Фарфоровое блюдце с горсткой пепла,
Грусть сожаления, слезы на паркете,
Мой странный сон, с кошмарами, как пекло.
Молчащий телефон за все в ответе!
Я, крошка- статуэтка в кегельбане!
Любимый город стонет и тоскует,
И в огнедышащем, горящем шаре,
Мои мечты, сгорая, оттанцуют!
И этот запах, сладковато- нежный,
Любимого, который рядом дышит.
Все смоет, унесет волной прибрежной,
Вдали лишь всплески, Ангелы не слышат…
Обречена любить, страдать, казаться,
Скрывать, прощать , себе врачуя раны!
В стихах с надрывом перевоплощаться,
И падать вновь и вновь в свои капканы...
(с)
Je fable.
Как мог я позабыть, спустя так много лет?
Твои капризы, настроенья, внезапные желанья и стремленья,
Ужасные те цепи, которыми твой соответствующий роли муж,
Сковал твою свободу и твой дар,
То, как ступала ты, десятилетия тому назад,
Заставило вдруг просиять и самый полный бред.
Через луга, поляны, горы и обрывы,
Плоды срывая, по ветру плывя, и потонув в весне;
Когда любили мы, как близко льнула ты;
Любовь до крика доводила лихорадка…
Те слезы, ссоры, те дразнящие забавы.
Когда впервые вдруг ты мельком посмотрела
(Взгляни взгляни ах Боже ах взгляни)
Как будто ты должна была быть с ними…
И если б ты или они когда-нибудь существовали.
Когда была ты проницательной, премудрой,
Так выглядела ты и улыбалась чуть заметно,
Когда молящий о твоем доверье, лгал очевидно
И заставлял тебя так хладнокровно ложью ослеплять в ответ.
Та истина непреходящая, которой обладала ты,
Пугала, когда ты была реальна, словно бритва,
Наточенное лезвие, способное и волос перерезать;
Холодное, мужское слишком, сталь сияет слишком
Если бы не было тебя, за этим всем,
Астарта, Нертус, Фрея и блудница…
На что ты пристально глядишь, плечами пожимаешь, отрицаешь это все
И все-таки ты обнажаешь душу:
Горят в аду все времена, и прошлое к чертям,
И “были” не было.
Ты – настоящее. И настоящее – лишь ты.
12 января 1994.