Стойте!!! Подождите... Начхоз вместо 90 л спирта предлагает 140 л кагора...брать?
А если в облединение попадем?

ТВ-3 опечатка. Имелось ввиду ТБ-3.

Были -ли случаи применения Х-22 с Ильи Муромца ? И если если вдруг ложный пуск Х-22, то смог-бы Илья Муромец перехватить такую ложно пущенную, выполнив какой-нибудь специальный противоракетный маневр?

ограничение по перегрузке канала тангажа на ИМ было не более 1 литра спиртосодержащей жидкости АМГ-10

НОВОСТИ КИНО.

Вышло продолжение романа-кино Бориса Акунина "Смерть на брудершафт" . В третьей серии в главной роли выступает воздушный корабль Илья Муромец ...Тапер г-нъ Акунинъ вновь за роялем: именно в этом образе он предстает в двух новых повестях из серии "Смерть на брудершафт "... Действие происходит в начале Первой мировой. Вместо привычного Фандорина сквозным персонажем становится начинающий контрразведчик, поющий приятным баритоном, наивный и влюбленный студент-математик Алексей Романов. Впрочем, без привычной, восходящей к Шерлоку Холмсу и доктору Ватсону парочки персонажей Борис Акунин и здесь не обходится. Только на этот раз и верный личарда , и его господин, ловкий профессионал, легко меняющий обличья, голыми пальцами протыкающий врагам глаза, - немцы. В первой повести студент Романов и агент Зепп сражались за желтую секретную папку. Но тогда настоящей шпионской интриги так и не получилось: наша разведка слаба, а наша гигантская империя подобна ослепшему Циклопу . В последних повестях, Летающий слон и Дети Луны , интрига нарастает: соперники получают по достойному заданию. Немец Зепп, выдав себя за летчика Долохова, пытается навредить создателям уникального русского самолета Илья Муромец . А контрразведчик Романов, записавшись в декаденты, расследует дело о юной диверсантке-морфинистке. Как и в предыдущих сериях, отгадать убийцу совсем не сложно. Фокус скорее в необычной точке зрения, а Борис Акунин описывает события с точки зрения немца Зеппа. Так, в поисках уязвимого кончика хобота у Летающего слона мнимый Долохов просчитывает все варианты колебания высокого начальства, которое: а) консервативно и плохо разбирается в вопросах авиации, б) экономит деньги, в) делится на клики, фракции и группировки, у каждой из которых собственные интересы . Впрочем, патриотическую карту автор тоже разыгрывает, ведь гораздо приятней объяснить проблемы с производством отечественной техники (у которой, кстати, довольно скоро обнаружились запчасти зарубежного производства) кознями диверсантов. Тем не менее не стоит торопиться со стрельбой по г-ну пианисту . Именно акунинские костюмированные фильмы вполне адекватны сегодняшнему дню. Особенно на фоне того маскарада, что творится с трактовкой истории начала ХХ века. Оказывается, попытка объективного разговора пока что возможна именно на этой дурно сколоченной, наскоро размалеванной площадке. Там, где всей тяжестью, не оставляя возможности для диалога, проедет Красное колесо , где задавит официозом школьный учебник, неожиданно сработает низкий жанр. Если, конечно, хватит сил досидеть до последней серии.
О чем будут следующие фильмы проекта вплоть до десятой Борис Акунин, в миру Григорий Чхартишвили, рассказал обозревателю Известий:

- Григорий Шалвович, в третьей фильме речь идет о воздушном флоте. Вы увлекаетесь историей авиации или это новая для вас тема?
- Совсем новая. Но я здорово увлекся темой фанерно-полотняной авиации. Меня восхищают отчаянные люди, не важно - русские или немцы, которые не боялись летать на этих этажерках. Они бились, ломались, но жажда высоты была сильнее страха. Мне очень хотелось своей повестушкой передать это адреналиновое ощущение.
- А мне показалось, что вы как-то неодобрительно высказываетесь про геройство летчиков - мол, неосмотрительно губят себя, а могли бы еще послужить Родине...
- Смотря в каком смысле. Летчики Первой мировой - это сорвиголовы, для которых жизнь невообразима без риска. Однако изобретатель мертвой петли поручик Петр Нестеров, кроме того, имел все задатки незаурядного авиационного стратега. То, что он и другой наш авиационный гений Александр Васильев из-за лихачества были сбиты в первые же дни войны, нанесло русским ВВС непоправимый удар, от которого они до конца войны уже не оправились. На войне ум важнее храбрости.
- Что-то специально пришлось читать по истории Первой мировой?
- Мемуары и документы, в том числе технические. Особенно всё, что касается тяжелого многомоторного самолета Илья Муромец в разных его модификациях.
- История с Ильей Муромцем как-то будет продолжена? Ведь его еще, кажется, использовали как пассажирский самолет: он впервые в истории авиации был оснащен комфортабельным салоном, спальными комнатами и даже ванной с туалетом.
- Первоначально Игорь Сикорский разработал этот самолет не для войны, а для освоения Северного морского пути. По тем временам это был какой-то немыслимый комфорт. Особенно умилителен открытый балкончик для любования пейзажами и фотосъемки. Во время войны, конечно, почти от всех удобств пришлось отказаться ради полезного пространства и нагрузки. - Кстати, после Первой мировой его как-то забыли и потом почти не использовали. Как вы думаете почему?
- Увы, обычная русская история. Когда по счастливому стечению обстоятельств или благодаря ученому-самородку нам удается добиться приоритета в какой-то технической области, включается генетическое недоверие: как это русское изобретение может оказаться революционнее западных? Сапог для армии в достаточном количестве произвести не можем, а тут вдруг, здрасьте-пожалуйста, мальчишка-изобретатель возомнил о себе, задумал переплюнуть французов с немцами. Я предлагаю шпионскую версию случившегося - такая уж у меня профессия, но на самом деле все было еще обидней. Дело утопили небескорыстные чиновники из армейской верхушки. В результате время было упущено, аналогичные самолеты начали выпускать за границей, и Муромец морально устарел.
- Вы сразу решили, что ваш герой будет работать в контрразведке, или были другие варианты?
- С детства терпеть не могу разведчиков, всяких там Штирлицев, Йоганов Вайсов. Павел Андреевич, вы шпион? - Видишь ли, Юра... Противная профессия. Самый ловкий шпион - тот, кто хитрее в душу ввинтился. Контрразведчики мне нравятся гораздо больше.
- В Детях Луны вы весьма иронично изобразили декадентов. Откровенно говоря, я не в курсе, у Северянина правда были такие поклонники? Или вы все же несколько утрировали? - Это не Северянин, с чего вы взяли? Образ собирательный. Хотя и Северянин с Бальмонтом, конечно, были чрезвычайно комичны и китчевы. Их и утрировать не надо. И я, ваш нежный, ваш единственный, я поведу вас на Берлин ...
- Да и любитель Блока из Летающего слона комичен
- Вы не любите Серебряный век?
- Он меня забавляет как всякая аффектация, пусть даже талантливая. Поэзия еще куда ни шло, она не обязана быть умной. Но прозу той эпохи я просто на дух не выношу, всех этих Огненных ангелов и Женщин на кресте .
- О чем будут следующие фильмы ?
- Фильм пятый будет про одного старца, похожего на Григория Распутина. Шестая - про главный триумф русского оружия, Брусиловский прорыв. Седьмая - про гибель линкора Императрица Мария . Восьмая - про покушение на царя. Девятая - про пломбированный вагон. Десятая - про женский батальон смерти...

Говорили в СССР не было еврейских погромов? Вот вам доказательство...

История советской авиации, как и история всей страны, трагична. На долю многих коллег, друзей и знакомых Игоря Сикорского выпала мрачная судьба. Генерала Михаила Шидловского, возглавлявшего завод, где Сикорский строил свои самолёты типа "Илья Муромец", революционные матросы растерзали, когда он пытался перейти в Финляндию. С приходом к власти "черных тужурок" начались аресты среди инженеров, профессуры, духовенства. Наступила эпоха массового террора, ссылок, концлагерей и расстрела заложников. В 1929 году ОГПУ создало секретное авиационное конструкторское бюро, где среди других арестованных специалистов работали и давнишние сотрудники Игоря Сикорского - Николай Поликарпов и Дмитрий Григорович, ставшие крупными инженерами. Игорь Иванович помнил профессора Якова Гаккеля, одного из пионеров российского гидросамолётостроения. Яков Модестович не выдержал тягот тюрьмы. В 1937-38 годах арестовали сотни авиаинженеров, разгромили десятки КБ, под угрозой разгона оказался Центральный аэрогидродинамический институт (ЦАГИ), где занимались перспективными разработками воздушных судов. Начальника отдела вертолётостроения Александра Изаксона тоже арестовали. Уцелели только те, кому посчастливилось попасть в "шарашки". Оказался за решёткой и Андрей Туполев, которого Сикорский принимал у себя в доме в Америке: ведь тяжелые самолёты Туполева вели свою родословную от дореволюционных гигантов Сикорского. Уважением и симпатиями было пронизано письмо, которое Игорь Сикорский послал Константину Калинину, в середине 30-ых годов создавшему один из самых больших самолётов мира - семимоторный К-7. Константина Алексеевича на допросах забили насмерть. Арестовали и расстреляли начальника Летно-испытательного института ВВС Александра Филина, который в 1934 году был в составе экипажа самолёта, установившего мировой рекорд дальности перелёта. После того, как на тысячах фотографий был показан Сталин, целующий героев-летчиков, этот маршрут был назван "сталинским". Буквально в первые месяцы войны тот же "сталинский маршрут" выпал на долю целой группы генералов: летчиков-асов и авиаинженеров. Их расстреляли в октябре 41-го. Сразу же после победоносного окончания II Мировой войны сначала щедро наградили орденами, а затем почти сразу же после этого отправили в тюрьму Министра авиационной промышленности генерала Алексея Шахурина, командующего Военно-Воздушными силами Красной Армии Главного маршала Александра Новикова, ряд других крупных фигур. В числе прочего им вменялись в вину положительные отзывы об организации американской авиапромышленности. В конце 40-ых в авиационной промышленности, как и везде в СССР, учинили антисемитский погром. Пункт в анкете "Есть ли родственники в Америке?" означал немедленную расправу. Разумеется, это привело к массовым трагедиям: унизительным увольнениям и даже арестам...

http://www.rusnetusa.com/refer ...

...Интересно, знал ли тогда Николай Николаевич Поликарпов, что он обязан Чкалову гораздо большим, чем принятием на работу? А знал ли Валерий Павлович, что он однажды спас жизнь авиаконструктора?

Говоря о сталинских репрессиях, мы ссылаемся на конец 30-х годов, когда люди начали исчезать массово, а процессы над “врагами” были митинговыми. Репрессии начались гораздо раньше. Уже в начале 30-х на Соловецких островах существовал лагерь особого назначения, где “перековывалась” интеллигенция. Тогда же начали практиковать осуждение к высшей мере наказания.

Поликарпова арестовали в 1929 году. Формальный повод — авария самолета И-3. Ему предъявили обвинение в срыве опытных работ и передаче в серию недоведенного самолета. Уже в тюрьме он получил новое обвинение, на этот раз — “участие в контрреволюционной вредительской организации”.

Поликарпову припомнили работу на Балтийском заводе, где он под руководством Сикорского участвовал в постройке самолетов “Илья Муромец” и разработке истребителей.

После революции Сикорский звал его с собой в Америку, но Поликарпов ехать отказался. Откуда-то всплыли все подробности их отношений.

Это было уже серьезно, без суда его приговорили к … расстрелу.

Не помогло и то, что к этому времени Николай Поликарпов уже был опытным авиаконструктором, руководил заводом, его самолеты строились серийно, а У-2 получил всемирную известность как лучший учебный самолет.

Более двух месяцев он ожидал исполнения приговора. А в это время по ходатайству Управления ВВС Красной Армии в Бутырской тюрьме создается особое конструкторское бюро № 39 ОГПУ. Одну из групп, проектирующих истребители, возглавил сидевший в тюрьме авиаконструктор Дмитрий Григорович. Он был арестован годом раньше Поликарпова из-за неудач с боевым гидросамолетом.

В тюремное конструкторское бюро собрали более двухсот авиационных специалистов. Под начало Григоровича из камеры смертников перевели и Поликарпова.

Теоретики “перековки” председатель ВСНХ СССР В. Куйбышев и заместитель председателя ОГПУ Генрих Ягода подписали документ, в котором говорилось:

“Резюмируя все вредительские мероприятия, совершенные вредительскими организациями Авиатреста и УВВС, имеющие конечной своей целью срыв планомерного снабжения УВВС современными типами боевых самолетов и снабжение УВВС устарелыми конструкциями, необходимо на ходу, не замедляя поступательного движения социалистического строительства, исправить и обезвредить результаты предательства”.

Каким же образом они хотели все это “исправить и обезвредить”?

Надо сказать, что “изобретательности” людей при власти нет границ и совершенства.

“Органам ОГПУ принять все меры к тому, чтобы в деле исправления предательства были использованы инженеры-предатели… Содействовать ОГПУ в том, чтобы работа предателей протекала в наиболее нормальных условиях, а именно: снабдить их необходимой литературой, материалами и приспособлениями”...

Неизвестный Чкалов:
РАССТРЕЛЬНЫЙ КОНСТРУКТОР
http://www.warlib.ru/index.php ...

Уважаемые лица еврейской национальности и жертвы сталинских репрессий! Добро пожаловать к нам в Улан-Батор! У нас никакого анисимитизьма и Сталина нема.

эй, жертвы сталинских репрессий, а не хотите посчитать сколько талантливый инженеров , ученых, и просто хороших людей не вынесли и померли от новых реалий, якобы капиталистической России.Они просто были не достаточно хитрожопыми, что-бы выжить в новых буржуазных условиях.Думаете Ельцина и всю его шайку простой народ не будет вспоминать, как пи@орасов?

Так что нечего ныть...

Не знаю, кто на ТБ-3 переучивался...Лично я сразу на К-7!

"Гигантский К-7 Константина Калинина. Самолет с взлетным весом 38 тонн поднимал в воздух около 130 человек или 10 тонн авиабомб. И это в начале 1930-х годов! Оборонительное вооружение калининского гиганта предполагалось довести до 12 огневых гнезд (8 пушек калибра 20 мм и 8 пулеметов калибра 7, 62 мм). Для доставки стрелков к двум хвостовым пулеметам была даже сконструирована специальная электротележка, передвигавшаяся по тросам внутри хвостовой балки. В смысле обороны самолет практически не имел «мертвых зон», причем любую точку простреливало как минимум три стрелка, что повышало надежность его защиты – и это на девять лет раньше появления легендарной американской «летающей крепости» Boeing B-17."

Фото №1
http://feliks.ucoz.ru/_nw/1/45 ...

Фото №2
http://feliks.ucoz.ru/_nw/1/06 ...

Кстати. На втором фото крайний справа - я, ваш покорный слуга!

К вопросу о последнем полете ИМ...

СЕРПУХОВСКАЯ АВИАЦИОННАЯ ШКОЛА ВОЗДУШНОЙ СТРЕЛЬБЫ И БОМБОМЕТАНИЯ

Советское правительство приняли решение реорганизовать Красную Армию. На основе решений съезда стали переформировываться и создаваться заново авиационные школы и курсы. В числе вновь созданных была Московская школа воздушного боя и бомбометания. Формирование было начато 10 августа 1921 г.. Первоначально школа размещалась на окраине Москвы, вблизи Института инженеров Красного воздушного флота имени Н. Е. Жуковского. В 1922 г. ее перевели в подмосковный город Серпухов, и она стала называться Серпуховская авиационная школа воздушной стрельбы и бомбометания.

...Здание бывшего Владычного монастыря, где разместилась школа, было в полуразрушенном состоянии. Около месяца потребовалось, чтобы создать минимальные условия для размещения штаба, слушателей, оборудовать учебные классы и выровнять летное поле. Самолетный парк состоял из старых, много раз ремонтированных машин иностранных марок. В конце 1922 г. школе передали дивизион тяжелых воздушных кораблей «Илья Муромец», из четырех самолетов которого пригодным для полетов был только один. Почти не было запасных частей, не хватало горючего. Но мотористы не упускали случая снять все пригодное со списанных машин, чтобы обеспечить полеты. Несмотря ни на что, коллектив справился с поставленными задачами. Серпуховская школа воздушной стрельбы и бомбометания начала свой славный путь. Первые полеты со слушателями состоялись через год после сформирования школы Летную часть, куда входили учебные авиационные отряды, возглавил участник гражданской войны летчик В. А. Захаров, а разведывательный отряд —орденоносец летчик И. И. Глебко. С 1924 г. отряды стали комплектовать из выпускников Качинской, Борисоглебской летных школ и Ленинградской высшей школы летчиков-наблюдателей...

...Авиашкола строилась по типу такой же во Франции, но работала в несравненно худших условиях. Монастырские здания к этому периоду были в ветхом состоянии и потребовалось время, чтобы создать минимальные условия для размещения штаба и слушателей. За небольшой срок были оборудованы учебные классы и мастерские, а в пойме Оки подготовлено летное поле. Вместе с тем, при школе появилась неплохая библиотека с читальней, а для неграмотных красноармейцев ­ кружок по ликвидации неграмотности...

...Весной 1923 года на серпуховском аэродроме начались первые учебные полеты. На полигоне близ села Турово в пойме Оки курсанты отрабатывали прицельное бомбометание цементными болванками. В 1924 году начальником школы назначается Ф.А. Астахов (впоследствии маршал авиации). Вскоре школе присваивается новое название ­ “Серпуховская высшая авиационная школа стрельбы, бомбометания и воздушного боя”. В 1926 году ее начальником стал боевой летчик С.Я. Корф...

...Серпуховское небо в 1927 году становится тесным для авиашколы, и она перебазируется в Оренбург, однако в Серпухове был оставлен небольшой авиаотряд, преобразованный затем в отдельную школу военных пилотов...

...В серпуховской авиашколе уживались многие типы самолетов, начиная от “Ньюпоров” до новейших “Мартин­сайдов”, которые летчики по-­русски называли “Мартынами”. Особо следует остановиться на легендарном “Илье Муромце”, построенном еще в 1913-­1914 годы русским авиаконструктором И.И. Сикорским. Дивизион воздушных кораблей “ИМ” достойно воевал в Первую мировую войну. После участия в Гражданской войне последний летающий “Илья” в 1922 году был направлен в распоряжение вновь создаваемой серпуховской авиашколы. Б.Н. Кудрин в 1922-­1923 годах на этом самолете совершил около 80 полетов, которые произвели неизгладимое впечатление на жителей города Серпухов.
...В июле 1926 года газета “Набат” опубликовала снимок и сообщение “В устье Нары потерпел крушение последний самолет “Илья Муромец”. Несовершенные и изношенные самолеты довольно часто создавали аварийные ситуации...

С мест давних сражений Первой Мировой войны “чёрные копатели” сообщают:
“…в районе Перемышля, при раскопках на месте бывших передовых позиций Кайзеровского Рейхсвера, обнажились почерневшие деревянные крепления стенок траншеи. На дереве штыком, либо окопным ножом, вырезаны следующие строки, сочинённые немецкими пехотинцами:
“Ilij” in die Luft – alles kaputtgehen!
Heute “Muromez” in die Flug – gehen wir unser in Arsch!
Что в литературном переводе звучит однозначно:
В воздухе “Илья” – не остаться нам в живых ни ..я!
Вот прилетит сегодня “Муромец” – будет всем нам …..ц!

...Тихим и неожиданно теплым сентябрьским днем, чуть пасмурноватым, но все равно светлым — от огненно-желтых и багрово-алых деревьев Бульварного и Садового колец — над Москвой появился аэроплан.

Ничего особенного в этом вроде бы и не было, с Ходынского аэродрома самолеты летали часто, и легкие "ньюпоры" с "моранами", и двухмоторные бипланы "бреге" и "де хэвиленды". Только сегодняшний "Илья Муромец" оказался белогвардейским, о чем говорили трехцветные розетки на крыльях и разрисованный добровольческой символикой фюзеляж. Ровно гудя моторами, он сделал круг над самым центром города, сопровождаемый взглядами тысяч глаз — и испуганных, и ненавидящих, но по большей части обрадованных и восхищенных.

Загомонила, задрав к небу головы, Сухаревка, гигантский толкучий рынок на пересечении Садового кольца, Сретенки и Первой Мещанской, у подножия одноименной башни, где торговали всем на свете, от скверных спичек и армейских револьверов до сахарина и поддельных бриллиантов из императорской короны.

Слухи по этому стихийному средоточию экономической жизни столицы РСФСР и так давно уже ходили самые разные: что большевиков бьют на всех фронтах и они стремительно откатываются к Москве, что армии Буденного и Тухачевского не просто отступают, а наголову разбиты поляками, хуже, чем Самсонов в четырнадцатом, что сам Буденный застрелился, а Тухачевский бежал в Германию, что Антанта и финны не сегодня-завтра возьмут Петроград, что в тамбовских лесах появился какой-то Антонов, не то бывший большевик, обиженный Троцким и поднявший двести тысяч мужиков против Советов, не то засланный из-за границы новый Лжедмитрий...

Как и полагается, интенсивность и содержание слухов немедленно нашли свое отражение в финансовой сфере — вторую неделю, как пошел вверх курс царских денег, особенно пятисотрублевых "Петров" и сторублевых "Катеринок". За "Петра" сегодняшним утром просили четыре миллиона совзнаками, а теперь, конечно, запросят еще больше.

Невольно приосанились бывшие офицеры, ухитрившиеся избегнуть мобилизации или расстрела, а ныне перебивающиеся случайными заработками, и так же дружно приуныли их коллеги, оказавшиеся на советской службе.

Они-то лучше других знали реальную обстановку и догадывались, чем может грозить им лично дальнейшее развитие событий.

По рукам образованной части населения ходили вырванные из школьных атласов и томов Брокгауза и Ефрона карты европейской части России с "самой точной" линией фронта. В зависимости от степени информированности и оптимизма владельца карты она проходила то где-то между Харьковом и Курском, а то и прямо через Тулу.

"Только вчера приехавший (бежавший) оттуда" зять, брат, свояк, в самом сдержанном варианте — "один знакомый" рассказывал якобы, какую огромную помощь получил от Антанты Врангель, что белые войска, словно и не было столько тяжелых поражений, бьются отчаянно и беспощадно, а у красных, наоборот, "лопнула становая жила" и что даже вольный батька Махно перекинулся "на ту сторону" и буквально вчера взял Киев!

Как бы там ни было на самом деле, общественное мнение сходилось на мысли, что на сей раз Врангель взялся за дело всерьез, о чем свидетельствовало сравнительно медленное, но планомерно-неудержимое продвижение его войск на север и по Украине, ничуть не похожее на отчаянный, закончившийся новороссийской катастрофой прошлогодний рывок к Москве Деникина. И что большевикам, уж на этот-то раз, наступает непременный конец!

Газеты "Правда" и "Известия" писали о положении на фронтах глухо, стараясь не упоминать конкретные географические пункты, а больше напирали на примеры массового героизма красноармейцев и неизбежность восстания европейского пролетариата. Верили им, разумеется, мало. Русский народ стремительно постигал науку чтения между строк.

Стало известно об экстренном прибытии в Москву Троцкого с двумя эшелонами охраны из мадьяр и китайцев и еще одним эшелоном, груженным краденым церковным золотом, о том, что ЦК заседает непрерывно и обсуждается отъезд правительства не то в Кострому, не то в Вологду, поближе к морю и пароходам.

Чрезвычайка свирепствовала, как никогда. Прокатилась очередная волна облав на заложников, все больше из семей военспецов, даже тех, кто служил большевикам не за страх, а за совесть...

И вот теперь появился аэроплан. Знающие люди тут же принялись объяснять всем желающим, что фронт, получается, совсем уже рядом. Верст двести, не больше. Аэроплану больше не пролететь.

...Новиков, заросший трехдневной щетиной, в стоптанных и сто лет не чищенных солдатских сапогах, в суконном бушлате и картузе с треснувшим козырьком сидел на ступеньках проходного подъезда углового дома, через который в случае внезапной облавы легко было скрыться в лабиринте дворов между тремя Мещанскими улицами. Рядом примостился Басманов и еще один офицер, поручик Рудников, до войны служивший репортером по уголовным делам в "Ведомостях московского градоначальства" и знавший город не хуже самого Гиляровского.

Они закусывали ржаным хлебом, салом и печеными яйцами, скучающе озирая раскинувшуюся перед ними панораму Сухаревки. Даже появление аэроплана, неведомо что предвещавшее, не вывело троицу... не то дезертиров, не то мешочников средней руки из сосредоточенного процесса насыщения. И не такое, мол, видали...

И действительно. Они сами принимали участие в подготовке "Ильи Муромца" к полету. На старом бомбардировщике заменили двигатели на куда более легкие и мощные "М-17", полотняную обшивку — на кевларовую, проволочные растяжки — на титановые трубчатые стойки, и в итоге получилась совсем другая машина.

Пилотировал ее прославленный ас первой мировой и этой войн, лично сбивший восемнадцать немецких и тринадцать красных самолетов, поручик Владимир Губанов по прозвищу Кот. Происходило ли это прозвище от изображаемого на борту каждого очередного самолета черного зверя с выгнутой спиной и свирепо встопорщенными усами или, наоборот, — не знал никто из ныне живущих.

— Кремль бомбить прилетел! — пронеслась неизвестно кем пущенная догадка, и в толпе началось возвратно-поступательное движение. Часть ее устремилась в сторону центра — посмотреть, как это будет, а часть, из тех, кто поосторожнее, потянулась от греха подальше, под прикрытие глубоких подворотен.

"Илья Муромец" тем временем завершил свой первый медленный круг над ржавыми крышами и облупленным золотом куполов московских "сорока сороков".

Со стороны Кремля действительно загремели нестройные винтовочные выстрелы, несколько очередей с Никольской башни дал в сторону аэроплана пулемет. Скорее со злости, нежели надеясь попасть.

...Новиков с группой из пятнадцати прошедших специальную подготовку офицеров появился в городе утром, в районе Павелецкого вокзала. Все они были одеты разнообразно и пестро — в домотканые поддевки, старые шинели и ватники, с расчетом ничем не выделяться из общей массы, и изображали кто огородников из ближних сел, доставивших на рынки свою продукцию, кто артель плотников или печников, кто пильщиков дров с козлами на плечах и завернутым в тряпки инструментом. Замаскировавшись таким образом, каждый, не привлекая внимания заградотрядников, нес под видом невинного груза по паре пудов необходимого снаряжения.

Одновременно с ними в Москву просочились еще две аналогичные группы, одной из которых командовал Шульгин, а другой — коренной москвич штабс-капитан Мальцев.

Заранее поделенные на пятерки и тройки, каждая с хорошо знающим город офицером во главе, рейнджеры рассеялись по дворам и улицам, имея все необходимые инструкции и постоянно включенные на прием рации. Детального плана действий у Новикова пока не было, все зависело от конкретной обстановки. Решающий ход был сделан самим фактом этой экспедиции, теперь нужно было ждать ответного.

Берестин назвал их рейд разведкой боем. А Андрей добавил, что, возможно, правильней будет — "Вызываем огонь на себя".

...Снизившись до трехсот сажен так, что отчетливо стали видны фигуры пилотов в застекленной носовой кабине, оглушая москвичей ревом моторов, бомбардировщик пронесся над самым центром барахолки и выбросил из брюха облако похожих на пух из распоротой перины листовок.

Вторую серию он сыпанул прямо внутрь кремлевской ограды. Переглянувшись, Новиков с товарищами не спеша завернули в не слишком чистые тряпицы остатки своей трапезы, затянули шнурки вещмешков, разом поднялись.

Кружась и колыхаясь в потоках нагретого многочисленной толпой воздуха, листовки, может быть, несколько быстрее, чем следует, опускались в гущу людского моря, на плечи и головы продающих и покупающих, на мостовую, на ветки деревьев и крыши окрестных домов.

Первый листок достиг земли, и тут произошло непонятное. Гражданин в поношенной темно-серой паре и не идущей к костюму шляпе-канотье, любопытствуя, поймал спланировавшую прямо в руки бумажку, скользнул по ней без особого интереса глазами. И вдруг рот его полуоткрылся, глаза странным образом округлились...

Неуловимым движением он сунул смятый в кулаке листок в карман и метнулся вперед, расталкивая окружающих.

Листовки этот странный гражданин, через секунду потерявший свое канотье, хватал обеими руками, пихал их в карманы и за пазуху, подпрыгивал, чтобы поймать очередную бумажку на лету, припадал к земле, лягался и яростно работал локтями.

Пока растерявшийся народ с изумлением наблюдал за хрестоматийной картиной внезапного помешательства, "несчастный" успел ухватить никак не меньше двух десятков листовок.

И тут неподалеку раздался вопль, еще один, еще. По толпе прокатился слитный гул, сквозь который то там, то тут прорезались отдельные, наиболее пронзительные крики и возгласы — яростные, испуганные, истерически-отчаянные.

Сухаревка забурлила. Такое обычно случалось здесь лишь во время устраиваемых чекистами массовых облав.

Толпа кружилась и раскачивалась, в ней возникали водовороты и разрежения, народ то сбивался в кучу там, где листовки ложились гуще, то бросался в стороны.

Приливная волна выкатилась на тротуар — часть листовок нанесло на стены окружающих площадь зданий, и они тихо, как осенние листья, скользили, прижимаемые ветром к облупленной штукатурке, вниз, к сотням рук, жадно протянутых навстречу, застревали на карнизах и подоконниках, попадали в водосточные желоба.

Трое разведчиков отступили в глубь подъезда. Смешиваться с теряющей человеческий облик толпой им было явно не с руки. А неподалеку вдобавок вспыхнула свирепая потасовка.

Хорошо еще, что почти никто из торгующих не раскладывал свои товары на земле, иначе в возникшей сутолоке не обошлось бы без жертв. Но драки тем не менее вспыхивали теперь уже повсеместно — все за те же листки бумаги. Еще миг — и наиболее проворные и сообразительные кинулись в окрестные дворы, оттуда по пожарным и внутренним лестницам — на крыши.

А в небе наконец появились два красных "фармана". Можно представить, сколько криков и ругани по начальственным телефонам их появлению предшествовало!

Отпугивая истребители огнем из всех своих восьми пулеметов (да не каких-нибудь старомодных "льюисов", а надежных скорострельных "ПКТ") — малиновые огоньки трассеров были снизу хорошо видны, — "Илья Муромец" круто пошел вверх, причем настолько быстро, что "фарманы" сразу начали отставать. Само по себе это было невероятно. Истребитель, даже с изношенным мотором и на плохом горючем, должен превосходить устаревший бомбардировщик по скорости километров на сто в час. Разве что красные летчики сознательно не хотели лезть под пули, из страха или по идейным соображениям. Они ведь наверняка видели знаменитую эмблему на борту "Ильи Муромца" и знали, что сулит встреча с обладателем этого "рыцарского герба".

Поднявшись версты на полторы, белый аэроплан высыпал над Замоскворечьем третью порцию листовок и, покачав крыльями, еще прибавил газу. Под самой кромкой облаков развернулся на юго-запад, блеснул на прощание серебристыми ореолами винтов и исчез, растворяясь в густеющей дымке.

"Фарманы", поняв бессмысленность преследования, с раздраженным жужжанием тоже повернули восвояси...

Из хроники ПМВ 1914-1915 г.г.

Когда ушла война из Восточной Пруссии?

...20 апреля бомбардировщик «Илья Муромец - Киевский» атаковал железнодорожную станцию Сольдау, на которой было 15 поездов. Через полчаса на эту же станцию совершил налет еще один русский бомбардировщик «Илья Муромец III» (командир – штабс-капитан Бродович). За этот рейд было сброшено двумя бомбардировщиками 40 бомб, вес тридцати из них превышал 16 кг.

Пожалуй, самый последний полет (о котором удалось найти сведения в научной литературе) совершили 24 апреля два «Муромца» на станцию Нейденбург. «Илья Муромец - Киевский» сбросил одиннадцать 16-ти кг и одну 82-х кг бомбы на Нейденбург. Спустя час «Илья Муромец – 3» продолжил бомбежку. В итоге станция была выведена из строя.

Вскоре противник прорвал русский фронт у м. Горлица, началось "Великое отступление", в результате которого к середине осени были потеряны Польша, Литва, юг Латвии, Западная Белоруссия и часть Галиции. Русские самолеты уже не имели возможности бомбить Восточную Пруссию.

В исторической литературе можно встретить данные, что «Ильи Муромцы» неоднократно и в 1915-м и в 1916-м бомбили впоследствии некий городок, под названием Фридрихштадт. Несмотря на немецкое название, этот населенный пункт на самом деле находился на юге Латвии, а не в Восточной Пруссии...

http://www.simvolika.org/mars_ ...

Десятого октября 2006 года исполняется 90 лет со дня основания Запорожского ОАО “Мотор Сич”. Это одно из самых старых авиадвигателестроительных предприятий Украины и России. Основанное в 1916 году вблизи Днепровских порогов на месте легендарной Запорожской Сечи по приказу императора Николая II, предприятие выпускало поршневые двигатели “Дека” М-100 для тяжёлых бомбардировщиков “Илья Муромец”.
А в начале ХХI века самолёты с запорожскими моторами летают на всех континентах.

http://www.space.com.ua/gatewa ...

когда ж вы уже блять накуритесь ?

Для Украины приписывать ей непринадлежащее - дело привычное. В 1918 году Украина также объявила о своей независимости и основная группировка самолетов "Илья Муромец" осталась там. В конце концов все они были загублены. А вместе с ними и вся дальняя авиация.

Полярная авиация
Где-то высоко-высоко, на леденяще-холодных, сияющих вершинах государственного управления, серым осенним днем было принято решение: стране нужна полярная авиация. Решение далось нелегко: через незаметные для посторонних глаз слезы, бессонные ночи, холодный дождь со снегом, тупое отчаяние и вой. Однако, отступать было некуда.
Главное - люди. Надо было найти подходящих людей. Лихих, но смиренных. Обучаемых, но не очень любопытных. В меру ленивых, можно с ученой степенью.
Дали объявление в нескольких газетах: "Требуются сотрудники в полярную авиацию. Без опыта работы. Оклад + проценты. Соц. пакет. Адрес, телефон. С 10 до 18".
Приходили все какие-то не те. То прыщавые гимназистки, мечтающие об алых парусах и подводном плавании, то древние, замшелые деды из далеких сибирских деревень, по-своему мудрые, но не умеющие даже правильно произнести букву "а", то пошатывающиеся матросы, списанные из торгового флота за пьянство.
Решили действовать привычным, проверенным способом...

Штернфельда взяли прямо на улице, когда он бесцельно прогуливался, озираясь на дома, скверики и ларьки с газированной водой. Какие-то люди беззвучно подошли, показали невиданные, переливающиеся всеми цветами радуги удостоверения и уверенно, хотя и безболезненно, затолкали Штернфельда в машину.
Штернфельд был выбран, главным образом, из-за его безупречной анкеты: отец - владелец мебельного магазина, мать - копирайтер в рекламном агентстве. Все четыре дедушки и бабушки, а также более отдаленные его предки были крепостными крестьянами.
Правда, у Штернфельда имелся существенный минус: он был довольно опытным летчиком, практиковал воздухоплавание уже много лет. Ему принадлежало даже несколько мировых рекордов. Например, однажды он облетел весь земной шар на маленькой, дряхлой, на ладан дышащей авиетке без единой посадки и дозаправки, умело пользуясь восходящими воздушными потоками. Бывало и наоборот. Управляя огромным семимоторным самолетом, самым большим и тяжелым в мире, он совершил самый короткий в истории транспортной авиации перелет по маршруту Нахабино - Дедовск. Для этого между двумя населенными пунктами была проложена пятикилометровая взлетно-посадочная полоса. На стройку согнали все население обоих поселочков и окрестных деревень. Бабы суетились, таскали ведра с раствором, мужики выворачивали из земли кубометры грунта и сдвигали бетонные плиты, подгоняя их друг к другу. По периметру стояли охранники, изредка ради развлечения постреливая по черневшим в небе воронам. И вот полоса готова, начался праздник. Самолет, пилотируемый Штернфельдом, тяжело разбежался, неуверенно оторвался от бетона, через секунду плюхнулся обратно на поверхность земли, завалился на правый бок, чиркнул о землю крылом и так, скособочившись, докатился до флажка, обозначающего Дедовск. Рекордный полет - от старта до полной остановки 5 километров. Была радость, официальные поздравления, шампанское, пьяный разгул, ритуальная драка стенка на стенку между летчиками и строителями взлетно-посадочной полосы. Самолет, построенный ценой невероятного напряжения сил в единственном экземпляре, так и остался на долгие годы стоять, завалившись на бок, в окрестностях Дедовска, как памятник человеческой отваге и возвышенному безумию. Потом его, ржавый и разворованный, разделали на металлолом. Из героического алюминия изготовили бескрайнее множество детских качелей, соковыжималок и приспособлений для выдавливания косточек из вишни.
В своей повседневной жизни Штернфельд, под настроение, распевая шальные песни, водил по воздуху большие, толстые транспортные самолеты. Подвластные Штернфельду, они летали солидно, медленно и перевозили в своих туловищах воинские части, гробы, фермы железнодорожных мостов, годовые запасы продовольствия. Своим диким пением Штернфельд распугивал суетящихся под ногами штурманов и стюардесс, и ему нравилась его работа. Он получал огромные по тем временам деньжищи
Машина долго петляла по одним и тем же улицам. Штернфельд заметил, что мимо одного магазина бытовой техники проехали раз десять. "Следы заметаем", - отвратительно улыбаясь, сказал один из охранявших. Штернфельд, по давней летчицкой привычке, попробовал было затянуть одну из своих изуверских, доставшихся по наследству от дедушки, песен, но его веско, с тяжелым металлом в голосе убедили не делать этого.
Перестали петлять, и за окном потянулись бесконечные, перетекающие один в другой, пригороды. Преобладали дома, бетонные плиты и строительный мусор. Вдали маячили дымящиеся заводы.
Свернули куда-то в поля. Замелькали избенки. Тут и там виднелись следы тягостно-однообразного сельскохозяйственного труда.
Подъехали к длинному одноэтажному сараю. Штернфельда аккуратно выволокли из машины и провели в покосившуюся дверь.
Внутри все было очень внушительно: светлые коридоры, стены, обшитые деревянными панелями, высокие потолки - гораздо выше, чем сарай, если смотреть на него с улицы.
Вошли в кабинет. Интерьер был зримо обработан государственническим дизайном: гербы, флаги, знамена, портрет вышестоящего начальства. Классический т-образный стол, размещающий присутствующих по схеме "хозяин и ходоки". На хозяйском месте сидел старый, весь в морщинах, складках и вторых подбородках, генерал. Казалось, он спал. Вдоль стола, на месте "ходоков" сидели четыре человека в гражданской одежде. Они выглядели словно абитуриенты на каком-то невидимом экзамене. Штернфельда подтолкнули к свободному стулу. Откуда-то сбоку вошел полковник, поддерживаемый погонами, медалями, орденскими планками, и сел у противоположной от генерала стороны стола. Полковник был в меру молодцеват, с блеском осознанности в области козырька и вообще выглядел хозяином положения.
Минут пять посидели молча. Вдруг генерал дернулся, открыл глаза и как-то пьяно, но неожиданно молодым и сильным голосом заорал:
- Орлы! Братцы, солдатушки! Не щадя живота своего! Кровь пролитых борцов! За Родину! К полюсу! Ура!
И так же внезапно уронил голову на грудь и захрапел. Стоявшие все это время у двери охранники подхватили обмякшее тело генерала подмышки и выволокли его в коридор.

- Теперь к делу, - поблескивая козырьком, начал полковник. - Как вы уже догадались, Родина в тяжких муках решила создать полярную авиацию. И вам предназначено быть инструментами в руках Родины, слепой, безжалостной, но временами справедливой. Несите это несчастье смиренно и с достоинством. Бесчисленные воздушные корабли бороздят просторы мирового воздуха. Но не такова полярная авиация. У полярной авиации множество задач, пока еще нам неведомых. Известна только самая первая задача - УВИДЕТЬ СЕВЕРНЫЙ ПОЛЮС.
- Это как увидеть-то? - моргая, недоуменно спросил один из "абитуриентов", коренастый мужичок крестьянского вида в чрезмерно аккуратном костюме с галстуком.
Полковник сделал долгую паузу. В его молчании слышались нотки бешенства.
- Увидеть Северный полюс, - полковник злобно и четко артикулировал слова, - это просто увидеть Северный полюс. Не больше, но и не меньше. Сейчас вас всех развезут по домам. Всем задание: жить тихо, незаметно. На звонки не отвечать. Работу - поменять. Работать лучше сутки через трое. Побольше спать. Тренировка: один раз в неделю в течение трех часов ничего не делать. Будет трудно, но надо стараться. По весне, как почувствуете внутреннюю потребность - выдвигайтесь на Базу полярной авиации. Между собой не снюхиваться. Действовать индивидуально.

Вот они, эти пятеро участников неизвестно чего:

Игнат Бубов - подпольный океанолог, излазивший все пригородные речушки и болотца, бескорыстный исследователь дна.

Володя Вовов - брат своих братьев, отец детей, постоянный клиент одного маленького продуктового магазинчика.

Николай Степанович Сидоренко - гражданин, школьный учитель горлового пения (это он, в чрезмерно аккуратном костюме, задавал вопросы).

Максим Магомедов - любитель просто баб и гулять по улицам, читатель.

Иван Штернфельд - летчик, сын владельца, потомок крепостных крестьян.

- Встреча окончена, - слегка грустно, но повелительно сказал полковник, поднимаясь из-за стола. - Может быть, увидимся, но это вряд ли.
Полковник ушел куда-то вбок, в стену, занавешенную портьерой. Молча, без единого поясняющего звука всех рассадили по отдельным машинам и с интервалами в пять минут повезли обратно в город, каждого навстречу его неясной, причудливо извивающейся судьбе.
Получается, что полярная авиация потребовала расстаться с обычной, неполярной. Рано утром Штернфельд приперся, решительно-грустный, в аэропорт, разбудил, распугал всех; скакал дикими прыжками по летному полю, выл песни, разговаривал с приунывшими самолетами - прощался. Потом написал заявление, как положено. По собственному желанию. Уговаривали остаться, обещали бесплатный проезд, новое обмундирование, год за два - ни в какую. В конце концов поплакали, поздравили, заплатили почти неисчислимое выходное пособие, которое не умещалось ни в один банк, и отпустили с миром.
В разгар весны, вне всяких признаков, как-то само собой оказалось, что надо бы уже ехать на Базу полярной авиации. Штернфельд нюхал воздух, гулял, щурился. Потянуло к югу, в степь. Отстояв очередь, купил самый дорогой билет до самой неприметной, затерянной в степи станции, на которой только мог остановиться сверкающий, шикарный экспресс. На работе сказал, что пойдет поболеет, дескать, не ищите. Хозяйке квартиры заплатил за пятьдесят лет вперед. На скрипящем, кашляющем такси поехал на вокзал.
Проводники в белых перчатках разносили чай, баранки, шпротный паштет. Штернфельд ел, спал, слушал постукивание. Ближе к ночи ему вдруг в первый раз удалось ничего не делать целых семь часов подряд. Поработав, уснул.
Разбудил проводник: скоро выходить. Маленькая станция, почти неотличимая от окружающего пустого пространства. Бабка с семечками вдруг окликнула Штернфельда: "Тебе вон туда" - и показала рукой. Пошел, побрел по степи, ничего не ожидая, не засекая времени, наслаждаясь воздухом и движением...

Впереди завиднелись объекты. Подошел ближе. Длинный барак был похож на тот, генеральский, пригородный сарай, где начиналось. Рядом громоздился нелепый в своем величии, древний остов "Ильи Муромца" - знаменитого бомбардировщика времен одной из войн. Вдаль уходила местами поросшая растениями взлетная полоса, не имевшая особого смысла среди ровной степи.
Штернфельд вошел. Полковник, глядя вбок, сверкал козырьком. Бубов, Сидоренко и Магомедов сидели с выражением абитуриентов, решающих не заданную им задачку. Штернфельд тоже сел и очень надолго замолчал.
День прошел в невнятном бормотании, долгих паузах. Магомедов слонялся из угла в угол, норовил сбежать, погулять, но стеснялся полковника. Сидоренко вяло, будто по обязанности, пытался лезть к полковнику со своими теоретизирующими вопросами, ведь он был когда-то педагогом... Ответные объяснения еще более все запутывали. Штернфельд сидел, оглоушенный. Полковник что-то бубнил про "матчасть" и необходимость ее "изучения". Вообще, он вел себя так, будто ничего особенного не происходило и само их нахождение здесь, в степи, рядом с "Ильей Муромцем" - дело обычное. Впрочем, так оно и было. Бубов в какой-то момент просто уснул, положив верхнюю часть туловища на стол. Будить его не стали.
Перед уходом полковник сказал слова, породившие недоумение:
- Вбейте себе, пожалуйста, в голову, что месяц, год - это не много, не долго. А вот, к примеру, один час, тем более, день - это ого-го как много. За десять лет может ничего не произойти, и не произойдет, я вам гарантирую. Все произойдет за один день.
Сидоренко хотел было задать вопрос, но не смог, внутренне онемев. Штернфельд что-то загрустил. Бубов, проснувшись, думал, что хорошо бы найти где-нибудь поблизости речку или озерцо. Магомедов издал протяжный гудящий звук, означающий то ли абсолютную покорность судьбе, то ли нежелание жить. Пора было наступить вечеру. Полковник встал из-за стола и, не попрощавшись, зашагал в степь, по направлению к станции. Обглоданный остов "Ильи Муромца" чернел своими дырами и провалами на фоне заката.
Начались дни, месяцы, годы. Каждый жил, учился, понимал, приспосабливался и тихо сходил с ума на свой особый манер.
Идея спокойного и бессобытийного переживания огромных временных интервалов подействовала на Штернфельда как-то умиротворяюще. Сидя перед сараем и впитывая оголенными участками кожи теплое солнышко, он часто и не без странного удовольствия думал о том, что вот пройдет этот день, месяц, полгода, опять будет зима, и пройдет потом еще лет двадцать, и все будет по-прежнему. Размеренное удерживание себя от действий, вяло-приятные, состоящие из одних и тех же циклов разговоры вчетвером за чаем и за водкой, "изучение матчасти", ходьба по степи... Вольное чередование сна и бодрствования, судорожных усилий и ленивого оцепенения...

Изучали матчасть. С трудом проворачивая ржавые болты и срывая заклепки, разбирали то, что осталось от "Ильи Муромца", до винтика. Переносили все это, отдельно каждую деталь, в конец взлетной полосы, и там опять собирали остов воедино. На это обычно уходило целое лето. А следующим летом все повторялось в обратном порядке, и к осени "Илья Муромец" снова романтически-угрюмо возвышался около сарая, незаметно аккомпанируя горловому пению Николая Степановича Сидоренко.
Штернфельд подумал, что, конечно, можно было бы и вернуться в город. Там остались распухшие в процентном выражении банковские счета, квартира, улицы, аэропорт, самолеты и кабаки. Но здесь были степь, "Илья Муромец", взлетная полоса, Николай Степанович и Магомедов. Штернфельд не видел никакой разницы между этими двумя положениями, и усилия по возвращению в город показались ему бесполезными.
Несколько суток гуляли в деревне на магомедовской свадьбе. Бабы сидели рядком. Магомедов орал, смеялся, плескал водку на стены. Почтенные, уважаемые деды валялись тут и там на полу, пьяные. Штернфельд, притоптывая, плясал. Вспомнил даже несколько своих диких летчицких песен, спел. Кто-то спал, кто-то икал. Заходили собаки, жрали объедки. На дворе кому-то проломили колом голову. По деревенским улочкам разливалось спокойствие. Штернфельд, не попрощавшись, ушел к себе, к сараю, к "Илье Муромцу"...

Утром, проснувшись и еще не открыв глаза, Штернфельд почувствовал, что произошло что-то немыслимое. Встал, осторожно открыл дверь и вышел на крыльцо. От увиденного у него внутри что-то хрустнуло.
На взлетно-посадочной полосе, изрядно заросшей травами, стоял большой, грозный, захватывающе-стремительный серебристый самолет. В кабине сидел летчик, неподвижно смотрящий прямо перед собой. Он заметил Штернфельда и жестом пригласил его подняться в кабину. Штернфельд погрузился в кресло позади все время молчавшего пилота. Он впервые за многие годы снова оказался внутри самолета, однако не испытал по этому поводу никаких чувств. Сейчас это было не важно.
Самолет коротко разбежался и взмыл. Внизу мелькнул сарай, рядом с которым уже суетились какие-то новые люди. В небе беззвучно поплыл родной, оборванный, с дырами и провалами, "Илья Муромец".
Моментально набрав высоту, самолет сложил крылья и понесся в разреженном стратосферном воздухе, как некая сверхзвуковая стрела. Голубое небо в иллюминаторе отливало иссиня-черным. Далеко-далеко внизу была видна земля - сначала желтовато-коричневая, потом все более и более зеленая. Скоро зелень поредела и начала проступать белизна. Еще через несколько минут все внизу было белым. Летчик все время молчал, глядя вперед, туда, где у обычных самолетов располагается приборная доска. Штернфельд оцепенело смотрел на белое.
Видимо, самолет летел уже ближе к земле, потому что на сплошном белом фоне стали чуть различимы снежные холмы и ледяные неровности.
Вдали показалось нечто отличающееся от окружающей белизны. Штернфельда захлестнула, выворачивая из кресла, какая-то волна. В голове почему-то пронеслось одинокое слово "всё".
На ветру, на фоне бескрайней ровной белой поверхности, трепетал красный флажок.
- Северный полюс, - не оборачиваясь, сказал пилот.
- Северный полюс, - ответил Штернфельд. Он отвернулся от иллюминатора, словно пытаясь скрыть от самого себя свое смятение, торжество и слезы...

地震發生後，地面指揮系統遭到破壞，不能正常工作，只有啟用原始的程式指揮系統，這對飛行人員的飛行技術也是一次考驗。

господа чем шире наши м....ы тем плотнее наши ряды сплотимся еще сильнее не дадим злопыхателям превратить ветку в арену ....

джгукчингач, prosto y menya yest tolko angliskay i kitayskaya klava. Ya hotel govorit cto mne ni ponyatna eta tema. Ne mogyt bet ghivima ludi kotorie planirovali na Ilya Myromec. F tyt pisut?

главное товарищь (китайский) сердцем не стареть и нести позитиффф

господа, а есть ли симулятор Илья Муромец, не подскажете?

моггнголия это територия китайцав

есть от бригады 1С сам видел 170 рублей

2Ив-Сен=Лорану-такану:
Позволю Вам напомнить, уважаемый -АМГ-10 появилось в 50-хгодах прошлаго века, до того была спирто-глицериновая смесь с добавлением дисцилированой воды.
В полевых условиях 1-ой Мировой допускалось использование гидросмеси из первача+льняное (коноплянное)масло с отрубями.Практически данная смесь не применялась из-за постоянной не хватки главной сотавляющей.

...

Всё, больше не могу ржать! Афтар, убей себя об стену!

у вас кататонческий ступор . и делериум тременс заодно.

Кому что, а вшивому - баня! Опять за свое, главврач Маргулис? Психи здесь редко появляются и по большей части недоумевают, поскольку не могут понять о чем и о ком здесь речь идет, ну и матеряться, оскорбляя ветеранов...

Просто вчера старожилы темы пробовали полетать в Монино на одном из отреставрированном ИМ, ну и случилась аварийная посадка.

Так, что ГазЪ-66:

Прилетели, мягко сели,
Нет хвоста и нос в лепешку...
Высылайте запчастя:
Фюзеляж и плоскостя!

Господа!

У меня к вам два вопроса.

1.Были случаи столкновения ИМ с инопланетянами?
2.Не было ли попыток облететь на ИМ совершить кругосветный полет?

Если были, сообщите подробности.

Прошу прощения за ошибки во втором вопросе...

2. Не было ли попыток на ИМ совершить кругосветный полет?

Если были, сообщите подробности.

Естественно такие попытки были, при чем очень успешные, самая известная из них кругосветный полет через оба полюса, т.е. продольный, в отличие от обычного поперечного вдоль экватора, попутно были покорены оба полюса Северный и Южный, а так же сделаны важные научные и географические открытия, но подробнее рассказать об этом еще не пришло время.

С марсианами тоже встречались, было дело, даже пили вместе с марсианскими девчонками какую-то гадость, поутру потом жутко болела голова и куда-то исчезли все деньги

у меня таких ветеранов два отделения . Да видать некоторые увильнули от лечения и освоили интернет.

главврач Маргулис я предполагаю где эти ваши клиенты они сейчас успешно рулят во благо своего сармака на неслабых местах в одной волшебной и чудесной стране которая приютилась рядом со страной где столица Улан-батый

рулят , рулят

построили из кроватей ильямуромец в палате а ощущения постят в интернте на форуме авиа.ру

да

кто то из эксплуатантов ИМ встречался с такими явлениями
смотри ниже
: Выгодней использовать итальянский газ просейф - так как у него просто громадные молекулы, (одна молекула в военное время занимает объём около кубического метра), он слабо диффундирует сквозь камеру, и он хорошо пружинит.
to Людоед: дополняю другими характеристиками
Газ просейф с его уникальными свойствами очень востребован в строительстве. Кто не знает - это т.н. 'легкие бетоны'. Отработанные и списанные молекулы просейфа (в простонародье - 'отработка') вытаскивают, измельчают и добавляют в раствор 1:7. Эта технология позволяет забрасывать бетон лопатами прямо с земли на 22-25 этаж (нет нужды в подъемниках и т.п.), а при хорошей физической подготовке и до 50-го - высотное строительство. Правда строители часто халтурят - делают 1:4 - 1:5. В результате раствор уносится в верхние слои тропосферы, а через некоторое время выпадает на Землю в виде метеоров.

:Появились случаи выкатывания. Колеса продолжали вращаться с пробуксовкой даже после остановки самолета:
to астронавт: в продолжение:
После пробуксовки самолета требуется замена шин.
Для разбортировки обжимайте шину предельно внимательно, т.к. излишнее давление приводит к кристаллизации газа в шине и, как следствие, к опасной вибрации шиноразборника в области инфразвуковых частот. В результате - усталостное разрушение штока разборника и упущенные в тропосферу колеса! Старые технари советуют омагничивать молекулу просейфа. Это позволяет жестко зафиксировать газ на линиях магнитного поля Земли.
Кстати, при отказе систем наведения омагниченные колеса разворачивают самоль строго на север или на юг.


В последнее время колеса часто накачивают насосом 2.Добившиеся больших успехов транспортные коллеги железнодорожники делятся передовым опытом. Колеса заполняются исключительно твердым, шлифованным по российской методике вакуумом-обратите внимание на блестящие рельсы, изготовленные тем же путем вакуумного термопроката. Параллельно удалось решить казалось бы неразрешимую проблему утечки через микропоры, которые, как известно, при вращении имеют тенденцию к увеличению не только диаметра, но и радиуса, вплоть до размера макропор. Многие наверное уже наблюдали на крупных ж\д станциях новый метод в действии. Обходчики идут вдоль состава и стучат по колесам прибором МНЗ-14-7(молоток нанозакупоривающий для пор диаметром до 14 нанометров и радиусом до 7 нм).


Пока еще скромный, но от этого не менее ценный опыт адаптации зарубежных технологий имеют и наши военные железнодорожники. Так, в 68 штурмовой ж/д дивизии инженерами был испытан бронепоезд на основе "магнитной подушки". То есть вместо привычных колес установлены подушки, а вместо ставшего уже традиционным хард-вакуума закачивают магниты, точнее суспензию магнитов в магнитном поле. По полученной информации проведен только статический этап испытаний с выявлением недостатков хваленых западных технологий.А именно:подушки, особенно солдатские, плохо вращаются из-за некруглых уголков, хотя и хорошо скользят, будучи пропитанными армейским аналогом АСС12. Магниты прилипают к рельсам, еще больше замедляя вращение подушек и вызывая усиленный срыв стружки. Зато остойчивость бронепоезда просто не знает себе равных.Работы будут продолжены с привлечением авиаспециалистов по гелию. Первые обнадеживающие выводы:сначала ты имеешь наработки с трудными ошибками, затем наработки имеют тебя, в итоге рождается "Опыт-сын ошибок трудных".

Часы авиатора. Часть 1.
Эту историю мне рассказал мой старинный школьный приятель, после трёх кружек пива на каждого, когда мы с ним сидели в забегаловке с телевизором, на Н-ской улице. Взаимосвязь событий из его рассказа, честно говоря, я не понимаю. Почему я решил пересказать эту историю вам? Странным и символичным мне показалось, вроде бы случайное, упоминание в рассказе о “Илье Муромце”. И если в этой жизни не бывает ничего случайного, то упоминание о нём в столь странном месте, при таких странных обстоятельствах тоже не случайно.
Вот этот рассказ: …в середине декабря, я вышел из вестибюля станции метро “Кузнецкий мост” в ранние сумерки, опускавшиеся на замученный непрекращающимися оттепелями город. Достав сигареты и зажигалку, я закурил, разглядывая людскую суету вокруг себя. Из метро выливался поток людей, стремящихся в центр города за праздничными покупками к Новому Году. Как и в предыдущую политическую формацию, в эти времена люди воспринимали Новый Год как единственный настоящий праздник. Я курил, разглядывая рекламный листок, чуть косо приклеенный к оштукатуренной стене дома. Буквы на листке складывались в занятное предложение: “Заказывайте на Новый Год Деда Мороза и Снегурочку на дом”.
Вялые воскресные мысли, по привычке развернули эту ситуацию в нормальное русло чисто мужских размышлений.
-Интересно, - думал я, - А, можно сделать вызов только одной Снегурочки?
Я уже начал прокручивать в голове телефонный разговор с оператором неизвестной фирмы на эту тему. Очевидно, мне ответят, что без Деда Мороза заказ не возможен. И я вообразил, что сделал заказ на них двоих, ну а пока мы со Снегурочкой кувыркаемся, Дед Мороз стоит за закрытой дверью, и представляет, как там у нас происходит с его “внучкой” встреча Нового Года. Сигарета догорела до фильтра, и я выбросил ее в месиво из полурастаявшего снега под ногами. Куда деваются миллионы окурков, ежедневно выбрасываемых нами в окружающую среду? Проанализировав эту мысль, мне сразу захотелось вступить в силовое подразделение организации “Гринпис”. Это им не китов защищать от аппетита повернутых в гастрономическую сторону любителей “суси” и “сасими” из Страны Восходящего Солнца. Вот где будет настоящая работа для настоящих мужчин! “Вырвем еще не зажженные сигареты из губ курильщиков вместе с губами!” - надпись на майке активиста. Или: ”Из чувства милосердия я задушу тебя голыми руками до того, как это сделает с тобой сигарета!”
Из-за отсутствия поблизости ясно различимых вербовочных плакатов организации “Гринпис”, мои мысли переключились на текущие заботы. Ведь я приехал в центр города, чтобы купить самому себе подарок на Новый Год. Мне давно хотелось иметь часы, и не какие-нибудь современные, навороченные, с секундомерами, с фазами луны, и с высотами прилива у берегов Новой Гвинеи, а добрую старую механику. Причем механику первой половины ХХ века, желательно довоенную, и обязательно с “историей”. Вы же сами должны отлично понимать, что это такое – аура необычности на обычной вещи. С этими мыслями я вышел на скользкую брусчатку улицы Кузнецкий Мост. Над головами прохожих поперек улицы на перетяжке висел транспарант: “Поздравляем с Новым Годом и Рождеством!” Поздравление было без подписи, поэтому его можно было интерпретировать как угодно. То ли католики в скрытой форме потешаются над нами, ведь у них Рождество до Нового Года, и, судя по комментариям очевидцев, является основным праздником в этой событийной связке. То ли государство подчеркивает свой примат. Дескать, во-первых, мы светское государство, но и, во-вторых, не чураемся духовности. Прохожие были не против этого текста, а я вовремя вспомнив об отсутствии пророка в своем Отечестве, начал оглядывать вывески над магазинами. Витрины магазинов уже были празднично украшены еловыми ветвями, блестящими игрушками и мигающими гирляндами елочных огней. В доме слева от меня, там, где всегда располагался книжный магазин, над входной дверью я увидел новую вывеску “Антиквариат Д. Малховича”.
-Хрен его знает, где тут ударение ставят, подумал я, имея в виду фамилию хозяина антикварного магазина. Швед какой-нибудь, пошла вдогонку еще одна несвежая мысль. Но поскольку магазин подходил мне по профилю намечаемой покупки, я сделал поворот налево, невзирая на фамилию шведа. Взявшись за латунную ручку двери, я потянул ее на себя. Мелодично звякнул над дверью колокольчик и, перешагнув порог, я вошел в магазин. Шум улицы стих за моей спиной, и я погрузился в тишину. В магазине был полумрак, свет с улицы проникал внутрь только через витрину и стеклянную дверь. Плоские стеклянные же прилавки-витрины были подсвечены внутренними лампами, но их яркий свет поглощался чернотой бархатных полотен, закрывающих предметы, размещенные в витринах. Глаз воспринимал только выпуклости бархата над предметами, лежащими под ним. За одним из прилавков, на деревянном столике мерцал плоский экран цветного монитора, с какой- то таблицей из бухгалтерской программы 1С. Смотреть больше было не на что, и я постучал ногтем по стеклу витрины. На этот стук из открывшейся в стене за прилавком двери вышел продавец. Я ожидал увидеть продвинутого молодого менеджера, выглядевшего соответствующе своим корпоративным амбициям, и с энтузиазмом готового впарить мне любой товар из своей лавочки. Но моему взору предстал пожилой мужчина, одетый в длинный черный сюртук, нечто среднее между офицерским мундиром и пасторским сюртуком, нечто строгое, застегнутое на все пуговицы. “Гейрок”, вспомнил я название сюртука. Именно так описывал его Фейхтвангер в романе “Братья Лаутензак”. В петлице сюртука я заметил красную розетку Ордена Почетного Легиона.
-Ну, да! – подумал я, - Чего только антиквар на себя не нацепит. Я бы тоже нацепил, будучи на его месте…. О мужчине я уже думал не как о рядовом продавце, а как о хозяине заведения. В дальнейшем я понял, что не ошибся в своих интуитивных ощущениях. Между тем антиквар сделал еще один шаг по направлению ко мне и, остановившись напротив, так, что только прилавок разделял нас, спросил: “Что Вам угодно, добрый господин?”.
Я не ожидал столь старомодного обращения и слегка опешил. Свет, проникающий через стекла с улицы, осветил черные крашеные волосы на голове у мужчины и тонкую белую нитку давно зажившего шрама, вокруг его правого уха. Я объяснил антиквару цель своего визита в его почтенный магазин. Он покивал головой и ответил, что отлично меня понимает. Но попросил уточнить какого рода “история ” должна быть у часов, которые я хочу купить. Видя мое очевидное затруднение в конкретизации желания, антиквар пришел мне на помощь.
-Видите ли, добрый господин, - сказал он, - Я могу предложить Вам часы швейцарских и немецких часовщиков на выбор. Есть часы фирмы “Монблан”, некогда принадлежавшие Габер - Влынскому. Есть часы фирмы “Бреге”, бывшие когда-то на руке капитана Нестерова. Не так давно у меня появились часы фирмы “Лонжин” Уточкина. Ожидается прибытие карманных часов фирмы “Мозер” господина Нагурского. В отличном состоянии часы фирмы “Патек” Арцеулова . С этими часами они и ушли, каждый в свой полёт…
-Пардон, - светски прервал я речь антиквара, - Когда ж это было?! Всех этих уважаемых господ ход Новейшей истории давно направил в расход, прошу прощения за нечаянную рифму!
-Вы правы, мой добрый господин. Но ведь я Вам предлагаю не останки доблестных авиаторов, а часы, принадлежавшие им когда-то, - ответил антиквар с легкой улыбкой в глазах. -Согласитесь, что разница имеется, притом существеннейшая - добавил он.
Вопреки всякой логике дальнейший разговор с антикваром мне показался неуместным.
Действительно, чего я привязался? Часы – это часы. А военные лётчики – это военные лётчики. Хотя и отправившиеся, давным-давно, в свой дальний полёт. А я ведь и искал часы с “историей”…. Я выбрал часы “Бреге”, которые антиквар продал мне за сумму, которая меня вполне устроила. Тем более что часы эти были в отменном рабочем состоянии, несмотря на своё многолетнее пребывание в условиях полётов, и связанных с ними перегрузок …
-Тьфу! - остановил я сам себя. – Ну, каких ещё полётов? Каких ещё перегрузок? Ну, врет же всё, эта морда шведская! Но зато как лихо врет! Ведь есть же мудрая пословица: ”Не хочешь – не слушай, а врать не мешай!” Ну, таки и не буду ему мешать!

Часы авиатора. Часть 2.
Преисполнившись ощущением удачной покупки, я решил поинтересоваться у антиквара содержимым его прилавков, закрытых черным бархатом. Антиквар был не прочь показать предметы, выставленные для продажи, и, открыв латунным ключиком прилавки, начал снимать черные покрывала. Я склонился над прилавком, и медленно стал осматривать товар.
Это были часы наручные и карманные, разных фирм, в золотых и серебряных корпусах.
Были среди предметов также кольца и перстни, с камнями или с печатками, чайные ложечки, ножи для десерта, небольшого размера вазочки и чашечки из китайского и севрского фарфора. В общем, обычный набор для антикварного магазина. На полках, расположенных на стенах магазина в полутьме угадывались очертания старинных микроскопов и подзорных труб. В двух углах магазина стояли рыцарские доспехи, выполненные в натуральную величину. Вмятины и царапины на поверхности доспехов, оставленные могучими ударами разных видов холодного оружия, подчеркивали их подлинность. В третьем углу к стене был прислонён огромный, причудливо изогнутый деревянный авиационный пропеллер, уходящий в темноту под самый потолок. К пропеллеру клейкой лентой была прикреплена картонка с тиснёной надписью: {Отъ мотора №3 аэроплана “Илья Муромецъ”, конструкции господина Сикорскаго}. По неожиданной аналогии я вспомнил об офицерских кортиках лётчиков.
-А, вот, кстати, - сказал я, - Старое холодное оружие у Вас есть в продаже?
-Не держим-с, - сухо ответил антиквар, - В вашей стране очень странные законы. При продаже коллекционного холодного оружия можно попасть под статью Уголовного кодекса.
Мне иногда становится смешно. Ведь газеты постоянно сообщают о незаконной продаже или краже боевого современного огнестрельного оружия в масштабах поистине массовых.
И при этом виновных никогда не обнаруживают. А продажа старинного кинжала или меча частным и, я подчеркну честным торговцем, расценивается как преступление.
-Но для себя-то, для любимого, есть у Вас что-нибудь? – фамильярно спросил я, понизив голос.
Антиквар испытующе посмотрел на меня и медленно кивнул головой. Он повернулся лицом к высокому и узкому деревянному шкафу, достал из внутреннего кармана гейрока большой ключ чёрной коринфской бронзы с замысловато прорезанной головкой, и открыл дверцу шкафа. Засунув руку в темноту, он покопался в ней и вытащил сверток. Какой-то длинный предмет был завернут в блестящий красный шелк. Положив сверток на стеклянную витрину, антиквар стал медленно разворачивать ткань. Через минуту передо мной лежал изящный меч. Прямое узкое лезвие, длиной примерно в метр, было украшено надписями на неизвестном языке. Костяная рукоять была инкрустирована золотыми и серебряными витыми проволоками. На конце рукояти темным пламенем пылал необычайно крупный рубин редкой по исполнению огранки. “Кровь Дожа”, - непонятно пробормотал антиквар, любуясь игрой света в глубине кристалла. От самого меча исходило мрачное сияние, моментально распространившееся по магазину. Я не мог отвести глаза от вязи букв непривычных очертаний, переплетающихся, бегущих по благородно отполированному и остро заточенному клинку. С великим трудом, оторвав взгляд от меча, я посмотрел на антиквара. В ответ на немой вопрос в моих удивленных глазах он заговорил:
-“Их было двенадцать человек….Тех, кого Он называл Своими учениками.
Звали их: Петр и Андрей, Иаков и Иоанн, Филипп и Варфоломей, Фома и Матфей, Иаков и Левей, Симон и Иуда.
Однажды Он им сказал: “ Не думайте, что я пришел принести мир на землю; не мир пришел Я принести, но меч”.
И Он снял с пояса узкий меч и показал меч им. О возможностях этого меча они могли только догадываться. Наверняка они знали одно - что только в Его руках сей меч мог быть орудием неведомой грозной силы. В чужих руках он был простым мечом. А потом один из Двенадцати предал Его. Когда их окружили враги, а я был при том, то многие из них испугались, но Он сказал нам:
”… итак, если Меня ищете, оставьте их, пусть идут, - Да сбудется слово, реченное Им; из тех, которых Ты мне дал, Я не погубил никого”.
Но горячий в поступках Петр выхватил у Него из-за пояса меч и ударил первосвященнического раба, и отсек ему правое ухо. И звали этого раба Малх ….
Тогда Он сказал: “… оставьте, довольно.” И коснувшись уха Малха, исцелил его.
И еще Он сказал Петру: ”Возврати меч в его место, ибо все, взявшие меч, мечем погибнут; ”
После всего этого я понял, что должен заменить одного из Двенадцати, а именно того, кто за тридцать сребреников предал Его. Ведь число 12 отнюдь не случайное число в этом мире.
Петр тоже хорошо это понимал и отдал Его меч мне. С тех пор я храню этот меч до того момента, когда Он снова придет в этот мир и воспользуется Своим мечом по не известному нам, но несомненно всеблагому назначению”.
-Все это очень интересно, - сказал я, - Вы талантливый сочинитель. Вам надо публиковаться!
- На публикации, скорее всего, у всех нас уже не остается времени, добрый господин ….
Кроме меча на сохранении у меня находилось множество других вещей. Это была Чаша, это было Копье, это были скрижали Завета, это были трубы Страшного Суда, была там и нотная партитура для этих труб ….
[Тут мне стало как-то совсем уж странно. Где-то я уже слышал об этих нотах, об этих отрезанных ушах, об этих мечах, об этих копьях, об этих чашках, об этих скрижалях…или смотрел…или читал…”Индиана Джонс”?.. “Мастер и Маргарита”?.. “Хромая судьба”?.. “Код Да Винчи”?.. “Отягощенные злом”?.. И, вообще, к чему все эти разговоры? Товар – деньги, и разбежались! На хрена, мне чужие проблемы? – так думал про себя мой приятель.]
А антиквар продолжил: -…Так вот, за этими предметами ко мне уже приходили недавно их настоящие владельцы: Иосиф Аримафейский, Лонгин, Моисей, Гавриил и забрали их у меня. [-Офигеть, как завирает швед! – помнится, подумал мой приятель.]
-Из предметов долгого хранения у меня остались только этот меч и ключи. Впрочем, за ключами Петр обещал зайти завтра… И тогда останется дождаться только Его прихода, - антиквар печально усмехнулся, покрывая черным бархатом предметы на прилавках.
-А Вам уже пора идти, - добавил он, - Ведь Вы нашли то, что искали?
-Да, большое спасибо, и до свидания, - ответил я, и поспешно направился к двери на улицу, нащупывая в кармане куртки зажигалку.
-До свидания где? – спросил на прощание антиквар, запирая за мной дверь.
Очутившись на улице, я еще некоторое время постоял у витрины магазина, затягиваясь сигаретой. Странный разговор с антикваром не выходил у меня из головы. Я вспомнил, что за время нашей беседы никто не входил в магазин с улицы, хотя народу на Кузнецком мосту значительно прибавилось, и двери соседних магазинов все время распахивались, впуская и выпуская оживленных покупателей. Почему-то вспомнился мне тонкий белый шрам вокруг правого уха человека за прилавком. А губы мои уже сами по себе шептали фамилию антиквара. Я перекатывал на языке слоги этого слова, как перекатывают во рту вишневую косточку, перед тем как ее выплюнуть или, для разнообразия ощущений, ею же подавиться.
…….Я стоял на белесой, потрескавшейся от зноя земле. В пыли под босыми ногами жалким черным эмбрионом корчилась моя тень. А на вершине лысого холма центурион уже поднес к обвисшему на кресте телу на расстояние последнего удара острие копья. И огромная зловещая туча, ползущая со стороны моря, навсегда закрыла яростный глаз беспощадного солнца ……. .
Я выплюнул вишневую косточку в прах под ногами: Мал – хо – вич, Малх – ович, Малх!
Какая-то мысль тенью прошла у меня по подсознанию, но тут меня толкнули в бок. Я поднял глаза, и предпраздничный поток людей повлек меня вниз по улице. Я вспомнил, что хотел зайти в книжный магазин на Тверской улице и зашагал навстречу огням большого города.
Ночью я очень плохо спал. Что-то не давало мне покоя. Мысли все время соскакивали на последние слова Малха. Что он имел в виду, когда говорил: “До свидания где?…”
Ранним утром я снова поехал на Кузнецкий мост. Погода переменилась, с неба пошел густой снег, слегка подморозило. В том помещении, где вчера был антикварный магазин, молодые люди и девушки в свитерах с фирменными надписями на груди и спинах украшали мишурой и гирляндами витрины салона связи и бойко торговали сотовыми телефонами. Осматриваясь по сторонам, я потолкался среди покупателей. Ничего из увиденного не напоминало мне интерьеров магазина из вчерашнего дня. Наводить справки об антикваре в этой атмосфере атеизма и практицизма не имело смысла. Я вышел на улицу. За моей спиной мелодично звякнул колокольчик. Обмирая и чувствуя, как дыбом встают волосы на голове, я медленно оглянулся. Нет, конечно же, мне показалось… Все так же за стеклами витрин в ярко
освещенном помещении стояли ряды сотовых телефонов и цифровых камер. Все так же белые хлопья снега падали на скользкие булыжники мостовой. Я направился к станции метро, машинально взглянув на запястье левой руки. Стрелки на часах капитана Нестерова рассыпались по циферблату тонким слоем ржавчины. Что-то изменилось в мире вокруг меня.
Было так, как будто в неизмеримой дали начали отстукивать гулкие секунды часы вселенских размеров. И мир замер в ожидании …
А больше мой приятель в тот вечер ничего не рассказывал. В забегаловке играла весёлая музыка. Мы взяли с ним ещё по парочке пивка, потом к нам пересели девчонки от соседнего столика, и понеслось… Кстати, как я заметил, на руке у приятеля в тот день были часы с надписью на циферблате DS PILOT, и все стрелки на его хронометре имелись в наличии и, мало того, вертелись в привычную для всех нас сторону…

КФТ, такой талант, не пробовали издаваться, Сударь, иль завести блогъ?

Согласен, ГазЪ-66...КФТ, талант, нет - талантище! Просто - Господин Сочинитель!

Сцоловей разбойник:

Уважаемые лица еврейской национальности и жертвы сталинских репрессий! Добро пожаловать к нам в Улан-Батор! У нас никакого анисимитизьма и Сталина нема.


Это ужасно!
Вот он - звериный оскал антисемитизма!
Вы таки, что предлагаете мне переехать из Масквы?
А кто будет следить за недвижимостью и прочими доходными проектами, которые нажиты непосильным трудом?
Вы что думаете, что я могу вот так всё бросить и уехать?
Мне кажется, что вы многово не понимаете.
Безусловно!

Проинсталировал русский. Изя, здем у нас со всем имусеством.

Товарищи! Не дадим утечь национальному капиталу!

А исчо у нас в Улан-Баторе ходит такая дурка:
- Изя, а вы знаете, шо Рабинович пидорас?
- Шо, взял денег и не отдает?
- Да нет, я в хорошем смысле этого слова!

А чо, кто-то против евреев? Обижать и гнать их из России, пожалуй, не надо! Много пользы мы от них еще поимеем...Хотя?...

Это ужасно!
По имеющейся информации совсем скоро будет введена уголовная ответственность за антисемитизм!
Вот тогда то мы и поглядим кто что с кого будет иметь!

По имеющейся информации совсем скоро будет введена уголовная ответственность за сионизм!
Вот тогда то мы и поглядим кто что с кого будет иметь!