Как то заступаю на пост и задумался а что это может
означать- ГСМ.Я уже стоял на этом посту, видел
полузакопанные цистерны, но мне как то было не
до них, я стихи сочинял:-
Жизнь потерла и меня в ладонях,
Так уж было суждено.
Тот кто ищет, как в домах ЛондОна,
Часто опускается на дно.
-Бред, конечно.Но время на посту
идет быстрей.
Спросил товарищей:-Что такое- ГСМ.
В ответ смех и ликование.
Уели, и я их понимаю начитаный
товарищ а ГСМ- не знает.
А где я мог эту абревиатуру встретить?
У Флобера, Золя, Мопассана или в русской
классики? Сжалились объяснили.Оказывается
так просто.Горюче-смазочные материалы,
почему о них Пушкин не написал?

Со второго курса нас кормили в училище за столами на
шестерых, белые скатерти словом культура.
Один товарищ курсант имел привычку за едой,
пукать.Мы его пробовали стыдить, он в ответ:-
Немцы культурная нация и газы пускают когда
хотят.Разозлил он ребят пообещали побить, поняв
что мы уже не шутим он со своим газообменом
справился быстро, перестал.Другой курсант не
переносил когда за столом говорили гадости.
Хватал тарелку и убегал за другой стол.
Пришлось как то и мне покраснеть.
Сколько отец не показывал балбесу, как
держать вилку, нет поперек как ложку-
-Мне так удобней! И дождался когда
сержант сказал :-Да, Саша вроде культурный
парень, а даже вилки держать правильно
не умеешь. Покраснел, переложил вилку и
оказалось и удобно и правильно.

В Тирасполе на берегу Днестра сносили частные дома.
Люди получали квартиры, всё нормально обманутых
дольщиков тогда не было.Когда принялись крушить
очередной саманый дом, хозяин испугался и попросил
бульдозериста ты поосторожней у меня в подвале
авиабомба с войны лежит.Приехали саперы да
немецкая авиабомба 100 кг.Начали трясти деда:-
--Откуда, бомба?
-С бомбежки в 1941 году.
--Почему молчал?
--Так она ж не взорвалась, три года
оккупации пролежала, а потом боялся
что хату порушите когда её тащить
будете, а я куда с детями подамся?
--А бомбы не боялся?-
--Так она ж не взорвалась.Я её не трогал,
и она меня не трогала. 35 лет куркуль
на бомбе прожил!!!

ИО бортача: А сколько детишек подорвалось на минах,
снарядах.Разжигали костры и бросали мины.
Кого поубивало, кто рук, ног лишился, глаз.Запомнились
детские лица с синей пороховой оспинкой на лице.
Находил неразорвавшееся мину ну повертишь в руках,
отбросишь в сторону.И не помню случая чтоб какая то
взорвалось.Мирное время, мы уже выросли не пуганые.
А в школу ребята приносили листовки которые распростроняли
партизаны в оккупацию, помню одну листовку-наставление
как устроена и как обращаться с гранатой Ф-1.

Он последний из живущих в России внуков Сталина. Но не в этом – вернее, не в этом в первую очередь – его уникальность. Александр Бурдонский – один из самых глубоких современных театральных режиссеров, «наследник по прямой» великих мастеров школы Художественного театра – Станиславского, Немировича, М.О.Кнебель, А.Д.Попова. И вот этими «предками» он гордится куда больше, чем кровным дедом

Собственно, родство со Сталиным ему и его близким принесло в жизни гораздо больше бед и трудностей, чем счастья и удач. И тогда, когда Сталин был кумиром, и после его низвержения, и сейчас, когда мы наблюдаем его новое возвеличивание. Жизнь получилась вся построенная на преодолении. Неслучайно, наверное, эпиграфом к своему последнему по времени и лучшему спектаклю, чеховской «Чайке», режиссер поставил слова из Ветхого Завета: «Так, не из праха выходит горе, и не из земли вырастает беда, но человек рождается на страдание, как искра, чтобы устремиться вверх».

Накануне 60-летия со дня смерти «вождя народов» Александр Бурдонский рассказывает Леониду Велехову, с которым его связывает многолетняя дружба, о своей жизни «под Созвездием Змея» (так определила когда-то Анна Ахматова в целом жизнь России под эгидой Сталина), о сложном отношении к деду, о трагической судьбе отца – сперва баловня судьбы, а затем ее жертвы – генерала Василия Сталина.

Из всего сталинского рода ты, кажется, единственный, кто сумел отряхнуть его прах со своих ног и благодаря этому состоялся в жизни и в профессии. Над всеми остальными сталинскими детьми и внуками всю жизнь довлела тень – эдакая противоположность тени отца Гамлета…

– Нет, не соглашусь с тобой. Сын Светланы, Иосиф, абсолютно состоялся в профессии, стал крупным кардиологом. Думаю, что и творческая судьба Гали, дочери Якова, была благополучной, она занималась литературой Азии и Африки, опубликовала много статей на эти темы. И жизнь Кати, дочери Светланы, нормально сложилась: закончила университет, стала вулканологом, в Москве жить не захотела, уехала с мужем на Дальний Восток. Моя сестра Надя, которая, может быть, тяжелее всех нас была травмирована историей нашей семьи, не захотела менять фамилию, считала, что нужно нести свой крест. Тем не менее оказалась счастлива в семейной жизни. Пожалуй, единственная из нас. В общем, все было непросто в жизни нашего рода, но не так беспросветно…

– А что хорошего вам Сталин оставил в «наследство»?

– Мозги. Материального – ничего. А вот мозгов хватило на всех. И еще, пожалуй, одно – скромность. Никто никогда не лез ни в какие элиты. И не занимался политикой.

– А в окружающем мире твое родство тебе помогало или мешало?

– Я ведь сам по себе человек очень закомплексованный и закрытый. Но когда я пришел в ГИТИС и попал в руки Марии Осиповны Кнебель, которая была великой волшебницей по части высвобождения тебя самого из сковывающей тебя оболочки… Помнишь, у Микеланджело: «Я родился скромной моделью себя самого, чтобы вновь явиться более совершенным творением»? Вот Мария Осиповна умела это делать. Со мной это было очень непросто, а ей удалось. К концу первого курса я стал свободным и контактным, каким никогда прежде не был. У меня было такое ощущение, что если я сильно оттолкнусь от земли, то и взлететь могу. Мария Осиповна действительно стала мне второй матерью, одним из самых дорогих для меня в жизни людей…

– Ведь все там началось с замечательной истории при поступлении?

– Да, когда я поступал, ей со всех сторон шептали: «Это внук Сталина, внук Сталина…» И она мне потом рассказывала: «Когда вы сидели на приемном экзамене, ждали своей очереди, я на вас смотрела и думала, что вот, может быть, настал час расплаты за погибшего в лагере брата. А потом вы вышли, стали читать, в какой-то момент у вас брызнули из глаз слезы… И к концу вашего выступления у меня было одно желание – подойти и погладить по голове…»

– Ты сказал, что от родства со Сталиным тебе в наследство достались только мозги. А какого-то ощущения силы, магической власти над окружающими оно тебе никогда не придавало?

– Ну, что ты! Скорее, наоборот. Однажды, дело было в конце 1980-х годов, в нашем театре собрались бывшие узники ГУЛАГа. Полный зал. Я не помню, было ли это мероприятие под эгидой общества «Мемориал», или «Мемориала» тогда еще не было, не суть важно. Попросили прийти к ним выступить наших звезд – Людмилу Ивановну Касаткину и Нину Афанасьевну Сазонову. И меня попросили. Сказали, что знают, в театре работает внук Сталина, и просят прийти. У меня внутри все сжалось, я решил, что не пойду ни за что: что я им скажу? Но они очень просили. И я все-таки пошел. Они меня окружили и говорят: мы просили вас прийти, чтобы сказать вам – вы ни в чем не виноваты и должны жить спокойно. Я был потрясен, и это осталось в моем сознании на всю жизнь.

– Я хотел бы сейчас вернуться в воспоминаниях в твое детство. Как получилось, что яблоко так далеко от яблони упало? Кем хотел тебя видеть отец?

– Отец, особенно в последние годы жизни Сталина, когда тот вышиб его со всех постов и заставил пойти учиться в академию, жил в конфликте со всем окружающим миром. И до меня ему вовсе дела не было. Если он и хотел от меня чего-то, так только того, чтобы я тоже стал военным. Или спортсменом. Отправил меня в 1951 году в Суворовское училище…

…главное, отправил, если я не ошибаюсь, в наказание за то, что ты встретился с матерью, с которой он вам запрещал видеться с того момента, как она от него ушла, сразу после войны…

– Да, именно так. Сначала еще отлупил, потом отправил в Калинин, в училище. Сказал: «Ты Александр Васильевич, тебя назвали в честь Суворова, вот и будешь военным!» Хотя это было чистое вранье, назвали меня в честь маминого отца. Военное дело было мне не то чтобы противопоказано, просто это был совершенно чужой, непонятный мне мир. У нас на даче был комендант, Николай Владимирович Евсеев. Он очень любил землю, все живое, и благодаря ему я знал названия всех деревьев, цветов и трав, и вот это меня действительно увлекало. Я думал, что буду ботаником – пока не попал в Большой театр на Уланову в «Ромео и Джульетте», а потом в Театр Советской Армии на «Учителя танцев» с Зельдиным. В театре я увидел то, чего мне так не хватало в этой жизни без мамы – красоту, романтику, нежные человеческие чувства. Тут мои мозги и «повернулись» на театр. И я стал совершать вполне театральные поступки. Я как раз тогда прочитал «Детство Темы» Гарина-Михайловского и первое, что сделал, – собрал котомку, выстругал палочку, повесил на нее башмаки и ушел с охраняемой дачи. Хотел, как Тема, начать самостоятельную жизнь. Милицейский пост задержал меня уже на шоссе. Получил за это, конечно, по морде. Но именно тогда свой жизненный выбор в пользу театра я и сделал.

Так что, с отцом совсем не было внутреннего контакта?

– Нет, ты знаешь. Я отца не любил. Я любил маму. Не мог ему простить, что он нас с мамой разлучил на восемь лет, исковеркав мамину жизнь, а нас – лишив детства. Отца я боялся. А когда его выпустили из тюрьмы, в 1961 году, я уже был взрослым и, конечно, бояться его перестал. Но стал постепенно все больше и больше его жалеть. И чем старше становился, тем больше жалел. Потому что он был, безусловно, человеком одаренным, смелым, несущим в себе какие-то очень хорошие токи. И восемь лет, которые он просидел в тюрьме, расплачиваясь не за свои грехи, его сломали и физически, и психически. Они разрушили его харизму, если хочешь. Он, безусловно, был человеком с харизмой, и вот она была, как большим тесаком, срублена… Довершил крушение его личности спектакль, который Хрущев устроил в Кремле, когда отец вышел из тюрьмы, и он его обнимал, рыдал, называл «сыночком»

– Это все было, это не апокриф?

– Было, было… А потом сослал его в Казань. И в эту пору он уже никак не мог на меня влиять. Скорее я мог на него влиять. Но тут уже он стал меня немного сторониться, видя, что я – другой. А у меня к нему было лишь сострадание…

– Пять лет назад в телеэфире ты мне сказал потрясшую меня фразу: что ты сегодня относишься к нему скорее как к сыну, а не как к отцу…

– Да, это так. Он ведь умер в сорок один год. И чем старше его я становлюсь, чем больше во мне усиливается это ощущение, что он был моим сыночком… Почему мне никогда не хотелось иметь детей? Потому что у меня самого было такое детство, какого никому не пожелаешь. Я долго его вспоминал с горечью, но, ты знаешь, потом я это все осмыслил заново и сказал: «Господи, спасибо тебе за то, что ты дал мне испытания, которые не позволили вырасти человеком, считающим, что ему что-то особенное дозволено и позволено из-за его фамилии»…

И тем не менее: в детстве ты ощущал себя внуком Сталина? Все-таки кровь, как говаривал Воланд, великое дело…

– Никогда. Вовсе не потому, что я был какой-то такой очень правильно воспитанный. Я этого просто не понимал. Несколько лет назад я приехал в Италию проводить мастер-класс в Перудже. Поселился в гостинице, вышел пройтись по главной улице. Возвращаюсь, а мне говорят: «Вас узнали! Сразу все поняли, что это вы…» Хотя никто в городе не знал, что я приезжаю, подумаешь, величина какая! На второй день я уже не мог выйти из гостиницы: у входа стояла толпа и меня выводили через ресторан, через кухню. Я спрашиваю: из-за чего такой ажиотаж? Из-за Сталина? Миллионер, который меня пригласил, говорит: «Да как вы не понимаете: это все равно, как если бы приехал внук цезаря!»

– Замечательная ассоциация, только итальянец на такую способен…

– Хотя, как ты понимаешь, зная меня, никакого внука цезаря я из себя не изображал. Но, конечно, этот «плащ Казановы» постоянно напоминает о себе своим «шуршанием». Не проходит и дня, чтобы в центральных газетах или на телеканалах не звучало имя Сталина. Я обо всем этом забываю, только когда сижу на репетиции или прихожу домой и запираю за собой дверь. Но я абсолютно искренне говорю, клянусь тебе памятью моей матери: пепел Клааса в мое сердце не стучит. Я никогда не был почитателем Сталина, у меня были и есть совсем другие идолы: Станиславский, Немирович, Мейерхольд, Вахтангов, Дузе, Комиссаржевская… У меня много божков, на которых я молюсь, Сталина среди них нет. В молодости я вовсе его не любил, что с моим темпераментом приобретало форму активного отрицания, и мы с мамой очень часто обо всем этом спорили. С годами жизнь и люди научили меня смотреть на многое, в том числе на Сталина, более спокойно и философски.

То есть? Ты стал его оправдывать?

– Нет. Но стал понимать, что и он был человеком, который зависел от множества обстоятельств.

– Ты ведь вблизи его видел только в гробу?

– Да. И дважды на парадах – майском и ноябрьском.

– На похоронах ты прямо у гроба сидел, на стульчике?

– На стульчике. Когда он умер, я был в Калинине, в этом самом Суворовском училище. За мной приехали два дядьки-военных, посадили в пустой «Дуглас», привезли в Москву и, не заезжая домой, не накормив, не напоив, повезли в Колонный зал, вывели за ручку на сцену, посадили на стул. Я видел несметное количество людей, которые проходили мимо, рыдая, вскрикивая, бросаясь друг другу на грудь. Я даже на Сталина не смотрел – лежало там что-то в цветах… Я смотрел на этих людей, и в голове у меня только одно крутилось: все плачут, а я не плачу…

Сцена из «Бориса Годунова»…

– Ну да. Честно говоря, я был просто испуган и не понимал, что происходит, мне было одиннадцать лет. Понимал бы – тоже, наверное, плакал бы…

– Ты веришь в версию, что его убили соратники?

– Все может быть, мы живем в России.

– Он тебе снился когда-нибудь?

– Нет, никогда.
– А с отцом, уже после его возвращения из тюрьмы, вы о Сталине говорили?

– Нет. Я их избегал, этих разговоров. И мама тоже. Впрочем, когда после освобождения он приехал к нам в московскую квартиру, мама пробыла в его обществе один день. Как только он завел разговор о том, чтобы «во имя детей» вновь сойтись, она собралась и уехала к бабушке. У нее, по-моему, сердце остановилось в тот момент, когда он сделал свое «предложение». Там уже, бабушке, она сказала: «Никогда. Лучше – в клетку с тигром».

– Она его любила?

– В последние годы ее жизни мы с ней говорили об этом. Она вдруг мне сказала: «Ты знаешь, если бы все начать сначала, я бы все равно в него снова влюбилась и вышла замуж». Я говорю: «Как? У тебя из-за него в двадцать пять лет вся жизнь оказалась искалечена!» Она ответила: «И все-таки я бы все повторила…» Я спросил: «Ты так сильно его любила?» Она говорит: «А я и сейчас его люблю».

– А он ее любил?

– Думаю, что да. Я не идеализирую маму, она была человек непростой. Но она жила любовью, это было для нее главное. Машины, шубы, дачи, интриги сталинского «двора» – все это ее совершенно не интересовало. Изображать невестку великого вождя – это ей было абсолютно чуждо. Ведь когда, поженившись, они переехали в сталинскую квартиру в Кремле, мама не захотела со свекром встречаться. Не потому, что она была против него, нет, конечно. Она сказала: «Зачем? Я обыкновенная, простая девочка. О чем мне с ним говорить?» Сталин как-то приехал в гости, спрашивает: «Где молодая?» А она залезла в постель и накрылась с головой одеялом: «Молодая спит». Я ее как-то спросил: «Ты жалеешь сегодня, что не повидалась со Сталиным, не поговорила с ним?» Она ответила: «Нет, не жалею».
И очень много было приложено сил, чтобы их развести. Власик, начальник сталинской охраны, сказал ей однажды: «Галечка, то, о чем говорят летчики с Васей, надо нам сообщать». А она его прямым текстом послала на… Он говорит: «О-о-о, это плохо кончится». Она его снова послала. Но кончилось все, действительно, плохо.

Почему с отцом так жестоко обошлись? Продержали столько лет в тюрьме под чужим именем, сделали из него какую-то Железную Маску… Он что-то знал, был кому-то опасен, мог что-то предать огласке? Или его боялись как символа возможного реванша, нового Орленка, герцога Рейхштадтского?

– Я долго думал: ну чего им было его бояться, что он мог им сделать? А потом понял: да, боялись! Это же были холопьи души. И они понимали, что они никто, а он – кронпринц. Я сейчас вдруг вспомнил, как уже незадолго до его освобождения я пришел к нему на свидание в Лефортово. И прощаясь, он меня поцеловал прямо в губы. Я сперва даже испугался, но тут же почувствовал, что таким образом, что называется, из уст в уста, он мне что-то передал. Это был крохотный тубус для грифелей от автоматического карандаша, которые тогда были в ходу. Внутри была записка с просьбой кому-то позвонить, Светлане, кажется… Ничего особенно важного в этой записке не было. Почему вдруг я об этом вспомнил?

Наверное, потому, что это показывает его действительно как способного на риск и авантюру человека, которого стоило бояться послесталинским вождям…

– Да, наверное.

– А он, как ты думаешь, умер своей смертью?

– Тоже не знаю. Ты понимаешь, мне легче верить, что своей. Но многое говорит за то, что это не так. Эта женщина, Мария Нусберг, которую он встретил в Казани, и она там его опекала до самой его смерти, была очень странная. Ведь мы втроем – Капитолина, его третья жена, моя сестра Надя и я – уже через день после его смерти были в Казани, в его квартире. На полу валялись какие-то ампулы, и Капитолина хотела их подобрать. Но гэбист, который дежурил в комнате, кинулся ей наперерез и растоптал все эти ампулы в пыль. И Капитолина, она баба очень неглупая была, тихо мне сказала: «Это надо запомнить…»

И Капитолина, кажется, была уверена, что ему на тот свет помогли отправиться…

– Да. Я и сам кое-что тогда отметил про себя. Я помню, что, когда подняли простыню, под которой он лежал на каких-то голых досках, я увидел, что у него разбит нос и на запястьях гематомы. И еще одно. По официальному заключению, он умер от болезни сердца. Но незадолго до своей фактической ссылки в Казань он был у Бакулева, который наблюдал его с детства, и тот сказал, что сердце у отца бычье. Что же за год могло случиться с бычьим сердцем?

– На его похоронах тоже было многолюдно. Не так, конечно, как на похоронах его отца. Но о сталинской-то смерти всему миру сообщили, а вот как люди узнали о смерти Василия?

– «Голос Америки» передал через полтора часа после его кончины. Откуда там узнали – бог весть, можно только догадываться. Потому что советское радио, естественно, ничего об этом не сообщало. Нам позвонили и сказали, именно со ссылкой на «Голос Америки». Мы тут же вышли на улицу – мама, Надька и я, – поймали такси и куда-то поехали. Таксист вдруг к нам оборачивается и говорит: «Слышали? Вася Сталин умер!» Именно так: «Вася Сталин».

– Вот вам и возможный новый Орленок…

– Народа на похоронах было очень много. Весь двор был запружен пришедшими проститься. Однокомнатная квартира, гроб стоит на табуретках, цветов во всем городе мы не могли сыскать, нашли две какие-то дохлые гераньки. Места было очень мало, люди шли вереницей, не останавливаясь. Но многие мужчины, поравнявшись с изголовьем гроба, таким одинаковым жестом распахивали штатские пальто, под которыми была летная форма и орденские планки на груди. Эту мизансцену я никогда не забуду.
На кладбище пришло столько людей, что несколько памятников на соседних могилах оказались опрокинуты. Когда гроб опускали в землю, Надя в одно мгновение стала, вот как ты сейчас: вся седая. Она отца очень любила. Потом, правда, седина отошла…

– Перезахоронение останков Василия в могилу на Троекуровском кладбище в начале 2000-х – это был какой-то политический жест?

– Да брось ты. Дочери этой его последней спутницы, той самой Маши, никакого отношения к Василию не имеющие, сумели воспользоваться какими-то связями и добились переноса его праха, а заодно и праха своей матери в Москву. Согласие на это дал Сергей Иванов, который был тогда министром обороны. При этом меня даже не спросили, хотя Иванов меня знает, награждал какими-то часами и грамотами, жал руку и говорил: «Наконец-то я вас вижу живьем!» Я, конечно, не требую к себе какого-то особого отношения и деликатности, но вот так уж совсем, получать половой тряпкой по морде, согласись, неприятно.

– А как ты объясняешь современное возрождение сталинского мифа? России, что, больше нечем жить, кроме прошлого?

– Ты сам частично ответил на свой вопрос, употребив выражение «сталинский миф». Речь давно уже идет именно о мифе, а не о реальном человеке. Если бы в России налаживалась нормальная жизнь и строилось нормальное государство, обращенное к людям лицом, а не тылом, необходимость в мифе и в идоле чем дальше, тем больше отходила бы на второй план. И постепенно вовсе сошла бы на нет. Так, как это случилось с Гитлером, о котором никому сегодня в Германии не придет в голову затеять спор как об актуальной политической фигуре. Но в нашем государстве, видимо, все настолько неблагополучно, настолько оно отвернулось от настоящих, действительных проблем, что потребность в сталинском мифе с каждым годом только возрастает. Власть держится за него, как за спасательный круг. В результате сегодня взгромоздили такой памятник Сталину, который уже никто никогда низвергнуть не сумеет. Кстати, свою лепту в укрепление мифа внесли и критики Сталина. Ну сколько можно все наши проблемы и уродства жизни объяснять Сталиным? Его уже шестьдесят лет как нет в живых, за это время дважды можно было построить современное, цивилизованное государство!

– Ты мог бы поставить спектакль о Сталине?

– Нет. Я боюсь, что не смогу быть объективным, буду пристрастным. Вдруг я стану его выгораживать? Мне не надо ставить спектаклей о Сталине.

– А наоборот, – скажем, Солженицына, Шаламова – ты смог бы поставить? Я вспоминаю твой рассказ, как в студенческие годы ты забыл самиздатскую машинописную копию «В круге первом» в трамвае…

– В автобусе. Я был влюблен в «Матренин двор», считаю, что это самое лучшее, что написал Солженицын. В ГИТИСе я хотел делать отрывок из этой вещи. Мария Осиповна меня вовремя «поймала за руку». Сказала: «Не надо».

Сегодня на цветочном рынке "зацепился языком" с генералом от юстиции. В Москве генералов
много. Его рассказ. Служил на Кубе и был у меня шустрый прапор. Я его спрашиваю,как на
Кубу попал? А он и молвит,когда заканчивал школу прапоров записали мне в аттестации-
склонен к употреблению спиртных напитков. Когда получали направления,полковник,
прочитав аттестацию сделал вывод-наш человек,дуй за водкой.Принёс я два по полкило,
выпили он и говорит и куды тебя послать служить? В Сибири сопьешься,а пошлю я тебя
на Кубу,там жара водка в глотку не льётся.

Дежурный по роте "комсомольский бог", выходит из канцелярии комроты:-
Товарищ Кухорной верните мне книгу " Партполит работа в войсках".
Кухорной кричит дневальному чтоб тот взял книгу из его тумбочки
и принес.Дневальный еще тот матерщиник, стоит буквой ЗЮ подметает.
Не поднимая головы спрашивает:-А кому эта керня срочно понадобилась.
Кухорной:-Комроты просит.
Дневальный:- Да за..е..бется он эту книгу получать!
Комроты от возмущения поперхнулся, откашлялся:-Ну вы заканчивайте
материться.
Дневальный распремляясь, удивленно:-Товарищ, майор? Здравствуйте!

Зарисовка с натуры. Приходит в роту командир, прошелся, нашел
разбитую форточку.Позвал старлея комвзвода.Вежливо его
отчитал, не порядок, устранить.Ушел.Комвзвода рявкул:-Старшина!
Старшина у нас был мордастый, жопастый и кличку имел Горбатый.
Га-доносится из каптерки.
-Не гавкай, а иди сюда.Почему я должен выслушивать нотации?
Ты чего стекло не можешь вставить?Давай шевели задницей.
Ушел. Старшина вопит:-Дежурный! Вставить стекло!
Дежурный дневальному:Такие дела, брат Митька, стекло
надо вставить.
--А где же я его возьму? У меня, что стекольный завод?
--А мне по фигу, хоть укради да вставь.
Вечером стекло было на месте, кто ставил не видел.

Александр Иванович Лебедь рассказывал.Приехал принимать полк ВДВ.
Через два часа прилетает комиссия из Москвы.Прекрасно зная что
комполка еще и дела толком не принял, дрючат по полной, до
чего он довел полк.Комполка остается стоять только по стойке смирно
с каменым лицом и отвечать ЕСТЬ!
Не делайте умное лицо-вы же офицер!
Когда он был замкомдива в Пскове, комдив вообщем то
хороший мужик дал ему ряд поручений, словом за месяц
сделать, что комдив за год не успел.Случилась беда.
Над Псковом пронёся ураган.Сломаные деревья, выбитые
стекла.Месяц наводили порядок.Комдив про ураган знал.
Вернувшись ходил и сокрушался:-Чем же ты целый месяц
занимался? Есть такая в армии милая привычка-Дрючить,
чтоб служба медом не казалась!

Послали потрудиться на овощебазу.Именно ту о которой хорошо
написал рассказ Сергей Довлатов.Она расположена напротив
Пискаревского мемориала.Когда приехал на мемориал М.С.Горбачев,
нас выпустили с черного хода, ползали через какие то овраги.
Ну это так к делу не относится.На базе подходит к нам
дедуля, он вроде завхоза там был метла и лопаты выдавал
и просит:-У вас на авиа заводе есть хорошие масла, достаньте
мне такого чтоб пошло на замену лампадному.Ведь не купить!
И застеснялся.Раньше верущему быть было стыдно.Почетно
было состоять в ВКП(б), сейчас всё наоборот.
Пообещали деду подобрать маслица почище, чтоб не коптило.
И дед нам рассказал:Во время войны в судно на котором
он плавал немцы выпустили торпеду.Он её видел хорошо
и понимал, что это смерть.И он молодой хлопец желающий
жить взмолился:Господи спаси!
И случилось чудо.Корабль приподнялся и торпеда
прошла под ним.Вот с тех пор он уверовал в спасителя.
Так ли оно было кто его знает.А человек он был
хороший, добрый.

Дождь это несложно.Вождь вставит пару перьев
в зад, станцует и пойдет дождь.То ли в перестройку,
то ли уже после корресподенты пытались получить
итервью у заклинателя дождя, нет не в Африке,
а где то в средней полосе России.Так его и не
нашли у человека была масса контрактов.
Авиация своё слово сказала.Могет кто откликнится,
как распылял йодистое серебро???? Разгонял облака??
Родственичек в глухой деревеньке, на юге Молдавии,
монтировал прогрессивную систему, изральскую, капельный
полив.Ну то ж в Израйле она прогрессивная, а здесь
колхозники ему сказали:-Дурью ты маешься хлопец,
давай ка строй храм- помолимся-дождь и пойдет.
Бывают правда и осечки: Окропили спортсменов,
а они....упс...

Спрашивает товарищ с этой ветки о чем писать?
Каждый пост найдет своего читателя.
Ну что я буду париться разбирать ДШК,
разворот, нижний край кому надо тот
поймет.Трубка 15 прицел 20 батарея
огонь! Бац, бац и мимо!
Еду сегодня в маршрутке, водитель(АРА-друг Азерб.)
с Шамхора почти земляк.Поговорили и за вина
и за коньяк.Больше всего мне понравилось
когда он меня спросил:-АБЦЕР? Музыка, 40 лет
с меня слетело.Союз развалился а как говорили
азербайджанцы--абцер так и говорят.
Вспомнилось, выйдешь на дорогу махнешь
рукой, любой транспорт остановишь.
Только плати.Трамвай, автобус, раз в Баку
в почтовом вагоне ехали.
Два лейтенанта ВДВ, укушавшись, поздно ночью
сели в тролейбусс и велели водителю ехать
в Ханлар за коньяком.Водитель им доказывает
что он тролейбус, а им по фигу вези и всё.
И как аргумент достали оружие.
Думаете придумал? Нет конечно.Повязали хлопцев
и увезли в комендатуру.А нам зачитали приказ
видно в назидание, чтоб не пробовали повторить

Вы знаете почему медведь ушел из авиации ?
То то! Зачёты зае....б.али.Не знаю сколько типов
осваивают летчики, думаю немного.А за техников скажу.
Идиотизм еще тот.Готовят техников на Ми-4 изучают
двигатель поршневой АШ и только.О реактивных движках
общее представление.Отправляют на стажировку в
истребительную авиацию на РД-9Б, заявка поменялась.
Я разговаривал с этими ребятами, настроение поганое.
Техников учат чтоб он знал каждую дюрочку на своей
машине и на тебе всё псу под хвост.
Стендовик не даст соврать, что поршневой и реактивный
это ночь и день.Это не равноценые двигатели.
Для техников поршневиков, реактивный кажется сложный,
а реактивщик не выполнит регулировки на поршневом.
Я с РД-9б попал на АИ-20 и смотрел на него как
баран на новые ворота.Один агрегат КТА чего стоит.
Общее только умение гайки крутить.

У меня был знакомый парнишка.Перед армией
закончил техникум--авиа двигатели.
Куда послали служить? Правильно
в роту охраны.Это почитай готового
механика.Он говорил что из его
выпуска в авиацию никто не
попал.А всё просто военкомат не
парится, а заполняет заявки.

Доброго вам и вашей семье здоровья, кланяется племяник Федя.
Даже не знаю с чего начать письмо.Скажу что со мной опять
приключилась беда.Меня призвали в армию.А дело было так.
Приехал я в райцентр к следователю, помните дело о захвате
коровника.У меня повестка на час дня, а автобус от нас идет
только утром и вечером.Приехал утром и пошел слоняться по
городу.Зашел в большой магазин и попал в облаву.Ловили хто
увиливает от армии.А мне чего бояться, я комиссованый.
Мать привезла военный билет, военком долго смеялся по какой
статье меня уволили.Он сказал: Что если эту статью счас
применить, то в армии не солдат, не офицеров не останется.
Я было заартачился, да тут следак подъехал и дали мне
выбор или пять лет в тюрьме или год в армии.А один
башковитый работник воекомата мне намекнул что это
дело можно спроворить и даже отпустил на сутки домой
чтоб я пошукал в закромах.А там и шукать нечего.
Погрузил я коровку Зорьку и поехал в город, в военкомат.
Вхожу в ворота военкомата, а навстречу военком.Я ему говорю:
Примите от чистого сердца подарок, а меня ослобоните.
И веревочку с коровкой полковнику в руку.Как он начал
кричать, сапогами топать, Зорька с перепугу на асфальт
сделала.А он мне кричит:-Языком заставлю вылизать.
Я тоже разозлился и написал заявление: Прошу
отправить служить в горячую точку.Или грудь в крестах,
или голова в кустах. И приписал если погибну прошу
считать меня Единороссом.Полковник сказал чтоб я не
прикидывался идиотом и место службы он мне подберет
такое что по ночам я буду мечтать об Ингушетии.
Вот и все новости дядя.Писал ветер, буря свидетель!
Жду ответа, как соловей лета !!!

А вдруг тревогу объявят.... Вот бывалые офицеры молодых лейтенантов
учили правильно питаться в столовой:-Перво наперво хватай кусок мяса и
за щеку, прожевать всегда успешь, а макороны и прочие гарниры если не
будет ТРЕВОГИ от тебя никуда не денутся!!!

Мне племяник письмо прислал и в нем
чертежик от руки-- две палочки посередине цепочка, сделай дядя.
Чего не сделаешь для родственника.Пошел к мастерам посоветоваться.
Посмотрели они чертежик, крякнули и говорят:-В тюрьму захотел?
--В какую тюрьму? Ребенок игрушку просит.
Объяснили мне что эта игрушка-- нунчаками называется и дают за
неё как за оружие пять лет.Любознательный ребенок.
А рогатку спецназовскую с упором я купил себе.
Детство в зопе заиграло.Но быстро надоела, отдал пацанам.

Вышел из дома, иду по дорожке.Солнышко, душа радуется.На ветке низко сидит ворона.
Я ей говорю:-Здравствуй старая ..лядь!Она спикировала мне на голову и ударила
лапами.Другой раз еду на мотоцикле вдоль гаражей, на крыше сидит ворона.Решил
промолчать.Еду обратно она разворачивается и гадит на меня.Наверное та же злопамятная.
Раз во дворе летала ворона и кричала:-Мама. В Александро- Невской лавре видел
милиционеры развлекались.Ручная ворона, ходит они ей подносят приоткрытый спичечный
коробок и она вынимает спички и отбрасывает.
Последний государь император любил стрелять по воронам.В больших городах их тоже
отстреливают, то ли как разносчики заразы .. А вообще хитрые птицы забавно
наблюдать как дурят собаку и тащат у нее косточку

Прочитал в газете жалобу военного пенсионера:--" Мифические доплаты за
строевой шаг и ношение тёплых кальсон в летний период".
Сильно сказано, довели человека реформами.

Майора, начальника дом офицеров командировали в Одессу.Прибежал его подчиненный
одессит и стал уговаривать его остановиться в Одессе у его матери.Он
смотрел влюбленными глазами на своего начальника, подумать только этот
счастливчик завтра, послезавтра будет в Одессе.Увидит Оперный театр,
будет гулять по Приморскому бульвару под платанами и любоваться
бирюзовым морем.Уговорил.Майор приехал в Одессу и остановился
у матери подчиненого.Был встречен искрене и радушно.Утром чужая
мама настояла чтоб он позавтракал.Приготовила душистый чай
села рядом и стала потчевать по-одесски:-Вы кушайте, кушайте.
Берите масло. Ха! Масло в Одессе достать не возможно.За этим
маслом я стояла в очереди с пяти утра и мене чуть кишки не
видавили. Берите колбасу.Разве это колбаса?Это гимно, вот
до революции была колбаса, её делали немецкие колонисты.
Вот то была колбаса, она была из мяса.А эта? Вы мне можете
сказать из чего это колбаса из кошки или собаки.Но что
же вы не кушаете? Вы же ничего не поели? Додик будет
обижаться, что я плохо приняла гостя.Вы уже уходите?
Майор переехал в гостиницу.

Помните у Салтыкова Щедрина "Как мужик двух генералов прокормил"?
Сколько голым задом по зомбоящику не крути продуктов на столе больше
не станет.А то что привезут, то условно годные продукты.Уже сейчас
специалисты сокрушаются:-Ныне живужие настолько пропитались консервантами,
полиэтиленом что после кончины не хотят распадаться на молекулы и атомы.
Так что в библии правильно написано.Иерихонская труба затрубит и
восстанут....
Вот и у Феди всё образовалось.Как военком в понедельник попил парного
молочка, помягшал сердцем.Велел Федю с Зорькой оставить при военкомате.
На задворках Федя и кролей завел и кур.Работники военкомата начали
округляться и похлопывать Федю по плечу.Чтоб изыскать средства
на прокорм буренки оформили её лейтенантом Зорькиным, а Федя
рядовой и радуется что коровка не знает в каком она чине, а то
бы его загоняла.

Под Одессой жили немецкие колонисты.Екатерина вторая пригласила своих
земляков на тучные земли.Поселения называли именами немецких городов
были Кассель, Мангейм.Это были очень добротные хозяйства.К сожалению от
них и следов не осталось.Только старожилы проезжая через село Каменка,
знают что это бывший Кассель.В страшный голод в Поволжье писал один
журналист:-За высокими заборами, немцы жрали свинину и пили вино.
В Азербайджане нашли приют русские сектанты.Поехали купаться в Дальма
Метлы, подсел бородатый старик, сказал не подалеку большое русское село
живут Молокане, бежали до революции на Кавказ.Лев Николаевич Толстой
помогал русским сектантам перебираться в Америку, спасал от преследований
царского правительсва.В России со времен Петра церковь была
государственным департаментом и сейчас тихой сапой прижимается
к государственным институтам.Жили в Азербайджане и немецкие колонисты.
Наверное и сейчас в Ханларе можно увидеть их дома с островерхими
крышами.Рассказали в Ханларе байку.После отечественной войны, зашел
в такой домишко человек.Сказал что он хозяин этого дома, был выслан.
Нет, нет он не на что не претендует, а хотелось ему взять на память
какую-нибудь вещицу.Да вот хотя бы вешалку в прихожей.Хозяева не
возраражали, массивная металическая плита черного цвета.Помогли снять
и выпроводили незнакомца.И только потом сообразили, а от чего она
такая тяжелая--ЗОЛОТО.

Поселился у нас в офицерской гостинице экипаж АН-12.Форму носили морскую.Я не могу
вспомнить летчиков из этого экипажа, кроме одного.У нас он получил кликуху "Полундра"
Ну и кадр я вам доложу.Брился редко, стригся ли вообще под вопросом.Патлы торчали
под фуражкой в разные стороны.Нос хищный с горбинкой, глаза черные с желтизной.
Взгляд рыщущий.Вечером приехали на танцы в Дом офицеров.Он топчется на контроле.
Гражданских не пускали.Он наладил бизнес за рупь давал удостоверение личности
для прохода.Слушай говорю ему: А если удостоверение сопрут? Ну и кер с ним
другое выдадут. Планов у него было громадье.Со мной полушепотом, оглядываясь по
сторонам делился:- Здесь на Кавказе много золота, оружия, не я буду если не
растрясу эту кубышку.Как внезапно появился так исчез Полундра, а год это был 1968.

С Арциза борттехник по АДО(авиадесантоборуд) спокойно вставлял
в розетку провода и 220 вольт держал.Товарищ не пьющий, полноватый

В инете дисскусия приглашать, не приглашать иносстранцев на парад 9 мая.
А была бы моя воля пустил бы по Красной площади колонну Студебекеров
и поставил бы этой машине памятник.На 20 000 "студах" были смонтированы
реактивные миномёты и лишь на 200 Зис-5.На Тегеранской конференции
Сталин сказал:-Это война машин.У америки машины есть, мы платим кровью.
Эти машины помогли вытащить наши войска из весеней грязи, вытащили
нашу артиллерию.Заслуга Студебеккера не оценима.Знакомый капитан
служивший на Дальнем Востоке рассказывал:-После войны поступил
приказ перегнать "Студы" в порт и сдать Американцам. Стали готовить
машины.Вымыли до блеска, на колесах нарисовали белые круги.Красота!
Пригнали.В порту стоял мощный пресс, плющил машины и в трюм.
Офицеры не могли сдержать слёз.
Джип Вилисс тоже заслуживает благодарность наших командиров.
Александр Иванович Покрышкин летал на Аэрокобре.Семь огневых
точек самолета оружейники вывели на одну кнопку и от такого
залпа от мессера щепки летели.
И конечно же продукты;тушенка, яичный порошок, лярд.
Я уже не говорю про авиационный высокооктановый бензин, масла,
алюминий и т.д.
Союзники, да воевали.Стоило немцам прижать их в Арденнах,
как Черчиль обратился к Сталину о помощи.Если говорить
о потерях то только в Польше погибло 600 000 советских
солдат у союзников таких потерь не было.

Боцман рассказал.Ошвартовались в Италии.Подъехал парень на мотоцикле.
Предложил отвезти к девкам.Недалеко и недорого.Боцман согласился:-
Поехали! Девки стояли на трассе.Красивые фигуристые.Только заметил
боцман что сутенер который его привез ехидно улыбается.А девка уже
к нему прижимается, целуется.Боцман ухватил её за причиное место, а
там-- куй.Трансвеститы, понимаешь.Жалел, что сутенера не догнал.

Рассказ германского писателя я прочитал более 40 лет
тому назад, в предверии праздника уместно его вспомнить.
Капитан американских ВВС шел по затемненой улице Лондона.Впереди образовался
затор из автомобилей.Водители сигналили и ругались.Капитан прошел вперед и
увидел лежащего поперек улицы англичанина, лейтенанта ВМФ.Двое полицейских
пытались его поднять, он отбивался руками и ногами и кричал:-Это улица моя!
А паралельная улица Бена, она сейчас свободна.Бен приходит спать после часу
ночи.Можно по ней проехать.Капитан возмутился:-Он прилетел из штатов
защищать Великобританию, рискует жизнью, а этот молодой некодяй валяется
пьяный.Переговорив с боби и с их помощью капитан затолкал лейтенанта
в такси и привез на военный аэродром.Лейтенанта положили в кабине сопровождения,
бомбёра.Капитан хотел проучить щучьего сына, показать настоящую работу.
Вскоре вылетели на бомбежку Берлина.Лейтенант к тому времени очухался
и его лицо появилось в илюминаторе.Над Берлином был ад.Прожектора, мощный
зенитный огонь.Лейтенант за дверью подпрыгивал толи от страха или от
восторга. Когда повернули назад лейтенант стал стучать в дверь
экипажа.Капитан приказал дверь не открывать.Садились на грунт.
Лейтенант первый выскочил из самолета и показал КВС на фугас который
не отцепился полностью и они его протащили по ВПП.У капитана подкосились
ноги.Лейтенант долго жал капитану руку и пригласил на морскую прогулку

Утром накрапывал дождь.Капитан одел галоши, взял зонтик и пошел на причал.
На причале стоял старенький катер оснащеный двумя торпедными аппаратами.
Экипаж два человека.Знакомый лейтенант и матрос.Когда вышли в Ламанш
катер стало бросать как щепку, капитан почувствовал дурноту и еле
сдерживался от извержения желудка.Подошли к берегам Франции.Немецкие
корабли открыли заградительный огонь.Выпустили торпеду и промазали.
Тогда лейтенант подогнал катер чуть ли не в плотную к немецкому кораблю
и всадил ему торпеду в борт.Вода вокруг катера кипела от разрывов.
Капитан почувствовал себя мертвым.Немыслимыми зигзагами лейтенант увел
катер от огня.Когда вернулись в Англию капитан зашел в винную лавку купил
ящик коньяку и велел доставить на улицу где после 12 отдыхает Бен.
И в заключении.Перед отлётом в штаты капитан был награжден орденом
Бани, а в газете появилось сообщение о гибели торпедного катера, командиром
которого был Бен.

Самое приятное воспоминание, когда с вечера прибыл на учебный
аэродром исполнять обязаности ДСП.Утром должны были
начаться практические занятия на самолетах.Зима морозец
под 20 градусов, завернулся в тулуп и в работающей
сушилке завалился спать.Видно времена менялись.
На смену беспечности приходила настороженость.

Однажды я проснулся очень рано.

Бессонница. Включаю телевизор.

И вдруг сюжет из "Кинопанорамы"

Показан был из прошлого сюрпризом.



Смотрел отрывки старой передачи,

И ностальгия охватила безудержно.

Ведущий там Рязанов, нет рекламы,

И обнимает Фараду Абдулов нежно.



Вот Горин молодой и безбородый,

А рядом с ним Миронов, бодр и весел.

Талантлив, в этом суть его природы,

Он так играл, что все вскочили с кресел.



Гафт с Остроумовой ещё не поженились,

Гердт много шутит и о прошлом не печётся,

И в студии все словно

породнились, Большой семьёй, как в песенке поётся.



Отдельным кадром Ширвиндт и Державин,

Их пара как всегда неразделима.

И восседает Табаков, как добрый барин,

И Лановой проходит бодро мимо.



Хазанов в этот вечер зажигает,

Караченцов заливисто смеётся,

Ерёменко о будущем мечтает,

А Харитонов - что успех вернётся.



Никитины прошли, какая пара!

Их песни всей страною овладели:

Я помню, каждый вечер под гитару

На улице про Александру пели.



Вот гордая осанка у Миледи -

Так Терехову часто величают, -

И Казаков ещё Израилем не бредит,

И Михалкова без кавычек уважают.



Высоцкого все дружно вспоминали -

Всего два года как его не стало, -

Сюжет о нём и песню показали:

Он столько сделал, хоть прожил так мало!



Вот Гурченко, ещё без изменений,

А Яковлев подтянут и любезен.

И Окуджава, безусловный гений,

Спел про войну. Ну, как же он без песен!



Они для всех казались эталоном -

Мы с ними веселились и грустили, -

Киношно-театральным эскадроном

Артисты весь народ с ума сводили.



Как много лет прошло! А может, мало...

И многих нет, иные уж далече,

Но вот под ложечкой тревожно засосало,

Хоть говорят о том, что время лечит.



Ушла, как в бездну, целая эпоха,

И времена другие наступили,

Но иногда, когда бывает плохо,

Пою о том, как молоды мы были...



Цацкис Валерий