Вот рядом стоит "Локхид «Электра". Это самолёт, пригнанный из США.
История такова. После победы на Кубе Фиделя Кастро, самолёты с Кубы в США летали и их там арестовывали (конфисковывали). Вот теперь кубинцы собираются возвратить этот самолёт взамен арестованных. И солдаты говорят:
- Вот ещё один!
Самолёт сделал круг и произвёл посадку. Зарулил на военный сектор. Долго разбирались. Но потом привезли на автобусах пассажиров и экипаж американского самолёта. Приезжал разбираться сам Фидель Кастро. Доброжелатель-француз решил помочь кубинцам и пригнал им самолёт. В одиннадцать часов ночи решили самолёт с пассажирами отпустить. Я спросил:
- Как же так!
А солдаты отвечают:
- Так решил Фидель.
Потом мы полетели в Сантьяго-де-Куба, на востоке страны. Город расположен рядом с базой США "Гуантанамо". Были вечером на приёме у брата Фиделя – Рауля Кастро. Он был министром обороны. Вечер и стол были прекрасны. Самое главное – это дружба и мир. Речи Рауля Кастро и Георгадзе были выслушаны с большим вниманием и возлияниями их водки "Баккарди" шестидесятипроцентной крепости.
Для полёта из Гаваны в Галифакс (США) из НАТО нам прислали лидировщиков: штурмана и радиста. Звали их Гави и Саша. Они были потомками украинских эмигрантов.
Прилетели они в Гавану из Нью-Йорка. При этом Гави смеётся и рассказывает:
- Сидим в Нью-Йорке в зале ожидания аэропорта. Слышим объявление: - «Самолёт летит по маршруту Нью-Йорк – Мехико, посадка возможна в Гаване».(Это тот самый случай, когда француз пригнал самолёт в Гавану.)
Так вот они предложили маршрут, проходящий вдали от побережья Америки - в Атлантике. Это шестьсот километров от берега, не меньше. Объясняют:
- У вас локатор "достаёт" и "видит" до Сан-Франциско. Поэтому – подальше от берега.
Я им и говорю:
- Локатор не работает. Да и дальность у него всего 375 километров.
Они стояли на своём. И мы полетели по их маршруту до города Прествика в Шотландии. Долетели нормально. В аэропорту мы расстались с лидировщиками. Подарили им по бутылке "Столичной". Они остались довольны. А мы далее летели своим путём по своему плану.
В Москве, при разборе полёта, я задал вопрос командиру отряда Бугаеву Б.П.:
- Нельзя ли субсидировать экипаж на такие случаи, какие произошли у нас?
Я имел ввиду "добывание" необходимых данных для полёта в чужих странах. На что он ответил:
- У нас нет такой статьи расходов.
А летать без данных – получается можно! Выручит находчивость?
И ещё.
В этом полёте, между Дакаром и Ресифи, посреди Атлантики я впервые пересёк Экватор с севера на юг. В полёте, член делегации часто заходил с вопросом:
- Скоро Экватор?
Я сообщил время, когда будем пересекать Экватор. И вот, в назначенное время, входит в кабину полуголый Нептун с трезубцем в руке и окропляет нас водой. О чём имею Грамоту, подписанную Нептуном и Георгадзе. С таким текстом:
"Сей грамотой, выданной по моему Высочайшему повелению, торжественно подтверждаю, что гражданин Союза Советских Социалистических республик Алексей – свет Иванович Тришин с моего ведома и разрешения 17 июля 1961года в 12-00 по Гринвичу пересёк Экватор на самолёте Ил-18 №75724, следуя с миссией доброй воли из Советского Союза в страны Латинской Америки".
Виктор Иванович Тарасов, командир корабля, удостоверил: "С подлинником верно: В.И.Тарасов. Командир самолёта Ил-18 №75724".

ПУТЬ В НЕБО
Воспоминания-Рассказы штурмана Гражданской Авиации.

Для того, чтобы летать на международных линиях, необходимо знать английский язык. Нас, в отряде, учили английскому языку. Но это была только авиационная терминология. От разговорной речи она отличалась многим. Поэтому, чтобы иметь полный запас слов английского языка, нужно учиться. Как говорил Ленин В.И.: - "Учиться, учиться и ещё раз – учиться".
Я этому следовал всегда.
Поступил я на трёхгодичные курсы "Ин-Яз" на английское отделение. Окончил их. Теперь мне были понятны все выражения, стандартные и не стандартные. Это мне пригодилось. В те времена: 1960-1961-1962 годы началось освобождение африканских народов от колониальной зависимости. Все африканские страны повернулись лицом к Советскому Союзу. Но им нужна была помощь и поддержка. Поэтому мне и пришлось возить из Африки в Москву лидеров этих стран. Их было много. Исколесил (облетал) я всю Африку. Вдоль и поперёк! Везде были остановки на два-три дня, и мы посещали интересные уголки африканских стран. Много было интересного. Как в передачах по телевидению "Вокруг света", даже больше.
Опишу один полёт.
Делегация Венгерской демократической республики на нашем самолёте за один месяц посетила восемь стран африканского континента! В каждой стране мы находились по три дня. Кстати, в одном из ресторанов во время ужина с делегацией, я впервые попробовал французских жареных лягушек! Очень похоже на курицу. Так вот.
Летим из Мали (столица – г. Бамако) в Котону (ныне – Белиз). Раннее утро. Подлетаем – связи нет. Мочит Котону. Пора снижаться, а связи нет. Стало быть, снижаться нельзя. Встали в круг на высоте 8000 метров и летаем над городом. Зовём диспетчерский пункт. Горючее есть. Запасных аэродромов много. Летаем кругами. Вдруг, что то "захрипело" в наушниках:
- Здравствуй, товарищ!
Мы отвечаем:
- Здравствуй.
А он только "здравствуй, товарищ" и всё! Кто это? Мы позвали из делегации венгра, который знает русский язык и объяснили ситуацию. Тот взял наушники и стал кричать:
- Варош! Варош!
И заговорил на венгерском языке. Затем, он объяснил нам, что скоро из города приедут люди на вышку и всё будет нормально. Через некоторое время связь появилась. Мы стали снижаться. Произвели посадку. В те времена Африка по ночам спала!
Вообще, бывало – зовёшь, зовёшь! И не дозовёшься. А всё это на нервах! Впоследствии всё сказывается. Но никто не обращает на это внимание. Ну, это – отступление.
В районе города Котону в озере находится деревня. Называется "Африканская Венеция".
Хижины стоят на бамбуковых сваях. И передвигаются люди только на лодках. Люди голые (мужчины и женщины). Продают товары, фрукты. И всё это на лодках. С местным переводчиком на моторной лодке приплыли мы к старосте этой "Венеции". Взобрались на бамбуковый помост, где расположены три жилища. По краям помещений – плетёные циновки для лежания и отдыха. Сам староста приоделся и вышел к нам. На голове у него мятая фетровая шляпа, а на теле – мешок с прорезями для рук и головы. Босиком. Переводчик ему объясняет, что мы русские лётчики. Советский Союз. Староста что то вспомнил. Его глаза забегали и он запищал:
- Пик, пик, пик!!!
Так пищал наш спутник. Мы ему зааплодировали. Подарили ему баклажку на ремне и что то ещё, не помню. Он был рад безмерно! Он угощал нас двумя бутылками пива, но мы вежливо отказались. Вот такая была "Африканская Венеция".
В Гане, где столица город Аккра, днём дежурю под самолётом. Жара! А под крылом – тень. Хоть немного продувает. Разговорился с полицейским:
- Что вы строите в своём государстве?
- Строим лирический социализм!
- А что это такое?
- Раньше французы сидели в ресторанах. А теперь – мы. Пусть французы на нас работают!
Вот такая "диалектика"!
Свободное время проводили на море. Это в декабре месяце. Купались, загорали.
Вот и подошёл к концу наш полёт – 30 декабря мы вернулись в Будапешт. Прощальный ужин в ресторане "Матьяш Пике", с цыганами! Получили подарки от правительства Венгрии. И 31 декабря летим домой, в Москву.
Успели к Новому Году!

ТКЖО
Вы думаете , что меняет ники, пересматривает взгляды и улучшает-меняет в результате судьбу, как по советам С.Лазарева "Диагностика кармы"? :)

2Ольге
С ума сойти можно!!! :-)

Строителю
Бустер, это такая штуковина... Которая своим корпусом жёстко крепится на заднем лонжероне крыла, киля и стабилизатора. А "ушками" задних частей подвижных его штоков - к кронштейнам рулевых поверхностей. В каждом бустере находятся три гидроцилиндра (получающих управляющее давление масла АМГ-10, соответственно от 1-й, 2-й и 3-ей гидросистем самолёта)и, соответственно, три подвижных штока. При падении управляющего давления даже в двух гидросистемах, оставшаяся гидросистема вполне обеспечивает управление самолётом в воздухе. Если, конечно, какой-нибудь шток не "заклинит".

ТКЖО
:-)

С уважением.

ДД)
Не подскажете, этот ИЛ-14 все еще на стоянке в а/п стоит?
http://www.airliners.net/photo ...

да, стоит..

пасиб)

ПУТЬ В НЕБО
Воспоминания-Рассказы штурмана Гражданской Авиации.

Насыщенным был 1962 год. Полёты с членами Правительства Советского Союза, и с правительственными делегациями иностранных государств. Занимались и производственной работой: выполняли обычные пассажирские рейсы в разные города нашей страны и за рубеж.
Однажды мы должны были отвезти Вальтера Ульбрихта (секретаря СДПГ) в Астрахань, где находился Никита Сергеевич Хрущёв на отдыхе на охоте.
Взлетели из Внуково и взяли курс на Астрахань. В районе строящегося аэропорта Домодедово на высоте 4500 метров у нас отказал один двигатель. Винт этого двигателя автоматически вошёл "во флюгер". Самолёт качнуло – и всё. Доложили во Внуково об отказе двигателя и решении о возврате в аэропорт вылета. Развернулись и со снижением пошли на посадку. Произвели посадку, зарулили на стоянку. Резервный самолёт уже прибуксировали.
Обязанность штурмана была: открывать и закрывать заднюю входную дверь самолёта. Я открыл заднюю дверь. Из салона вышел В.Ульбрихт и спрашивает на русском языке:
- Что случилось?
Я отвечаю:
- Извините, но сработала автоматика.
Он спрашивает:
- Когда полетим?
Я ему:
- Вот рядом стоит самолёт. Пересядем на него и полетим.
Он спрашивает:
- Полетим?
Я отвечаю:
- Обязательно полетим!
Пересадка заняла около получаса и мы вылетели в Астрахань. Чтобы нагнать время, мы летели на повышенной скорости. Прилетели в Астрахань. Встречал Н.С.Хрущёв и другие лица. Он, загоревший на солнце, в белой тенниске, встречал В. Ульбрихта. Поздоровались, обнялись и, сев в машину, уехали. Мы же оформили обратный вылет и улетели во Внуково.
За Н.С. Хрущёвым был закреплён экипаж, который его всегда возил.
Наш экипаж был закреплён за Л.И.Брежневым
Летали тогда члены правительства много. Кстати – в народе говорили: - "Никита – путешественник".
Когда в Караганде "заволновались" горняки, Л.И. Брежнев полетел туда разбираться. Однако в Караганде аэродром был маленький и принимал только Ил-14. Поэтому мы прилетели в Алма-Ату, где Л.И.Брежнева ожидал Ил-14. В аэропорту Алма-Ата Л.И.Брежнев переговорил с членами правительства Казахстана и тут же сел в Ил-14 и улетел в Караганду. Мы отправились в гостиницу. На следующий день планировался возврат в Москву.
На следующий день, после полудня, мы оформили вылет на Внуково и стали ожидать прилёта Л.И.Брежнева из Караганды. Наконец, Ил-14 произвёл посадку. Мы стоим у трапа. Брежнев подошёл к нам и говорит:
- Извините за опоздание, но быть у храма и не зайти – Великий грех!
После чего он, вместе с встречающими, пошёл в аэропорт обедать. Мы его ждали долго.
Тем временем в багажники самолёта грузили какие-то свёртки, баулы и ящики. Наконец, он прибыл. Зашёл в самолёт. Я закрыл за ним дверь и прошёл на своё рабочее место. Взлетели. Набрали высоту. Вскоре наши девочки – стюардессы принесли нам обед. На десерт были большие ломти арбуза и дыни, а также виноград. Всё отборное и вкусное!
После обеда в кабину зашёл Л.И.Брежнев:
- Угостили вас девочки фруктами?
Мы отвечаем:
- Конечно! Спасибо, было очень вкусно.
Брежнев и говорит:
- Загрузили в багажники много всего. И куда я это всё дену?
Я нашёлся и сказал:
- Леонид Ильич, не волнуйтесь! У вас много родственников и друзей – разойдётся.
А он:
- И правда!
Летим над Казахстаном, говорю Л.И.Брежневу:
- Казахстанские степи!
Он говорит:
- Я здесь, в свою бытность секретарём, летал не раз на Ан-2 на "бреющем". Пугали работающих на полях: снизимся до пяти метров - и вся бригада лежит на земле. Грозятся граблями, тяпками и руками.
Я говорю:
- Немного хулиганили?
Он:
- Молодые были.
Потом он ушёл к себе в салон. А мы продолжали полёт. Прилетели во Внуково хорошо и благополучно.

Полёт с Л.И Брежнеым в Алжир.
Летим над Средиземным морем нейтральными водами. Вдруг, с левого крыла пристроился к нам истребитель с французскими опознавательными знаками. Лётчик сидит в кислородной маске и смотрит на нас. А мы – на него. Расстояние до него около тридцати метров. Всё видно. Так и летим. Командир говорит:
- Что будем делать?
Я ему:
- Помаши ему рукой, что будет?
Командир поднял руку и помахал ею. Лётчик-истребитель поднял правую руку в краге (чёрная перчатка) и помахал тоже. Потом "дал газу", и с левым боевым разворотом ушёл. Путь свободен!

В сентябре 1962 года Л.И.Брежнев отправился с визитом в Югославию к Иосипу Броз Тито. До Белграда долетели мы хорошо. Посадка мягкая. Зарулили. Подогнали трап к самолёту. Встречали Брежнева И.Б.Тито с супругой. Супруга Тито – Иванка Броз. Красивая женщина. Также были и члены Правительства.
Леонид Ильич при встрече обнялся с И.Б.Тито и прослезился. Была у него такая слабость.
Делегация имела свою программу пребывания. А нам югославские лётчики придумали свою. Возили на концерты, в рестораны. Мы побывали в городе "Нови сад". По пути в этот город мы проезжали мимо виноградников. Останавливались. Югославы тогда очень любили русских. Простые труженики как узнали, что это русский экипаж – несли корзины винограда, улыбались и выражали признательность. В Новисаде ужин в ресторане, где мы плотно заправились и отправились в Белград. На следующий день была организована рыбалка на реке Дунай.
На одном из завтраков я был случайным свидетелем разговора Б.П.Бугаева с инструктором бортпроводников Галей Ивановой. Причина была вот в чём.
Одна из бортпроводниц пришла на завтрак, когда мы все сидели за столом и завтракали. Эта девочка не отличалась достаточной привлекательностью и фигурой. При этом нейлоновые чулки на коленках "фонарями" болтались.
Борис Павлович посмотрел на неё, девочка села за стол вдалеке – стол большой, и спрашивает Галю, разрезая бифштекс:
- Галя, что это такое?
Она:
- Борис Павлович, она такая исполнительная и английский язык знает!
Я же сижу рядом с ними и всё слышу. А Бугаев продолжает:
- А в салон входить – намордник на неё надевать!? Чтобы было в последний раз!
Больше эту девочку не ставили в полёты "на высшем уровне". Однако она продолжала летать обычными рейсами.

Запомнился полёт с Косыгиным А.Н. в Северную Корею, город Пхеньян.
Косыгин был Председателем Совета Министров Советского Союза. Долетели до Иркутска. Заправились. Дальше – в Корею. Прилетели. Косыгина встречал Ким Ир Сен.
Вечером нас пригласили на ужин, где будут обмениваться речами Ким Ир Сен и А.Н.Косыгин.
Пришли. Зал огромный, на полторы тысячи человек. Столы круглые, на восемь персон. Посадили за стол "через одного": русский-кореец-русский и т.д. У каждого стола стоит официантка. На столе много закусок и, притом, национальных. Там я впервые попробовал морских трепангов. Отведал водоросли и молодой бамбук. И всё это запивалось русской и корейской водкой. Поэтому никаких расстройств желудков не было. Речи руководителей были выслушаны с большим вниманием и аплодисментами.
На следующий день была организована экскурсия по городу и в зоопарк. Мы посетили оперу. Потом, на следующие сутки, мы побывали в местах боевой славы Ким Ир Сена. Ходили по джунглям, где когда-то воевал Ким Ир Сен. Были в шалаше товарища Кима.
Корея – страна гор, холмов и сопок, поросших ёлками, соснами и кустарниками.
Дети, школьники с пионерскими галстуками в белых рубашках приветствовали наши автомашины. И мы им махали руками. За время пребывания экипажу преподнесли сувениры и подарки.
Визит закончился и через несколько дней мы улетели в Москву.
После этого полёта прошло несколько лет. Я в отпуске уехал отдыхать на курорт Кисловодск. И вот, по тропе от "Храма Воздуха", спускаюсь. Навстречу мне в гору поднимается А.Н.Косыгин и сопровождающие его лица. Тропа узкая. Я посторонился и стою. Алексей Николаевич посмотрел на меня, остановился, протянул мне руку и говорит:
- Здравствуй! Как здесь оказался?
Я ответил:
- Отдыхаю на курорте.
Он:
- Ну, ладно. Всего доброго!
Я:
- Спасибо. До свиданья!
Не забыл! Память у него хорошая.

ПУТЬ В НЕБО
Воспоминания-Рассказы штурмана Гражданской Авиации.

В июле 1962 года нашему экипажу поставили задачу – доставить правительственную делегацию СССР в Индонезию, в г. Джакарта.
Возглавлял делегацию Анастас Иванович Микоян.
Командиром корабля был Калиновский Е.К., а проверяющим – Воробьёв П.М.
Вылетели из Внуково до Ташкента. По прибитию в Ташентский аэропорт – заправились. Далее путь лежал через Андижан, Кашгар, через Гималайские горы высотой пять-шесть тысяч метров, в Индию. В столицу – Дели.
После пролёта Андижана произошёл отказ радиолокатора. Дальше китайская территория. Никаких наземных средства навигации нет. А в горах – и подавно! Однако возвращаться не будем. Визит должен состояться несмотря ни на что. На заходе солнца ещё было видно - какие облака надо обходить, а какие нет. Вот мы и "крутим" самолёт. В это время в кабину заходит Анастас Иванович. Встал позади бортмеханика и наблюдает, как мы обходим "кучёвки". При очередном обходе он говорит:
- Молодец, командир! Обошёл!
А сам продолжает наблюдать за полётом. Позади него стоит, видно, адъютант. Я ему и говорю на ухо:
- Надо попросить Анастаса Ивановича пройти в салон. Здесь, при болтанке, он может стукнуться головой о потолок, где много выключателей и пораниться. Тот выполнил мою просьбу, но Микоян произнёс:
- Ничего! Когда начнёт болтать – я сам уйду.
Однако через несколько минут он повернулся и вышел из кабины.
У меня из навигационных приборов был такой прибор "НИ-50БМ", который давал примерное (без учёта ветра) пройденное расстояние и боковое уклонение от линии заданного пути. Других средств навигации в данный момент не было. Ночь. Китайцы спят. Индусы спят. Радиостанции наземные не работают. Одни мы "гудим" над Гималаями. Встал вопрос: когда начинать снижение при подлёте к Дели? Я сказал командиру:
- Пока я не увижу на земле огни, или не услышу позывные наземных радиостанций – снижаться не будем!Аэродром Дели находится на равнине. Так что снижаться в районе аэродрома будет безопасно.
Бортрадист Юра Старостин связался с Дели. Связь была. Я определил момент начала снижения. По разрешению Дели снизились. Сели. Зарулили на стоянку. Заправились. Далее – в Бирму, столица Рангун. Ночь. Взлетели. Локатор не работает – ремонтировать некому. Набрали высоту и пошли на Калькутту. Через час полёта взошла на востоке круглая луна. Вот это помощь в навигации! Видны все облака – и опасные и безопасные невооружённым глазом. Если попадались "нехорошие" облака – мы их свободно облетали. Над бенгальским заливом забрезжил рассвет. При подлёте к Рангуну принимаем погоду: сильный дождь, видимость плохая. Делать нечего, надо садиться. Зашли на посадку по одной радиостанции, которая отстояла от полосы на расстоянии двадцати километров. Мы вышли на неё, отслеживая показания радиокомпаса. При таких метеоусловиях мы справились при заходе на посадку и благополучно сели. Заправка и далее – в Джакарту.
Во время стоянки в самолёт пришли бирманские власти: Президент, военный министр и другие лица. В салоне вели переговоры.
Но вот – время вылетать. Я пришёл закрывать заднюю дверь. Стою около двери. Жду. Потом постучал в дверь салона – дал знак Анастасу Ивановичу. Вскоре он стал провожать гостей из самолёта. А дождь "шпарит" - как из ведра! Бирманцы спускаются по трапу, а Анастас Иванович и говорит:
- Хороши мальчишки!
Они маленького роста, но фигуристые, как игрушечные солдатики.
Взлетели. Взяли курс на Джакарту. Полёт в облаках. Дождь на стёклах кабины льёт рекой, шипит. Самолёт подрагивает, но болтанки нет. Сидим в кабине и думаем – "шибанёт" нас гроза или нет? Так мы пролетели часа два. Раннее утро в юго-восточной Азии, как правило, бывает без грозы. Мы и воспользовались этим. Обычно, грозы начинаются в полдень и кончаются в полночь. Но раз на раз не приходится.
Вот мы, наконец, вышли из облаков. Летим визуально. Вышли на индонезийский остров Суматра. Он, по протяжённости, очень длинный, а мы летим вдоль него. Пролетели больше половины и увидели впереди, поперёк нашего полёта, грозовой фронт. Ни обойти его, ни объехать! Высотой он стоит до двадцати тысяч метров! Самолёт высотой его не возьмёт. Решили: снижаемся под него к земле (благо, в восточной части острова нет гор) и летим под ним 100-150 километров. Льёт дождь, но мы его проходим. Снова набор высоты. Занимаем свой эшелон. Прилетели в Джакарту. Ритуал встречи Президента Сукарно и Микояна. Гимны, речи...
А нам не до этого. С момента вылета из Внуково до прилёта в Джакарту прошло тридцать шесть часов. Двадцать часов сорок минут полёта – одним экипажем. Я вышел из самолёта и закачался. Устал – нет сил! Такой напряжённый был полёт.
Кстати, во время полёта к нам в кабину неоднократно заходил Микоян. Мы ему сказали, что одним экипажем столько лететь нельзя – это небезопасно. Он сразу:
- Что, нужен отдых?
Мы:
- Конечно!
Он:
- А где вы хотите отдохнуть?
Мы сказали:
- В Дели. Это по пути.
Он говорит:
- Хорошо! После Джакарты посадка в Дели. Отдых – сутки. И далее – в Москву.
Мы его поблагодарили за заботу.
В этом полёте я второй раз пересёк Экватор, о чём имею свидетельство, подписанное Микояном А.И. и Калиновским Е.К. от 24 июля 1962 года, борт №75716.
В Джакарте мы ходили по городу. Жара! Влажность. Рикши, толкотня. Но что удивило нас – Фикусы (у нас в Москве они маленькие – до метра высотой) стоят по тротуарам, высотой до двадцати метров! Климат, конечно, благоприятный для растительного мира. Какие-то травянистые растения раскинули широкие листья, которые могут скрыть человека от дождя. Банановые деревья. Рикши возят людей и невообразимо громоздкие и тяжёлые грузы.
В Джакарте провели несколько дней. Затем, обратно в Москву с посадками в Дели и Ташкенте. В Дели, как и сказал Микоян, мы отдохнули одни сутки. Потом – Ташкент и Москва. Рейс прошёл хорошо и благополучно. Получили благодарность – это большая честь!
В отряде, на разборе полёта я задал вопрос:
- А нельзя ли предусмотреть, чтобы не лететь одним экипажем свыше двадцати часов?
Ответили:
- Не "сработало" Министерство иностранных дел. В будущем будем стараться не допускать такого.
Но, всё равно, были потом подобные нарушения.

Чего-то, где-то, иногда, мои сообщения теряются. :)
2!
Понял. Принял. Стриммер, а не триммер. И уж тем более не бустер. Хотя очень похоже на бластер. С другой стороны, в наше время багов, скриптов, патчей и бекапов... То оно конечно! Ой! Об чём это я? :) Аааааааа! Об шпендельной завёртке! :) (или закрутке?)

ПУТЬ В НЕБО
Воспоминания-Рассказы штурмана Гражданской Авиации.

Началась эра космонавтики. Благополучно слетали в космос и вернулись Гагарин Ю.А. и Титов Г.С. Их в Москву, после полёта, привозили другие экипажи.
Нашему экипажу, где командиром был Калиновский Е.К., дали задание – 18 августа 1962 года привезти из Куйбышева (ныне Самара) космонавтов Поповича Павла Романовича и Николаева Андрияна Григорьевича.
Подготовку к полёту и весь церемониал с эскортом истребителей (семь истребителей сопровождения) проработали досконально по секундам: где, что, когда и как. Из Внуково в Куйбышев вылетели 17 августа. Произвели посадку на заводской аэродром "Смышляевка". Командир – Калиновский Е.К., второй пилот Орехов О.И., штурман – Тришин А.И., бортмеханик – Пильников И.Ф., бортрадист Старостин Ю.С. и проверяющий, заместитель командира эскадрильи – Шевченко А.С.. Наутро вылет во Внуково с космонавтами.
Хочу описать всю процедуру полёта.
Подготовились к вылету из Куйбышева и стоим около своего Ил-18. К нам подъехали на машине Гагарин Ю.А. и Титов Г.С.. Поздоровались, и потекла непринуждённая беседа. Мы подарили им журналы "Гражданская авиация" с их портретами. Они были довольны. Они на час раньше вылетали в Москву, чтобы встретить Поповича П.Р. и Николаева А.Г. уже во Внуково-2, вместе с Хрущёвым Н.С. и членами правительства.
Про завод в Куйбышеве. Это был завод и аэродром, где делали громадные, дальние, четырёхдвигательные турбовинтовые Ту-114. Длина этих самолётов достигала шестидесяти метров, а высота – двадцати. Для работы на хвостовой части этих самолётов были изготовлены высокие стремянки – порталы. И вот когда самолёт Ил-18 с Гагариным и Титовым начал разбег, мы услышали девичий крик: - "Гагарин, Гагарин!". Мы обернулись и увидели девушку на этой стремянке, которая кричала. Вот это смелая дивчина!
Пришли и наши минуты отправления. Привезли к самолёту космонавтов. Я их встретил у задней двери и, после их прохода, закрыл её. Прошёл в кабину.
Запуск двигателей, выруливание и взлёт. Всё по графику.
В воздухе П.Р. Попович зашёл в кабину. Второй пилот освободил кресло и Попович попробовал управлять Ил-18. Но немного. Сказал: - "Замечательная машина!". Спросил командира:
- Евгений Константинович, сколько лет летаете? Много ли километров налетали?
Тогда лётный состав оценивался по налёту километров.
Командир отвечает:
- Двадцать третий год, к четвёртому миллиону километров приближаюсь.
Павел Романович и говорит:
- Да, видно нелегко вам достались миллионы километров! А нас вот тоже наградили значками "За налёт". Меня – тремя миллионами километров за несколько суток полёта. Даже неудобно как-то.
У меня не было с собой записной книжки или чего то такого, чтобы космонавты дали автографы на память. Я протянул им фото моего сынишки Андрея, ему три годика на фото – бежит, улыбаясь. "Вот", говорю, "подпишите". – Андриян Николаев пишет: "Андрюше Тришину от Андрияна 18.8.62года". Потом оба космонавта поставили свои подписи в Свидетельства штурмана. Хранятся до сих пор.
Всё ближе столица. Космонавты сидят в первом салоне и учат наизусть доклад Хрущёву Н.С. о полёте в космос. Я вышел из кабины и увидел их грустными. Спрашиваю:
-Что так?
Отвечают:
- Лучше ещё раз в космос, чем на доклад к трибуне.
При подлёте к Москве, в районе аэродрома Кубинка, к нам должна пристроиться семёрка истребителей Миг-17. Вот они пристроились. Разворот влево на курс во Внуково. Перед трибуной во Внуково-2 снижаемся до высоты двести метров. Проходим трибуну на скорости пятьсот десять километров в час. Проход произведён точно по времени. Далее – на Москву, к Павелецкому вокзалу. Потом разворот влево – на Кремль. Затем, над улицей Горького на высоте триста метров.
Красная площадь и улица Горького забита демонстрантами с флагами. У меня выдалась секунда, чтобы глянуть в окно самолёта и увидеть это красочное море людей.
Не долетая Белорусского вокзала – левый разворот на Внуково-2.
Заходим на посадку одни – истребители сопровождения ушли в зону на высоту шесть тысяч метров. Мы спокойно заходим на посадку. Садимся. Заруливаем на Внуково-2, где уже постелена красная дорожка для космонавтов. Всё – по секундам. Связь с истребителями постоянная (но они сами знают – розыгрыш полёта был). Я уже у задней двери на телефоне. Космонавты рядом. Истребители "сваливаются" с высоты до двухсот метров и с грохотом проходят над самолётом в тот момент, когда я "выпускаю" космонавтов на трап. Космонавты идут строевым шагом к трибуне и докладывают Н.С. Хрущёву о полёте.
Вот такой был церемониал встречи космонавтов.
Мне доверили ещё раз слетать за космонавтами, но это в 1963 году. Об этом позже.

Повседневная жизнь лётного состава состояла из полётов с пассажирами, разборов полётов, технической учёбы, изучением бюллетеней по авариям и катастрофам. Мы знали всё, что делается с авиацией в стране. Не то, что сейчас - раздробили, растащили по одному, по два самолёта и считают, что это уже компания. Без ремонта, без обновления самолётного парка. Это преступление!

Наряду с выполнением полётов на "высшем уровне", мы выполняли всякие рейсы. Были полёты "под литер "К" - подконтрольные.
Однажды, находясь "в резерве" в профилактории, мы получили команду на вылет в Сочи - литер "К". Быстро собрались и на аэродром. Подготовились и "пустырём" (при 75 местах в самолёте) летим в Сочи вечером. Прилетаем в Сочи. Подготовились. Ждём пассажиров – кого же мы повезём? Подъезжает к самолёту чёрная машина. Из неё выходят Нина Петровна Хрущёва с дочкой. И всё!!! Поехали! Вот тебе и особо важный пассажир!

В Сочи часто летали отдыхать члены Политбюро и партийные деятели стран зарубежья. Немцы большими делегациями прилетали в Сочи. А мы говорили между собой: вот во время войны не захватили Чёрное море, теперь в мирное время оккупировали.
Как-то возили в Сухуми Жоржа Марше – секретаря коммунистической партии Франции. Обратно вывозили его ночью. Случился казус: в аэропорту выключилось полностью электричество. Вот сидим мы в самолёте вместе с Главным пассажиром в темноте. Долго так сидим. Радиостанции без электричества не работают. И аэродром - тоже. Наконец, дали свет. Мы запустили двигатели. Вырулили на старт. Взлетели. И благополучно вернулись во Внуково.

Опишу один полёт в Гудауты на Чёрном море.
Мой сынишка Андрей, всё время просится: - "Папа, возьми меня с собой на самолёт!". А жена была против и говорила: - "Только через мой труп!". Она работала медсестрой в аэровокзале в медпункте и я должен был каждый раз приводить сына (три годика) к ней в медпункт, а сам улетал и к вечеру прилетал. Садика не было. Решил не отводить его к маме и взял с собой. Пассажиров было мало. В воздухе он бегал по самолёту под присмотром бортпроводниц. Подлетели к Кавказским горам, а там – грозовой фронт. Девочкам сказал:
- Посадите Андрея на кресло и привяжите ремнями».
Сами, в кабине, искали "окошко" в этом грозовом фронте. Прорывались через облака. Была сильная болтанка. Прорвались! Ушли подальше в море, там снизились и повернули к берегу на аэродром "Гудауты". Впереди, поперёк, стоит этот же фронт. Снизились до четырёхсот метров над водой и летим к берегу. И вот тогда я впервые увидел смерчи – водяные столбы, соединяющие море с облаками! Они стоят друг от друга на расстоянии 3-5 километров. Мы направили свой самолёт между ними. При этом дождь заливает стёкла кабины! Прорвались и через это. Сели. Зарулили на стоянку.
Оформили обратный вылет. Пообедали. Покормил я сына. Потом мы с ним пошли на берег к бушующему морю (это рядом), набрали в пакет разноцветных камешков. Идём обратно к самолёту. Он мне и говорит:
- Пап, а можно не залетать в облака?
Я засмеялся, думаю: "Сообразил – что к чему!" И отвечаю:
- Ты теперь понял, как папе бывает трудно?»
Весь полёт до Внуково он не выходил из кабины, сидел рядом со мной.
Прилетели во Внуково, пришли домой. Жена нам "задала перцу"! А сын больше не просился взять его с собой.

Очень много летал с членами Политбюро и кандидатами в члены Политбюро в разные города Советского Союза.
Например, полёт во Владивосток и обратно с Б.Н.Пономарёвым.
В самолёте два экипажа. По этапам полёта – меняемся местами: кто "у руля", а кто отдыхает. В пассажирском салоне только один пассажир – Пономарёв Б.Н. и больше никого. Ему скучно сидеть одному и он заходил к нам в кабину разрядиться.
На обратном пути, в районе Магдагачи с земли диспетчер спрашивает:
- Сколько у вас пассажиров на борту?
Мы отвечаем:
- Один.
С земли:
- Так не бывает!
Отвечаем:
- Два экипажа и один пассажир.
Они опять не верят. А мы им:
- Прекратите разговоры!
На этом всё и кончилось.

Эпопея была с К.Т. Мазуровым.
Он находился с делегацией в Мурманске.
Нас послали в Мурманск за ним. Погода в Мурманске была плохая. Мы сели в Архангельске. Ждём улучшения погоды. Прогноз синоптиков не вселяет оптимизма. Улучшения погоды не прогнозируется. Нам предлагают лететь в Североморск, недалеко от Мурманска, на военный аэродром. А у нас нет данных о военных аэродромах. Архангельские диспетчеры связались с военным аэродромом, вблизи Архангельска, и выяснилось, что у них необходимые данные есть. Тогда мы говорим:
- Сейчас мы прилетим к вам. Пришлите на полосу офицера с данными аэродрома "Североморск".
Взлетели, набрали четыреста метров высоты и, с правым доворотом, сели на их аэродром.
Выключили один двигатель. Выбросили стремянку. Офицер поднялся на борт. Я быстро срисовал схему и записал необходимые данные. Высадили офицера. Запустили выключенный двигатель. Вырулили на старт и улетели в Североморск. Тем временем пассажиров, во главе с Кириллом Трофимовичем Мазуровым, везут из Мурманска на автобусах.
Мне хотелось повидаться с двоюродными родственниками, которые живут в Мурманске. Я же до войны жил там вместе с ними. Перед вылетом из Внуково дал туда телеграмму, чтобы они приехали на аэродром. Они приехали, ждали, но мы сели совсем не там. Жаль!
Привезли пассажиров. Один моряк вручил мне письмо от родственников. Спасибо!
А вот появился К.Т. Мазуров и мне:
- Где вы блудите? Целый день ждём!
Я ему:
- Кирилл Трофимович, ведь погоду вы видели. Из - за неё мы побывали на трёх аэродромах!
Но всё обошлось. Мы благополучно прибыли во Внуково.

Возили мы Фрола Романовича Козлова, члена Политбюро, в Ереван. За время его пребывания мы посмотрели город. Повидали много интересного. Армяне – гостеприимный народ у себя дома в Армении. Но Козлов прилетал в Ереван снимать первого секретаря компартии Армении и ставить нового.
С такой же миссией везли мы в Ашхабад Капитонова – снимать первого секретаря компартии Туркмении.
Однажды везли мы в город Фрунзе (ныне Бишкек) члена Политбюро Шелепина А.Н.
Командиром у меня был Тарасов Виктор Иванович. Приняли нас хорошо, можно сказать – отлично! Нас привезли на дачу в горах вместе с делегацией. Угостили. Показали кино. Два дня мы пробыли в гостях. Но надо лететь обратно – во Внуково.
Подлетаем к Москве, а погода плохая. Густой туман. А командир отряда Бугаев Б.П. сидит на старте в машине со связью. И говорит по радио открытым текстом моему командиру:
- Тарасов, посильна тебе такая посадка?
Виктор Иванович отвечает:
- Посильна. Только включите бегущие огни "Олень".
Заходим в тумане, все приборы работают и показывают, что мы идём правильно. На высоте пятидесяти метров земли не видно! Но вот увидели проблески "бегущих огней". Всё в порядке. Мягко садимся. Туман такой, что даже не видели машину командира отряда. Зарулили. Получили благодарность.

Полёт из Сочи в Москву с Л.И. Брежневым.
Прилетели в Сочи. Оформили обратный вылет. Погода – в пределах минимума. Приехал Главный пассажир. Взлетели. Набрали высоту. Летим на эшелоне. В районе Воронежа Москва вызывает:
- Погода во Внуково ухудшилась. Куда полетите на запасной? Есть Киев и Ленинград.
Тарасов Виктор Иванович, командир, говорит мне:
- Иди к Леониду Ильичу и спроси его решение.
Я вышел в задний салон и постучал в дверь. Вошёл в салон и доложил ситуацию. Он взорвался:
-Как же так?! Я звонил "по кремлёвке" Шелепину и он сказал, что можно вылетать!
Я ему (время теряется):
- Ваше решение?
Он:
- Передайте - я хочу в Москву!
Я быстро вышел и – в кабину:
- Командир, Главный хочет в Москву.
Командир связывается с Москвой и говорит:
- Главный хочет во Внуково.
С земли:
- Минуточку!
Затем:
- Снижайтесь. Занимайте высоту семь тысяч метров.
Приступили к снижению и заняли требуемую высоту. Вдруг, команда с земли:
- Занимайте девять тысяч метров и летите в Ленинград.
Командир мне:
- Иди, доложи ситуацию Главному.
Я снова пошёл в салон. Постучался, вошёл и доложил решение земли. Он опять ругнулся и говорит:
- Прилечу, разгоню всю метеослужбу!
Я направился в кабину считать путь до Ленинграда.
Вдруг, открывается дверь в кабину и входит Л.И. Брежнев. Возбуждённый. Начинает распекать всех подряд!
Отвлекусь.
Летом потерпел катастрофу наш Ил-18, летевший из Каира во Внуково. На борту был экипаж, который возил Н.С.Хрущёва. Летели они обычным международным рейсом Москва-Каир-Москва. Пожар, горело крыло. Экипаж, до последнего, боролся с пожаром, одновременно аварийно снижался. Радист всё время говорил - что делается с самолётом. На высоте трёх тысяч метров отвалилось крыло. И последние слова П.И Горбатова:
- Прощайте, не забывайте родных!
Продолжу прерванное повествование.
Брежнев распекает экипаж:
- Что пошли за лётчики?! То они – горят, то – не могут сесть!
Командир ему:
- Мы-то сесть можем. Но на земле волнуются за вашу жизнь.
Брежнев:
- А где Борис? Почему он не полетел? (это он про БугаеваБ.П.)
Командир ему:
- Не знаю, видно – дела.
Брежнев немного остыл и предложил нам всем закурить. Я впервые увидел такие сигареты – "Правительственные". Мы задымили все, хотя некоторые члены экипажа и не курили. Тем временем я рассчитал время прибытия в Ленинград и говорю:
- Леонид Ильич, в Ленинград прибудем во столько-то.
Он:
- Ты не говори. Сам знаю. Я на машине быстро доезжал.
Машина – одно, а самолёт – другое!

Визит Брежнева Л.И. к президенту Югославии И.Б.Тито, 24 сентября 1962 года.
Предварительная подготовка экипажа всегда предшествовала полётам. Заранее всё было предусмотрено, учтено и резервом обеспечено. Вылетели по плану, и до Белграда никаких трудностей и казусов не было. Прилетели в Белград.
Брежнев Л.И. при встрече с И.Б. Тито "пустил слезу".
Делегация отбыла в Белград своим путём, а мы – своим. К нам прикрепили капитанов югославских ВВС и они организовывали наш досуг. Как говорил генерал-лейтенант Цыбин Н.И. – шеф-пилот Хрущёва Н.С.:- "Каша отдельно – мухи отдельно".
За время визита мы занимались своими проблемами. Нас опекали и развлекали. Вот настал вечер, когда нас, экипаж, пригласили на ужин, где была встреча Брежнева Л.И. и Тито И.Б. Приехали. Это был дворец Президента Югославии. Прекрасный дворец, наподобие нашего Кремлёвского дворца Съездов.
Опишу немного.
Внешне дворец из белого камня. Внутри много зал и фойе. Зал, в котором нас принимали, был просторным, светлым. Он освещался дорогими хрустальными люстрами и такими - же бра на стенах.
Пол покрыт блестящим цветным паркетом. Можно видеть себя в отражении. Паркет выложен цветами. В зале гуляют приглашённые на приём люди. Столы накрыты в той части зала, где будут выступать Брежнев Л.И. и Тито И.Б. Для остальных по стенам стоят столики с оперитивом и закуской. По всему залу прохаживаются официанты с подносами, где находятся выпивка и закуска (на палочках - шпикачках).
Были выслушаны речи обоих Президентов, естественно, с тостами и с аплодисментами. Ужин продолжался.
Но меня поразила одна вещь: дамы, в роскошных платьях, с мехами на плечах, курят и окурки бросают себе под ноги. На этот блестящий паркет! И давят эти окурки своими изящными туфельками.
На следующий день нас на машинах увезли в город Новисад. Вечером – ужин в ресторане. Обильные столы. Приветственные речи. Ужин прошёл в дружеской обстановке, дисциплинировано и весело. Ночью вернулись в Белград.
В дальнейшем наше пребывание проходило по своим правилам: походы по городу, покупки в магазинах и другие бытовые дела.
Через четыре дня мы улетели с делегацией в Москву. Полёт прошёл по графику и без всяких осложнений.

Строитель стоял на земле перед балконом своей резиденции. Задрав голову вверх, он, с озабоченным видом рассматривал остатки краски на поверхности сего , ранее блиставшего в лучах солнца душераздирающим цветом лепестков ромашки, украшения фасада. Он вспоминал исторические времена произнесения своих, жизнеутверждающих и объединяющих садоводов, великих речей. При этом левая рука его непроизвольно потянулась к висячей конструкции. Тщетно. Не достал...
Строитель оглядел двор. Наконец, увидел табурет, лежащий на боку в районе калитки. Он, нехотя, подобрал его и поставил под балкон. Встал на него, вытянул левую руку вверх и потрогал указательным пальцем один из многочисленных, скрюченных в трубку, остатков краски. Тот, при прикосновении, отвалился...
- Итить, разитить. Тфу!
Удручённо проговорил Строитель и, украдкой, оглянулся вокруг. При этом он заметил сторожа, двигавшегося по тропинке вдоль противоположного ряда садоводческих строений. Тот двигался, широко и нетвёрдо шагая и периодически широко раскрывая рот. Строитель удивлённо следил за действиями сторожа. Было что-то интригующее в этих самых действиях. Даже и не в том дело, что шаг был нетвёрдым. И не главное, что правая рука сторожа сжимала уже сильно початую бутылку из-под портвейна "777" новороссийского розлива. Но вот рот...
Стоитель понял и, одновременно, двумя руками... выдернул вату из ушей.
Неописуемый гвалт ошеломил строителя. В этой какафонии звуков смешалось всё: жужжание дурацкого соседского стриммера, такой-же дурацкий лай его сумасшедшей собаки, завывание вентилятора кондиционера, тщетно надрывавшегося охладить резиденцию Строителя от внезапно наступившей тропической жары и, конечно-же, душераздирающие крики сторожа, очень похожие на пение хора ансамбля песни и пляски дальневосточного военного округа. При всём этом рёве, сторож пытался вывести:
- Неее плачччььь дефффчёёённннккаааа!!! ППпррииидддууутт ддоожждиии!!!

Солнце стояло ещё высоко.

22Ольга
Именно! :)
2!
С твоим настроением передается столько положительной энергии даже через инет!Так держать!
2Бениамин:
Пишем дальше. Очень интересно читать.

!
поздравляю! :) Давно ждали;)

Where is it?
http://dm-realty.ru/Advertisem ...

Engineer-у
Let's see Google Maps.

ТКЖО
:-)
2Ольге
:-)
Всем
:-)
Отдельно Строителю
Ты знаешь, недавно ехал в метро... Мальчишка вскочил и предложил сесть на его место... Мне стало не по себе...

Строителю
Строитель заперся у себя в "кабинете". Домашние знали, что в такие минуты ни в коем случае нельзя его тревожить. Но, когда это - минуты, то ничего страшного в этом нет. Все привыкли. Но... Когда эти минуты превращаются в часы... Причём, без ужина и завтрака. Личный состав, на семейном совете, принял решение - хотя-бы накормить его.
Тщетные попытки выманить старшего по семье за прошедшие двенадцать часов из его кабинета не привели к успеху. Поэтому было принято кардинальное решение.
Дополнительный дверной шпингалет (платинового напыления, для исключения появления коррозии), установленный в известном помещении (почему-то на потолке), был переведён в "обратное" положение.
Стоитель, с предыдущего вечера, пытался составить некий ответ одному злобному господину в Интернете. Пасквиль, в некотором роде... Однако продолжались минуты, часы, а мысли, соответствующие "моменту", так и не приходили в голову. Вот, хоть ты чего! Не приходили - и всё!
Он пытался, в начале, выйти "в прямом эфире". Оказалось - напрасно. Мысли путались в голове, а время шло. Интернет - дорогое удовольствие, вообще-то. Строитель "вышел" из Интернета.
Затем, он начал готовить черновик. Исписал несколько листов бумаги одиннадцатого формата:
- Бред какой-то!
Вырвалось у него, когда он прочитал окончательный вариант своего эпистолярного произведения. За окном, при этом, занимался рассвет.
Строитель продолжил свои потуги. Время шло. Разорванные "в клочья" листы черновиков валялись по полу. И только струя прохладного воздуха из кондиционера слегка перемещала их из одного положения в другое.
Затем, струя того самого воздуха пропала. Прекратилась и вибрация. Стало потихоньку теплеть. Становилось жарко. Строитель не выдержал:
- Далась ему эта краска на балконе!
После чего открыл дверь кабинета, чтобы выяснить причину отключения кондиционера. Он выглянул вниз - вся семья стояла на первом этаже. Они держали в руках тарелки и блюда с великолепными яствами, украшенными свежесрезанными срелками лука, петрушкой и укропом. Там были: почки заячьи - верчёные, гусь жареный - с яблоками, свинина тушёная - с черносливом, икра красная, икра чёрная, и икра заморская - баклажанная...
Через некоторое время Строитель, вкусив упомянутые и иные блюда, сидел, блаженствуя, на балконе. Он наблюдал высокое синее небо, плодовые деревья - свои и соседских участков... Шевеление листвы навевало на него благодушное настроение:
- Да бог с ней, с краскою, с этой...
Промолвил Строитель и прикрыл глаза в приятной дремоте.

В Центральной диспетчерской метрополитена имени В.И. Ленина было отмечено кратковременное отсутствие силового напряжения на ветке "Бульвар Дмитрия Донского - Бунинская Аллея".

ПУТЬ В НЕБО
Воспоминания-Рассказы штурмана Гражданской Авиации.

Африка завоёвывала свою независимость. Перевороты – один за другим. Вот нам пришлось летать за новыми президентами. Наш экипаж привозил и увозил Президента государства Мали (город Бамако), Президента Гвинеи – Секу Туре, с шестью жёнами на борту. Возили Президента Ганы – Нквами Нкрума, Президента Египта – Гамаль-Абдель-Насер, Президента Судана – Нимейри, и т.д.
Каждый полёт отличается друг от друга. Когда полёт проходит спокойно, без срывов и эксцессов, то он как-то чётко не запоминается. Если полёт связан с проблемами, то он никогда не забывается.
Полёт с Президентом Судана.
Вылет из Москвы был назначен на десять часов вечера. Мы подготовились. Сидим в самолёте на Внуково-2. Ждём делегацию Нимейри из Кремля. Ждём уже три часа! И вот, наконец, пассажиры приехали.
Запуск двигателей, выруливание и взлёт.
Летим глубокой ночью через Европу, Адриатическое море. Затем, через Средиземное море, мимо острова Крит в Каир. Негры – охранники Президента, здоровые парни, под два метра ростом, среди ночи пьют коньяк, курят. В салоне полумрак. Глаза у них горят. А бортпроводницы не успевают подносить им коньяк – как насосы!
Одна из бортпроводниц пришла к нам в кабину, чуть не плачет:
- Командир, нам страшно! Они пьют много – как бы чего не вышло.
А он, шутя:
- Ну, подумаешь – один раз пострадать за Родину!
Она:
- Вам здесь хорошо, вас пятеро. А мы ходим по салону и нам жутко.
Командир распорядился:
- Членам экипажа выходить в салон для осмотра и заходить в буфет к девчатам.
На этом и порешили.
Подлетая к Каиру, по связи попросили сообщить о нашем прибытии в Суданское посольство в Каире и Советское посольство, так как мы много опаздывали по времени. Начинался рассвет.
В аэропорту Каир стоял самолёт Нимейри. Однако Нимейри отказался на нём лететь, предчувствуя что то. Он попросил нас отвезти его в столицу Судана – Хартум.
У нас было задание на полёт только до Каира и обратно. И нарушать его мы не могли. Он сильно нас упрашивал сделать так, чтобы мы, всё-таки, отвезли его.
Произвели посадку. Зарулили. Трап не подают. Никого встречающих нет.
Солнце встаёт.
Командир решает позвонить нашему Послу в Каире – Виноградову. Только он может дать разрешение на дальнейший полёт. Такой закон.
Командир и я пошли в диспетчерскую. Через полицию нашли номер телефона дежурного посольства. Дозвонились до самого Посла. Объяснили ситуацию. Он говорит:
- Вы можете лететь и всё будет нормально?
Мы ответили, что сможем. Тогда он:
- Тогда летите.
И вот мы снова в воздухе. Ещё три часа полёта. Прилетели. Нимейри говорит:
- Будете моими гостями. Делайте что хотите! Питайтесь в ресторане и т.д.
Мы так и сделали.
Потом, через некоторое время, Нимейри посадили в тюрьму. Он уговорил охранника и вместе с ним бежал в верные ему танковые войска. Потом он устроил бойню. Уничтожил двадцать тысяч коммунистов и им сочувствующих.
Мы потом говорили: - "Знали бы мы, что он так поступит, ни за что не повезли бы его в Судан!". Бывают и проколы в нашей политике.

Но бывают и курьёзные случаи.
Летим из Сочи. На борту член Политбюро Игнатов Г.И.
Бортпроводницы накормили делегацию, а потом принесли в салон Главному пассажиру чай. Ошиблись девчата – вместо сахара насыпали соли. Скандал. Уволили девчат с работы.

Был такой кандидат в члены Политбюро Гришин В.В. – председатель Моссовета.
Повезли мы его в Иркутск по делам. И, в полёте из Иркутска, в районе Казани попали в зону болтанки. Сменили несколько эшелонов высоты, чтобы избежать болтанки, но она на всех эшелонах присутствовала. Заходит Гришин В.В. в кабину и начал:
- Вы что, не можете летать?! Другие лётчики так не болтают. Писать не даёте!
Командир ему объяснил, что это от нас не зависит. Что мы уже поменяли несколько эшелонов, но болтанка везде. Гришин поругался и ушёл. А я думаю - не соображаешь, и нечего в самолёте писать, дома этим заниматься надо. В этом деле он дилетант.
Прилетели. Он доложил о нас Бугаеву Б.П. Командир отряда провёл короткий разбор с экипажем:
- Я вас понимаю, но надо быть повнимательней.
На этом и разошлись.

Был случай, когда мы на двух самолётах летали в Африку - возить негров из одной страны в другую.
Вылетели, с интервалом в тридцать минут, в город Браззавиль (Конго). Прилетели. Отдохнули, конечно – путь неблизкий. Посадили пассажиров и полетели в Дар-эс-Салам (Танзания). На маршруте у переднего самолёта отказал радиолокатор. А грозы сверкают! Ночи в Африке тёмные, как у негра в ... Экипаж переднего борта переговорил с нами. Сбавил скорость, а мы прибавили свою, чтобы поскорее догнать его. Вот мы его догнали, до него один-два километра. И нашим локатором мы помогали ему в выборе пути обхода гроз.
Прилетели в Дар-эс-Салам, высадили пассажиров. А сами – на отдых в гостиницу. На следующий день улетели во Внуково. Прибыли туда днём и получили выходной на следующий день. Экипаж разъехался по домам. Отдыхали, кто как мог.
И вот, в полночь, начали собирать экипаж для полёта в Софию (Болгария). Чтобы отвезти члена Политбюро Суслова М.А. на открытие фестиваля.
Первым нашли моего командира – Шевченко Н.Ф.. Он стал обзванивать всех членов экипажа, но лететь никто не мог по субъективным причинам.
Нашли радиста на дне рождения его сестры. Ему заместитель командира отряда говорит:
- Сколько тебе надо времени, чтобы ты "отошёл" и быть готовым к полёту?
Радист ему отвечает:
- Двое суток.
Командир взорвался:
- Надо пить так, чтобы к утру быть готовым к полёту!
Радист ему в ответ:
- Не могу!
Командир ему:
- Я с предателями не работаю!
Бортмеханик уехал на дачу. Второго пилота тоже не нашли.
Вот в четыре часа ночи командир заезжает за мной (телефона не было) на своей машине:
- Собирайся, полетели в Софию.
Я ему:
- Только вчера там садились, негров привезли, дали выходной, и – на тебе! Подожди, сяду "посчитаю" пульс.
Посчитал – в пределах нормы. Поехали на аэродром. Остальных специалистов нашли из других экипажей.
Отвезли Суслова М.А.. Двое суток отдохнули в Софии. Посмотрели открытие фестиваля молодёжи. Уже тогда чувствовался "холод" к Советскому Союзу. Молодёжь была оболванена идеологией капитализма.
Привезли Суслова М.А. в Москву. Всё прошло хорошо. Однако с нашими членами экипажа, которые были дома и не летали в Софию – разобрались. Но не наказали, так как им был дан выходной.

Полёт за космонавтами Быковским Валерием и Терешковой Валентиной.
Мы должны были доставить космонавтов Валерия Быковского и Валентину Терешкову 22 июня 1963 года в Москву. Для меня это был уже второй такой полёт. Подготовились, "проиграли" полёт с истребителями эскорта.
Командиром корабля был полковник Красиков А.Ф. – тогда в авиаотряде были кадровые военные экипажи, но их было мало, в основном – гражданские. Проверяющим был на борту сам командир отряда – полковник Бугаев Борис Павлович. Я – за спиной двух полковников, за своим рабочим штурманским столом. Бортмехаником был майор Пильников И.Ф., а бортрадистом – Рыбаков Г.К..
Мы вылетели 21 июня в Куйбышев. Полёт прошёл нормально. Переночевали там.
Утром пошли в диспетчерскую, оформили все документы и были готовы к вылету. Подошло время и космонавтов на машинах подвезли прямо к самолёту. Я, у задней двери, готов принять на борт космонавтов.
Валерий Быковский, в форме лётчика, небольшого роста, улыбчивый. Нормальный молодой офицер. Валентина Терешкова, в гражданской одежде, выглядела худенькой девушкой, маленького роста, тоже улыбчивая. Милая девушка.
Поздоровался с ними, закрыл дверь – и в кабину.
Командир корабля Красиков А.Ф. на левом сиденье. Бугаев Б.П. занял правое кресло второго пилота. Вовремя запустили двигатели, вырулили на старт и взлетели. На высоте семи тысяч метров мы следовали в Москву. Космонавты пришли посмотреть кабину пилотов и мы немного поговорили с ними. Поздравили их с возвращением на землю. Они нам оставили автографы в свидетельствах каждого. Это свидетельство я храню и сейчас с подписями Поповича, Николаева, Быковского и Терешковой.
Подлетаем к Москве точно по времени и идём на Кубинку. Истребители, семь штук, должны были стоять готовыми на взлёт. О боже – мы проходим на скорости пятьсот десять километров в час, а семёрка только рулит на старт! Мы на связи, а они говорят:
- «Не волнуйтесь, мы вас догоним и пристроимся!».
Мы развернулись, взяв курс на Внуково. Высота - 400 метров, скорость – 510 километров в час. Через минуту истребители пристроились и мы летим к трибуне Внуково-2. Снизились до двухсот метров. Проходим мимо трибуны и берём курс на Москву. Заняли высоту 400 метров. Направление – на Кремль и улицу Горького. Народу – море! Знамёна, флаги, летняя одежда, транспаранты – всё красочно! У Белорусского вокзала левый разворот во Внуково. Истребители ушли в небо, в зону. Мы заходим на посадку. Сели, подрулили к красной дорожке. Всё вовремя. Я у задней двери готов выпустить космонавтов. По команде из кабины я открываю дверь и выпускаю на трап космонавтов. В это время на высоте 200 метров истребители проносятся "с громом" над самолётом и уходят на высоту, а затем - в Кубинку. Наше дело сделано. Космонавты докладывают Н.С.Хрущёву о выполнении полёта в космос.
После этого полёта зашли во Внуковский ресторан. Выпили. Закусили. И тут речь Н.С.Хрущёва по радио на трибуне мавзолея Ленина. И здесь прозвучала его фраза, с которой американцы ломали голову – что это за мать Кузьмы? А Хрущёв сказал тогда:
- Ты, Валя, молодец Валентина! Показала американцам Кузькину мать!
Нам было весело и мы весело посмеялись.
Вот так тогда встречали космонавтов. После этого полёта над Кремлём больше не летали. А стали просто привозить космонавтов с места приземления – или во Внуково, или в Чкаловский, где находится космический городок под Москвой.
Я счастлив, что мне представилась честь вот так летать. Домашние, мои родственники, смотрели на аэродроме это "представление", потом – по телевизору. Я не успевал и не мог видеть этой красоты полёта. Я работал в это время.
У меня сохранились снимки в газетах того времени, вырезки из газет. Пожелтели немного, но сохранились. Прошло сорок лет!

Хочу рассказать про полёт с Президентом Югославии Иосипом Броз Тито в Индию.
Было это в 1967 году. Накануне дня вылета в Дели мы прилетели в Югославию – в город Белград. Нас встретили югославы-лётчики и шеф-пилот Тито – полковник Жутич. Отношение к нам, русским, в то время было отличным. Они нас называли братьями – "братушками".
Обговорили с ними о полёте. Дали им графики движения по времени. По графику мы должны были сесть в Киеве на заправку топливом. Дальше – в Дели. Самолёт Ил-18 не долетал напрямую из Белграда в Дели.
Вечером (ночью) следующего дня на аэродром приехала делегация во главе с маршалом И.Б.Тито. Мы были готовы к вылету. Взлетели, набрали высоту. Полёт до Киева не представлял трудностей. В Киеве заправились топливом "под горлышко" и полетели в Дели. По нашему расчёту ветер в полёте должен нам был "помогать", то есть "дуть в хвост". А он встречный. Потом перешёл в боковой – прироста скорости нет. А задача наша - прибыть вовремя. Я вышел в первый салон. На первом ряду сидит шеф-пилот полковник Жутич. Спрашивает меня:
- Лёша, когда прилетим?
Я ему:
- Полковник, вот перед Вами лежит график. По нему и ориентируйтесь, всё будет нормально.
Летели мы из Киева через Ростов, минеральные Воды, Ашхабад, Самарканд, Термез. Дальше – Афганистан, Пакистан и Индия.
Я знал (не раз слетал), что после Афганистана будет обязательно попутный ветер, и он нам поможет выйти из трудности со временем прибытия. Нас в Дели ожидал эскорт индийских истребителей и надо прилететь вовремя.
И вот, когда мы прошли Кабул, ветер начал нам помогать. И здорово! Мы нагоняли упущенное время. А вот после Рахим-яр-Хана (есть такой поворотный пункт) нас понесло со скоростью восемьсот километров в час. Совсем хорошо! Нагнали время. Даже стали "прибирать режим" двигателям. Начали рассчитывать точный прилёт в Дели. При подлёте к Дели к нам пристроились истребители эскорта. Сделали круг над аэродромом и совершили посадку в назначенное время. Я открыл дверь и Тито вышел на трап. У трапа его встречал Джавахарлар Неру и встречающие.
Началась программа визита, а мы – лётчики, под опекой полковника Жутича и других лиц, начали свою программу. Мы посетили музеи, базары, зоопарк – очень большой по территории. На другой день нам предложили посетить город Агру, это двести километров от Дели, в храм Тадж-Махал. Мы не отказались. На машинах мы доехали до города Агра и пошли к храму. Яркое солнце от белизны застилает нам глаза. Перед храмом из белого мрамора был водоём (50х30 метров) с водой. И вот в этой воде (50-60 метров от храма) был виден весь, вместе с фундаментом, храм Тадж-Махал. Это, говорят, "загадка архитектора".
Зашли в храм - купол высокий. От пола до вершины – пустотелый. И вот индус, сложа руки рупором, кричит: - "А-а-а!!!". Звук уходит. А эхо приходит только через минуту, не раньше! Вот тоже – загадка. Спустились вниз, к гробнице. Индусы целуют её. Мы – нет.
Дело к вечеру. Заехали мы в Агре в гостиницу на три часа – передохнуть и далее возвращаться в Дели. Кто поспал, кто – нет, подъём и поехали. Посреди пути, ночью, машины остановились. Что такое? Югославы говорят – "Привал с ужином!". Расположились на лужайке. Югославы из багажников достали водку, закуску, знаменитые югославские свиные консервы и другое. Выпили, закусили и поехали дальше. Прибыли в Дели благополучно. Далее отдых по программе.
Обратный полёт должен быть Дели-Ташкент-Белград.
Из Дели в Ташкент вылетели по графику, и полёт прошёл отлично. После посадки мы заправляемся топливом, а делегация ушла в аэровокзал. Там её встретило Правительство Узбекистана. Приходит время отправления, вот появилась делегация и движется к самолёту. Я стою у задней двери и смотрю – что-то много узбеков в национальной одежде, в халатах и тюбетейках. Подошли они к самолёту. Командир отдал рапорт и ушёл в кабину. Поднимается по трапу И.Б.Тито – в халате и в тюбетейке. Я ему и говорю:
- Хотел не пустить "узбека" в самолёт.
А он смеётся:
- Вот нарядили меня узбеком. Это я.
Он хорошо говорил по-русски.
Взлетели и пошли на Белград. В полёте ветер опять нам "не в жилу". Расчёт был на встречный ветер, а он попутный или нейтральный. Начали сразу уменьшать режим двигателей. Это продолжалось до границы с Венгрией. Очень долго. Но мы выдерживали график прибытия в Белград. Скорость приходилось уменьшать до минимальной – 330 километров в час. Но мы справились с этой задачей и прибыли точно по графику.
Полковник Жутич спрашивает меня:
-Лёша, как же так вы делаете, что прилетаете вовремя?
Я ему объяснил.
А он:
- У нас не так - как прилетим, так и прилетим!
Но им понравился наш полёт. Даже диспетчер на вышке сказал:
- Ну, вы и молодцы!
Это была хвала нашим лётчикам Аэрофлота.
После полёта мы вышли под крыло самолёта всем экипажем. Подошёл И.Б.Тито. Поблагодарил всех за руку. И тут же сфотографировался с нами. Корреспондентов была куча! На другой день нас всех собрали, и полковник Жутич вручил всем швейцарские золотые часы и другие подарки. (Храню по сей день, так как они с подписью И.Б.Тито.)
Вечером ужин в ресторане. Это незабываемо. Зал полон югославов и оркестр. Полковник Жутич руководил вечером. Оркестр играл наши русские песни, мы пели. Югославы пели вместе с нами – весь зал. И сплошные аплодисменты!
Прилетели во Внуково нормально.
Впоследствии, во Внуково, я встречался с лётчиками Югославии, которые были с нами в том полёте и в ресторанах. Были дружеские беседы. Всё было хорошо. Полковника Жутича повысили в звании – стал генерал Жутич. Но больше я с ним не встречался. Только югославские лётчики, при встречах, рассказывали мне о нём.
Я ему чем-то понравился и всё время он говорил:
- Вот купим Ил-18, я попрошу тебя прилететь к нам инструктором.
Но Ил-18 они не купили. Это осталось мечтой.

О трагическом случае.
В середине 60-х годов на трассе Москва (Домодедово) – Хабаровск летали самолёты Ту-114. Огромные по размерам, четырёхдвигательные, сверхдальние. Они же летали и на Кубу, в Гавану. Были обнаружены трещины в лонжеронах их крыльев. Полёты этих самолётов были остановлены, но пассажиров возить надо. И "домодедовцы" попросили наш (правительственный) отряд временно полетать "Домодедово-Хабаровск" на Ил-18 с эстафетой (посадка, заправка топливом и замена экипажа) в Красноярске. Мы начали летать. До Красноярска – и выходим. Приходит сменный экипаж и летит до Хабаровска и обратно. Вот в один из таких полётов произошло следующее.
Мы вылетели из Красноярска и пошли в Хабаровск, а два экипажа "сидят" в Братске из-за плохой погоды в Красноярске. Нам из Красноярска вылетать было можно, так как минимум видимости для взлёта составляет двести метров. А для посадки надо больше видимости. У каждого командира свой минимум: у кого – 800 метров, а у кого – 1000 метров. Когда мы пролетали Братск, эти экипажи запросили нас по радио о погоде. Мы им ответили, что погода плохая, но ожидается улучшение. Мы прилетели в Хабаровск. Всё было нормально. Отдохнули в профилактории, а вечером – на вылет в Красноярск.
Прилетели в Красноярск. Слышим такой разговор среди экипажей:
- Вот какой хохол – этот Груба!
- А что Груба – то?
- Затребовал себе свой самолёт на вылет в Москву.
- Ну и что?
А дело было так. Сидели эти экипажи, о которых я писал выше, в Братске. Как погода улучшилась, так они и вылетели в Красноярск. При вылете в Москву один из командиров кораблей Груба Иван Николаевич попросил для выполнения рейса тот же самолёт, на котором прилетел из Братска. Дело в том, что планировщики "занарядили" этот самолёт другому экипажу. Командир другого экипажа недоумевал – какая разница, на каком самолёте лететь? Но Иван настоял на своём.
И вот они прилетели оба в Домодедово. Всё нормально. Был порядок – из Домодедово надо наши самолёты перегонять во Внуково. Иван Груба перелетел во Внуково. А второй экипаж готовится вылетать. Бортпроводница просит командира отпустить её домой – она живёт рядом с Домодедово. Он отпустил. Оформили перелёт. Взлетели.
По какой-то причине самолёт падает, плашмя, на землю. Двигатели отрываются и ползут вперёд. Экипаж – целёхонький, но убит!
Что случилось? Версий много, но к точному выводу не пришли.
Это вторая гибель экипажа в нашем отряде. Первая – под Киевом (экипаж Хрущёва), и вот эта. Тяжело хоронить близких товарищей! Почётный караул. Траурная музыка. И всеобщее горе. Кто следующий?

Пишу в 2002 году – а сейчас лётчики Гражданской авиации получают пенсию 1700 рублей. Да руки бы у них поотсыхали, подписывая такую пенсию.

ПУТЬ В НЕБО
Воспоминания-Рассказы штурмана Гражданской Авиации.

Мне много пришлось летать за монгольским Председателем народного Хурала Цеденбалом Юмжагийном.
Он – интересный человек. Простой. Любил выпить, но его жена за ним следила. Он был женат на русской. Её имя – Анастасия, дочь генерала. У них было двое детей – мальчиков. Получились метисы. Потом они стали взрослыми и симпатичными.
Но о полётах!
Возили мы его часто: из Улан-Батора в Москву и наоборот. Экипажу он всегда давал отдых в горах на даче. Вдали от города. Горный воздух! Притом, свежий.
При полётах с ним, на борту никаких приключений не совершалось. Всегда на Полётном Задании, поперёк листа писал: "Благодарность экипажу за отличный полёт!". Мазал Задание.
Каждый раз, когда прилетали в Улан-Батор, нас отвозили в горы, в гостиницу. Гостиница была из нескольких 2-х и 3-х этажных зданий. В них отдыхали Советские генералы, а также офицеры, которые служили в Монголии. Играли в бильярд. Дым "коромыслом" от курева на трёх столах. Смотрели телевизор и видеозаписи. Интересно было офицеров слушать и видеть на экране. Они, возбуждённые от хмеля, кричали:
- Смотри, Иван, вон твой баран-архар, которого ты завалил!!!
И продолжалось в том же духе дальше. Нас приглашают на ужин и там всё на столе: и еда и питьё. Ужин плотный: баранина (её у них много), оленина, рыба и многое другое.
Время от Москвы на пять часов вперёд. По Москве ещё полночь, а у них уже начинается утро.
Интересная деталь. Входишь в свой номер гостиницы – обязательно на кровати лежат сувениры: пара бутылок "Столичной" и что-нибудь из кожаных изделий, перчатки или куртка. Это было всегда.
Однажды Цеденбал нам на Задании написал: "Благодарность экипажу и обратно попутного ветра". Мы его привезли в Улан-Батор. Нам возвращаться в Москву без него. Утром приехали на вылет в аэропорт. Зашли на метеостанцию взять "погоду" на полёт и прогнозы: командир корабля Сильвановский Анатолий Николаевич и я. Синоптик нам объясняет погоду по маршруту и во Внуково. И говорит:
- Вот здесь вам будет сильный встречный ветер.
Командир так, с серьёзным видом, говорит:
- Ну что вы нам даёте?
При этом показывает Задание на полёт:
- Вот, Цеденбал написал – "Попутного ветра". А вы что?!
Командир-то всё в шутку. А для них Цеденбал – это Иосиф Виссарионович Сталин. Они стоят с открытыми ртами, безмолвны.
Я, скоренько, собрал все метеодокументы и в дверь. Командир сказал:
- До свиданья.
И – за мной. А я не могу, давлюсь от смеха! Идя к самолёту, смеясь, я говорю:
- Толя, так нельзя! Тебе шутка, а им каково?
Больше таких шуток не было. Он был моложе меня на два года, ещё молод.
Таких полётов в Улан-Батор я совершил – десятки. Аэродром сложный. Посадка с одной только стороны – впереди горы, а взлёт - от гор в долину. Полоса имеет на посадку подъём вверх. Не зевай! А то посадишь самолёт на переднюю ногу. Я видел, как монголы на Ан-24 садили его сначала на переднюю, а потом – на основные ноги шасси.

Я раньше писал, что приходилось возить всех членов Политбюро и кандидатов.
Вот об одном из кандидатов в члены Политбюро – А. Кунаеве хочу рассказать.
Он был первым секретарём компартии Казахстана. Высокий, стройный, приятный мужчина. Простой в общении, он и с нами говорил просто. Возить его из Алма – Аты в Москву и обратно приходилось часто. Пролетая над Казахстаном, он заходил к нам в кабину и говорил о делах, о целине, о проблемах Казахстана. Но особенно он мечтал построить аэропорт в Алма – Ате лучше, чем в Москве. И впоследствии он оказался прав. Построил, всё же, аэродром. Действительно, лучший.
Однажды летим с ним из Москвы в Алма-Ату. Он говорит:
- Собираюсь посетить Иран, дней на десять.
Командир мой говорит:
- Так мы вас отвезём и покатаем по Ирану.
Он говорит командиру – Ивану Фёдоровичу Шевченко:
- Только до Тегерана, а там я буду летать с иранцами. Мне сказали, что в Иране аэродромы не подходят для Ил-18.
Командир ему:
- Это вас ввели в заблуждение. В Иране прекрасные аэродромы.
За месяц до этого наш экипаж выполнил восемь рейсов в Иран и обратно.
Однако Кунаева мы отвезли в Тегеран, а далее он летал с иранцами.

В Узбекистане первым секретарём компартии был Рашидов – кандидат в члены Политбюро ЦК КПСС. Его мы тоже возили часто в Москву и обратно.
Однажды зимой мы привезли Рашидова из Москвы в Ташкент. В Ташкенте началась снежная пурга, что бывает очень и очень редко. А нам вылетать обратно. Подготовились к вылету. Пришли на самолёт. Готовимся к запуску двигателей. А на земле техник в наушниках на связи с командиром. Ночь. Метель.
Запустили двигатели. И в момент выключения турбогенератора я услышал глухой стук: как будто техник стукнул ногой по баллону переднего колеса. Но, всё нормально. Лампочки запуска погасли. Панель запуска закрыли крышкой и запросились выруливать на старт. Никаких сомнений в работе двигателей и приборов не было. Лететь до Москвы около шести часов.
Прилетели во Внуково ночью. Зашли в штаб. Сдали документацию. Поднялись в помещение эскадрильи, чтобы посмотреть свой план полётов на ближайшее время. Вдруг забегает диспетчер и говорит:
- Командир, вас к телефону!
Командир пошёл в диспетчерскую. Его спрашивает наземный инженер:
- Что у вас случилось с турбогенератором?
Командир:
- Ничего.
Инженер:
- Как же так?! Турбина турбогенератора развалилась, и ни одной лопатки на ней нет!
На следующее утро командира и бортмеханика начали допрашивать и выяснять. Но "криминала" не нашли. Видно, при выключении (как я слышал глухой удар), генератор рассыпался. Но там стальной кожух и лопатки ничего не пробили, а просто вылетели на землю через выхлопное сопло. А могло быть и хуже. Нам повезло.
Вот из этих "везений" и "невезений" состоит наша лётная работа.

Был грузин Мжаванадзе В.П. – первый секретарь компартии Грузии, кандидат в члены Политбюро. Нам его также пришлось возить не раз.
Однажды мы его привезли в Москву и через несколько дней – обратно в Тбилиси. Устроили грузины нам ужин в аэропорту в ресторане. За столом всего полно. Член правительства Грузии, начальник грузинского Управления гражданской авиации и многие другие грузины. За столом они мастера говорить тосты. Мой командир Тарасов Виктор Иванович сказал:
- Мы спиртного не пьём, завтра утром лететь.
Грузины загомонили – мол, ну хоть чуть-чуть и т.д. Но мы отказались вежливо. Тогда они сами стали произносить тосты за себя. Один говорит тост за товарища, этот товарищ говорит за него, и так далее. Рассказывают анекдоты. Ужин прошёл в дружественной обстановке. Наутро мы вылетели из Тбилиси и прибыли благополучно.
Однажды прилетели за Мжаванадзе в Тбилиси для полёта в Москву. Утром сидим в штурманской комнате, я делаю расчёт полёта. Был знакомый штурман-грузин в Тбилиси, а его экипаж поставили в резерв под наш вылет. Вот этот штурман, по фамилии Чичибай подсаживается со мной рядом и говорит:
- Алёшка, ты летишь. Если бы не ты, то я бы проколол колёса вашему самолёту, чтобы полетели мы! Вот так надо полететь с Мжаванадзе!
И показал ладонью по горлу. То ли в шутку, то ли – всерьёз. Не знаю. Я говорю:
- Лети. Кто не даёт?
Он:
- Нет, Алёшка, лети сам.
Расстались друзьями.

Расскажу анекдотический случай.
При полёте в Пекин (Китай) надо иметь ввиду, что аэродрома там два: один южный – военный, другой северный – гражданский. Они стоят почти в створе при заходе на посадку с юга.
Это было в 1960 году и мы первый раз полетели в Пекин на Ил-18. Раньше туда летали Ил-14 и Ту-104.
Заходим на посадку. Была зима и, принимая погоду, мы волновались, что идёт снег и придётся садиться на заснеженную полосу. У меня настроены радиокомпаса: первый – на дальнюю радиостанцию, второй – на ближнюю. Высота 400 метров. Идём. Командир увидел аэродром чуть слева и впереди. Кричит:
- Лёня, это наш аэродром?
Я говорю:
- Смотрите на радиокомпаса, они показывают вперёд! Нет, не наш!
Тогда командир, а он был заместителем командира 63-го лётного отряда по лётной службе, Лозгачёв Михаил Павлович, обращается к бортмеханику:
- Иван, посмотри – что за аэродром?
Тот выглянул в окно и говорит:
- Не знаю, Михаил Палыч.
Лозгачёв на него:
- Ты чего, здесь два года учил Китайцев летать на Ил-14 и не видел ничего?!
Смех и грех!
Подлетаем ближе к городу. Командир и говорит механику:
- Иван, что за башня гофрированная?
Бортмеханик опять выглянул в окно – и за рычаги управления двигателями:
- Не знаю, Михаил Палыч.
А мы смеёмся. Стрелки показывали вперёд, вскоре мы увидели полосу и благополучно сели.
А полосу нам вычистили три тысячи китайцев. Когда мы сели – они стояли по краям полосы, приветствуя нас лопатами и мётлами.
Обратно прилетели без проблем.
Через некоторое время в Пекин полетел другой экипаж. Командиром экипажа был командир эскадрильи Лахтин Б.А. – Герой Советского Союза. Штурманом у нег был Ламцов Владимир Васильевич.
Лахтин Б.А. (царство ему небесное – ныне покойный) командир был властный и настойчивый.
Так вот. Подлетели они к Пекину и стали заходить на посадку с юга. Командир увидел южный аэродром и штурману:
- Это наш аэродром?
Штурман замешкался на секунду. А Борис Александрович, ни слова не говоря, убирает газы и вниз пикирует на аэродром. Выпускает шасси, закрылки и садится. Весь экипаж молча повинуется командиру. Окончив пробег, командир понял свою ошибку. Глянул из кабины – везде военные. Он разворачивается на полосе. Даёт взлётный режим двигателям. Разбегается и взлетает. В воздухе они развернулись и двинулись на северный аэродром. И вскоре произвели на нём посадку. Китайские военные даже не успели опомниться от такого инцидента.
Потом, конечно, был скандал. Разбор полёта, в назидание другим. Но, Герой, он везде Герой! Поэтому всё "спустили на тормозах" и никого не наказали.
Такое расположение аэродромов было ещё в нескольких городах. Как, например, в Симферополе или Тбилиси. Были и там аналогичные посадки самолётов. Об этом предупреждали, зачитывали информацию на разборах. Но, кто не слышал, тот и совершал такие ошибки.

Расскажу о полёте с Премьер министром Ирана Ховейда. Это было в 1967 году.
Прилетели в Тегеран за Премьер министром накануне дня вылета, чтобы его привезти в Москву и другие города Союза.
День вылета. Стоим на специальной стоянке для особо важных самолётов. Представитель Аэрофлота в Тегеране – Медведев М.В. и говорит нам:
- Знаете, у Премьер министра сегодня годовщина бракосочетания (ему сорок шесть лет). Я сейчас принесу цветов. А вы в полёте ему вручите цветы, шампанское и шоколад. Будет сюрприз.
Так и сделали. Я у раскрытой двери стою и наблюдаю за движением машин. Вижу, как открываются железные ворота и через них въезжает на аэродром кавалькада машин с флажками послов, аккредитованных в Иране. Большие, красивые авто. А впереди их едет маленькая машина (типа Советского "Москвич"-401). Заезжает и останавливается у нашего трапа. Остальные заехали и остановились вокруг, недалеко от самолёта. Из маленькой машины вышел водитель, к нему тут же подбежал какой-то иранец. Водитель отдал ему ключи от машины. Оказалось, что водителем был сам Премьер министр Ирана – сам за рулём такой машины! Премьер открыл сам правую дверь и помог выйти своей жене из машины. Начал прощаться с провожающими.
Командир Комлев Н.И. доложил Премьеру о готовности к полёту и ушёл через передний трап в кабину. Я встретил премьера и его жену у задней двери. После их входа в самолёт закрыл дверь и направился в кабину.
Запустились. Вырулили со стоянки. Всё вовремя, по плану.
Подруливаем к старту, а впереди нас выруливает маленький двухмоторный самолёт и рулит медленно. Мы запрашиваем "вышку":
- Разрешите на старт?
Они в ответ:
- Ждать, пока не взлетит этот двухмоторный Си-47!
Вот он взлетел и медленно летит, пока не отвернул влево. И нам разрешили взлёт.
Отвлекусь. У нас порядок такой – особоважный "литерный" самолёт имеет преимущество перед другими. Даже аэродром закрывается на время вылета или прилёта. А у них не обращают на это внимания (что Премьер, что Президент) и выполняют порядок движения самолётов.
Мы взлетели и взяли курс по маршруту Тегеран – Москва. Через некоторое время пересекли границу Иран-СССР. И тут бортпроводницы в салон внесли цветы и другие презенты. Поздравили супругов с годовщиной свадьбы. Пассажиры были удивлены и обрадованы таким вниманием.
Девочки пришли в кабину и сказали, что всё сделали, как условились.
Продолжаем полёт. Всё хорошо.
Через некоторое время в кабину пришёл адъютант Премьера и сказал:
- Большое спасибо за внимание, но у нас нет сейчас подарков, чтобы ответить вам. Вот есть только золотые монеты с изображением шаха Ирана - Реза Пехлеви. Подарки будут потом, по прилёте домой после визита.
Роздал нам по одной золотой монете. Извинился и вышел. Мы были довольны.
Прилетели во Внуково по плану. Всё нормально.
Через несколько дней мы полетели с делегацией Ирана в Ленинград. А через два дня после этого улетели с ними в Киев. Там два дня. Потом полетели в Симферополь.
В Симферополе экипаж отдыхал в профилактории на аэродроме, а делегация уехала в Ялту и там отдыхала. На третий день пребывания за нами пришли машины и иранские представители пригласили экипаж в Ялту в гости к Премьер министру Ховейда.
Я, как то, отдыхал в санатории "Сосновая роща" в Ялте. Находясь на отдыхе, брал лодку и рыболовные снасти. Уплывал в море недалеко от санатория. Лодку сносило течением и ветром к другому санаторию. Однако бдительные охранники отгоняли меня "восвояси". Оказалось, что это территория дачи-санатория Анастаса Ивановича Микояна.
Так вот. Привозят наш экипаж в эту дачу. А я себе сказал – так вот почему не пускали на эту территорию?!
Встретили нас Ховейда с супругой. Предложили поплавать в море. Мы согласились. На берегу было всё оборудовано: мостками деревянными, отдельными кабинками с белоснежными простынями и полотенцами и топчанами, покрытыми простынями. Всё чисто! Всё здорово! Рыбу там не пугают, вода чистая. И видно эту рыбу, плавающую, крупную, прямо у берега.
Поплавали, обсохли. Оделись. И нас пригласили на обед.
На веранде с видом на море был установлен длинный стол (нас много). Накрыт закусками, водкой, коньяком, фруктами. Веранда открытая в сторону моря. Так получилось, что мне досталось место рядом с супругой Премьера. Ховейда произнёс тост. Переводчик перевёл. Выпили за здоровье. Я смотрю – супруга Премьера пьёт простую "Московская особая" с зелёной этикеткой. И много курит. Сам Премьер не курит.
По одной, по другой рюмке – кто что может, а супруга пьёт эту водку. Я не выдержал и спросил:
- Извините, а почему вы пьёте эту водку? Ведь есть лучше – "Столичная" или коньяк.
Она в ответ:
- Эта водка для меня лучше, она обжигает сразу и голова не болит. А от курения не могу освободиться.
Обед прошёл в тёплой, дружеской обстановке. Послезавтра – в Тегеран.
За время визита Премьер министру дарили много подарков во всех городах. А в Ленинграде на аукционе пушнины жена Премьера купила за 12 000 долларов меха. Целый мешок. И вот хозяйственник делегации всё время бдительно следил за мешком. Хранилось всё в самолёте. А самолёт всё время охранялся на стоянке. При очередном полёте он всегда спрашивал:
- Где мешок с мехами?
Привезли мы их в Тегеран дней через восемь. Они стали разгружаться. Человек подогнал автомашину к трапу – ту самую, маленькую. Отдал ключи Ховейде. Жена сама погрузила мешок с пушниной на заднее сиденье. Забили полностью машину вещами. Попрощались с нами. Премьер сам за рулём, жена справа от него. Уехали. Это для нас было непостижимо!
Заходит к нам в самолёт тот же адъютант и вручает нам подарки: каждому по позолоченным часам; мужчинам – большие красивые, бортпроводникам – красивые женские, и другие подарки. Разместили нас на ночёвку в хорошей гостинице. Питание – что хочешь в ресторане. На следующий день улетели в Москву.
Печальна и трагична судьба Ховейды. В 70-х годах, когда пришёл к власти аятолла Хомейни, тот провёл террор в стране. Шах Реза Пехлеви улетел из страны (по-моему, в Италию) и остался там. Премьер министра Ховейду повесили. Эту весть я прочитал и видел снимок в индийской газете, будучи в рейсе, в Дели.

В 1967 году мне приходилось летать за Президентом Египта Анваром Садатом.
Командиром корабля был Сильвановский А.Н. За день до вылета с Президентом мы прилетели в Каир. Разместили нас в хорошей гостинице. Вечером пошли ужинать в ресторан. Сидим, ужинаем. Вдруг погас свет во всём городе Каир и автомобили встали и выключили фары. Мрак.
Подошёл к нам официант и сказал, что ожидается израильский налёт на Каир. Сидим в темноте. Потом официант принёс свечу и зажёг её. Мы быстренько поужинали и разошлись по комнатам. Завтра утром вылет в Москву.
Утром нас привезли на аэродром. Мы подготовились к полёту и стали ожидать прибытия А. Садата.
Вот делегация приехала и стали производить посадку пассажиров в самолёт. Внизу у трапа стоят два пограничника и проверяют ручную кладь. Открывают кейсы, чемоданчики, папки, невзирая на лица. Даже у Президента проверили кейс. Я был удивлён такой проверкой. Никогда раньше (я всегда у двери встречаю делегации) у Правительственной делегации нигде в мире такой проверки не видел.
Шла война между Израилем и Египтом. За прошлую ночь арабы отбили налёт израильской авиации на Каир. Но на юге от Каира израильтяне прилетели на большом вертолёте за новым радиолокатором ПВО. Ликвидировали охрану, подцепили машину-локатор на внешнюю подвеску и улетели в Израиль. Так что – причины для беспокойства были.
Произвели посадку пассажиров. Запустили двигатели и на взлёт. Взлетели и пошли на Москву.
В составе делегации был министр обороны Египта, он всё беспокоился:
- Когда мы будем над Турцией?
Я ему сказал. Маршрут проходил над Средиземным морем, через остров Кипр и Турцию, Симферополь, Харьков. Через пятнадцать минут опять прибегает:
- Скоро мы будем над Турцией?
Недалеко справа был Израиль и он боялся, что истребители Израильских ВВС нас собьют. Но всё обошлось хорошо. Над Чёрным морем в кабину зашёл хозяйственник и вручил командиру пятьсот долларов. Прилетели во Внуково.
Через два дня мы снова должны везти Садата в Каир. Маршрут нам предложили другой, подальше от Израиля.
Из Внуково мы летим в город Пула (Югославия). Садат нанёс визит И.Б.Тито. Переночевали и днём вылетели в Каир через Средиземное море. Мимо острова Крит (Греция) и с Северо-Запада прилетели в Каир. Переночевали в Каире и – в Москву.

ПУТЬ В НЕБО
Воспоминания-Рассказы штурмана Гражданской Авиации.

Продолжалась повседневная лётная жизнь. Летали простыми и "литерными" рейсами. Летали спаренными экипажами в Перопавловск-Камчатский: один экипаж в кабине управляет самолётом, другой – как бы отдыхает в хвостовом салоне. Разве это отдых?! Немного забудешься, прикорнёшь, и начинается болтанка. Трясёт. Когда находишься в кабине, как-то этого не замечаешь, а в хвосте замечаешь. Пусть мне возразят, что это полноценный отдых. Я против такого "отдыха". Но приходилось выполнять приказ. И вот, после такого "отдыха" садишься в кабину и продолжаешь полёт.
Командиром моим в то время был Лобанов Николай Петрович – майор (действующий). У него не всё в порядке было с желудком. Гастрит. И вот мы летали этими рейсами. Это тяжёлые рейсы. Смена часовых поясов, нерегулярное, по времени, питание. Когда надо спать – ты летишь и принимаешь в самолёте пищу. День это или ночь – всё равно! Так вот мой командир "восстал" против таких полётов. У меня, говорит, должен быть нормальный сон, нормальное, регулярное питание и если в следующий раз с нами не полетит замполит, я откажусь от рейса!
Замполит Павлов вскипел:
- Если мы так все будем рассуждать, то как "мы" будем выполнять работу?!
Ему, замполиту, от выполнения Плана большие премиальные (ни за что), а действующему майору премиальные не положены. Да и оклад он получает от Армии, независимо от полётов. Летает он или не летает – оклад постоянный.
И вот началась "бодяга".
Что с Лобановым Н.П. делать? Снять с должности командира корабля – летает отлично, по медицине – только прошёл годовую медкомиссию.
Придумали!
Перевести его во вторые пилоты. Абсурд!
Дали нам в экипаж нового командира, а Николай Петрович – вторым пилотом у нас в экипаже. Два командира за рулём. Парадокс!
Коля полетал немного, обиделся. Демобилизовался и ушёл из Аэрофлота. Вот так – "не мытьём, так катаньем"!

Опишу такой случай.
С визитом в Москву летел премьер министр Индии на самолёте "Супер Констелейшн". Это четырёхмоторный, поршневой, двухкилевой, "горбатый" самолёт. Дальность полёта позволяла ему преодолевать расстояние от Дели до Москвы без посадки, а это пять тысяч километров. На маршруте они попали в зону "болтанки" и самолёт деформировался. Экипаж индийский не предполагал, что самолёт деформировался. Они прилетели во Внуково. Зарулили на стоянку. Стали открывать двери – они не открываются. Заклинило! Что делать? Неру надо выпускать из самолёта, а двери не открываются. Решили открыть аварийные люки на крыло и спустить по крылу и стремянке премьера Д. Неру. Так и сделали. Неудобно, но делать нечего, спустили по стремянке.
После этого наш командир отряда Бугаев Б.П. отдал приказ нам – на рулении штурман должен попробовать, открывается ли дверь? Приоткрыть и снова закрыть, чтобы быть уверенным, что дверь откроется.
Мы исполняли приказ, и у нас проблем с открытием дверей не было.
Никита Сергеевич Хрущёв после этого подарил Индии самолёт Ту-104. Но этот "подарок" всё время стоял в Индии в ангаре и не летал.

Нашему экипажу дали задание: привезти в Москву индийского Президента Раджендру Праса.
Подготовились и полетели в Дели. Прилетели, всё нормально. На следующий день – полёт в Москву.
Перед вылетом стоим на аэродроме – ждём президента. Приехал Президент с делегацией. Началась посадка. Премьер Р. Праса вошёл в самолёт и поздоровался со мной за руку и я почувствовал, что в его ладони только кожа и косточки. Он был стареньким человеком.
Но я не сильно жал его руку.
После, на разборе полёта, я сказал об этом случае. На что Б.П. Бугаев сказал:
- Вы здоровые, молодые, крепко не жмите руки Главных пассажиров, а то можете поломать!
После Москвы, мы полетели с ним в Ленинград. Там пробыли два дня. Затем в Киев, Симферополь и в Дели. Прошёл полёт без замечаний и каких-либо отклонений. Получили подарки.
Из Дели в Москву прилетели без проблем.

Мы жили не только полётами, но и семейной жизнью.
У нас с женой появился второй сын – Владимир, в 1965 году. Родился за один день до дня рождения жены: жена родилась 27 августа 1935 года, а Володя – 26 августа 1965 года. Моя радость была беспредельной. А жена сожалела, что не девочка. Жили мы тогда в одной из комнат в двухкомнатной квартире с соседями. Я стоял на очереди на получение квартиры в авиаотряде №235 (правительственном).
Вот пришёл 1967 год. В конце года отчётное, перевыборное партийное собрание. Приехал и Борис Павлович Бугаев – он стал заместителем Министра Гражданской авиации.
Когда я уходил из дома на собрание, жена просила меня не выступать по поводу квартиры. Вот я сидел и слушал. В отчётном докладе секретаря я не услышал о квартирном вопросе и как мы живём. Меня это возмутило, и я подал записку в Президиум о выступлении. После перерыва начались прения. Вызывают мою фамилию. Пошёл. Никогда в жизни не выступал с трибуны. Начал волноваться. Рядом с трибуной сидит генерал Б.П. Бугаев. Он меня знает отлично по совместным полётам с Л.И.Брежневым.
Я начал со слов:
- Секретарь не сказал, как мы живём. Нет в докладе даже такого раздела. В отчётных докладах А.Н Косыгина всегда есть глава "Благополучие народа". Если бы Л.И.Брежнев и А.Н.Косыгин знали, как я живу и отдыхаю перед полётом – они бы со мной не полетели. Я живу в шестнадцатиметровой комнате с семьёй в общей квартире. Не повернуться, не помыться, да малые дети.
Спрашиваю:
- Будете делить квартиры по очереди или нет (намечались пять квартир)? Я стою по очереди вторым, но находятся "всякие" и могут обойти.
Генерал, слева от меня:
- Могут обойти?
Я:
- Да, товарищ генерал.
И ушёл с трибуны. А в зале аплодисменты. После этого выступления секретарь в "заключительном слове" сказал:
- Будем делить "по очереди".
По дороге домой мне люди говорили:
- Ну, Лёша, или дадут тебе квартиру, или выгонят с работы!
Время шло. Пока с работы не выгоняли. И через два месяца предложили двухкомнатную квартиру на Ленинском проспекте. Я согласился. Получил. Но сколько было истрачено нервов!
Переехали жить из Внуково в Москву. Вот здесь стало легче. Перед ночным полётом я мог отдохнуть в одной из комнат и спокойно идти на вылет.

При нашей работе нельзя было попасть в театр. Возьмёшь заранее билеты, а тебе в полёт. Жена едет с подружкой или билеты просто "пропадали". Но иногда попадали в театр или на концерты.
Как то из Сочи в Москву пассажиром летел Сличенко Н.А. – цыган-артист. Попросился в кабину посмотреть, как мы работаем, летаем. Командир разрешил и он, от выруливания до посадки, был у нас в кабине. Сидел рядом со мной на подлокотнике кресла. Я ему показывал по радиолокатору береговую черту Чёрного моря, Кавказские горы, Таганрогский залив, города Ростов и Воронеж и др. Прилетели хорошо. Зарулили на стоянку. Он пригласил экипаж на свой концерт – гостями. Но это не сбылось, всё "сбивали" полёты.
Потом я встретился с ним через пятнадцать лет. Я летал уже на Ил-62.
Вылетаем из Токио (Япония) в Москву. Взлетели, набрали высоту и продолжаем свой десятичасовой полёт в Шереметьево. Через некоторое время входит в кабину бортпроводник и говорит:
- У нас на борту "Цыганский театр".
Я настроил курсовую систему на длинный маршрут и попросил командира "посматривать", а сам пошёл в салон. Входя в первый салон, я увидел цыган. Их было много. Салон завален коробками с радиоаппаратурой. Вот я увидел Сличенко Н.А. и подошёл к нему:
- Здравствуйте, Николай Алексеевич!
Он ответил:
- Здравствуйте!
Я спрашиваю:
- Вы меня не узнали?
Он отвечает:
- Нет.
Тогда я ему говорю:
- А помните, в 1964 году вы летели со мной в кабине из Сочи?
Он:
- Да, вспоминаю...
Жена его сидит рядом с ним (под ногами коробки и ноги её поджаты к груди), говорит:
- Помнишь, Коля, когда я болела, ты прилетал один?
В общем, вспомнили, поговорили. Он стал руководителем Цыганского театра. Они летели, после концертов по Японии, домой.
Пригласили нас к себе в театр бесплатно. Но и это приглашение не сбылось.
Вот такие были встречи.
Пошли мы в Лужники с женой на цыганский концерт, где должен выступать Сличенко Н.А., но вместо него выступали Волшаниновы.
Очень жаль!


Чехословацкие события.
Это было в августе 1968 года. Нашему экипажу пришлось дважды, 21 и 22-го августа летать в Прагу на Ил-18. Из Внуково мы вывозили в Прагу чехословацких женщин и детей, которые отдыхали на Чёрном море. Полный самолёт детей – сто человек.
Вылетели из Внуково через Польшу и - в Прагу.
Накануне, в Прагу один наш военный самолёт транспортной авиации попросил вынужденную посадку "по неисправности". Ему разрешили посадку. Этот грузовой Ан-12 имел на борту бронетранспортёры и десантников. После посадки быстро высадились, захватили вышку руководителя полётов и наши военные стали руководить полётами. А на подходе было много наших военных транспортных самолётов с десантниками. Приземлившись, самолёты быстро разгружались. А десантники следовали в город для захвата арсеналов и других важных объектов. На близлежащие военные аэродромы прилетели наши истребители и блокировали чехословацкие ВВС. Ни один чешский самолёт не взлетел. Это была ночь.
Когда было всё блокировано – тревожная тишина воцарилась над Прагой.
На аэродроме была развёрнута передвижная командная радиостанция и из неё велась связь с самолётами. Но она была слабенькая. Её "забивали" радиостанции Германии.
Мы пролетали Польшу и начали устанавливать связь с Прагой. Радист, Юра Гусев, надрываясь, звал Прагу, но она молчала. Слышалась речь из Германии на русском языке:-«Уходите, Иваны, в Россию!». В воздухе стоял гвалт, треск, помехи в наушниках или просто зуммер сильный. Приходилось сбрасывать с головы наушники. Пора снижаться, а связи нет. Сплошной треск и шум. Я предложил своему командиру, Шевченко И.Ф.:
- Давай, отойдём от коридора на десять километров влево, и будем снижаться.
Так и сделали. Снижаемся. Я, по локатору, где Прага – вижу. А других приводных радиостанций настроить не могу – ничего на земле не работает. Зная расположение аэродрома по отношению к городу, я направил самолёт к городу. Снизились до безопасной высоты. Радист просит у "Праги-10" (такой позывной у передвижной радиостанции):
- Какое давление, какое давление на аэродроме?
В ответ, перебивая, выходит Германия и говорит:
- Давление 760 мм...
Я командиру:
- Не может быть! Ведь аэродром имеет превышение над уровнем моря в триста восемьдесят метров. Значит, давление должно быть на тридцать восемь миллиметров меньше!
Не поверили мы этому и включили радиовысотомер на "120 метров". Он показывает высоту относительно пролетаемой местности. Как на грех – над Прагой низкая облачность. На ста метрах вышли из облаков и ищем глазами – где же аэродром?
Командир первым увидел аэродром и крутым левым виражём, чтобы не потерять из виду полосу, зашёл в створ полосы и произвёл посадку.
Зарулили на стоянку. Выключили двигатели. Встретились с представителем Аэрофлота в Праге, он доложил обстановку. Не весело. Офицеры подходили к нам уставшие, неумытые, небритые. Просили сигарет и воды. Рядом со стоянками был бассейн, солдаты вычерпали из него всю воду. Поделились с ними табаком, взяли телефоны московские позвонить родственникам в Москве.
Обратно из Праги в Москву мы вывозили русских женщин и детей. Мужики прорывались на самолёт, но мы и солдаты их не пускали: только женщины и дети! Опять сто человек. Взлетели без всякого оформления документации. Никаких служб нет.
Опять решили отойти от коридора и набирать высоту (командир насчитал восемнадцать встречных самолётов). Я смотрел за самолётами по локатору. Благополучно набрали высоту и вскоре вышли на Польшу. Установили с Варшавой связь и продолжили полёт во Внуково безо всяких проблем.
Прилетели во Внуково. Встречают нас командир отряда Бугаев Б.П. и командир эскадрильи Алексеев Игорь Иванович. И говорят:
- Вы слетали. Всё видели, всё знаете. И завтра – опять в Прагу.
Мой командир Шевченко И.Ф. говорит:
- Это же боевые вылеты!
Пошутили, посмеялись и разъехались. Завтра снова в Прагу.
Я, конечно, кое-что разузнал у представителя и руководителя полётами: кое-какие данные навигационные для захода на посадку – на будущее. Они пригодились.
Вылетели из Внуково также с детьми и женщинами. Полёт проходил нормально. После пролёта Польши опять начались сложности. Связи нет. Снижение без разрешения. В Праге стало потише в этот день. В городе, конечно, были стычки, стрельба убийства танкистов снайперами и толпой. Заварушка, что надо!
Заработала одна приводная на курс посадки 320 или 330 (сейчас точно не помню), но по ней мы зашли на посадку. Сели. Зарулили на стоянку. Та же история – солдаты просят закурить, дают телефоны.
Посадка женщин и детей в первую очередь. Без разрешения вылетали на Москву. Таким же манёвром. Одна недоработка военных была в смысле навигации: надо было сделать входной и выходной коридоры отдельно друг от друга. Тогда бы не было риска столкновения самолётов. С нами - обошлось, а вот с военными – не знаю.
Прилетаем во Внуково, нас встречают те же лица.
Командир Шевченко И.Ф. (был весёлый шутник - ныне покойный) говорит Бугаеву Б.П.:
- Борис Павлович, я сделал два боевых вылета! Пора мне на костюм повесить звезду Героя Советского Союза!
И со смехом продолжает:
- Ну ладно, героя не дадите, тогда пошлите меня куда-нибудь за границу, представителем Аэрофлота.
Бугаев Б.П. пообещал послать.
Через несколько месяцев он послал его в Вашингтон помощником Представителя Аэрофлота. Больше Шевченко И.Ф. не летал, а был в нескольких странах представителем Аэрофлота. Приезжая в отпуск, он собирал свой бывший экипаж в гости и мы "гуляли".
Прилетая в Шаннон (Ирландия) я встречался с ним, где он был Генеральным представителем. Но, лётчики долго не живут – редко, кто переваливает 72 года.
Вечная им Слава!!!

2!

" ...Там были: почки заячьи - верчёные, гусь жареный - с яблоками, свинина тушёная - с черносливом, икра красная, икра чёрная, и икра заморская - баклажанная...
Через некоторое время Строитель, вкусив упомянутые и иные блюда, сидел, блаженствуя, на балконе. Он наблюдал высокое синее небо, плодовые деревья - свои и соседских участков... Шевеление листвы навевало на него благодушное настроение:
- Да бог с ней, с краскою, с этой...
Промолвил Строитель и прикрыл глаза в приятной дремоте... "

Через полчаса Строитель внезапно проснулся и быстро переодевшись сел в свою престарелую БМВ. Машина завелась не сразу, но причина была уже известна, поэтому Строитель ткнул красный провод "прикуривателя" на клемму аккумулятора, а другой конец на болт тягового реле стартёра. Моторчик зажужжал, там что-то восстановилось и после поворота ключа "старушка" ожила и бодро покатила в "Ашан". В магазине Строитель прихватил большую разноцветную коробку, пачку батареек, катушку полосатой "сигнальной" ленты и две больших бутыли кваса. Кинув всё это в багажник и толкнув машину под горку (он всегда так делал в последнее время) Строитель поехал обратно, бормоча себе под нос " И как же я это мог забыть?" Дома он налил полный стакан холодного кваса, потом ещё один, и удалился в свой "кабинет". Сквозь приоткрытую дверь слышался шелест обёрточной бумаги и усердное пыхтенье. Через 15 минут Строитель вышел. В руках он держал...вертолёт и пульт управления к нему. Домочадцы сначала удивлённо посторонились, а потом ринулись за ним на поле, раскинувшееся за забором. Поставив зелёную модель вертолёта на землю и минуту помедлив, Строитель решительно двинул рычажок "газа" от себя, винты закрутились и вертолёт взмыл в небо! На лице Строителя образовалась улыбка, он обернулся и сказал: "Завтра же внучка приезжает!"

Строителю
:-)
С уважением

2!
"Отдельно Строителю
Ты знаешь, недавно ехал в метро... Мальчишка вскочил и предложил сесть на его место... Мне стало не по себе... "-да, ужж...дожил :)))Что намерен делать? :))))